Часть 9 (1/1)

Where can I run to, where can I hide,Who will I turn to now I'm in a virgin state of mind.Got a knife to disengage the voids that I can't bearTo cut out words I've got written on my chair, - K's Choice – "Virgin State Of Mind". "Ты у меня такая хорошая девочка," - приобнимая за плечи стоящую у зеркала маленькую смуглую девочку с двумя черными косичками по обеим сторонам от улыбающегося детского лица, проговаривает стоящая за ее спиной женщина с копной вьющихся волос до плеч. Девочка продолжает еще несколько мгновений разглядывать в зеркале отражение себя и своей матери, щурясь от ярких лучей солнца, проникающих через открытые окна в комнату, после чего разворачивается к женщине лицом."И ты у меня," - в ответ на эту реплику мать запрокидывает голову чуть назад, оглашая стены небольшой комнаты своим смехом, который передается и стоящей перед ней девочке. Женщина отходит на пару секунд к стоящей неподалеку кровати и берет с нее недавно сшитое ею же самой платье, после чего возвращается обратно и снова встает боком к зеркалу рядом со своей дочерью. Изображая моделей с обложек глянцевых журналов, которых было предостаточно в Буффало, женщины начали придавать своим лицам схожие с лицами моделей выражения, вставая в разные позы."Просто великолепно," - с наигранным придыханием произносит женщина, но, не сумев сдержать серьезность, рассмеивается вслед за дочерью и крепко обнимает ее за плечи.Образ залитой солнечным светом маленькой комнатки пропадает, стоит мне только открыть глаза и сфокусировать взгляд на противоположной кровати стене. В небольшом гостиничном номере, где я остановилась с Эриком, свет почти не горит, лишая окружающие предметы их обычного уродства, скрывая многие изъяны. Тени от иногда моргающей под потолком пыльной люстры скачут по обшарпанным стенам с потрескавшейся бледно-желтой краской. Единственное, чем я могу отвлечь себя от неожиданно начавшихся болей в животе, это игра с этими же самыми тенями. Когда боль чуть отступает, я вытягиваю левую руку вперед и, все так же лежа на самом краю кровати на правом боку, изображаю ладонью какие-то странные фигуры, чьи тени отражаются на стенах в гораздо более искаженном виде. Но когда неприятные ощущения в животе снова начинают беспокоить, мне остается только свернуться клубком на краю кровати, крепко прижимая колени к груди, как эмбрион.Такое на моей памяти происходит впервые. Наверное, дело в том, что раньше особенно нуждаться в наркотиках не приходилось, но сейчас получилось так, что все запасы опять кончились, а все более или менее знакомые дилеры Эрика находились слишком далеко отсюда. Таким образом, остается только терпеть еще не очень сильные боли в животе, пока организм требует наркотической подпитки. Что-то подсказывает, что все это может превратиться во что-то гораздо большее, чем просто неприятные боли, но доводить до этого совсем не хочется.- Там хоть что-то осталось? - с легким кашлем спрашиваю я, не оборачиваясь. За моей спиной доносится тихое копошение, которое тут же затихает.- У нас ничего нет, Кристен, - с явным раздражением отвечает мужской голос, доносящийся из района изголовья кровати, где, кажется, на ворохе подушек лежит гитарист. Я терпеливо выдыхаю сквозь зубы, чуть прикрывая глаза. Внутри живота снова отдается режущая боль, чтобы унять ее, я сильнее прижимаю ладонь к животу.- Так иди и найди, - в тихом голосе проскальзывает дрожь, и я чуть передергиваю плечами от неприятного ощущения, какое бывает при болезни. Каждое дыхание доводит до озноба, а любое прикосновение обращается в пытку, из-за которой под кожей распространяется неприятный холод.- Тебе надо, ты и иди, - чуть кашлянув, отвечает Эрик, судя по звукам, поворачиваясь спиной ко мне. Моему ответу так и не суждено сорваться, так как из-аз першащего горла он обращается в новый приступ кашля. Плечи вздрагивают, и я снова чувствую неприятный ледяной холод, от которого ломит конечности. Я подтягиваю колени еще ближе к груди и крепче закутываюсь в длинный пиджак, который совершенно не греет. Такое ощущение будто бы я свернулась на куске льдины, дрейфующей по океану. От ее постоянных покачиваний и столкновений с другими обломками льда внутри появляется тошнота, а холод жесткой поверхности заставляет дрожать, как в ознобе. Мне остается только закрыть глаза и ждать того, что будет дальше. На внутренней стороне моих век появляются какие-то светящиеся постепенно уходящие вдаль точки, за которые я не могу зацепиться взглядом из-за их постоянного движения. Кажется, словно я начинаю падать куда-то, как бывает перед погружением в сон. Правда, сейчас это не выход. Когда я проснусь, будет только хуже.- Отлично, - мне стоит некоторых усилий, чтобы отлепиться от пыльного покрывала кровати, к которому конечности словно примерзли. Окружающее пространство начинает немного шататься, но уже скоро приходит в относительно устойчивое положение. Я поворачиваю голову вбок, где у изголовья кровати свернулся Эрика. Почему-то от этой картины мне становится тошно, но, тем не менее, его бессильный вид придает сил мне.- Думаешь, не пойду? - в более или менее окрепшем голосе слышится вызов, на что со стороны Эрландсона доносится только усмешка, прерывающаяся кашлем. Я поднимаюсь на ноги, держась на всякий случай за край кровати.- Давай адрес.- Ты его не найдешь, - ехидство в голове мужчины не получается настолько явным, как он хотел бы. Похоже, его эта проблема тоже выбила из колеи.- Я хотя бы попытаюсь, а не буду лежать и ныть, - отвечаю я, продолжая сверлить спину мужчины взглядом. Он продолжает молчать, будто раздумывая, стоит ли посвящать меня в дела его "знакомых", но все же, снова прокашлявшись, тихо бормочет.- Эрнесто обитает на University District. Дом номер пятьдесят семь, - слух уцепляется за слишком знакомое название района в Сиэтле. Мне хватает и пары секунд, чтобы сообразить, где я его слышала. Перед глазами тут же начинают пролетать какие-то бессвязные образы, связанные с предыдущим местом моего жительства и всем, что там произошло. Приходится зажмуриться и тряхнуть головой, чтобы отогнать навязчивые мысли.- Что он там делает?- Живет.Оказывается, мир действительно тесен. Странно, что, увидев Эрнесто в первый раз в том гостиничном номере, я его не узнала, хотя, возможно, память просто заблокировала его образ, связавшийся при самой первой встрече с чем-то неприятным. Тот самый парень, который стоял в окружении кучки наркоманов в зазоре между домами. Эту картину мне пришлось наблюдать при своей первой прогулке по Сиэтлу.Внутри что-то странно похолодело, снова напоминая об образовавшейся пустоте. Едва передвигая ноги, я отхожу к входной двери номера, но, остановившись, оборачиваюсь, не сумев побороть какой-то порыв в себе. - Потрясающе, - думавший, что я ушла, Эрик, удивленно оборачивает голову назад, но позы не меняет, - с самого детства девочек уверяют, что они должны найти мужчину, за спиной которого будут, как за каменной стеной. Тем не менее, я иду в логово наркоманов совершенно одна. Хорошая из тебя "стена", любимый .- Было бы для кого стараться...Кивнув в ответ на его последнюю фразу, я засовываю руки в карманы пиджака и быстрым шагом выхожу из номера, громко хлопая дверью, что с треском приземляется обратно на свое место. ***В пролетающих за окном автобуса картинах нельзя разглядеть ровным счетом ничего. Вступившая в свои права ночь полностью окутала пустынную дорогу, по обоим бокам от которой растут высокие деревья, образующие своего рода лес или рощу. Световые блики от встроенных в потолок автобуса тусклых ламп отражаются на чуть запотевшем стекле, мешая обзору. Я уже не пытаюсь следить за мелькающими на фоне темно-синего ночного неба черными очертаниями вершин деревьев. Прислонившись лбом к холодному стеклу, я просто вожу пальцем по нему, вырисовывая какие-то узоры на гладкой поверхности. Странность происходящего никак не может уложиться в голове, словно что-то, что нельзя даже осмыслить. Я надеялась никогда даже не вспоминать про первое место своего жительства, а теперь сама добровольно еду туда с целями, о которых всего лишь полгода назад и подумать не могла. Каким-то непонятным образом в моей теперешней жизни переплелись два времени, которые я разделяю чертой, как прошлое и настоящее, только вот отделить их друг от друга совершенно невозможно. Я возвращаюсь туда, откуда все и началось. Там, где я впервые в Сиэтле познала утрату, увидела этот город, решила бороться до конца и не поддаваться соблазнам Города Грехов. Но такой ли он греховный на самом деле?..Я закрываю глаза и впервые, проваливаясь в темноту, позволяю себе придаться воспоминаниям, хлынувшим, как вода из разрушенной плотины. Я вспоминаю свой первый день в Сиэтле, когда, сев в такси с разговорчивым водителем, я попала в свое первое пристанище. Мои надежды на тот момент были ничтожно глупы и бессмысленны. Я представляла себя главной героиней романа Баума, которая попала в Волшебную Страну. Сценарий поменялся, становясь более реальным. Глупая Дороти только спустя полгода нахождения в Стране Оз поняла то, чего не видела целых двадцать пять лет своей никчемной жизни. Наконец, увидела жизнь и себя в ней. Сейчас тот образ меня самой из прошлого кажется совершенно слабым и жалким, наивным, хотя сейчас мало что изменилось. Я осталась почти такой же, лишь обросла скорлупой, в которой было гораздо легче жить. Скорлупой, в которой всегда холодно и темно, но уже привычно. Я вспоминаю то, как помогла еще незнакомому мне человеку на заправочной станции. Человеку, которого в будущем предам, обману и потеряю, фактически похоронив сам его образ для себя. Похоронила живого человека. Первый звонок матери, когда я старалась не выдать своих истинных переживаний и страхов, сдержаться, чтобы не убежать обратно домой, поджав хвост. Сейчас я почти не вспоминаю про Миннеаполис, друзей, оставшихся в нем, семью. Нет ни малейшего желания возвращаться туда. Встреча с Джейн Кроули, которая истязала себя, нанося физический вред, лишь бы сдержать рвущиеся наружу чувства. Девушка, которая стала являться мне исключительно в виде моей же совести. Она говорила, что я должна найти человека, за которого буду держаться, чтобы выжить в этом городе. Мне казалось, что я так и сделала, только вот самого этого человека в реальности никогда не существовало. Я лишь обманывала себя снова и снова...Мое сегодняшнее воспоминание о детских годах тоже является обманом фантазии и мозга. Вряд ли такой эпизод имел место быть в действительности, я лишь придумала то, что хотела быть пережить, это помогает. Автобус резко останавливается, вырывая меня из своих мыслей. Оглянувшись по сторонам, замечаю, что лес по обеим сторонам от пустынной дороги сменился стенами темных зданий, чей рисунок кажется болезненно знакомым. Холод на улице пронизывает до самых костей, хотя сейчас еще только разгар лета. Выпуская изо рта беловатые облачка пара, что, выходя из легких, растворяются в ночном воздухе, я делаю пару шагов по мокрому темному тротуару. Шаги гулко отдаются от стен, кажется, мертвых зданий. На улицах нельзя увидеть ни одной души кроме меня, здесь будто наступило полное запустение, усугубившееся еще больше после моего отъезда. Стараясь не отвлекаться на посторонние мысли, я продолжаю свой путь, оглядываясь по сторонам, чтобы взглядом найти номер нужного дома, где, по идее, обитает Эрнесто. Что-то заставляет меня ускорять шаг, словно уходя из неприятной зоны, которой нет конца. Я почти что пролетаю знакомый поворот в переулок, в котором находится мрачный дом из темно-красного кирпича. В ушах начинает шуметь кровь от снова всколыхнувшихся неприятных воспоминаний, но я лишь ускоряю шаг, надеясь поскорее покончить с этим. Чувство неоправданного страха накрывает с головой, заставляя дышать чаще и быстрее перебирать ногами по мокрому тротуару. Мне снова кажется, будто я попала в какую-то ловушку, клетку собственного сознания, из которой нет выхода. Как ты ни старайся убежать, все равно вернешься к началу... ***Слегка покачиваясь, я ударяю коленом в дверь номера на третьем этаже дешевой гостиницы. Отлетев в сторону, дверь с тихим треском стукается о стену, после чего со скрипом медленно передвигается обратно, пока я захожу внутрь темной комнаты. Сейчас номер лишен любого источника света. Чуть сузив глаза, замечаю лежащую все в той же позе на кровати фигуру Эрика. Сделав один шаг вперед, я замираю, чуть качнувшись вперед, и хватаюсь за стену одной рукой. Действие приобретенного и уже употребленного мною крэка, который Эрнесто, по знакомству, решил загнать, длится всего двадцать минут от силы, но этого достаточно, чтобы после окончания эффекта я чувствовала себя, как после долгого нахождения в попавшем в шторм корабле. Радует лишь то, что боли в животе и непонятный озноб прошли. Нетвердо стоя на ногах, я прохожу вглубь комнаты, намереваясь залезть на подоконник, но, кинув взгляд на свернувшегося на скрипучей кровати Эрика, останавливаюсь. За пару секунд оглядев его еще раз, я кидаю на кровать завернутую в прозрачный целлофановый пакет плитку светло-розового цвета.