Глава 17. Конец осени. (1/2)
Я у музыки прошуПощады в день осенний,Чтоб в ней не слышался опятьТот голос — страшной тени.Анна Ахматова- Не извольте так тревожиться, со мной все в порядке. Правда,- Моцарт слабо улыбнулся, прилагая титанические усилия, чтобы сохранять беззаботный вид. Выходило неубедительно.
Ноябрь накрыл город с головой бесконечными ливнями, застилающими взор плотной стеной воды. День ото дня Моцарту становилось все хуже, он заметно исхудал и осунулся, но упрямо продолжал работать. Вот и сейчас он в поисках новых нотных листов носился по комнате. Впрочем, про “носился” я слишком уж преувеличил. Едва переставляя ноги, он с трудом передвигался от одного шкафа к другому, то и дело держась рукой за стол или за спинку дивана.- И кому же Вы врете?- устало поинтересовался я, скрестив руки на груди. В комнате было достаточно тепло, видимо. Камин был растоплен уже давно, но Моцарта все равно знобило. Дрожа, он сильнее кутался в свой камзол, но, конечно же, виду не подавал.- А я и не вру Вам,- возразил он, выуживая из очередного вороха бумаг и писем чистые нотные листы,- Я чувствую, как меня наполняют силы. И у меня столько заказов… Я готов творить днями и ночами! И никакая болезнь не станет для этого помехой, впрочем, в последнее время мое самочувствие намного улучшилось.
- А что говорит доктор?- спросил я, наблюдая за его действиями,- Он так же считает, что Вы идете на поправку?
- М-м-м, скажем так, особых ухудшений он не заметил,- неопределенно ответил он, замявшись, доктор Клоссе решил, что опасаться болезни не следует.
- Вам напомнить, какого уровня ваша медицина и профессионализм врачей?- взглянув на него исподлобья, сказал я. Он лишь пожал плечами, то ли соглашаясь, то ли не зная, что ответить. Моцарт наконец достал листы и теперь пытался запихнуть перерытые вещи обратно в ящики стола. Те не желали туда лезть, веером распустившись на столе. Вообще создавалось впечатление, что в комнате зверствовал ураган,- Ладно, я зайду к Вам завтра… И кстати. Если вы будете так носиться, невзирая на свою болезнь,- строго добавил я,- То я запру Вас здесь и начну лечить силой.
- Как грозно,- рассмеялся Моцарт,- Но так уж и быть, отныне я буду меньше слоняться по квартире, чтобы не навлечь на себя Ваш гнев.
Я улыбнулся, в душе все равно понимая, что обещание он не выполнит. Моцарт вызвался меня проводить, но я отказался, сказав, что выход и сам найду, а ему надо отдыхать.
- Будто, дойдя до двери, я совершенно обессилю,- фыркнул он, но согласился.
Когда я уже шел по коридору, меня остановила Констанция, робко попросив остаться еще на пару минут, так как она желает поговорить со мной. Я кивнул и пошел за ней. Когда мы оказались в столовой, она плотно закрыла дверь, будто опасаясь, что ее могут подслушать.- Что-то случилось,- сев на стул, поинтересовался я, заметив ее встревоженный вид.- Да, Анре, понимаете…- она умолкла так и оставшись стоять посреди комнаты, и нервно сминала пальцами кружевной платок,- В последнее время Вольфгангу становится все хуже и хуже, он совершенно не идет на поправку,- несмело начала она, судорожно вздохнув,- Но он абсолютно не желает принимать лекарства. Ему нужен отдых, но он непрестанно трудится, работает целыми днями, а порой и всю ночь. Анре, прошу Вас, как его друга и человека с чутким сердцем, помогите нам. Может, Вам удастся его переубедить, заставить начать лечиться?- ее глаза наполнились слезами, Констанция всхлипнула, прижав ладонь к дрогнувшим губам,- Он… уже почти не может играть, руки не слушаются его...Оказывается, уже настолько все плохо?! Я поразился его способности держать маску беззаботности на людях, ведь по виду вечно веселого, открытого навстречу миру человека невозможно было и предположить, что по ночам его мучают невыносимые боли.
Я поднялся со стула и, подойдя к Констанции, мягко сжал ее дрожащие ладони в своих руках, желая успокоить.
- Разумеется, я сделаю все, что в моих силах,- пообещал я,- Я помогу Вам и буду помогать, пока все не наладится.
Мысленно я с горечью поморщился от собственных слов. Ничего уже не будет в порядке, ничего не наладится. Но разве я могу сказать об этом Констанции, когда она с такой надеждой смотрит на меня, моля о помощи? Пусть даже зная о том, что нас всех ожидает, я не смею уничтожать ее веру в завтрашний день. В который я, невзирая ни на что, тоже отчаянно верил.***Как только за Анре захлопнулась дверь, Констанц вздохнула с некоторым облегчением. Обернувшись, она вздрогнула от неожиданности, увидев в дверном проеме Моцарта, облокотившегося на косяк. Тот молча смотрел на нее равнодушным взглядом немигающих глаз. Лицо его не выражало ничего, только в глубине темных зрачков тлел недобрый блеск.- Что такое, Вольфи?- с волнением в голосе спросила Констанц, подойдя к нему и коснувшись рукой его пылающего лба,- Господи, да ты весь горишь! Немедленно иди в постель, я принесу холодный компресс.
Но он, так и не ответив, с неприязнью отстранился от нее, не позволяя прикасаться к нему.
- Что с тобой?- испуганно спросила Констанц, отшатнувшись,- Ты просто сам не свой.- Со мной. Все. Хорошо,- процедил сквозь зубы он,- Почему вам все так сложно это понять?!- Ну что ты, Вольфи, мы просто пытаемся тебе помочь…- Да не нужна мне ничья помощь!-неожиданно воскликнул он,- Ясно?!- Но ты же едва на ногах стоишь…- беспомощно прошептала Констанц, закусив губу.- Какая, к черту, разница?!- Почему вам так сложно оставить меня в покое?! Какая разница, что со мной? Это вообще никого не должно волновать!
И в несколько стремительных шагов пересекая коридор, он вернулся в кабинет,хлопнув дверью так, что задребезжали стекла.
Теперь он приходил к нему во снах. За бледными вздувшимися руками, тянущимися к нему, можно теперь было увидеть Его. И Он лишь ухмылялся змеиным оскалом, мерзко нашептывая ему на ухо, что скоро закончится все.
Черный человек поджидает его в темных углах комнаты, с каждым разом склоняясь к его постели все ближе. Приходилось ночевать в кабинете, потому что стоны и глухие вскрики по ночам постоянно будили Констанц. Но теперь он знал наверняка; за ним приходила сама смерть.