Глава 8. Обещания. (1/1)

Долги похожи на всякую другую западню:

попасть в них весьма легко,

но выбраться довольно трудно.Бернард Шоу- Где этот малахольный?- поджав губы, спросил Розенберг, осматривая помещение.- Здравствуйте, герр директор,- учтиво поприветствовал его Сальери, и Розенберг нетерпеливо кивнул в ответ,- Не понимаю, о ком Вы говорите?В который раз я поразился его умению в любой ситуации держать эмоции под контролем. Мне же приходилось опускать глаза и медленно-медленно считать глубокие вдохи, лишь бы не засмеяться в голос. Я кусал внутреннюю сторону щек, изо всех сил демонстрируя абсолютную невозмутимость, и старался не смотреть на стоявшего с оскорбленным видом Розенберга, который крутил головой из стороны в сторону, скользя цепким взглядом по всем углам.- Хм, хм, скажите, Сальери, а Вы, случаем, не видели Моцарта?- протянул Розенберг, прохаживаясь по залу,-Может, он пробегал тут минуты три назад?Сальери поднял брови в деланном удивлении.- Моцарта? Его тут с утра не было,- он развел руками,- И разве он должен быть здесь?- Вот именно, не должен!- возмущенно процедил Розенберг,- Но я своими глазами видел, как он прошмыгнул мимо моего кабинета буквально только что.- Возможно, Вам показалось,- предположил Сальери,- Или же Вы могли его с кем-то спутать.- Вы думаете я ослеп или сошел с ума?- недовольно отозвался Розенберг,- Или что мне больше нечем заняться, кроме как выдумывать себе призраков?Из-под фортепиано послышались тихое шуршание и приглушенный смешок. Сальери, не меняя выражение лица, слегка качнулся назад, несильно пихнув источник шума носком туфли. Короткий писк, последовавший за этим, не остался без внимания Розенберга, и мне пришлось отвернуться в притворном приступе кашля, заглушая возню под фортепиано и свой собственный рвущийся наружу смех, посетовав:- Ох, прошу прощения, ужасная простуда: кашель так и бьет.- Герр Лавелль, пойдемте со мной, я напою вас вкуснейшим чаем - прекрасно помогает от простуды!Моя дражайшая жена Катрин не пожалела своего времени и принесла чайник прямо сюда,- и, не дав мне ответить, он подхватил меня под руку, быстро ведя за собой к выходу из зала. О черт, кажется, я влип. Ну вот и нашел вновь приключения на свою голову больную...***Как только за ними захлопнулась дверь, из-под фортепиано выполз Моцарт, донельзя растрепанный и помятый. Отряхнувшись, он сдул с лица спутанные пряди волос.- Фу-ух, чуть было не попался,- выдохнул он, падая на стоявший у стены стул,- Вот смеху-то тогда было!- Вы не перестаете меня удивлять, друг мой,- сказал Сальери,- Ради чего Вы затеяли этот спектакль?- Ради зрителей,- ответил Моцарт, тряхнув головой, отчего русые волосы растрепались еще сильнее,- Да и разве он не смог развеять эту несчастную скуку?- Моцарт,- позвал его Сальери, внимательным взглядом впившись в замеревшую фигуру.- Да-а?- Прошу Вас, поправьте же Вы волосы по-человечески. Иначе мне снова придется вас одергивать. Я смотреть на это не могу.- Вы, Сальери, невыносимый перфекционист,- сказал Моцарт и помотал головой,- Нет, пусть так будет.И он, сложив губы в трубочку, стал сдувать с лица пряди, но те лишь взлетали вверх, чтобы через мгновение вновь упасть ему на глаза.

- Я уверен, Вы посланы небесами, чтобы день ото дня испытывать мое терпение,- вздохнув, Сальери отвел взгляд к окну, лишь бы больше не лицезреть раздражающую картину.- И как? Вы справляетесь со своим испытанием?- поинтересовался Моцарт, окинув его лукавым взглядом.- Как видите,- ответил Сальери,- Так о чем же Вы хотели со мной поговорить?Моцарт не ответил, с любопытством разглядывая висевшее напротив зеркало, в котором отражались их фигуры. Медленно склонил голову к плечу, наблюдая, как отражение послушно повторило движение, в свою очередь неотрывно глядя на него в ответ.

- Я...хотел бы попросить Вас,- начал Моцарт, гипнотизируя зеркало,- Знаю, с моей стороны это большая наглость...Но я прошу не за себя.- А за кого же?- Завтра вечером, как я слышал, император желает вновь собрать придворных в летней резиденции,- сказал Моцарт,- Так получилось, что я не приглашен на вечер,- он скривился, но тут же продолжил,- Но я хотел бы попросить Вас присмотреть за Анре. Я знаю, что ему уже лучше, но все же я волнуюсь за него и очень сожалею, что в этот вечер не смогу быть рядом с ним и, если что, помочь. И я подумал, может, Вам не составило бы труда...- Не думал, что вы готовы так заботиться об Анре,- с удивлением ответил Сальери,- Конечно, я присмотрю за ним. Только позвольте узнать, откуда такое волнение? Разве обычная простуда - повод тревожиться? Или же все намного серьезнее?- Да нет, просто...- Моцарт заколебался,- Так мне будет спокойнее.- Хорошо, раз уж для Вас это так важно,- кивнул Сальери,- Обещаю, весь вечер Анре будет под моим бдительным надзором.Моцарт, благодарно улыбнувшись, стащил со стола чистый лист, старательно складывая его в самолетик. Поветрев его в руках, он, хохотнув, запустил им в Сальери.Сделав в воздухе плавную петлю, самолетик ткулся бумажным носом ему за воротник, откуда был мгновенно вытащен.- Моцарт, порой мне кажется, что вместе с париком Вы забыли надеть свой разум,- хмыкнул Сальери, рассматривая мятые крылья бумажной игрушки.

- О, ну благодарю,- обиженно проворчал Моцарт,- Так изящно меня идиотом еще никто не называл.Он повернул стул к окну, демонстративно отвернувшись от Сальери. На улице позолоченные лучи по-летнему яркого солнца шагали по земле, и Моцарт распахнул окно, почувствовав, как они ласково заскользили по его лицу.

- Обиделись?- осведомился Сальери, усмехнувшись,- Что Вы, я ни в коем случае не хотел Вас задеть.Моцарт никак не отреагировал, все так же жмурясь на солнце, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. С минуту Сальери смотрел на него, гадая, как долго тот способен сохранять молчание, нисколько ему не свойственное.

Моцарт дернулся, выходя из оцепенения, когда острый носик самолетика коснулся его головы. Выпутав его из волос, он с изумлением обернулся к Сальери.- Ваше молчание, Амадеус, право, так же непривычно, как и тишина на императорском балу,- улыбнувшись, сказал он.Моцарт неприметно вздрогнул, когда Сальери назвал его по имени, и тому показалось, что на бледных щеках смутившегося композитора проступил легкий румянец.

Теплый воздух, ворвавшийся в окно, согрел застоявшуюся прохладу зала, неся с собой душисто-цветочный аромат, и Моцарт улыбнулся, ощущая приближение долгожданных летних дней.

В коридоре раздалось знакомое цоканье каблуков, и Моцарт, встрепенувшись, сказал:- Думаю, пора бы мне откланяться. До скорых встреч.И напоследок замахнувшись и запустив самолетик в окно, он выскочил за дверь, свернув в коридор за мгновение за того, как из-за угла к двери прошествовал Розенберг, бодро волочащий за собой Анре.***Моцарт полулежал в кресле, катая по подлокотнику бильярдный шар и всеми силами пытаясь успокоиться. На сегодняшний вечер назначено собрание и, наверно, впервые в жизни он не хотел на него идти. И пусть вчера, после разговора с Сальери, он был уверен, что с Анре ничего не случится, но избавиться от волнения перед предстоящим разговором не мог. Уже догадываясь о теме беседы, он мысленно прикидывал правдоподобные ответы на еще незаданные вопросы. Мысль о том, что ему придется врать, да и кому, своим братьям, не давала ему покоя. Он вообще не любил врать, а уже тем более тем, кто помогал ему и поддерживал его идеи. Но ведь сейчас совсем другая ситуация, и от его ответов зависит судьба друга.

Но тон письма, которое пришло еще вчера, заставлял беспокойство возрастать с каждой минутой, и даже догорающие в камине конверт и само письмо, порванное пополам,не способствовали успокоению. Все ответы казались ему скомканными и нелепыми, а уверенность в том, что в конце концов его поймают на лжи, лишь крепла.Шар соскользнул с подлокотника, со стуком упав и покатившись по полу, и скрылся где-то под комодом.- Вольфи, ты что-то уронил?- в комнату, придерживая округлившийся живот, вошла Констанц, укрывая плечи потертой шалью.- Прости, Станци, я тебя потревожил?- спросил Моцарт, подходя к жене,- Как ты себя чувствуешь?- Нет-нет, все хорошо, просто ты уже час не выходишь из комнаты...Что-то стряслось?- Ничего особенного,- с как можно более беззаботным видом отмахнулся Моцарт, проводя ладонью по ее кудрявым локонам,- Возвращайся в постель, сейчас прохладно, ты можешь простудиться.- А ты?..- с надеждой спросила Констанц, погладив миниатюрными пальчиками его щеку,- В последнее время ты редко бываешь дома...А когда бываешь, то сразу запираешься у себя. Я за тебя беспокоюсь. Ты совсем не бережешь себя, день и ночь работаешь, почти не отдыхаешь, а тебе за это почти ничего не платят, только крохи, и то...- Эй, Станци, Станци,- прервал жену Моцарт, обхватив ее лицо ладонями и заглядывая в глаза,- Опять ты все преувеличиваешь, я почти всегда дома. Разве то, что день ото дня я маячу перед твоими глазами можно назвать "не бываю дома"? И все у нас с тобой будет хорошо, я тебе обещаю. Вот увидишь, через несколько лет все придворные дамы будут умирать от зависти при виде тебя! Так что ложись спать и не забивай глупыми проблемами свою хорошенькую головку.Констанц только вздохнула и кивнула головой. Ободряюще улыбнувшись, Моцарт чмокнул ее в лоб, еще раз пообещав, что все будет хорошо. Закрыв за ней дверь, он медленно сполз по стене на пол, откинув откинув голову и изнеможденно прикрыв глаза. В камине тлел остывающий пепел, и в полумраке комнаты отчетливо было видно, как тусклые языки стихают, робко прячась среди золы. Вскоре и они погасли, погружая комнату в дымчатые потемки ночи. Шум на улице затих, в доме тоже не было ни звука, и Моцарт слышал лишь собственное дыхание, шелестяще вырывающееся сквозь приоткрытые губы. И только висящие на стене часы разрушали иллюзию абсолютной тишины, с дотошной четкостью отмеряя секунды, каждая из которых камнем давила на сознание, словно зачитывая еще не прозвучавший приговор.

Время никогда не станет твоим другом.- Слишком много обещаний я даю в последнее время,- шепнул Моцарт тикающим часам, тоскливо смотря на бегущую по кругу минутную стрелку,- А тебя осталось слишком мало...***На улице было безлюдно и почему-то пахло дождем. Бродячие коты сыто облизывались и лениво потягивались, расположившись на широких камнях высокой ограды, безразличным взглядом провожая идущего мимо Моцарта. Тот шел низко опустив голову и смотря перед собой расфокусированным взглядом. Ветер трепал наспех перехваченные лентой волосы, бросая их на лицо, и Моцарт раздраженно отмахивался от них, откидывая вьющиеся пряди, настырно лезущие в глаза. Звук его шагов гулко разносился по комнате, и в вечерней тишине казался особенно громким. Наконец-то пришло призрачное подобие успокоения, но подавленное чувство тревоги терпеливо томилось в груди, готовое в любую минуту затопить удушливой волной.Остановившись у высокого особняка, ощерившегося острыми шпилями, Моцарт заколебался, приводя в порядок спутанные мысли. В конце-то концов, чего ему бояться?

Через ворота он прошел к тяжелым дверям, больше похожим на двери старинного средневекового замка. Постучав по ним кулаком, он застыл на пороге в ожидании. Главное - не дать волнению взять над собой верх и отбросить прочь пустые страхи.

Двери отворились с утробным скрипом, пуская его внутрь. Слуга, держа в одной руке канделябр, не без труда вновь закрыл их и безмолвно указал на длинный коридор. Моцарт, переминувшись с ноги на ногу, уверенно зашагал вперед, изо всех сил стараясь казаться спокойным и расслабленным. В ярко освещенной комнате его уже дожидались остальные, расположившись на диванах и в обитых бархатом креслах. На его появление почти никак не отреагировали, лишь равнодушно кивнув в знак приветствия. Кивнув в ответ, Моцарт присел на свободный стул и сложил на коленях руки, не смея нарушить зловещую тьму. Моцарт поежился, ощутив на себе внимательные взгляды, словно заглядывающие в самые укромные уголки души, и он чувствуя себя жуком, приколотым булавкой к бумаге, которого пытливо рассматривают через лупу, отмечая любое движение трепыхающегося тела.

- Мы ждали Вас, герр Моцарт,- нарушил давящее молчание мрачного вида мужчина с пронзительным взглядом почти черных глаз и короткой бородкой.- Надеюсь, я ненамного опоздал?- спросил Моцарт, неловко улыбнувшись.- Нет, Вы как раз вовремя,- со сталью в голосе ответил мужчина, и Моцарт мгновенно притих,- Рад, что Вы нашли для нас время.- Что Вы, я всегда найду его для вас, и я...- ...а также, судя по всему, готовы к серьезному разговору,- не слушая его. продолжил тот,- Вы же помните, что братство не терпит лжи ни внутри него, ни за его пределами.- О чем Вы, герр Вестфаль?- холодея, спросил Моцарт, чувствуя, что самообладание уже готово полететь к чертям.- Он имел в виду, что откровенность сейчас - Ваш главный союзник,- мягко пояснил ему сидящий в кресле мужчина. с укором посмотрев в сторону Вестфаля.- Благодарю за уточнение, Готфрид*,- холодно отозвался он и вновь обратился к Моцарту,- И как Вы понимаете, в данной ситуации ложь - не лучший советчик. Мы ни в коем случае не желаем допытываться до каждой хранимой Вами тайны, но и не намерены довольствоваться молчанием.- Я понимаю,- сказал Моцарт и неожиданно широко улыбнулся,- Так давайте же начнем разговор.Вестфаль кивнул, остальные же, поглядывая то на него, то Моцарта, продолжали хранить молчание.- Скажите, герр Моцарт, кем является наш новый гость, с которым Вы прогуливались по императорскому саду?- Анре приехал из Франции,- небрежно пожал плечами Моцарт,- Честно говоря, я знаю мало подробностей, но слышал, что он помогает императору в развитии медицины...- Медицины?- прищурившись, переспросил Вестфаль.- Да, можно сказать - привносит новшества и наводит порядок,- ответил Моцарт, молясь, чтобы беззаботность в голосе скрыла собой колючее волнение.- Так значит он врач?- Не совсем. Он много изучал медицину, но своим призванием выбрал музыку.- Ах вот как,- задумчиво протянул Вестфаль,- А что Вы можете сказать о Ваших взаимоотношениях?- А что я могу о них сказать?- непонимающе посмотрев на него, спросил Моцарт.- Давно Вы с ним знакомы? Поддерживаете ли друг с другом связь?- Помилуйте, мы знакомы от силы неделю!- воскликнул Моцарт, взмахнув рукой.- И всего лишь за неделю успели стать хорошими знакомыми?- ядовитая ухмылка поползла по губам Вестфаля.- К чему вы клоните?- нахмурился Моцарт.- Давайте будем прямолинейными и максимально откровенными: вас видели в императорском саду, и Вы не можете этого отрицать.- Я и не отрицаю,- хмыкнул Моцарт,- И что же с того, что мы гуляли в саду? Разве это теперь великая тайна?- Совсем нет,- казалось, будто Вестфаль замер недвижимой статуей, удавом смотря на Моцарта ипочти не моргая, словно гипнотизируя свою добычу,- Но также Вы не будете отрицать и то, все не ограничилось лишь светскими беседами. Ответьте честно, ибо Ваш ответ есть ключ ко многим вопросам. Герр Моцарт, что он показал Вам в тот день?- Хм...Боюсь Вас огорчить, но я даже не могу припомнить как выглядел этот предмет,- ответил Моцарт, старательно изображая напряженный процесс вспоминания.- Думаю, это поможет освежить Вашу память.На стол перед Моцартом с глухим стуком опустился небольшой шелковый мешочек, перевязанный черной лентой. Он неуверенно протянул к нему руку, вынимая содержимое, и его сердце, ухнув вниз, пропустило удар. В его руках оказался телефон Анре. На мгновение Моцарт едва не потерял контроль над собой, но вовремя скрыл отразившееся на лице потрясение.- Вы узнаете этот предмет?Лед в прозвучавшем голосе заставил Моцарта в который раз поежиться, но в отет он лишь фыркнул с деланным равнодушием:- Ах да, это! Да так, ерунда, это...- он осекся, пытаясь придумать новое применение для лежащей перед ним вещи, но ни одной толковой мысли в голову не приходило,- Это...музыкальная шкатулка.И тут же умолк, мысленно обругав себя. Что за чушь! Только полнейший дурак мог поверить в настолько нелепое объяснение. Морально он уже подготовился к ожидаемой после его слов вспышке гнева, намереваясь отстаивать позиции до конца.

- Музыкальная шкатулка?- А...да, новая техника выполнения...Парижская новинка,- Моцарт рассеянно развел руками, посмотрев прямо в глаза Вестфалю, но долго выдерживать тяжелый взгляд он не смог.- Да что вы говорите?- скептически скривился Вестфаль,- И каким же образом эта, по Вашим словам, музыкальная шкатулка, работает?- Не знаю. Я, так же как и вы, раньше ее не видел,- ответил Моцарт, добавив:- Может, разве что мельком.Сердце его билось загнанной птицей так громко, что, казалось, все присутствующие могли услышать его стук. Неосознанным жестом Моцарт провел ладонью по волосам. Сейчас ему хотелось оказаться в любом месте на планете, лишь бы не оставаться здесь. Все молчали, обдумывая его слова, и клокочущая тишина особенно действовала на нервы.- Господа, раз уж мы решили быть честными до конца, позвольте я тоже задам один простейший вопрос,- свободно откинувшись на спинку стула, сказал Моцарт, решив, что лучшая защита - это нападение,- К чему такое пристальное внимание к моему другу и безделице, что он мне показал? Не могу понять, что за чушь вам порассказывали, но, как я уже сказал, да, наши разговоры и все наше короткое знакомство вообще ограничиваются лишь светскими беседами, и знаю я о нем не больше, чем об остальных господах, что встречаю при дворе.Вздернув подбородок, он с уверенностью оглядел каждого из присутствующих, спокойно улыбаясь в подтверждение своих слов. По комнате пробежал шорох перешептываний, мгновенно умолкший в момент, когда Вестфаль поднял ладонь, призывая к тишине.- Герр Моцарт, мы не желаем оскорбить Вас, а уж тем более усомниться в Вашей верности и честности,- сказал он, чуть смягчив тон,- Но и Вы войдите в наше положение, эта ситуация довольно странна, и мы хотели лишь внести ясность в уже известные нам факты.

- Не вижу ничего странного,- ответил Моцарт,- Может, вас сбило с толку то, что он прибыл к нам с таким неожиданным визитом, и до сих пор о нем мало кто слышал, но надо было подождать еще пару дней: по Вене уже должны были поползти разномастные слухи.- Слухи нас не интересуют,- возразил Вестфаль,- Хорошо, мы поверим Вам, тем более у нас нет оснований упрекать Вас во лжи,- Моцарт уж было открыл рот, чтобы подтвердить это, но Вестфаль продолжил,- Но. Если вы узнаете что-то, чего до этого не знали мы, думаю, мы можем надеяться, что Вы не преминете сообщить нам об этом.- Естественно, о чем речь!- живо откликнулся Моцарт,- И кстати, может Вы отдадите мне то, что по праву принадлежит моему другу? Я первым же делом передал бы ее обратно.- Мы сами ее передадим, не извольте беспокоиться.- Тогда я, пожалуй, пойду. Уже поздно, а моя дорогая жена совсем одна, сами понимаете, я не могу оставить ее одну в такое позднее время,- низко поклонившись, Моцарт сделал несколько шагов к выходу, обернувшись в дверях,- И еще. В эту субботу вновь пройдет очередной мой концерт. Сочту за честь, если вы порадуете меня своим присутствием. Я был бы счастлив видеть каждого из вас.Закрыв за собой дверь, он, не выдержав, пулей вылетел на улицу и чуть ли не бегом рванулся домой, стараясь не оглядываться назад. Отойдя на приличное от особняка расстояние, он, выдохнув, наконец позволил успокоение овладеть собой. Неужели все обошлось? Вот так просто, без споров и обвинений...В такую легкость едва ли верилось, но он не мог не поблагодарить небеса за такой удачный исход событий. Уже ближе к дому он совсем перешел на шаг, наслаждаясь вечерней прохладой. А вообще, если подумать, чего он боялся? Теперь Анре точно ничего не угрожает, а историю с теле...как его? ему без труда удалось замять.Этой ночью он будет спать спокойно.Вот только...одного не хватает, чтобы почувствовать себя абсолютно счастливым. И как бы ему ни сложно было это признать, он уже догадывался, кого...__________________* Имеется в виду Готфрид Бернхард ван Свитен (1733 – 1803), дипломат, меценат, в 1770 – 1777 гг. – посланник при Прусском дворе, затем управляющий Придворной библиотеки в Вене. Подобно Моцарту являлся масоном.