2. Ночная прогулка (1/2)
Боль в груди заставила Ринка распахнуть глаза и жадно глотнуть воздуха, словно он тонул. Тонул в раскалённом воздухе, тонул в аромате костра, открытого пламени, в завесе дыма под одинокое уханье совы, доносившееся из чащи чёрного леса, который обступил лагерь. Чёрные деревья скрещивали ветви почти со скрежетом, словно рыцари-плуты —?рапиры; грустные пучки синего цикория прятались среди жёсткого бурьяна, а луна скалила свои пожелтевшие от древности зубы... Ринк терялся в памяти. Каждая дверь была приоткрыта, звала его, приглашала вспомнить о счастливых деньках из, казалось бы, другой жизни... и он готов был снова поддаться, погрязнуть в лабиринте из кусочков прошлого, во тьме, когда нет течения времени — только дыхание, слепота, пелена теней.
Ринк до боли цапнул себя за ладонь, впился зубами до тёмного следа на коже, отдышался. Ему было чертовски холодно. Так холодно, словно его зарыли в могилу, погребли под землёй, и лишь сердце ещё билось, и лишь хруст древесины вытягивал из непроглядной пропасти, и лишь подозрительный шёпот защекотал его куцее левое ухо: ?Ты вскакиваешь уже пятый раз за ночь, тц?. Ринк повернул нос немного вправо и краем глаза различил знакомое ядовито-жёлтое лицо, обсыпанное чёрными пигментными пятнами, как у него самого. Золотые глаза Лаэзель источали презрение, непонимание, раздражение: она поджала губы, ожидая немедленного ответа, однако же удостоилась неопределённого покачивания головы да резкого движения плеча, и этому сопутствовала всего одна шипящая по-змеиному фраза: ?Отцепись уже?. Она неохотно отодвинулась, а её цепкие пальцы перестали сдавливать кожаный наплечник. Больше ночной воздух не потревожило ни единое словечко. Ринк не желал говорить.
Да, они с Лаэзель являлись ?родичами?, но, кроме расы и некоторых взглядов, их ничего не объединяло, решительно ничего. Мало того, она обязана была голову склонять при его виде —?почтенно и покорно. Выскочка из Клиира, которая знала больше положенного. При первой встрече её единственной реакцией стало настырное фырканье и реплика: ?Сначала предъяви серебряный меч, —?говорила Лаэзель, заумно подёргивая нижней губой, —?а после требуй уважения. Ты не китрак, ты не выше меня, ты равен мне так же, как я равна тебе, как бы прискорбно мне ни было это признавать?.
И действительно, Ринк не мог предъявить ей ничего, что его несказанно бесило и заставляло прикусывать язык каждый раз, когда речь заходила о происхождении и прошлом. Он разрешал всем знать о себе ровно столько, сколько требовалось ему самому. Лаэзель хватило одного упоминания Лаарна — далёкие от Клиира ясли поменьше, не такие прославленные, не такие известные...Ринк отвернулся снова, устраиваясь на лежанке, подкладывая под щёку ледяные, как у трупа, ладони с единственной мыслью: ?Только не снова?. Прикрыв глаза, он попытался восстановить дыхание, медленное, тихое, спокойное, —?но сердце зашалило в груди, не позволяя ему вернуться в рваное сновидение. Костёр, тьма, встревоженное стрекотание саранчи в траве. Лагерь почти спал. Ринк же про себя раздражённо рыкнул, резко сел, помассировал заколовшие виски —?как будто тысячи раскалённых гвоздей впивались в его череп. Он поднялся, озираясь по сторонам. Этой ночью была очередь Астариона сторожить общий покой, а все остальные давно дремали, даже Лаэзель довольно быстро провалилась в тяжёлые беззвучные грёзы.
?Ну и где же этот эльф? —?возник снова вопрос сам собой. —?Уже не в первый раз его нигде нет?. Нет в руинах. Нет рядом с каменной плитой. Нет возле костра. Нет у черноплодной рябинки. Нет даже в палатке. Ринк поднялся, размял с хрустом спину и ноги, подхватив пояс с кинжалом и рюкзак. Он сделал глоток свежей воды из фляжки, ещё разок оглядывая стоянку. Скупой лунный свет пробегался пальчиками по земле, кротовым бугоркам, звериным тропкам, но этого было недостаточно для глаз, не приспособленных к темноте. Спасали только медные всполохи костра. Далёкие бусы звёзд тоже подавали Ринку знаки и навевали гранитную тоску, от которой в горле становилось горько, как от забродившего пива. Где-то там был его дом, далеко отсюда, далеко от моря Мечей и леса, реки и камышей, которые перешёптывались между собой. Дом, заваленный сапфировыми кольцами и аметистовыми диадемами...
Ринк чётко различил сквозь ночной концерт шаги, застёгивая пояс и поправляя ножны. Он, едва различая дорогу в темноте, скользнул к берегу. Живая вода отражала в себе небо, над рекой поднимался пряный туман, а где-то вдалеке слышался почти художественный напев. Незнакомые голоса тянули слова, точно пряли белёсую пряжу, двигалось незримое веретено, но те слова не имели смысла, хоть их и подбирали с заметным усердием. Они ласкали слух, зазывали к себе. Ринк почесал правое здоровое ухо, доверчиво поворачивая голову в сторону песни, которая была прекраснее многих вещей, хоть и не могла превзойти баллады из Гитмира, но тоже подкупала, приманивала, играла...
Древняя тропинка вела в глубокий ельник, вокруг витал дух болота, под сапогами земля становилась дряблой и слишком мягкой, чавкающей. Воняло древесной сладковатой гнилью и старой хвоей. Ринк углублялся дальше от лагеря, преследуя удаляющиеся голоса и совершенно позабыв об эльфе, которого искал. В один момент ледяная хватка сдавила его запястье. Мощная хватка. Он тряхнул головой и оскалился, полуслепой в темноте, левой рукой уже тянулся за кинжалом...
—?Позволь узнать, ты собрался стать ужином для стайки болотных гарпий? —?это был голос Астариона, и Ринк дёрнул руку на себя, вырываясь из неприятной шёлковой хватки, которая непривычно обжигала кожу. —?Я, конечно, слышал, что в случае опасности вы, гиты, дерётесь, как дьяволы... хотя в темноте и в одиночку против целой стаи... что-то мне подсказывает, что перевес явно не на твоей стороне: не останови я тебя сейчас, гарпии бы попробовали твоё жилистое мясо на вкус. Не стоит благодарности, —?он говорил тихо, сбивая чарующую песню, возвращая чувство реальности в одурманенную голову. — Нет, я мог бы тебя и не останавливать, но мёртвый ты никому не будешь нужен, особенно мне, а у меня ещё были планы...—?Твои планы меня не касаются, — Ринк слепо таращился перед собой: от Астариона была только неразличимая чёрная тень.?—?И раз уж мы обнаружили гарпий вблизи нашего лагеря, давай прикончим их, —?он хищно показал зубы, он хотел, чтобы от боя у него снова забурлила кровь, чтобы дышать было легко, чтобы руки сами делали своё дело, чтобы...
— Либо Тавр отбил тебе все мозги, либо это уже паразит постарался, — Ринк услышал вздох, и, хотя лицо Астариона скрывала ночная вуаль, он был уверен, что бледные губы того изогнулись в знакомой усмешке, которая иногда бесила, а иногда — вызывала зудящие вопросы. —?Гитьянки ведь не видят в темноте, — ещё один усталый вздох. —?Сам подумай, у них преимущество во всём: они знают местность, мы —?нет, их там целая стая, а нас?только двое... если ищешь глупой смерти, я тебя не останавливаю, но так, к слову, они разорвут тебя в клочья ещё до того, как ты успеешь сказать: ?Дьявол?. Сомневаюсь, что остальным захочется сбивать ноги в поисках способа вернуть тебя в мир живых. Мне так точно есть чем заняться. Мы и так потратили достаточно времени в роще друидов.— Я выведу их из укрытия, — упрямо сопротивлялся Ринк, —?а там уже обрублю крылья.— В темноте? —?повторил Астарион. —?Ты точно в своём уме?— В своём, —?Ринк достал свиток магических огоньков. —?Сейчас и посмотрим на этих тварей.
—?Ты безумец, — Астарион не сдержал тихого смешка. —?Может, хотя бы остальных позовём? Лаэзель явно не будет против пролить новую кровь. Гейл и Шэдоухарт, правда, будут брюзжать...— Я справлюсь, —?Ринк двинулся по направлению к песне, желавший доказать самому себе, что чего-то да стоит. После позорного проигрыша. —?У тебя с собой арбалет?—?Я без него и не хожу, — отозвался Астарион, пристроившийся позади. — Только не говори, что ты собираешься атаковать их в лоб. Тогда уж сразу кричи: ?Я здесь, милые дамы!? —?и, я уверен, они откликнутся. Раздерут в клочья, а мне потом бегать по всему этому отвратному болоту и собирать тебя по кусочкам. Уж изволь подумать, прежде чем бросаться в бой.Ринк остановился, так что Астарион врезался в его спину.
—?Слышишь? — спросил он тихо. —?Они уже кого-то жрут. Твари.—?Из-за твоего плеча могу только разглядеть мясистую ногу гнома и... ничего себе, все гарпии должны выглядеть так? — Астарион отстранился, быстро вытянув из колчана ядовитый болт. —?Ну, эта дама знатно набрала в весе. Сколько же путников они заманили в своё гнездо?..—?Лучше скажи, что ты видишь, — проворчал Ринк, пригибаясь к земле, чувствуя на лице усталое дыхание болотного ветра, который нёс с собой дурманящие испарения ядовитого болиголова и чего-то ещё... —?Хоть что-то, чтобы... —?он остановился на середине предложения, слыша щёлканье зубов и тихое: ?М-м-м, м-х-м...?.—?Похоже, они приберегли кого-то на десерт, — прокомментировал Астарион. —?Старик.—?Старик? —?Ринк щурился, пытаясь разглядеть хоть что-то, но понял, что всё было тщетно, поэтому доверился своему острому слуху, исключительно ему, даже глаза закрыл, сжимая уверенно рукоятку кинжала. —?Что ещё? Что их окружает?—?Их окружает вода, естественно, —?фыркнул едва слышно Астарион, —?это же болото.—?Отлично, —?удовлетворённо кивнул Ринк, — значит, не зря я вытащил этот свиток из крипты... —?он вытянул второй свёрток, магия сочилась из практически новой на вид бумаги, даже, казалось, шумела от электрических возмущений. —?Они ведь сидят прямо в болоте? Я слышу, как под их лапами расползается грязь.—?Я говорил, что у тебя поразительно острый слух, дорогой? —?Ринк слышал, как пальцы Астариона скользнули к спусковому крючку арбалета.— Не стреляй, —?приказал строго Ринк. —?Пусти в них сеть молний.—?Я мог бы снять самую жирную курицу, —?Астарион продолжал почти шептать, и его голос звучал так странно на фоне мелодии гарпий, что Ринк нахмурился. Только этот голос не позволял ему снова окунуться в магию чудовищного заклятия. —?Яд подействует практически мгновенно, и нам не придётся заботиться хотя бы об одной из них. Их, к слову, шесть всего. Хорошо, что хоть не больше десяти. Иначе я бы не отказался пустить вперёд Лаэзель —?эта дамочка знает, как веселиться...— Нет, —?Ринк кое-как нащупал чужой бок и сунул, скорее всего, почти под мышку свиток. — Молнии. Сначала молнии. Мы застанем их врасплох, просто делай, что я тебе говорю. Я видел больше дерьма, чем ты себе можешь представить.—?Ах, молнии, — очередной недовольный вздох заставил Ринка снова хмурить брови.—?Просто. Делай. Что. Я. Говорю, — настырно?отчеканил Ринк.—?Что ж, так уж и быть, — Астарион отложил арбалет и забрал свиток. — Но шишки ловить будешь ты, если этот твой план не сработает. Желательно, чтобы шишки были побольнее, с синяками ведь всегда веселее, не правда ли?— Меньше языком чеши, эльф, — Ринк занял позицию устойчивее. —?Молнии.С треском разряды озарили злачное болото ядовито-белым светом, и вместе с этим треском чарующие песни сменились на вскрики, полные удивления, визг, шипение; запах горелой кожи, волос и перьев защекотал ноздри. Ринк тут же вызвал магические огоньки, которые освещали путь в ночной час:?его глаза различали серые силуэты впереди, ветки, блеск золота и медальонов, монет и колец, и он сразу разглядел то, о чём ранее говорил Астарион. Среди обычных гарпий, сухих и почти элегантных, была одна — намного крупнее и уродливее, чем другие. Всё её лицо с толстыми обвисшими щеками покрывали фурункулы и гнойники; её длинные мясистые пальцы оканчивались чёрными гнутыми когтями, крылья её казались неестественно белыми, как снег, окроплённый сухими коричневыми листьями; волосы цвета гнилой соломы лежали на голове небрежно и отталкивающе. Было так странно, что чарующим голосом могло обладать именно это существо со злобными красными глазищами, наполненными бурлящей жаждой и ненавистью. Ринк выждал, когда молнии прекратили обжигать погружённые в грязь и тухлую воду ноги гарпий, которые не успели вовремя вспорхнуть и зависнуть над землёй. Астарион поддерживал его чёткими выстрелами, арбалетные болты попадали чаще всего в цель.