Семейные узы (1/1)

сейчасА ведь в итоге Рыбак оказался прав: дело нужно было копать до конца.Новенькая пробивает по базе: смерть двенадцатилетнего Владислава Соснина не квалифицировали как убийство. Мать попала под строгий надзор по подозрению в ненадлежащем уходе за ребёнком, но всё ещё жива. Когда волковский референт выехал брать Мозеса, в списке предполагаемых жертв значилось тридцать два имени погибших за два с лишним года. Фальковский долго увиливал, но наконец выдохся, и теперь признания льются из него потоком. Их оказалось куда больше. И в машине временами убивал, и от Тулы отъезжал довольно далеко. Пока что говорит о двух убитых детях, после Владика был ещё один мальчик — но он в первоначальном списке есть. Конечно, каждое новое имя нужно перепроверять. У Фальковского нет резона приписывать себе чужие трупы, но кто его знает.Новенькая неспешно пьёт кофе. Да, она не училась работать со старшими, только с преступниками-людьми. И может, это у неё из-за недостатка квалификации, но принципиальной разницы между серийником-старшим и серийником-человеком она не видит. Ах, да, это если не считать того, что каждый старший — серийный людоед по определению. Видовая норма, а не отклонение.“Долг жизни”, чтоб его.Что вот этого — слов нет таких, как его назвать, — её собственная мать большую часть жизни считала достойным старшим — это полбеды. Мать не знала, не могла знать его настоящего лица.А ещё — её мать сейчас жива благодаря Фальковскому, в том числе. Смотрящий Тулы, он имел полное право отправить её под суд и потом потребить по лицензии, но вместо этого по неофициальному — а потому необязательному к исполнению — запросу СБ дело прикрыл и без проволочек передал её Тодоревской. Только фамилию он её не помнил. А значит, сделал это не потому, что хотел спасти её в награду за “верную службу”. Он даже не смотрел личного дела. Просто в этот момент решил (для разнообразия, не иначе) одарить кого-то из черни своей милостью.И то, что мать пошла на преступление из охранительских побуждений, защищая существующий уклад, а с ним и Фальковского, и прочих старших — понять сложнее. Новенькая вот до сих пор не может.Она не испытывает к старшим неприязни, тот же Рыбак только сперва отталкивал, а теперь вызывает если не симпатию, то уважение. Хотя кто его знает, может, и он двойную жизнь ведёт.Но броситься защищать физически более совершенных и более обеспеченных ресурсами существ, чем ты сама; сделать это по собственной инициативе, не за зарплату, когда эти существа о том даже не просили? И ведь от кого защищать — от безоружных людей-христиан? Пусть они из запрещённой конфессии, но всё равно люди и всё равно безоружные. Новенькой бы такое в голову не пришло. Назвались старшими — сами деритесь в своих драках. “Долг жизни”.Образ мальчика, оказавшегося один на один с чудовищем в темноте, никак не хочет её отпускать. Потому что ей давно уже намекают: скоро чудовище — другое, но похожее, — спросит и её саму: хочет ли она спасти маму?