Прощай, друг... (1/1)
Оливер успел приехать до того, как тело Росво упаковали в пластиковый мешок, чтобы увезти на вскрытие. Китти сидела возле него прямо на мокром асфальте, держа на коленях крупную голову. Из оскаленной пасти ей на джинсы все ещё вытекала начинающая густеть кровь. Том, прижав к груди ревущего Тапи, разговаривал с констеблем, стараясь при этом не выпускать любимую из поля зрения.—?С ним все ок?! —?Оли коснулся ладонью кудрявой головенки сына в смешной ушастой шапочке. Том коротко кивнул.Кошмар. Чертов кошмар вернулся в их жизнь, разом, в один день… Ужас тошнотворным спазмом скрутил желудок в узел. Стараясь не смотреть в стекленеющие глаза собаки, Оливер опустился рядом на колени. Она плакала молча, по щекам текли крупные слёзы, которые тут же смешивались с моросью дождя.—?Ты цела? Солнышко…—?Мэм… Прошу прощения, мэм. Мне необходимо забрать его. Позволите?Констебль с жутким черным мешком в руках литой статуей завис над Кит. Оли продрал холодный озноб… Если бы не бесконечная верность Росво, этот мешок мог предназначаться не для него, а для Кит или Тапи… О, боже…Она даже головы не повернула на голос. Ни на его, ни на голос бобби.—?Малышка… —?Оли накрыл ладонью ее испачканные кровью пальцы:?— Они должны его забрать…Ком в горле окончательно перехватил дыхание, когда она перевела на него потерянный, полный отчаяния взгляд. Медленно отняв ее ладони от тела собаки, Оли прижал их к своей груди. И тогда она рывком вдохнула сырой, промозглый воздух и зарыдала, уткнувшись лицом ему в грудь. Оли обнял ее содрогающиеся плечи. Джинсы промокли, и холод мостовой полз под одежду. А она сидит на земле… Совладав с голосом, он уговорил ее подняться. Притихший было Тапи, услышав плач матери, снова разревелся.—?Родная, успокойся, пожалуйста… Ради Тапи. Он же плачет, потому что ты плачешь… Успокойся. Ты должна поговорить с полицией.Судорожный всхлип.Подошёл Том. Малыш потянулся к маме, и она взяла его на руки. Том обнял их обоих, осторожно вытирая заплаканное лицо жены тем, что оказалось под рукой?— рукавом толстовки.—?Бака бо-бо,?— горестно пролопотал мальчик, протянув ручонку в сторону Росво, которого паковали в чертов мешок, и наморщил розовый носишко, собираясь снова заплакать. У Оли едва сердце от боли не лопнуло. Он все понял… Все понял, в свои десять месяцев.Какая-то тварь причинила боль его сыну, его жене. Какая-то тварь убила его собаку, самую верную в мире собаку. Кто? Кто этот недочеловек? Неужели долбанный Дорогуша Чарли каким-то хреном умудрился сбежать из той полупсихушки-полутюрьмы, куда его навечно упекли после суда?!—?Нет, мистер Сайкс… Оливер. Чарльз Бенджамин Ховард совершенно точно в этот момент находится в своей камере в Бродмуре, и совершенно точно находился там в момент нападения. Я только что лично звонил и разговаривал с начальником…Немного успокоившись, Китти сказала, что нападавший не походил на Дорогого Чарли, хоть она и не успела разглядеть его лица. Но Оли решил выяснить это сам, не дожидаясь, пока завертятся все эти тугие бюрократические маховики полицейского расследования.—?Соверши он побег, что само по себе маловероятно, меня тут же поставили бы в известность. С этим все строго, поверьте. Мисс Кит главный свидетель по его делу. Она первая в случае побега попадает под удар.—?Я понял, спасибо за помощь, инспектор…—?Могу я поговорить с ней? —?голос Джека Донована действовал как легкий гипноз, успокаивающе. Этот умный, чертовски умный и уравновешенный чувак уже помог им однажды. Значит, и сейчас все вернется в норму. Ведь вернется?—?Минутку. Спрошу ее,?— ответил Оли. Прикрыв динамик пальцем, вернулся в кабинет следователя. Она сидела, укутанная в плед, опустив глаза, разглядывая носки своих веселеньких весенних ботиночек. Ему захотелось завыть от этого раздирающего ощущения дежавю. Она только оправилась после всего, что с ней случилось прошлой весной, и вот снова…—?Малышка, инспектор Донован. Хочет поговорить с тобой. Ты как?Она кивнула, протягивая ладошку в разводах подсохшей крови. Оли оставил ее, чтобы не мешать, и вышел в коридор. Где бы разжиться салфетками? Хоть руки ей оттереть… Все в крови Росво… ее руки. Его. Одежда. Кажется, он только сейчас начинает осознавать, что стряслось.Том в сопровождении бобби повез Тапи к родителям, скоро должен вернуться. Где здесь можно курить? До чертиков захотелось затянуться крепким сигаретным дымом и утихомирить хоть на минутку пляшущие нервы и дрожащие пальцы.Увидев массивную фигуру Молоха, приближающуюся по коридору неумолимо, как локомотив, Оли вздохнул. ?Муж я может и липовый, но друг-то я ей настоящий?,?— сказал он как-то… Они с Китти недавно развелись, и отцом Тапи Леха больше официально не являлся, и все равно странное, сосланное в самый дальний угол души ощущение не оставляло парня. Этакая смесь из ревности и стыда за то, что он, кажется, все-таки недостаточно хорош для Китти. Они оба с Томом недостаточно хороши. Уже второй раз они не смогли защитить ее… Их просто не было рядом. Долбанные дела, долбанное похмелье младшенького… Вся эта херня с Шел казалась такой важной с утра. А теперь важно только то, что Китти и сынишка живы и здоровы.Сырой, теплый ветер с реки треплет огненные пряди Кицунэ. Сегодня по-настоящему запахло весной. Она стоит на краю свежевырытой могилы, обхватив себя за плечи: зябкая, молящая о защите поза.—?Хватит? —?спрашивает Том.—?Думаю, да.Том отряхивает ладони, выбрасывает гибким движением тело из ямы, использовав черенок лопаты как перекладину. Протягивает руку брату. Росво был крупным псом, рослым. И могила вышла большой… чуть не как для человека. Он и был почти человеком для нее. А может, и кем-то большим.Кит наотрез отказалась хоронить его на кладбище домашних животных, аргументировав тем, что Росво и при жизни-то с трудом терпел общество себе подобных, так что испытывать его терпение после смерти было бы довольно невежливо. То место на берегу Шиф, на котором они когда-то играли в снежки после ее первого концерта в Англии, всем им показалось лучшим вариантом для последнего приюта беззаветно храброго и преданного пса. Здесь тихо, пустынно, и так красиво…Завернутое в белую простыню тело лежит рядом с могилой, на только-только пробившейся свежей траве. Несколько человек стоят полукругом?— ее музыканты, их, несколько общих друзей. Не ко всякому человеку приходит на похороны столько людей.Присев на корточки, Китти ладонью касается Росво в последний раз, неторопливо, прощаясь. Потом кивает парням. Они поднимают его, чтобы аккуратно опустить в яму. Тяжелое, негнущееся, холодное… Как полное жизни, энергии, тепла становится этим? Непостижимая тайна бытия.Пальчики Кит сгребают влажный ком, дробят, перетирают. Горсть черной земли с шелестом рассыпается по белому, резко контрастируя. Так же резко, как контрастируют жизнь и смерть.—?Прощай, друг… —?тихо говорит она.