03. (2/2)
– Надо было раньше обнулять, – прошипел Чуя, рассматривая руки. За перчатками синяки не скроешь – хорошо видно. Когда он стал таким чувствительным?
Автор Осаму издал короткий смешок, прижимая книгу по кулинарии к себе. Они совершенно сумасшедшие, один убивает за оскарбления, другой подставляется под удары. Нет, ему и самому обидно бывает, когда Тюя не особо лестно отзывается о нем, но чтобы доводить дело до такой степени, нужно быть мастером.Симадзаки, замеченный только Анго громко кинул какой-то странный предмет на стол. Это несомненно книга, но выглядит она чрезвычайно странно. Скорее блокнот для заметок.
– Что это? – Тюя привычно растянул слова, глядя на книгу и старательно избегая смотреть кому-либо в глаза. Сейчас на кухне разыгралась битва, и Тюя испытывал смешанные чувства к этому. Осознавать, что маленький Чуя, чуть выше его самого, только что опрокинул на пол Дазая было сложно. Этот придурок был почти в два раза выше Чуи и бесил неимоверно. Тюе все больше по душе этот парень.– Книга.– Действительно блять, как я сам не догадался? – Тюя вскинул руки, раздраженно смотря на Симадзаки. Тот оставался спокойным, рассматривая кухню, но что-то в его взгляде напоминало удивление.Чуя пригляделся к блокноту. В нем было что-то знакомое и неправильное. Он видел этот предмет раньше, но почему то вместе с ней вспоминается и жестокое сражение. Но кто на поле битвы берет книгу?..Дазай и Чуя резко выдохнули:– Куникида.
На миг проскользнуло что-то вроде облегчения – они тут не одни, остальные тоже смогли возродиться. Значит найдется и Мори, Рампо, Сигма. Вероятно По смог вчитать и себя, а значит надежды на успех больше. Да, бойцов не выбирали, дело продвигалось в спешке и принято такого решения не было – все просто согласились на это, не задумываясь. Бежать приходилось без оглядки, впереди тоже не было видно ничего. Смерть хватала за щиколотки и утаскивала не удержавшихся. Стоило попробовать, а что выйдет неизвестно никому, даже По не имел представления.
– Эм... Кто? – Чуя вздрогнул, вспоминая, что в комнате он не один. Оборачиваясь он встретился взглядом с красноволосым парнем, задавшим вопрос. Тот чуть съежился от пронзительного взгляда ярких глаз, не желая вспоминать недавно произошедшую ситуацию.Ответил, однако, на этот вопрос Дазай, долгое время работавший с Куникидой.– Вредный учитель математики, не дающий детям спокойно поиграть. – он сказал это с такой обидой и разочарованием в голосе, словно и был тем самым ребенком, у которого отобрали игрушку.
На лицах всех находящихся в комнате отразилось недоумение. Учитель математики? Серьезно? Чуя, открывший было рот со щелчком его закрыл, – может он не все понял, а в Детективном Агентстве работает еще и школьный преподаватель? Это маловероятно, но в этой организации все немного поехавшие, даже если начинать с Дазая. Трое детей, двое из которых даже школу не закончили работают там, так что учитель математики не должен вызывать такой реакции. Но это как-то нелогично, эсперы обычно работают в более подходящей для них среде.– Да боже, я шучу! – Дазай состроил грустное лицо. Но через секунду вновь широко улыбнулся, под облегченные вздохи Анго и Одасаку. Тюя вроде даже дышать перестал на время, глубоко вдыхая. – Он учитель химии.Под смех Дазая Симадзаки ударил себя по лицу, а Чуя устало сел на стул, пряча лицо в руках. Как он выдерживал это все в шестнадцать, сложно представить.
– Куникида Доппо работает с Дазаем в Вооруженном Детективном Агентстве. Он его напарник, – Чуя произнес это с таким сожалением в голосе, будто искренне сочувствовал Куникиде. И сложно было понять, так ли это. – Он тоже эспер, но его способность заключается в этом блокноте. С помощью страниц этой книги он может воссоздать нужный предмет, написав его название. Но не больше размера листка.Происходящее стало медленно доходить до Осаму, крепко цепляющегося за свой красный плащ.
– Получается... он где-то в библиотеке?
Чуя снова посмотрел на парня, заставляя покрыться мурашками. Такой пронзительный взгляд, словно холодом веет. Яркий голубой цвет подходит лишь для описания льда, теплого летнего неба не чувствуется никак.
– Вероятно, что так. Мне известно не больше вашего, – парень смахнул волосы, откидываясь на спинку стула. Такой холод читался в изящных движениях, словно не Чуя сейчас проклинал Дазая, осыпая ударами. Осаму перевел взгляд на запястья не скрытые тонкой тканью перчаток. Темные пятна синяков расходились, охватывая руку в прозрачный браслет. Кажется кости хрупкие, а маленькие ладони не могут причинить боль. Но эти руки убили множество людей, а запястья, как не сжимал обмотанный бинтами Дазай, оставались целы. Писатель отвел взгляд, смотря в пол.
В присутствии Чуи очень некомфортно, кажется эта льдышка не расстает. Тот словно не хочет быть обычным человеком; умеет, но не хочет. Осаму нескончаемо жаль Чую, неизвестно почему, но с ним так холодно. Тюя тоже холодный, но это просто нежелание соприкоснуться с внешним миром. И Тюя не боится иногда показывать себя настоящего, общаясь наравне. А Чуя... его понять еще сложнее. Он просто есть, – смотри, все равно ничего не поймешь. Почему всем так комфортно общаться с этим мафиози? Они не чувствуют разрушающей мощи, исходящей из каждого движения?
– Думаю самым правильным решением в данной ситуации будет разделится и найти Куникиду, – Симадзаки прикрыл рукой рот, всматриваясь в чужие лица, разгадывая эмоции. – Есть еще предложения?
– Нет-нет, Симадзаки, ты как всегда прав, – Дазай зарылся рукой в каштановые волосы. Он протянул какой-то нечленораздельный звук, скользя глазами по лицам. – Я пойду с... Осаму.
– Что? Я не... ну, а разве..? – парень резко встрепенулся, как только произнесли его имя. Сейчас он так сильно напоминает Ацуши, словно они сейчас в Йокогаме. Даже по росту подходит, лишь чуть выше. – Разве не логичнее будет идти поодиночке? Быстрее?..Дазай, глядя на метания другого Дазая, улыбнулся. О, им явно будет о чем поговорить.
– Да ла-а-адно тебе, не со злюкой Чуей же идти, – в ответ на это Дазай получил жуткий взгляд и шипение на подобие "скумбрия бинтованая".– Я... О, эм, хорошо..?
– Вот и отличненько! – парень сразу оживился, вскакивая со стола. – А вам всем удачи, разумеется, совершенно неискренне. Если через... часок не найдем Куникидушку, встречаемся тут же.Тюя поморщился от уровня фальша в голосе Дазая. Писатель знаком с ним всего два дня, а уже сожалеет всем знакомым Дазая. Хотя бы Чуе, ведь тот бесится неимоверно от одного присутствия этого тупоголового маньяка, решившего, что раз выжил, стоит попытаться умереть. Что он вообще задумал, какого черта клеится к Осаму?
– Может стоит предупредить остальных? – Одасаку крикнул это в спину обоим Дазаям, но предложение не успело закончится, как дверь с хлопком закрыли.
– Я его ненавижу. – Чуя прошипел это с такой злобой, что ничего, кроме как поверить и не оставалось. Хотя никто не сомневался в этом, достаточно было событий.– Ага. Но Куникиду найти надо.Решили пока не оповещать Нэко и Акутагаву. За Шигой сходил Симадзаки, заявив, что искать будет с ним. Одасаку ушел один, как и Чуя, а вот Анго объединил усилия с Тюей, аргументируя это тем, что "а вдруг нашей принцессе понадобится помощь от злого дракона".
---Бродить среди высочайших полок было приятно, однако сейчас была четкая цель, которую, желательно, стоило выполнить за час. Библиотека словно нескончаемый лабиринт с атмосферой старых тайн. Книг очень много, некоторые из них стопками разложены на полу, аккуратно вписываясь в общую картину. Стук каблуков о паркет глухо разносился по залу, нарушая столетнюю тишину. В восьмую секцию не заходили очень давно, – на то не было нужды. Но сейчас особенное событие, поискать стоит везде. Кричать смысла... кричать смысл был, но Дазаю этого не хотелось, потому писатель, решивший ненадолго поверить, молча искал новоприбывшего.
Осаму не давала покоя мысль, что бывший мафиози затеял это не просто так, имея четкий план. Только вот они молчат большую часть пути, пересекая очередный пролет. Скоро будет дверь в девятую секцию, а на то, чтобы дойти до десятой потребуется еще двадцать минут, которых у них, к слову, не имеется. Времени оставалось только на возвращение обратно; еще тридцать семь минут. Осаму сам не знает, к чему такая сосредоточенность, но волнение заставляет зацикливаться на любых вещах. От первой полки до девятнадцатой всего сто четырнадцать шагов, – на чем-то сосредоточиться надо, и именно время подходило под нужные параметры. Парень поджал губы, пальцами перебирая край плаща. С Дазаем некомфортно так же, как и с Чуей. Но здесь не страх, не жалость, а что-то иное. Словно все основывается на понимании чужих мыслей, а Осаму не хочет, чтобы в его голове копались.
– Ты нервничаешь. Почему? – бархатный голос и не предвещает плохого, но что-то ненастоящее в нем есть. Здесь все какое-то запутанное, исправленное, спонтанное. Неправильное, неизвестное. Осаму некомфортно, и это хочется крикнуть прямо в наигранно улыбчивое лицо, сейчас обращенное к нему.– Вовсе нет. – Осаму сильнее сжал плащ под пристальным взглядом. Через секунду он разжал пальцы, складывая руки на груди. Так спокойнее, спокойнее. И ему вообще не о чем волноваться. Дазай не маньяк, только если в прошлом. Да и зачем ему это, убил бы еще в шестой секции, уже туда никто не заходит. Хотя сам Осаму бывал только во второй, дальше ноги не несли.
– Нет? – голос неприятно растягивает гласные, нарочито удивляясь.
– Нет. – Это не было правдой, Осаму сам себе это признает. Но кажется это понял и рядом стоящий Дазай, хитро улыбающийся.– Ох, ну раз тебе комфортно... – зачем он выбрал именно это слово, зачем? Осаму напрягся. – А как у тебя дела обстоят с Чуей? Тоже комфортно?Осаму замер. Его так легко прочесть? Но он же не боится Чуи, просто не привык, обычное недоверие. Да, это недоверие, совершенно ничего лишнего.– Да. Да, вполне. – Чуя хотя бы не делает таких странных намеков, они вообще как-то особо не пересекались. Только смотрит так холодно, отчужденно. Словно и не человек вовсе, но вот тепла в нем играет даже больше, чем надо. Бушующий огонь, но не греет. – С ним я общаюсь лучше, чем ты.– А ты с ним не общаешься. – Дазай усмехается, глядя на метания писателя.
– Слушай, перестань делать... это. – Осаму повел плечами, раздражаясь. Он не должен отчитываться перед неизвестным человеком, впечатление о котором сложилось так себе. Анго и Одасаку ему верят, но что-то ему самому не хотелось проверять.– Делать что? – а на лице отвратительная улыбка. Осаму понимает теперь стремление Чуи ударить этого парня до того, как тот откроет рот. Не нужно поддаваться, Дазай этого и добивается. Осаму смело переводит взгляд, смотря прямо в глаза напротив. Но решительность немного улетучивается под пристальным наблюдением.– Перестань меня путать. Скажи что тебе от меня надо и отстань.– Нуу, ты еще прямее Чуи, – Дазай захныкал, прибавляя желания уйти. – Просто скажи, почему ты так боишься этого коротышки?
– Боюсь? – Осаму резко задержал дыхание, распахивая глаза. Это же не страх, нет, просто нежелание находится рядом. Что-то вроде инстинкта самосохранения, который у Дазая отсутствует. От Чуи просто веет опасностью, не хочется подставляется под удар. Мощь разрушений, хаос и непредвиденность пугают, в Чуе есть что-то другое. Во всей этой ситуации есть неправильность и некое качество, заставляющее обратить внимание. Но Чуя словно имеет ядро, из которого исходит вся хаотичность. Словно ядро, умеющее включатся и выключаться, работающие не по воле самого человека. Словно в Чуе две личности, одна из которых безжалостный убийца, глава Мафии, краткий и бесчеловечный.
– Да, так я и думал. – Дазай наблюдал все отразившееся эмоции на лице Осаму. Того можно изучить лишь нажав на нужную кнопку, и тот откроет все свои сомнения и тайны. Святая наивность. – В Чуе две личности, можешь называть это раздвоением, шизофренией, как хочешь. Чуя был рожден со способностью к гравитации, но одно создание дополнило ее, так же стирая память до пятнадцати лет. Бог разрушений – Арахабаки, разделяет с Чуей тело, очень редко беря завладевая его сознанием. Тогда он выходит из под контроля, не понимает ничего и, по своей сути, не является Чуей. Только Арахабаки. Чтобы это остановить я должен остановить его способность, но не всегда же быть рядом. Поэтому Чуя каждый день борется со своим вторым Я, для надежности нося перчатки.– То есть... Ты хочешь сказать, что все это... – Осаму замолк, стараясь подобрать слова, но кивок со стороны собеседника дал понять, что его понимают. – Это тепло и есть Арахабаки? Но это же очень сложно?– Да, но Чуя сильный. Он может умереть не только как личность, но и физически, если пробудет в состоянии Арахабаки больше двадцати девяти минут. И этот дар очень выматывает, однажды я отключил его почти в тридцать минут и Чую пришлось выволакивать с того света.
Осаму выдохнул, не представляя как при таком жить. Это же нескончаемая досада и разочарование, каждую минуту надо сдерживаться, вспоминая не только о своей сохранности. Из-за этого Чую так легко вывести из себя, из-за этого такие сильные перемены во взгляде и... наверное из-за этого такая злость на большинство людей. Несправедливость – вот что читалось в Чуе. А Осаму и забыл о такой эмоции.– Зачем ты рассказал мне?– Ну, я рассказал далеко не все. К тому же, ты совсем запутался не только в себе, но еще и в Чуе. Захотелось поделиться, – Дазай потянулся, хрустя суставами, словно они сейчас о погоде говорили. Как можно... как можно быть такой сволочью по отношению к Чуе? Это совершенно недопустимо, Дазай знает больше чем кто-либо, но общается с Чуей как с вещью. Бесчестно, корыстно и неправильно. Но из-за чего то в любых действиях Дазая читается другое – правильность. Кажется все стало еще запутаннее. – О, и еще, не говори об этом Чу, он будет в бешенстве.Осаму испытывает к этому смешанные чувства, но кажется все еще сложнее. Ненавидит и благодарит Дазая; сочувствует и избегает Чую. Все слишком сложно, разобраться просто невозможно.