Сон (1/1)

Эсмеральда не спала всю ночь — ворочалась с боку на бок, ей мешали мысли и злость на подлеца-архидьякона, лишь под утро она уснула. Она пыталась найти убежище в своих мыслях воспоминаниями о любимом Фебе. Это ей не совсем удавалось, — мешало знание того, что он предатель. Она делала над собой усилие, чтобы искусственно вызвать в голове лучезарный образ того, каким должен быть мужчина: такого Феба, которого она знала и каким она его видела. Это ей было нужно, чтобы защитить себя от атакующих дум о священнике, чтобы не сойти с ума. Она не хотела его любить. Такого подлеца любить нельзя! Не о таком непорядочном и навязчивом мужчине она мечтала!В четыре часа утра она уснула и ей приснилась встреча с Фебом. С неё сняли все ложные обвинения, она шла по мостовой, снова прекрасна, снова свободна. Феб кричал ей вслед. Цыганка шла гордо и не думала оборачиваться. Феб догнал её на своей лошади, умолял её простить, объяснял свою версию событий, что не знал, что она жива. Он был прикован к постели и не мог появиться на суде. В день казни он, не обращая внимание на свою боль и на запреты лекарей, вскочил с постели и помчался, чтобы спасти её от виселицы, но опоздал. Ему сказали, что её повесили. Его жизнь была кончена. И он поддался на уговоры семьи жениться на Флер де Лис, которую он не будет любить никогда. Наконец-то во сне Эсмеральда обернулась к нему. Что было странно, роль Феба в этом сне играл архидьякон. Он был выряжен в офицерский мундир, который ему очень шёл. И цыганка во сне ничему не удивлялась, словно это было в порядке вещей, она сказала, что прощает ему его неверность с Флер де Лис, она подала ему руку... и тут же проснулась. Пришла в ужас.Девушка вскочила с постели и зашагала со стороны в сторону.— Этого не может быть! Это чья-то демоническая шутка, это не мои сны. Это не могут быть мои сны! Чёрная магия!Эсмеральда сжала пальцами свои виски так, что ей стало дурно. Девушка была уверена: вмешательство Фролло в её сны — точно чёрная магия.— Матиас, дружок Клопена Труйльфу, — билась в догадках она, — продаёт всякую дрянь, засушенные травы, обереги... ловцы снов. Может он знает, как проникать в чужие сны? Только, как этот священник мог обратиться к Матиасу? Ах, как я глупа! Что я говорю? Этот старик — шарлатан, архидьякон — и есть настоящий колдун. Это Матиасу следует у него поучиться, а не наоборот! Может, дело в этих серёжках?Девушка зло сняла серьги и бросила их на подоконник.— В офицерском мундире, так красив, мне не могло такое привидеться, нет! Он достоин виселицы за своё колдовство. Это запрещённые приёмы! Старые цыганки говорили, что если проникнуть в чужой сон, можно навсегда остаться в загробном мире. Видимо, он профессионал и делает это не в первый раз. Во сне я обезоружена, я не думаю, он же в трезвом уме. Теперь страшно даже спать!Такими думами она мучалась весь день. Когда цыганка не думала о священнике, она думала о Квазимодо. Кстати, где он? Ещё вчера звонарь предлагал ей свою помощь — прийти ранним утром, чтобы сделать крепче засов для двери её кельи, чтобы архидьякон не смог её взломать, когда в следующий раз надумает приставать к девушке.Было около полудня. Урода так и не было.Прошёл ещё час. Цыганка увидела под окном пробегающую грациозную фигуру помеси верблюда с пьяным носорогом.— Наконец-то! — всплеснула руками Эсмеральда. — О, мой друг, вчера ты говорил, что сегодня утром усилишь этот хлипкий засов на моей двери. Уже дело к вечеру. Я боюсь, что скоро опять явится этот подлый человек!— Ты что-то от меня хотела? — самодовольно спросил горбун. Что она говорила, он не понял. И быстро удрал, как для хромого. Цыганка не успела повторить сказанного по слогам, чтобы глухой понял лучше.— Бедняга, он перегружен работой, — с сочувствием прошептала девушка. — Страшно представить, какими заданиями его нагрузил проклятый Фролло.Прошёл ещё час. Эсмеральда была вся на нервах, опасаясь прихода архидьякона. Она чувствовала, что если этот колдун вырядится в офицерский мундир, ей не будет спасения. Она влюбится и не сможет более ему сопротивляться. (Жаль Фролло о такой перспективе не знал.)Её голову посетила идея — девушка подняла с пола свисток и свистнула. Урод с трясущейся головой прихряпал сразу же... через тридцать пять минут.— Свободен? — спросила она.— А-а? — переспросил он. — Хотите меня покормить? Известно же, филину не место в гнезде жаворонка. Если настаиваешь, я сейчас к тебе приду... если у меня, конечно, будет время. Ничего обещать не могу.С этими словами он убежал. Прибежал через двадцать минут.— Я готов. Где еда? Без обид, я съем быстро. Предупреждаю заранее, я не надолго, у меня много важных дел. По пустякам меня лучше не тревожить. Нет еды? А что так? А-а-а... понял! Хотела, чтоб я просто составил тебе компанию? — дошло до Квазимодо и он, гы-гы, засмеялся. — Обещаю, как время будет...— Засов!!! — неожиданно крикнула Эсмеральда с такой оглушительной громкостью, что сама себе удивилась. Всё ради того, чтобы этот несчастный её понял. Она совсем не думала его обижать.Квазимодо попятился от неё, как бульдог от кошки, прижался к стене и застенчиво закрыл своё лицо рукой.— Умоляю, больше так меня не пугай... — дребезжащим оскорблённым голосом молвил он. Медленно он удалялся.— Подойдите, — проговорила Эсмеральда.— Я всё понял. Уже ухожу, — повторяло застенчивое чудовище.Цыганка выбежала из кельи и взяла его за руку. Почувствовав её прикосновение, звонарь просиял от радости. И кокетливо заморгал одним кривым глазом.— Вы приказали мне вернуться?Она показала рукой на дверь. Горбун страдальчески схватился за голову.— Ну, это слишком сложная работа! Где ещё инструменты достать? Принеси мне... там шурупы... и отвёртка валяется у строительного леса. Я отдохну. Воды! Так наработался. Вы ещё заставляете. Придумали бы что-то полегче.— Всё ещё хуже, чем я думала. Беднягу злодеи, видимо, ударили по голове, — расстроившись, нашла ответ цыганка, очевидный, как дважды два. — Попытайся вспомнить: ты же сам вызывался мне помочь и сделать засов, чтобы твой господин не смог взломать дверь, — напомнила она звонарю.Квазимодо застонал, далее совсем разозлился:— У меня спина болит. Я, может быть, много работаю, в отличие от некоторых. Я не могу уделять тебе всё время внимание!Эсмеральда, не слыша крика пьяного горбуна, отправилась на крышу смотреть вниз на площадь. Она бы смачно послала урода на хуй (культурно, присуще классической литературе), кабы вектор её отчаянной злости не был так сильно направлен на архидьякона. Она не замечала ничего вокруг. В сердце её и так сталкивались двое мужчин: Клод и Феб. А это уже много.— Проклятый колдун! Он использует чёрную магию, чтобы меня приворожить, — мысли цыганки вслух дошли до урода, который плёлся за ней следом. — Чёртов святоша. Монах-привидение, чтоб ему подавиться! Он проникнул в мой сон.— Фролло? — изумился Квазимодо.— Уф! Опять ты? Тогда ответь: ты не видел, чтобы он общался с цыганом, таким с бородкой, худым? Он продаёт сушеные травы и любовные зелья? Ты видел у Фролло колдовские книги?— Вы подозреваете, что мой господин... — недоверчиво заговорил Квазимодо, а тем временем в черепушке горбуна поселилась сумасшедшая идея. Он еле сдержал смешок. Он, конечно, решил потакать лишённым всякого здравого смысла подозрениям цыганки.— О нет, в чём, в чём, а в колдовстве моего господина обвинить нельзя, — продолжал Квазимодо. — Он добрый, умный, а люди глупые, злые. Он занимается наукой, что-то варит, кипятит, а они обзывают его чернокнижником. Выдумывают, что в его келье стёкла на окнах бьются от фиолетового пламени. Говорят, он читал столько судебных дел о том, как судили разных ведьм, что сам знает больше любого колдуна. Идиоты! Как бы тогда он служил Божьей Матери? Алтарь бы воспламенялся.Эсмеральда готова была разозлиться:— Ты его защищаешь? Он подставил меня в убийстве.— Это другое. Он не колдун. Болтают, что его присутствия в качестве обвинения в духовных судах — это уловка вора, кричащего ?держи вора?. Вот бред! Он больной после этих судов. Запирается в келье и не встаёт с постели. Он каждый раз страдает от жалости к людям.— Может, каждый раз от жалости к себе, что чуть не попался? — ядовито спросила Эсмеральда.— Не говорите так о нём. У него проблемы со здоровьем. Он иногда ходит к одной старой женщине. Она живёт за борделем ?Валь-д'Амур?. Её посещают блудницы, она им делает аборты, продаёт разные зелья: от любви и от запора. Если бы он был злым, он бы давно повесил эту старую женщину за убийства нерождённых детей. Вместо этого, он помогает ей, покупает её зелья. Так что он не враг медицины. И уважает решения женщин, которые не хотят детей.— Значит, это старуха, а не Матиас!Квазимодушка возрадовался, что его зерно нашло свою почву и возразил:— Да не пользуется он никакими колдовскими зельями. Он покупает что-то от головной боли. — Как ты наивен, Квазимодо.?Наивный? горбун проследил, куда именно вниз на площадь смотрит цыганка. Очевидно, искала взглядом Феба. Верное дело: чтобы нейтрализовать одного соперника, нужно использовать другого. Офицер будет пока его пешкой.— Господин Феб ещё долго не появится в городе, — дал знать Квазимодо. — Он наказан.— Как? За что?— Не беспокойся. В новобранцы не разжалуют. Посидит несколько дней в тюрьме, поиграет в карты с такими же, как он сам. И выйдет.— За что его заперли?— Стал слишком добродушным к цыганам, чего раньше за ним не наблюдалось. Что с ним могло случиться? Он не выгонял их из приличных мест, как положено. Сильно захотел вести с ними дружбу, из-за чего стал посмешищем в глазах у многих. Феб у каждого из них спрашивал новости о вас, никто ему не давал дельного ответа.— Почему, почему он не пришёл ко мне?— Боится, что вы не простите его, он считал вас виновной. А теперь он не может разорвать помолвку с невестой, хоть этого и хочет, — это грозит скандалом. Если он не женится на Флер де Лис, значит и его сестру никто не возьмёт замуж. Он разрывается между долгом семьи и любовью к вам, — выдумывал на ходу Квазимодо

— У него есть сестра? Я не знала.— Несколько дней назад он подрался с лейтенантом, который пристал к одной цыганке. Это увидел его начальник. И посадил Феба под замок. Та цыганка потом, хохоча, отправилась с лейтенантом искать комнату. Видимо, ей нравилось грубое обращение. Феб уже пожалел, что не сдержался и обвинял вас за то, что вы всегда в его мыслях. Та цыганка кого-то ему напомнила и он заступился за неё, придумав ей качества, которыми она не обладала, гордость, порядочность. Теперь он мучается в темнице.— О, Боже! Это всё из-за меня, из-за меня! — заламывала руки цыганка. — Но откуда тебе это известно?— Я проходил мимо этой темницы. Феб мне сказал, чтобы вы не держали на него зла, хотя не надеется на ваше прощение.?О мой Феб! Он любит меня. А я ему изменила... против воли, но изменила. Недостойная! Простит ли он меня? Я всё же верю, что мы будем вместе?, — думала девушка.Все её предположения, что Феб любит её и что он страдает, подтвердились. Квазимодушка же не сообщил, что Фебчик просто навар зарабатывал, собирая дань с цыган и попрошаек, на чём и попался.