Часть 11 (1/1)

Так хочется остановиться, Сказать своим светлым порывам - хватит... Легко заблудиться В мире хитрых стратегий и тактик. Душа трепещет и плачет От того, что творится в уме, Но я твержу, что всё будет иначе, Ах, кто бы твердил это мне!? - Fleur - "Кто-то".Озаривший темную прихожую буквально на секунду свет, просочившийся через образовавшийся зазор между дверным проемом и открывшейся дверью, угасает, следуя за тихим щелчком, с которым дверь встает обратно на свое место. Положив ключи на стоящую неподалеку тумбочку, я откидываю куда-то в сторону сумку, что с глухим стуком приземляется на пол в нескольких метрах от меня.Полутьма, царящая во всем доме с зашторенными окнами, помогает немного прийти в себя и избавиться от легкого головокружения, вызванного долгой бессонной ночью, которую я провела в компании друзей-наркоманов, также закупавших вещества у Эрнесто. Кажется, у меня была цель отпраздновать что-то, но что именно сейчас я вспомнить не могу. Скинув с себя упавшую на пол куртку, я, держась одной рукой за стену, чтобы не упасть в таком неустойчивом положении, пытаюсь скинуть с правой ноги сапог, но, не удержавшись, все же оказываюсь на полу. Голову, в которой словно заключена сдавливающая пустота, состоящая из воздуха, из-за которого сосуды в ней могут просто лопнуть от напряжения, пронзает тупая боль, сосредотачивающаяся в районе лба. Поморщившись, я прислоняюсь спиной к стене и, подтянув к себе одну ногу, наощупь пытаюсь расшнуровать сапог, пока пальцы путаются в отчего-то многочисленных веревочках.Внезапно раздавшийся надрывный звонок телефона снова заставляет поморщиться. Пытаясь унять головную боль, я утыкаюсь лбом в притянутое к груди колено и сильнее зажмуриваюсь, надеясь переждать эту звенящую экзекуцию. Противный звон, кажется, становится еще громче, обрастает какими-то посторонними звуками, которые кружат над головой, проникая в нее и вызывая еще более сильную резь. Кое-как поднявшись, я в полной темноте пытаюсь добраться до гостиной, сшибая при этом стоящие у стены, за которую я держусь, предметы, с тихим стуком падающие на пол. Наклонившись к надрывающемуся телефону, я кидаю взгляд на почему-то воткнутый в розетку телефонный шнур, хотя мне казалось, что я его не включала. Когда я снимаю трубку, в ней слышится тишина.- Да? - в горле немного першит после первого произнесенного за это утро слова. В ответ на том конце провода раздают оглушающие женские вопли, выкрикивающие мое имя. Приходится чуть отодвинуть трубку от уха, чтобы не слышать этих криков.- Да. Кто это? - снова прислонив трубку к уху и потерев переносицу, спрашиваю я, пытаясь понять, кому принадлежит этот голос. - Кристен! Это твоя мама! - последняя фраза произнесена настолько громко, что я снова отодвигаю трубку от себя, не сумев подавить вырвавшееся сквозь зубы ругательство, - Кристен! Кристен, ты слышишь меня?!- Да-да, - мне приходится чуть повысить голос, чтобы мать услышала меня за своим собственным голосом, - что случилось? - Что случилось?! Где ты была?! Я звонила тебе почти всю последнюю неделю! - судя по тону, Джэнет намеренна говорить долго и вдумчиво, поэтому, терпеливо выдохнув и проведя рукой по болящим глазам, я сажусь на диван, слушая ее слова, но мало в них вникая, - сперва я думала, что ты просто уходишь куда-то, как раз тогда, когда я звоню. Потом я подумала, что ты просто не хочешь со мной разговаривать, - я что-то тихо и невнятно отвечаю, чтобы показать, что слушаю ее, и киваю сама себе, но тут же хватаюсь одной рукой за голову, которую пронзает неприятная боль.- Потом я решила, что с тобой что-то случилось, поэтому телефон отключен, а ты не отвечаешь, - мама делает паузу, чтобы вдохнуть, после чего с новыми силами продолжает тараторить, - и знаешь, что я решила сделать?- Что? – малозаитересованным и сонным голосом отвечаю я, почти засыпая. Поставив руку на подлокотник дивана, я подпираю ею отяжелевшую голову, в которой громкий голос матери с истерическими нотками перемежается с монотонным шумом. - Я позвонила Кортни Лав, - следует ответ, и я чуть усмехаюсь, представляя, каких усилий ей стоило это решение, - но ее не оказалось дома. Тебе интересно, кто поднял трубку? - голос матери чуть затихает, но это означает только то, что она набирает силы перед тем, как высказаться со всей громкостью.- Ее дочь? - с невнятной усмешкой предполагаю я.- Ее муж! - я чуть дергаюсь в сторону из-за неожиданной громкости голоса матери, с которым она выкрикнула это, словно проклятие. Тем не менее, мне становится смешно от осознания того, что Кобейну пришлось как-то отдуваться перед совершенно незнакомой кричащей, как на митинге, женщиной.- Я не была уверена, что мне стоит говорить именно с ним, так как я не знаю ни его, ни того, какие отношения вас связывают, - как ни странно, но даже я сама теперь этого не знаю, - но это не важно. Он сказал, что ты стала наркоманкой! Кристен, что происходит?! Как ты могла так...- Постой, - из горла вырывается смешок, вызванный таким странным предложением моей матери. Усталость и сонливость снимает, как рукой, словно их и не было. На их место встает любопытство и приглушенное возмущение, выражающееся какими-то невнятными смешками.- Он сказал тебе что? - Он сказал, что ты начала "ширяться", - уточнила женщина, чуть сбавив громкость и скорость своей речи, - Джейсон мне потом объяснил, что это значит. Как ты могла так поступить, Кристен?! Ты же обещала мне не делать этого!- Ох, Господи... - я снова сжимаю переносицу и откидываюсь на спинку дивана, не в силах подавить рвущийся наружу совсем невеселый, но смех. В голове с трудом укладывается возможность того, что, кажется, совершенно незаинтересованный в этом человек - Кобейн - сдал меня моей же матери. Какого черта?!- Вот же сукин сын, - с тихим смехом произношу я, не слыша бессмысленных стенаний матери на том конце провода, которые вдруг прекращаются. - Кристен! - возмущение в ее голосе чуть ослабляет мое "веселье", заставляя снова обратить внимание на ее слова, - ты обещала, что не пойдешь по этому пути, ты слово мне дала. Мы же виделись еще в начале июля, а за такое короткое время ты уж успела скатиться. Ну, что могло случиться? Что заставило тебя это сделать? Может, тебя заставили? - я зажмуриваюсь и крепко сжимаю зубы из-за слов матери. Как ни странно, но эта часть ее характера, к которой я раньше не относилась с большим вниманием, теперь пробуждает неприязнь. Часть ее характера, исходя из которой, она может судить людей лишь по их принадлежности к какому-либо сословию, считая при этом себя и свою семью лучше и чище остальных.- Это не важно, мам. Это все, что ты хотела сказать? - Нет. Я не знаю, что там происходит, но оставлять это так просто я не намерена. Джейсон - твой брат, если помнишь еще такого, - отправляется к тебе и будет жить с тобой, чтобы ты окончательно не скатилась, - после этого заявления я даже слегка приподнимаюсь, широко распахивая глаза.- Не надо.- Как это не надо?! Еще чего удумала, во всяком случае, я уже посадила его на поезд, так что, возможно, к завтрашнему вечеру он прибудет. Имей в виду, у него в этом месяце важные тренировки по баскетболу, я его отпросила, чтобы он поехал к тебе, так что все это делается только ради тебя.Сдавлено прорычав сквозь зубы, я резко откидываю телефон, который со стуком приземляется, повиснув на проводе, на пол. Уронив голову в уставленные в колени руки, я начинаю покачиваться вперед-назад, по-прежнему слыша в голове слова матери, которые заставляют чувствовать себя жутко виноватой, особенно перед братом. ***- У меня, мать твою, просто в голове не укладывается! - окончание предложения тонет в протяжном шуме смахнутой со стола перед диваном стопки журналов. Краем глаза, бегая по маленькой комнате снятого гостиничного номера, я замечаю поднявшего на меня взгляд Эрика, который с абсолютно спокойным лицом продолжает читать газету. В меня словно вселился какой-то шар, заряженный отрицательной энергией, чтобы выплеснуть которую мне приходится беспрестанно крушить и без того неубранный номер, разваливая по полу мебель и всякий хлам. Вцепившись руками в торчащие изо всех сторон волосы, я быстро подхожу к чуть приоткрытому окну с ободранной белой краской на оконной раме. За грязноватыми окошками виднеется почти полностью безлюдная темная улица, освещенная парой фонарей у дороги и неоновой вывеской маленького продуктового магазинчика на противоположной стороне. Запрокидываю голову назад и медленно выдыхаю через рот, перемещая руки на шею. В голове снова всплывает причина моего психоза и, распространяясь по телу импульсами, снова заставляет отскочить от подоконника. Я снова начинаю метаться по комнате, пытаясь выплеснуть хоть куда-то свое негодование. Со всех сил пнув стоящий на пути стул, я бессильно приседаю на корточки, вцепляясь руками в волосы, но тут же вскакиваю обратно на ноги.- Какого х*ра он вмешивается в мою жизнь?! Какого черта он сказал ей об этом?! Тебя это не касается, тварь белобрысая! - бессильный гнев выбивает из меня последние силы, и, устав держаться на ногах, я безвольно падаю на стоящую рядом кровать, которая тихо скрипнула. Зарывшись лицом в подушки, я пытаюсь в этой искусственной темноте понять, что теперь делать. Злость и обида из-за поступка Кобейна не позволяет мыслить достаточно спокойно и четко, захлестывая все мысли одними лишь чувствами. Так не должно было случиться. Мама не должна была узнать об этом именно так и именно от этого человека, она вообще не должна была звонить сюда, не должна была посылать сюда брата, который может увидеть все то дерьмо, в котором я живу. Кобейн не должен был вмешиваться, не должен... Все мои мысли сводятся только к тому, что во всех внезапно свалившихся на меня проблемах я виню только одного Кобейна, который будто бы и является первопричиной всего этого дерьма. Конечно, ясно, что его вина тут минимальна, но мне просто нужна фигура, на которую можно выместить всю свою злость и обиду, негодование. Наверное, дело еще в том, что я не смогла окончательно смириться с тем фактом, что теперь некому будет выслушать и понять меня, хотя и неизвестно понимал ли он меня когда-то, или же я опять все придумала. От этого роя мыслей и чувств голова готова разорваться, а я хочу скорее забиться в какой-нибудь темный угол, представить, что все это не происходит в реальности, что это все не происходит со мной.- Эй, - плеча касается чья-то рука, сжимая его, - ты чего? Резко сев на коленях на кровати, я чуть запрокидываю голову назад, втягивая в себя воздух носом. Выдохнув, я кидаю взгляд на сидящего рядом Эрика, после чего перебираюсь на край кровати и свешиваю с нее ноги, копируя позу мужчины слева от меня. Поморщившись своим мыслям, я наклоняюсь боком к Эрландсону, обнимая его руками за пояс. Рука мужчины начинает перебирать мои волосы, а сам он наклоняется чуть ниже. Мне приходится сильно сжать зубы, когда я в очередной раз чувствую губы гитариста на своей шее. Надеясь, что мое бездействие снова его остановит, я просто замираю без движения, пытаясь мысленно послать Эрика с его приставаниями куда подальше. - Кристен, - этот шепот в самое ухо заставляет меня опасливо передернуть плечами, когда руки Эрика опускаются на талию, сжимая через ткань рубашки. В голове появляется очень четкая картинка того, к чему все это ведет. Это пробуждает сильную злость, которую я едва могу сдержать, снова видя, что Эрландсону, кажется, мало интересны мои проблемы, либо помочь он может только таким способом. Правда, никаких действий сопротивления я не оказываю, лишь крепче сжимая в руке простынь, выжидая подходящий момент, чтобы проучить своего любвеобильного спутника.Вяло ответив на поцелуй, я упираю руки в грудь Эрика, останавливая его, уже поверившего в мою странную податливость. Лукаво усмехнувшись, глядя на недоумение на его лице, я, подыгрывая ему, резко опрокидываю его на кровать и перекидываю одну ногу через его бедра, вставая сразу на четыре конечности. - Поиграть хочешь? - излишне сладким голосом интересуюсь я, уставляя обе руки по разные стороны от головы лежащего на спине Эрика. Мужчина, поборов свое удивление, в предвкушении улыбается, проводя рукой вдоль по моей ноге. Медленно придвигаясь к нему, я, остановившись, начинаю неспешно наклоняться к его лицу, глядя только на приоткрытые, как и мои, губы. Почти достигнув их, я лишь ниже наклоняюсь к нему всем телом, почти ложась, но ноги все равно держа в напряжении, как перед прыжком. Я наклоняюсь еще ниже и, повернув голову к уху мужчины, обдавая его дыханием, замираю в таком положении на пару секунд, пока руки Эрика скользят по моей спине. Чуть отведя правую руку назад, я нащупываю в кармане штанов нужную мне вещь и незаметно выуживаю ее оттуда. Я снова возвращаю лицо к лицу Эрика, наклоняясь настолько близко, насколько это возможно, после чего неожиданно распахиваю глаза и, перехватив удивленный взгляд Эрландсона, резко подскакиваю, приземляя лезвие вытащенного из кармана ножа рядом с головой Эрика. - Трахнуть меня захотел, урод?! - гитарист в ужасе подскакивает от моего крика и скидывает меня с себя на кровать.- Совсем сдурела, Пфафф?! Что только на тебя нашло, чокнутая! - мужчина встает с кровати и подходит к вешалке у двери, выискивая свою куртку. Подавив свой истерический смех, я тоже спрыгиваю с кровати и быстро подхожу к нему, не позволяя уйти так просто.- Что?! Не нравится? - срывая голос с истерическими нотками, вопрошаю я, толкая Эрика в грудь, пока он не упирается спиной в стену, - ты же мужик, так давай! Возьми меня! Сделай так, чтобы я молила о пощаде! Давай же! - Господи, тебе лечиться пора, - Эрландсон кое-как отбегает от стенки, снова направляясь к двери. Я следую за ним, не видя и не слыша ничего за пульсирующей в голове кровью, которая каким-то мерзким туманом застилает глаза, ударами отсчитывая время до полного апогея моей злости.- Что, не нравлюсь я тебе теперь? Нет уж, забирай полностью, давай-давай! Я же всего лишь тупая баба, которая нужна только для того, чтобы ее трахали! - горло начинает болеть из-за беспрестанного крика, но я замолкаю, видя, что Эрик уже тянет на себя ручку двери, опасливо оглядываясь на меня, - стой, погоди. Куда ты уходишь?!- Куда угодно, я не могу находиться рядом с чокнутыми наркоманками! - в тон мне так же громко отвечает мужчина, оборачиваясь на секунду.- Ты же хотел другого! - я резко придвигаюсь к нему, сильно сдавливая плечи, - давай, сделай это, только со своими яйцами потом можешь попрощаться, - с шипением добавляю я, придвинувшись к его лицу. Мужчина пару секунд сверлит меня взглядом, после чего разворачивается.- Дура, - его голос тонет в громком звуке хлопнувшей двери. - Я хотела только быть понятой! - снова кричу я уже в закрытую дверь и, не выдержав этого напряжения в себе, ударяю по деревянной поверхности коленом, тут же припадая к ней. Часто шмыгая носом и цепляясь руками за гладкую поверхность двери, по которой, как бы я ни старалась, пальцы скользят вниз, я едва сдерживаю все же просачивающееся сквозь стиснутые зубы рычание от отчаяния и обиды. Плечи начинают дрожать от едва сдерживаемых рыданий, мне остается только со всей силы ударять руками о дверь, сбивая кожу с костяшек.Горло сдавливает очередным спазмом, из-за которого я не могу свободно вдохнуть, только еще больше рыча, утыкаясь носом в дверь. Слезы, просачиваясь сквозь крепко смеженные веки, текут, будто сами по себе, оставляя мокрые грязные от обилия карандаша вокруг глаз дорожки на щеках. Снова ударив дрожащей рукой по двери, я тихо взвываю от боли, пронзившей конечность. Пальцы снова соскальзывают в деревянной поверхности двери, и мне кажется, словно я срываюсь с края обрыва, падаю вниз, а никто даже не подаст руку, не вытащит из этой бездны, которую я копаю для себя, того не ведая. Я падаю вниз и очень скоро разобьюсь о камни, окрашивая скалы в цвет своей крови.Отталкиваюсь от двери и, шмыгнув носом, падаю на колени, выискивая на полу свою куртку. Со временем эти поиски превращаются в какую-то маниакальную навязчивую мысль, не дающую покоя. Я бормочу себе под нос, пытаясь найти в карманах лежащей у кровати куртки хоть что-то. Буквально выпотрошив все из нее, я не могу сдержать болезненного рычания, из-за которого по щекам снова потекли слезы, а плечи сильнее затряслись. Мне нужно что-то, чтобы скрыться, как в том наркотическом тумане, что-то, в чем я смогу почувствовать себя защищенной и снова ощутить полноту в груди, забить эту зияющую дыру внутри себя. Вскочив с пола, я начинаю метаться по комнате, пытаясь как-то отвлечь себя от мысли, что я снова отпугнула от себя абсолютно всех людей, осталась одна. Эта мысль доводит буквально до ужаса, набирающего свои обороты. Кровь начинает еще сильнее стучать в висках, пока перед глазами проносятся лица когда-то дорогих, но снова оставивших меня по моей же вине людей. Не выдержав этого напряжения, я хватаю первый попавшийся под руку предмет и, резко дернув на себя оконную ручку, выкидываю что-то тускло сверкнувшее в ночном воздухе на улицу. Кожу обдает прохладой и несильными порывами ветра, от которого, тем не менее, появляются мурашки на коже, прошибает озноб. Не закрыв окна, я быстрым шагом подлетаю к двери, схватив по пути свою лежащую на полу куртку, и, дернув ее на себя, вылетаю в коридор. Единственным, чего я сейчас хочу, это почувствовать себя хотя бы в мнимой безопасности, тишине и темноте, в которой можно будет спрятаться от всех страхов и жестокости, как под теплым одеялом. Это значит, что сейчас мой путь лежит в логово Эрнесто...