Тщеславие. (2/2)

Лошади шли ровно, показывая всем свою красоту. Констанс, гордо выпрямившись и отодвинув штору, сидела у окна так, чтобы её было видно всем проходящим,бросающим на неё и её супруга восхищённые и завистливые взгляды. Девушке было приятно что хоть на пару часов она могла стать какой-нибудь французской графиней или испанской доньей. Змея тщеславия сладко расправляла свои кольца, обхватывая телом ехавших в карете.

Карета остановилась у больших позолоченных ворот, у которых стояли уже пару десятков экипажей, намного беднее чем экипаж Моцарта. Но вместо того, чтобы открыть дверь кареты, лакей попросил семейную пару ждать. Юноша, подойдя к охраннику, производящего впечатление неприступной скалы, произнёс заветное имя "Моцарт", и ворота, как по волшебству, отворились. Экипаж подошёл к главному входу.

Непонятные чувства охватили маэстро. Ему безумно хотелось думать, что всё вокруг живёт и существует лишь для него одного. Что его пожелания здесь - закон, а он властитель закона. Но разум шептал иные слова. Он бил по щекам, напоминая, что все эти богатства принадлежат другому. В своих мыслях Моцарт яро возненавидел капельмейстера, сейчас выступающего в роли благодетеля.

Новый лакей ожидал званых гостей, стоя у дверей. Стило супругам подняться на лестницу, как юноша с чёрными волосами, как смоль, почтенно поклонившись, как поклонился бы граф при виде короля. Он открыл дверь, почтенно склонив голову, бархатным голосом произнеся:- Добро пожаловать, маэстро. Вас все ждут.Невозможно описать те чувства, которые испытывали супруги, слыша эти слова, видя поклоны и дорогое убранство, которое, казалось, было предназначено лишь для них. Констанция думала, что попала в сказку, о которой она мечтала будучи ещё невинной девушкой, а Моцарт парил над всеми, как херувим над бездной грешников. На его губах цвела, напиваясь соком славы, счастливая улыбка, а глаза сияли тысячами звёзд, тонувших в море.Они прошли, ведомые лакеем внутрь. Галереи сверкали, свечи плясали на стенах, приветствуя прекрасную пару. Лакей провёл своих прекрасных гостей не в зал, где звучала музыка Гайдена, исполняемая самим маэстро, а в комнату этажом выше.- Разве нас не ждут гости? - Удивлённо произнесла Констанц, обращаясь к лакею.- Так и есть фрау Моцарт. Но есть некто, кто ждёт вас, несомненно дольше любого гостя.- И кто же это? - Спросила девушка, догадываясь о личности таинственного незнакомца.- Хозяин дома, конечно.Лакей скрылся за дубовой дверью и через пару мгновений пришёл с высоким темноволосым мужчиной.- Добрый вечер герр и фрау Моцарт. - Красивым, манящим голосом произнёс Антонио. - Хороша ль была ваша дорога? Быть может стоило прислать вам экипаж быстрее?

- Прекрасна, герр! Спасибо Вам. - Шутливом тоном ответил маэстро. - Вы нас желали видеть?

- Вольфганг! - Возмущённо произнесла Констанс. - Этот господин нам оказал такую честь, а ты так говорить с ним смеешь!

Моцарт слегка поник, поубавив своё веселье, впрочем, Сальери решил немного подыграть ему.- Ну что вы, фрау. Для меня это ведь тоже честь. К тому же, было б оскорбление пригласить всех композиторов, забыв про Моцарта.- Так мне не показалась, я слышал Гайдена! - Воскликнул Вольфганг.Сальери кивнул, впиваясь взглядом в Моцарта. От этого жгучего взгляда, маэстро, словно током пришибленный, шарахнулся, чуть отойдя. Жена странно посмотрела на него, но промолчала. Этажом ниже раздался звук аплодисментов, и кто-то снова начал играть на клавесине. Композитор сразу признал музыку Глюка, которую, наверное, исполняет сам автор. Смотреть в глаза итальянцу австриец от чего-то боялся, потому и решил оглядеть вид композитора.

Сердце Моцарта пропустило удары, он, словно зачарованный, впился жадным взглядом в прекрасную брошь в виде чёрной розы. Она манила, искушая, она звала прикоснуться к ней, огладить кончиками пальцев свои лепестки. Роза - символ признания, любви публики. Этот цветок волновал душу юного гения, брошь звала его, как новая медаль зовёт солдата. Невидимый дух воспарил над главою маэстро, искушая его, как змей, предлагавший яблоко Еве. Лишь чудом музыкант воспротивился тёмному духу, что тянул к его непокорной голове свои руки.

Сальери впился взглядом в лицо Вольфганга. На лице итальянца застыл триумф, он знал, что клетка защёлкнулась, как только птичка села на насест. Антонио знал, что соблазн тянет за собой светловолосого юношу, что он толкает его на путь греха, маня за собой вниз по склону к великим валам.- Герр Моцарт, - произнёс Сальери, чарующим голосом. - Вам пора. Все ждут.Констанция, взяв мужа под руку, пошла по правой стороне от хозяина дома. Моцарт шёл между ними, по правой стороне идёт жена, по левой недруг-искуситель. Сальери не обманул. Их правда ждали музыканты и девы со двора, графини, графы. Их туалет пестрил от золота и дорогих нарядов. Очарование спало с лица маэстро. Вот он сейчас, в камзоле, сделанном под леопарда, стоит перед сеньорами, чьи камзолы сделаны из самых дорогих материалов, расшитых золотыми нитями, увешанными драгоценными камнями, в шёлковых чулках.В руках у господ изящные трости из слоновой кости, у кого с головой собаки, у кого с головой лошади, а у кого и того богаче, трость из кости с опалами и серебром.А рядом стоят графини. Не все они прекрасны, но платья и причёски скрывают все дефекты. Они одеты по последней моде Марии-Антуанетты, их платья с длинным шлейфом весят по пять килограмм от обилия драгоценностей.На их головах пизанские башни, ракушки, колёса, сотни лент, вплетены в косы из дорого атласа. На шеях их колье по меньшей мере стоящие полторы тысячи ливров. А рядом с Моцартом жена. В алом платье из хорошей ткани, но без расшивки, без камней и благородного металла. И волосы ей заплетены по греческому стилю, без башен, кораблей и прочей ерунды.Музыканты были, конечно, одеты скромнее господ, но и они сегодня были разодеты в шёлк и атлас. В душе австрийца вскипела злость и буря негодования. Как может он здесь быть властителем закона, если каждая собачонка придворной дамы одета богаче его. Как может здесь его статус звучать серьёзно, если без звона монет на него лишний раз не посмотрят?Вот для чего его позвал Сальери. Этот подлый человек решил выставить Моцарта ничтожным. Но это ему не удастся!

- Герр Моцарт, - произнёс Гайден, - мы рады вас видеть в нашей скромной гениальной компании. Не сыграете ли нам?

- Конечно.Поклонившись, юноша сел за клавесин, за которым до него сидело несколько талантов. Вот чем он мог поразить всех этих разукрашенных гусынь и не ощипанных павлинов. Антонио, сам того не подозревая, дал ему оружие, на которое никто не сможет ответить выстрелом.

Тонкие пальцы пробежали по клавишам. Хотелось сыграть что-то новое, что-то такое, что стразу прогремит как взрыв. Решение пришло само. Импровизация!Руки сами встали на нужные позиции, музыка полилась рекой, охватывая всех присутствующих. Мелодия то журчала, то смолкала, то обрывом шла вниз. Она пела, она смеялась, падала и поднималась, переходя все грани. Гайден слушал с упоением, его слух не обманывался,а душа трепетала. Стоило маэстро закончить, как град аплодисментов свалился на него со всех сторон.- Блестяще! Превосходно! Достойна ваша импровизация венца творения."Если конечно тот венец есть Вы", - подумал Сальери, прекрасно знавший о тщеславии великого музыканта.Моцарт сыграл ещё пару своих творений. Антонио снова заслушивался его музыкой, но сейчас ненависть и злость, что хватали его за горло каждый раз, когда он слышал прекрасное - исчезли. Быть может во всем виноват ход его мыслей, говорящий, что нечего себя травить зазря, что Моцарт вот-вот загубит свою душу и он, Сальери, выиграет пари.Маэстро хотел было сыграть ещё что-то, но взгляд его упал на Констанц, чувствующую себя ужасно среди роскошных дам. Девушка вымученно посмотрела на своего любимого, прося его уехать, но Моцарту нельзя так рано исчезать. Уступив клавесин Глюку, Вольфганг поспешил к своей жене. Но поговорить с фрау Моцарт не удалось, капельмейстер поймал музыканта за рукав.- Герр, вы согласитесь отужинать с нами? - Спросил Сальери, видя, что жена хочет склонить гения к скорому уходу.- Я право не знаю, - начал было австриец, бросив взгляд на Констанцию.- Но вы ведь званный и почётный гость. Такие уезжать должны последними. Да и сказать по правде, я наделся вас поразить. Мой повар так старался. Что скажете, фрау Моцарт?

Девушка смущённо опустила голову. Антонио говорил это громко, чтобы слышали все. Благородные девы повернули голову в сторону Констанции, выжидающе смотря на неё. Жена Вольфганга сразу поняла, что не имеет право отказать, если не хочет чтобы чёрные сплетни поползли по городу за пару дней. Не решаясь произнести ни слова, она слегка склонила голову в знак согласия.

- Ну вот, маэстро, - продолжил итальянец, - даже ваша жена дала добро, останетесь.

Ещё полчаса музыканты Вены пытались пересоревноваться в игре на клавесине, желая получить в глазах придворных дам титул лучшего. Каждый играл с особым рвением, желая поразить окружающих дам и соперников. Дух азарта царил в этой комнате. Но доиграть было не суждено, так как слуги позвали гостей на ужин.Большой длинный стол был полностью заставлен невероятно вкусными и баснословно дорогими кушаньями. Любой гурман не припомнил бы ужина лучше, чем ужин в доме герра придворного капельмейстера. Музыканты сегодня были в большом почёте, поэтому для них итальянец выделил лучшие места. Но и тут Моцарт был выделен отдельно. Сальери посадил Моцарта напротив себя, чтобы тот мог смотреть в его глаза. Такая посадка всегда выделяла званного гостя среди прочих особ, хотя бы тем, что осуществлялась она не по правилам.

Вольфгангу было неудобно сидеть напротив своего искусителя.Глаза сами находили эту розу, что приковывала к себе взгляд молодого гения. Да и постоянный зрительный контакт с хозяином дома был не кстати. Первый раз в жизни маэстро чувствовал себя не в своей тарелке.

Еда поражала своим вкусом. Нежные кусочки мяса буквально таяли на языке, а вино не обжигало, а лилось как нектар. Вкушая эти деликатесы и закуски, Моцарт снова начал чувствовать себя королём. Возле него ютились лакеи, готовые по первому взмаху руки выстелить ему ковровую дорожку, чувство превосходства снова забурлило в нём. Бокал постоянно наполнялся дорогими винамиснова Вольфганг воспарил, понимая, в каком он здесь почёте. Его тщеславные мысли заполнили голову и недорогой камзол вдруг перестал играть всякую роль. Здесь для него нет рамок, он царь, он властитель и плевать, что всё это создано руками Сальери, итальянец сделал это для него, признав величие Моцарта над всеми, если даже не над самим собой.В своих мыслях, композитор и не заметил, как славный ужин подошёл к концу. Всё как покрылось какой-то пеленой тумана и не давало просачиваться сквозь неё разуму. Он лишь понял, что музыканты снова начали состязаться, правда уже ленно, подчиняясь неге. Дамы встали со стульев, следуя за рабами музыки. Констанция пошла за ними, ведомая за руку какой-то знатной особой. Чья-то рука легла Моцарту на плечо, юношу повернул голову и замер. Сальери стоял возле него, впиваясь пытливым взглядом. Вольфганг встал из-за стола и последовал за капельмейстером. Черноволосый мужчина привёл его в одну из комнат, которой оказался его кабинет.- Я надеюсь, вам понравился ужин? - Бархатным, мурчащим голосом произнёс Антонио.- Он был превосходен. - Чуть севшим голосом произнёс австриец.

- Что ж, я рад, что смог вам угодить, маэстро.Взгляд снова застыл на розе, но на этот раз Сальери не стал делать вид, будто бы он не замечает этого.

- Вам нравится моя роза? - Каким-то манящим голосом произнёс итальянец.- Она очень красива.

Моцарт, понимая, что его взгляд раскрыли, решил оглядеть комнату. Но краем глаза он заметил, как тонкие пальцы Сальери потянулись к броши, расстёгивая её.- Возьмите, это мой подарок. - Произнёс демон, протягивая розу композитору.

Руки гения затряслись, они горели, желая схватить этот дар, в то время как разум и что-то такое светлое внутри вопили во весь голос: "Не бери. Это обман! Не бери или погибнешь!". Но чарующий взгляд итальянца и его сладкий голос говорили совсем другое. Душа маэстро разрывалась на части от желания взять брошь и желания убежать прочь. Дикий огонь обуял разум, но Вольфганг отчаянно сопротивлялся.

- Зачем она мне? - Сглотнув, произнёс австриец, в горле было сухо, глаза блестели будто в лихорадке.- Я продал Абигора и купил на него эту розу. А так как по моей вине вы чуть было не погибли под его копытами, то мне бы хотелось предложить вам её.

Желания взять взмыло вверх, но разум ещё слабо держал тело.- Во сколько же она вам обошлась?- Я продал обеих лошадей по пятьсот франков за каждое копыто.

Во рту гения пересохло. У него должна быть эта роза. Но не из-за цены, нет, сам Сальери, боясь слухов, купил ему её.

- Берите же, - маняще произнёс Сальери, ожидая, когда рука Моцарта прикоснётсяк своей погибели.Поддаваясь гипнозу, австриец протянул руку, палец вот-вот коснётся тонкого лепестка. Но крик, раздавшейся из соседний комнаты, заставил музыканта вздрогнуть, и рука застыла не касаясь цветка. Чары спали в одно мгновение и, не помня себя, Моцарт по каком-ту зову побежал в комнату. Его жена была без сознания, а вокруг неё столпились девицы. Констанц было плохо, нужно был срочно покидать дом капельмейстера.

Сальери стоял неподвижно.Хотелось догнать этого наглеца и растерзать на месте, убить его самым жестким способом, впиться в сонную артерию и не отпускать. Хотелось изрезать его тело на куски, а после кинуть их Церберу. Злость обуяла рассудок. Этот паршивец скинул гипноз в мгновенье ока, оставив капельмейстера стоять с вытянутой рукой. Шанс был провален. Антонио не мог искусить его дважды одним и тем же, от этого хотелось что-нибудь разнести в щепки. Но нельзя.

Как только итальянец вышел в зал, где толпились званые гости, ему доложили, что герр Моцарт и его жена покинули поместье придворного музыканта. Бессильная злоба обуяла музыканта, но он держал себя в руках.

Сальери вышел на улицу, желая задержать экипаж Моцарта, но того и след простыл. Охранники выпустили маэстро, не имея на то разрешение. Это взбесило итальянца до предела, он был готов кидаться как раненый бык. Лишь чудом ему удалось взять себя в руки. Демону было невдомёк, что экипаж провожал большой чёрный пёс, идущий рядом с лошадьми. Так же он не знал, что именно видение этой собаки, отразившееся на глади зеркала, заставило Констанцию испустить крик и потерять сознание.

Моцарт тоже не подозревал о таинственном спутнике своего экипажа. Все его мысли были заняты женой. Страх за неё сковал его сердце, выветрив яд тщеславия. История с розой быстро забылась, и остаток дороги он провёл беспокоясь за Констанцию.