Пролог (2/2)

— Я уродлив... И стоит людям увидеть это, они будут ненавидеть, и презирать меня. Мэйсон взглянул на своё отражение в серебряной тарелке и его взгляд потускнел, как у сломанной и бесчувственной куклы.

— Молодец… — Глифул ухмыльнулся. — Для них, ты – монстр.

— И в этом мире Вы – мой единственный защитник… — продолжил парень, в то время как в его глазах читалась нарастающее отчаяние.

— Так-то лучше… — мужчина провел пальцами по каштановым волосам парня, опуская обычно зачесанную назад челку на лоб.

— Ни шагу из часовни, Мэйсон, — Глифул отошел на несколько шагов, скрестив руки, — ешь свой виноград и оставайся здесь.

— Так точно... — тоскливо согласился парень, оглядывая огромное количество книг, каждую из которых он изучил и прочел по несколько раз.

Мэйсон остался один в комнате и хмуро оглядел виноградную кисть, перекладывая её на серебряную тарелку Форда. В следующее мгновение Глифул попробовал кисловатый виноград, слегка поморщившись — он был совсем не сладким. С этой мыслью, держа в руке серебряную тарелку с виноградом, Мэйсон хмыкнул, осматривая ближайшие пекарни. Вдали он видел сладкие пончики, которые так манили его к себе.

— Я бы хотел купить таких… — задумчиво отметил Мэйсон, вновь проводя рукой по своим волосам и зачесывая пальцами их наверх.

Больше всего он любил открывать лоб и его совсем не пугала метка на лбу. На его взгляд она совсем не выглядела пугающе. Он не назвал бы себя монстром, хотя продолжал преспокойно соглашаться с каждым словом своего дяди. Мэйсон был уверен, что не сможет изменить, а уж тем более переубедить его. Тем более, что все эти годы господин Глифул продолжал помогать ему, несмотря ни на что. Для него он был совсем неплохим человеком. Да, у Стэнфорда был скверный характер, но он был деятелем церкви и поступал правильно, истребляя нужных людей и принося городу огромную выгоду. Возможно, когда-нибудь он смог бы признать его своим двоюродным внуком, кто знает?

— Если бы я только мог скупить все эти сладости… — тот тоскливо уставился на пекаря, выставляющего на прилавок огромный бисквитный торт. Он обожал сладости.

Младший Глифул отлично помнил тот день, когда впервые попробовал пирожные. Это был лучший день в его жизни, если так можно сказать. Они буквально таяли во рту, когда господин привёз их на его шестнадцатый день рожденья. Мэйсон отлично помнил, как съел целую упаковку в тот день, и ему было чертовски мало. Однако в тот день больше всего он был благодарен Стэнфорду за предоставленное лакомство, ведь возможно он не смог бы никогда попробовать подобное.

— Будь моя сестра жива, я бы не чувствовал себя так одиноко? Господин Глифул, действительно ли всё было бы так, как Вы говорите? Я – чудовище?

Виноград сполз с тарелки, когда парень выпрямил её, смотря на своё отражение. У него было две руки и ноги, по пять пальцев на каждой из конечностей, симметрично расположенные большие голубые глаза. И всё из-за какой-то отметины на лбу.

— Я такой же обычный человек, как и они…

Мэйсон направился к макету, на котором разместились дома площади и сам собор, включая людей, которых он запоминал. Он поднял с макета аккуратную фигурку себя. На ней даже была отметина на лбу, почти в точности как у него. Глифул не любил играть в куклы, но помимо образования он делал своими руками подобные вещички.

— ...выродок, — по его щеке скатилась капелька пота, когда он отметил это.

Мэйсон сделал несколько шагов, облокачиваясь руками о каменные перила балкона. Погода была жаркой, и яркие лучи солнца освещали площадь, едва доставая до верхушки собора. В дни, когда ему было совсем скучно, Мэйсон высчитывал время, за которое тень покрывала всю площадь, а солнце, наконец, могло достать до часовен.

?Плевать?, — подумал парень, уже впиваясь кончиками пальцев в перила.?Я выйду. Какая мне вообще разница до того, что сказал мистер Глифул?? — спросил сам себя тот, оставив фигурку со своим изображением на балконе.

Мэйсон вновь провёл пальцами по своим волосам и разгладил их, возвращая каштановые пряди на лоб. Он вновь посмотрелся в серебряное блюдце, в котором виднелось его отражение. Родимого пятна совсем не было видно.

— Мистер Глифул где-то там, среди толпы. Если смешаться с остальными крестьянами, то он никогда меня не заметит. И, скорее всего я смогу проворачивать это снова и… Снова. Говорит, они будут ненавидеть меня? Я отдам целых два своих макета за порцию этих горячих булочек. Не хочу я виноград.

Парень зловеще расхохотался, будто продумал величайший план во всей истории человечества. Действительно, те свежие пончики и торты на прилавках этого стоили, вот только у него не было монет. С мыслью о деньгах он задумчиво прошелся взад и вперед по всему балкону и едва ли не поскользнулся на винограде, который сам же выкинул с тарелки, что до сих пор держал в руке.

Тогда он фактически подлетел к столу, найдя в нём свой старый чёрный плащ. Он почти полностью скрыл своё лицо, кроме того, что просто прикрыл лоб чёлкой. В таком наряде была меньшая вероятность того, что его узнает единственный родственничек в толпе. Тем более, что он отдал приказ не выходить.

— Найду способ заплатить… Главное добраться до лавочек через всю эту толпу…

Мэйсон оглядел толпу веселящегося народа, в какой-то момент оценивающе взглянув на тарелку, которую до сих пор держал в руке, и осматривая её с обеих сторон.

— Это серебро, правильно? А серебро стоит деньги, — внезапно пришло ему в голову, и тот усмехнулся.

Конечно, серебро стоило деньги. Он мог бы немало выручить за подобную тарелку. С этой мыслью он сунул тарелку в небольшую дорожную сумку, которую, вместе с плащом, прихватил с собой.

Глифул оглядел крышу и, миновав перила, начал осторожно шагать по наклонной.

— В-Высоко… Что ж… В-Вперед! — с этими словами тот побежал по ветхой поверхности крыши, рискуя в любой момент шлепнуться вниз и разбиться…