Глава 1. О большом фортепиано и зеркалах. (1/1)
Сделай так, чтобы раз
в девятнадцать лет -
крайний поезд,
последний шальной билет.АрчетPov АнреЯ так и не понял, что именно меня разбудило, когда я спросонья подскочил на кровати, выныривая из уютного царства Морфея, будто пловец, слишком долго находившийся на дне глубокого озера. Наверно, причиной тому был пробившийся сквозь задернутые шторы луч солнца, шустро запрыгавший по моему лицу и нагло слепивший глаза утренним светом, но проснувшись до конца, я наконец услышал, как в соседней комнате изо всех сил надрывался звонивший телефон, гремя на весь дом мелодией сигнала. Потянувшись, я лениво сполз с широкой кровати, гадая, что о меня нужно звонившему. Глянул на мерно тикающие на стене часы, указывающие семь тридцать. И кому я понадобился в такую рань?
По пути к телефону до меня наконец дошло, что наверняка звонит староста моей группы. Аннабель, моя любимая подруга детства, за пятнадцать лет ставшая мне второй родной сестрой, вчера провела полдня в кабинете декана, теперь звонила сообщить, допущен ли я к летней сессии.Конец мая пряным воздухом растекался по-весеннему нарядному Парижу, вспыхивая зеленеющими салютами. Время, когда обрадованные предстоящими каникулами школьники, ликуя, прячут свои учебники на самую дальнюю полку, люто ненавидящие их в эти моменты студенты скрипят от зависти зубами, готовясь к сессии и наблюдающие за всем эти взрослые, обреченными взглядами смотрящие из окон своих запыленных пластмассовых офисов-коробок, тяжело вздыхают от сочувствия к самим себе.Я со всех ног кинулся в гостиную, по пути налетая на все косяки, споткнувшись об чехол из-под гитары, и оставив на ковре тормозной путь лбом и носом, я все-таки достиг своей цели, преодолев оставшееся расстояние до зарытого в диванные подушки телефона ползком.- Да!- в спешке схватив мобильный, спросил я.- Анре, соня, еще не проснулся?- послышался смеющийся, с явными нотками укора, голос Аннабель. Я уткнулся лицом в одну из бархатных подушек, распластавшись прямо на полу.
- Бель, прости, поздно лег,- протянул я и торопливо добавил:- Ну что, ты узнала?В трубке повисло неловкое молчание, заставившее меня всерьез занервничать.- Понимаешь, Анре...- замялась Аннабель, подбирая слова.- Меня не допускают?- догадавшись, севшим голосом спросил я.Нет, я никогда не был ленивым (разве что относительно), а прогулов у меня и в помине не было. Просто...Закончив школу, я загорелся мечтой, не дающей мне покоя всю мою сознательную жизнь. Музыка. Она была для меня верным другом, любовью, наполняющей вдохновением каждую жилку моего тела. Я всему научился сам, не прося ничей помощи, ориентируясь только на свои чувства и музыку Великих.В доме моего детства музыкальных инструментов не водилось. Ни у кого из домашних не было особого интереса к музыке; я был совсем ребенок, а для родителей это было не более чем пустое развлечение. А потом не стало отца, и моя мама осталась одна с семилетним мной и моей маленькой сестрой, которой на тот момент едва исполнился год. Об инструментах мне, уже в то время мечтающему самому научиться, подобно любимым музыкантам и композиторам, прикасаться к музыке, вьющейся в моей голове, делать ее осязаемой - струнами, нотами, дать услышать ее всем и каждому, пришлось забыть. На мою просьбу нанять репетитора мама ответила резким отказом, сказав, чтобы я не придумывал глупости и лучше бы занялся чем-нибудь полезным, напоследок упрекнув в бездельничестве. В музыкальные школы я никогда не стремился. То, как многие одноклассники, занимающиеся там, с отвращением смотрят на скрипку или фортепиано, во всех красках описывая как бесит их каждый день повторять набившие оскомину упражнения и заучивать наскучившие правила не внушало доверия. Мне всегда казалось, что там не учат чувствовать музыку, любить ее, создавая из разноцветных пазлов нот целые картины чудесных мелодий. В таких заведениях учат разве что глупой зубрежке и титаническому терпению выдерживать часы лекций, далеких от настоящей музыки.Я не хотел, чтобы моя музыка стала такой же иссушенной и картонной.- Нет, что ты!- поспешила утешить меня Аннабель,- Еще нет, я...Еще нет. Резануло слух, заставив вспомнить, что каждый день в универе может стать для меня последним.-...собиралась тебе сказать, что мсье Геруа попросил тебя подъехать к нему сегодня. Говорит, вам многое надо обсудить...Мсье Геруа, наш незаменимый декан, уже в первый же день моего поступления ясно дал мне понять, что самоучек тут не держат, что мое поступление в один из самых престижных музыкальных ВУЗов в Париже - величайшее везение и просто чудо.- Мне конец.- обреченно констатировал я.- Так, Солнце, не смей раскисать!- шутливо прикрикнула на меня Бель, вспомнив глупое прозвище, данное мне одногруппниками за светлые вьющиеся волосы,- Я уверена, все обойдется, вот увидишь.Поняв, что обнимая подушку и, разнежившись, снова начинаю засыпать, я принял сидячее положение, протерев сами собой закрывающиеся глаза.- Ладно, ты меня убедила,- не мог не улыбнуться в ответ я,- Держи за меня кулачки, сестренка Белли, прорвемся!В трубке послышался ее звонкий смех.- Вот так бы сразу. Кстати, советую тебе поторопиться, мсье Геруа ждет тебя к девяти.О черт, я же не успею доехать за час! Вскочив на ноги, я начал носиться по квартире, пытаясь отыскать чистую одежду и наскоро привести себя в порядок.- Понял, уже бегу,- и, отсоединившись, начал надевать рубашку, несколько раз в спешке застегнув ее не на те пуговицы. Дольше всего я возился со спутанными волосами, никак не хотевшими расчесываться и настырно лезущими в глаза.
Сияющие нити солнечных лучей наперегонки бежали за мной, выскакивая из-за угла. От появившегося из ниоткуда волнения кусок в горло не лез, отчего через несколько минут по кухне пополз чарующий запах кофе.Глубоко вдыхая божественный аромат, я думал о том, что мне безумно не хочется никуда идти. Хотелось остаться дома, любуясь за окном рассветом, а еще лучше, взяв плеер, забраться в теплую постель и, укутавшись в одеялко, досматривать сны. Но нет, заперев такие притягательные мысли в самый дальний ящик сознания, я вышел на улицу.
От дома до метро мне пришлось идти семимильными шагами, сокращая расстояние короткими перебежками через дворы. Спальные районы и отдаленный кварталы еще только отряхивались ото сна, раскачиваясь, лениво готовясь к будничной рутины. И чем ближе я подходил к метро, тем сильнее окружал меня шум проезжающих мимо машин и вибрирующий гул суетливой толпы, бесконечно мелькающей перед глазами будто потревоженный муравейник, пробиваясь голосами даже сквозь льющуюся из наушников музыку. Где-то вдали был слышен беспрерывный вой сигналящих машин, с самого утра скучающих в пробке.Но спустившись под землю, я почувствовал, что попал словно в другой мир, немая обитель тишины, плавно идущей вперед толпы и бесшумно скользящих по рельсам поездов. Я попал в вакуум, сквозь который не мог пробиться раскатистый перестук с улиц, и каждый звук тонул в размеренном течении минут. Я думал, что оглох или же неизбежно оглохну, и тишина в конце концов полностью поглотит меня.Передернув плечами, я сделал музыку громче, войдя в широко разинувший пасть вагон подъехавшей электрички. Вопреки ожиданиям народу было немного, что немало меня удивило, ведь с утра сотни тысяч людей спешили на работу, скрупулезно считая секунды. И я уже привык к пестрому наводнению людей с невероятной скоростью заполняющих вагоны, когда ты, плотно зажатый между толкающимися телами, путаешься в своих и чужих ногах, станциями отсчитывая сдавленные вздохи.В этот раз вагон пустовал. Всего лишь человек шесть сонно покачивались на сидениях, надеясь доспать в пути. Я присоединился к ним и начал украдкой рассматривать пассажиров, отвлекаясь от кусающего за нервы волнения, не давая ему съесть меня окончательно. Кто-то читал, уткнувшись в книгу, кто-то дремал, свесив голову на плечо, а кто наоборот боролся со сном, тяжело моргая слипающимися глазами. Мое внимание привлекла молодая мама, пытающаяся удержать своего трехлетнего ребенка, нетерпеливо ерзающего у нее на коленях и восторженно разглядывающего вагон, радостно смеясь каждый раз, когда лампа на потолке мигала, на мгновение погружая нас во тьму.И чем дольше я смотрел на него, тем сильнее туман застилал мои глаза, окутывая со всех сторон, обволакивая бархатным маревом. Снова и снова я возвращался в жаркое лето...В лицо задышал раскаленный воздух смешанный с тополиным пухом и пыльцой. Он врывался из широкого распахнутого окна, тихо шурша занавесками, и все норовя расшвырять по столу аккуратно сложенные в стопку листы бумаги.В комнате двое мужчин и женщина, держащая на руках маленького ребенка, неугомонно вертящего головой из стороны в сторону. Непослушные светлые волосы лезут в глаза, и малыш то и дело отмахивался от них крошечной ладошкой. Долго сидеть на руках было скучно, и когда ребенок закапризничал, женщина опустила его на пол погулять.
Родители и хозяин квартиры, у которого гостила семья, принялись за обсуждение последних новостей, а ребенок, предоставленный самому себе, с любопытством затопал в сторону большого черного фортепиано, высоко возвышаюшегося над ним. Ему казалось, что инструмент заполняет собой все пространство комнаты, что он и есть неотъемлемая часть комнаты. Подойдя к фортепиано вплотную, он провел по лакированной ножке пальцем, завороженно наблюдая за бликами своего искаженного отражения на ней. он еще не понимал что это и для чего нужно, но его восхищал инструмент, своими размерами и необычным видом, и он потянулся вверх к клавиатуре, силясь откинуть крышку. Но даже встав на носочки, он едва дотягивался до нее, и как только ему удавалось подцепить крышку пальцами, она тут же с хлопком падала обратно.- Анре, ну что ты там балуешься?- спросила мама, отвлекаясь от разговора на шум.- Кажется, ему просто интересно,- улыбнувшись, сказал хозяин квартиры и подошел к фортепиано,- Хочешь, покажу, как это работает?Анре с готовностью кивнул, и мужчина, сев на круглую табуретку, усадил его себе на колени. Он с легкостью откинул крышку, и взору Анре явился ровный ряд черно-белых клавиш, засверкавших под вспорхнувшими на них лучами солнца. Он с интересом стал рассматривать похожие на зубы какого-то невероятного существа клавиши, пытаясь понять, зачем же они нужны.- Смотри,- сказал мужчина, и коснувшись их пальцами, взял пару аккордов.
Анре счастливо засмеялся, услышав, как дремавшая до этого музыка расправила цветные крылья, рассыпавшись прекрасными звуками. Казалось, от этого в комнате стало намного светлее, будто солнце светило внутри квартиры, протягивая к нему лучи-ладони.- Попробуй сам,- довольно усмехнувшись, мужчина придвинул Анре ближе к клавишам, чтобы ему было удобнее дотянуться.
Он, затаив дыхание, опустил палец на одну из них и с усилием нажал. Звук, встрепенувшись, пророкотал слишком громко и надрывно, и Анре недовольно насупился. Сдвинув руку чуть вправо, он уже мягче и неторопливейнажал на очередную белоснежную клавишу. Вспыхнув, нота полилась спокойной волной, вызвав у Анре радостную улыбку.- У малыша талант,- заметил мужчина,- Вам бы отдать его в музыкальную школу.- А не рановато?- просил подошедший отец,- Ему всего лишь четыре.- Сейчас, не спорю, рано. Его можно обучить и дома,- согласился мужчина,- А вот года через два-три он уже будет готов для более серьезных занятий.- Было бы чудесно,- с готовностью кивнула мама, но отец только отмахнулся:- Успеется. Он еще ребенок, в его возрасте в игрушки играть надо.- Как знаете,- пожал плечами мужчина,- Я бы на вашем месте с раннего возраста начал развивать его талант.Но Анре уже не слушал их разговор. Он то и дело касался клавиш, внимательно прислушиваясь к тому как одна нота мягко вливается в другую, иногда создавая резкую дисгармонию, что заставляло его хмуриться и пытаться найти другую ноту, чтобы и она звучала так же плавно как предыдущая, чувствуя себя так, будто ему показали чудесное волшебство, искрящееся под его руками...
Я очнулся только когда голос диктора сухо объявил мою станцию, и я едва успел выскочить из вагона когда двери уже начали закрываться. Выйдя после подземки на улицу, я зажмурился от яркого света, слепящего глаза. Метаясь по квартире, я забыл солнечные очки, хотя это, наверно, моя негласная фишка, будь она неладна: забывать очки, когда солнце заливает улицы, и приходится много щуриться, но при это не преминуть нацепить их, когда пасмурно или туманно и ни намека на свет, а еще, верх гениальности - ночью. Но что поделаешь, у всех разные тараканы бывают. У меня они, видимо, вообще на ПМЖ остались.Здание универа грозно нависало надо мной каменным цунами, готовое вот-вот обрушиться вниз. Я глубоко вздохнул. Как бы пафосно и театрально не звучало, но сейчас решится моя судьба. От осознания этого факта мне стало совсем тошно и я решительно двинулся в сторону входа.Коридоры встретили меня сонной тишиной, несмотря на пеструю толпу студентов, лениво слоняющихся из аудитории в аудиторию. Знакомые и одногруппники заторможено кивали мне в знак приветствия, словно на автомате двигаясь вперед. У каждого из них в голове только одна мысль: как бы дожить до конца занудных лекций, ненароком не уснув на них. У меня у самого уже сводило челюсть от постоянной зевоты.- Войдите,- послышался скрипучий голос декана, когда я, набравшись храбрости, постучал в дверь его кабинета.Переступив через порог, я почувствовал себя неуютно. Будто крошечное насекомое, сжавшееся под цепким взором ученого, ревностно следящего за ним в микроскоп.- А, Анре,- мимолетно глянув на меня, мнущегося на пороге, он улыбнулся краешком губ, приглашающе кивнув,- Проходи, садись.Я медленно опустился на стул пред деканским столом и выжидающе замер.- Итак, Анре,- мсье Геруа снимает свои толстые, как тройной стеклопакет, очки и устало трет глаза,- Собственно, для начала объясню, зачем я тебя позвал. Твои успехи в обучении, безусловно, радуют, и я не могу упрекнуть тебя в неуспеваемости...Мысленно я готовился к любому приговору, но все равно затаил дыхание, напряженно вслушиваясь в речь декана.-...Однако оценки и зачеты - не главный показатель. Ты же понимаешь, помимо таланта и упорного труда важна еще и правильная техника, чего тебе сильно не достает. В нашем университете самоучки - довольно-таки редкое явление, но ты благодаря своему, без сомнений, блестящему таланту смог поступить без проблем и безупречно проучиться весь этот год.Ну, про "поступить без проблем" он ой как преувеличивает. То есть муторное обивание порогов сильных мира сего, а в данном случаенашего универа и буквально таки ногтями и зубами вырванное место это "без проблем"?! Ха, боюсь представить, как тогда могли "проблемы" выглядеть.- Но также ты не можешь отрицать, что многие преподаватели обращали внимание на ошибки и недочеты, которые ты так и не удосужился исправить.Я прекрасно понимал, о каких недочетах идет речь. Просиживая дни над самоучителями, я учился по большей части теории, а практики, за неимением инструмента, не было вообще. Я даже правильно рукиставить не умею: пальцы всегда по привычкепрогибаются.- Я мог бы попрактиковаться летом,- осторожно предложил я, цепляясь за призрачную надежду,- Найти репетитора или...- Анре,- тихо, но настойчиво перебил меня мсье Геруа,- несколько месяцев ничего не дадут, тебе надо много работать над собой и за лето ты не сможешь дотянуть до уровня своих одногруппников. Позанимайся годик-другой, походи на курсы, а потом приходи к нам на повторное поступление. Тогда будет о чем говорить.- Значит, шансов у меня точно нет?- поникнув, вздохнул я, переваривая услышанное.- Я же тебе говорю, ты очень талантливый мальчик, но сильно уж техника хромает,- декан считает, что этой фразой он должен был успокоить меня, но становится только противней оттого, что было убито столько времени и сил, столько бессонных ночей и нервов, и все равно меня одним пинком вышвыривают вон. Конечно же им не хочется портить безупречный имидж университета из-за какого-то самоучки меня.- К завтрашнему дню я подготовлю все документы по отчислению,- говорит мсье Геруа,- Подойди ко мне завтра в это же время.Я понуро кивнул, и попрощавшись, вышел в коридор. Горло сдавила горькая обида, неприятным комом царапая изнутри. Отлично. Просто прекрасно. Но я почему-то даже не удивлен. Какой-то частью мозга я все же понимал, что меня рано или поздно отчислят от нежелания возиться с "сырым материалом", но мне отчаянно хотелось верить, что они смилуются и дадут мне один-единственный шанс. Да чего уж там, я верил, что с учебой проблем вообще не будет, по крайней мере я спокойно доучусь до пятого курса. Да не судьба. Теперь придется весь год либо работать, либо искать другую специальность. Ах да, или же учиться завязывать портянки.Я вышел на улицу, вдыхая утреннюю прохладу и пошел бродить по аллеям, среди опутанных зеленеющей бахромой деревьев. Шепотливый шелест листвы убаюкивал, и вскоре я совсем успокоился, слушая музыку, запутанный в торчащие отовсюду провода наушников аки киборг.
Но вдруг песня прервалась на середине, заставив меня дернуться от внезапности. Неужели телефон сел? Я же тогда в депрессию впаду... А, нет, всего лишь звонок. Я заулыбался, прочитав имя звонящего и нажал на кнопку ответа. В наушниках послышался голос Андреаса.- Привет, солнце, ну ты как?- я был рад слышать его сейчас, хоть немного и покоробила слишком уж наигранная радость в его голосе.- Отвратительно, если честно,- хмыкнув, признался я.- А что случилось?- с энтузиазмом откликнулся Андреас, с трудом пряча нотки волнения проскальзывающие в словах. Меня начинает настораживать явная бравада в его тоне, совершенно ему не свойственная.- Вылетел я все-таки,- посетовал я и, перебивая сразу хлынувшую потоком сочувствующую речь, спросил:- Анди, что с тобой? Что то случилось?- А что со мной? Со мной все в порядке, с чего ты взял? Я теперь что, не могу, значит, просто так позвонить своему парню, чтобы узнать, как у него дела?!- дико запинаясь и путая слова, затараторил Андреас,- Так что ты там говорил...почему исключили-то?- Андреас,- твердо прервал его я, понимая, что что-то определенно случилось, и радости у меня это не вызовет,- Я же знаю, что что-то произошло, ты ведь поэтому звонишь.- Я...в общем...понимаешь...- с трудом выдавил Андреас,- Тут такое дело... Я тебя очень люблю, правда! Я бы...я никогда...Но, знаешь...У меня неприятно засосало под ложечкой, расползаясь холодком вверх по груди. Что. Он. Натворил?- Анди?..- Я...- было слышно, как он глубоко вдохнул, решаясь, и через мгновение выпалил на одном дыхании:- Мы вчера с ребятами были в клубе, немного выпили, с кем не бывает, а я потом встретил своего знакомого, мы давно не виделись и разговорились и решили поехать к нему, я не..просто... Анре, прости! Я пьян был, я не понимал, что творю!Я молчал. Стоял посреди дороги, не шевелясь, и молчал. Теперь еще и Андреас. Человек, которого я любил и которому безоговорочно доверял. Человек, в отношении которого я не мог допустить даже мысли о предательстве. Тот, кто все-таки предал, сделав это больнее всего.- Анре, не молчи,- не выдержав, взмолился Андреас,- Скажи хоть что-нибудь.Конечно ему легче было услышать мои крики и обвинения, на которые я был уже не способен. Поорал бы, ругая его на чем свет стоит, да успокоился и простил. Тишина же всегда страшнее криков, ведь никогда не узнаешь, о чем молчит человек.- Что ты хочешь от меня услышать?- бесцветным голосом устало поинтересовался я.- Ну прости меня, я же сказал, что это было случайно!- заныл Андреас,- Я же люблю тебя, ну Анре, ну прости меня!Я уж было открыл рот, чтобы высказать ему все: кто он и что я о нем думаю, но слова так и застряли в горле под давлением сковывающей льдом пустоты.- Я не хочу сейчас с тобой говорить,- только и выдохнул я, сразу же отключаясь.Продолжая гулять по аллеям, я удивлялся сам себе, не испытывая ровным счетом никаких эмоций. Горечь и разочарование, и все. Ни ярости, ни злости, ни хотя бы крошечной толики обиды. Я сам от себя не ожидал такого безразличия, хотя произошедшее сегодня нехило выбило меня из колеи.Аллея закончилась, и передо мной вновь потянулся унылый вид улицы и проезжей части с мириадами людей и машин. Переходя дорогу, я зашарился по карманам, выуживая телефон, чтобы переключить песню. Но тут моя рука наткнулась на в шутку подаренное кем-то маленькое зеркало, сунутое мной в куртку однажды и успешно забытое на долгие недели. Плеер автоматически переключил мне следующую песню, и я вздрогнул от неожиданности, услышав первые ноты вырезанного из оперы отрывка "Арии Царицы ночи", что всегда приводила меня в состояние священного трепета.*Краем глаза я глянул в зеркало: бледное утомленное существо с темнеющими кругами под глазами смутно напоминало меня. Угнетающее зрелище.Музыка, дрогнув, прервалась, и наушники хлестнули током мои барабанные перепонки. Тихо вскрикнув, я поспешно вырвал их из ушей. Зеркало, выскользнув из рук, упало на асфальт, оплетенное ветвистой паутиной трещин. Чертовы наушники, опять подделка оказалась, придется купить новые... Не успел я додумать эту мысль, как почувствовал глухую боль по всему телу, бросившую меня на асфальт, исцарапавший кожу. Голову будто пронзило раскаленным штыком или тяжелой арматурой, жалящей каждую клеточку. И когда я, не выдержав, уже хотел закричать, меня накрыла теплая спасительная тишина...***Очнулся я от колючего холода, яростно пронизывающего все тело и ощущения жестких булыжников, впивающихся в спину. Кое-как я сел, сжимая пальцами пульсирующие виски. А... что сейчас произошло? Пытаясь хоть что-нибудь понять, я с трудом поднялся, опираясь рукой о стену, и медленно выпрямился...
Стоп. О стену?!
Я непонимающе оглядывал место в котором находился и... не узнавал ничего._________________*Ария Царицы Ночи (O Zittre nicht, mein lieber Sohn)- Ария из "Волшебной флейты"(1791 г.) Моцарта.