1. Кулачный бой (1/2)
— Бери слева!— Обходи его!—?Да не с той стороны!— Ринк!Ринк пропустил удар. Тяжёлый кулак Медведя врезался ему в живот. В глазах замелькали чёрные мошки, а мерзкий ком подступил к горлу. То тут, то там мелькали напряжённые тифлинги. Они, заскучав по зрелищам, улюлюкали, свистели, оживлённо делали ставки, подбадривали своего родича. Едко пахло потом и зверобоем, сухим песком. Ринк закашлялся, вновь опасливо отступая, смотря на мир исподлобья и меча злобные взгляды. Рослый, но худой. Сухой, но гибкий. Он упёрся спиной в подгнившую бочку с тёплой водой, и фиолетовая рогатая махина по прозвищу ?Медведь? направилась прямо к нему, виляя хвостом и победно усмехаясь. Однако гитьянки никогда не сдавались так просто, этому учила история и слухи, переданные из уст в уста. Бочка с хрустом развалилась, когда вся сила дьявольски мощного удара пришлась на неё, и вода, булькая и шипя, полилась на землю. Ринк уже был в нескольких шагах от своего противника. Его горделивая поза бойца изменилась: раньше он вздёргивал показательно подбородок, держался расслабленно и уверенно, теперь же голову он склонил пониже и скакал на месте, сжав кулаки. Ждал, специально стоя с солнечной стороны,?чтобы ядовито-белый свет слепил чужие изжелта-зелёные глаза.—?Да разберись ты уже с этой соплёй! —?выкрикнула Ремира, подсчитывая монеты на ладони.—?Сопля? —?вмешался Барт. — Скорее блоха. Ты посмотри, как он двигается!— Побереги личико, Ринк! —?как мог, поддержал его Астарион. — Оно ещё может нам пригодиться. В исключительно корыстных целях, разумеется.Шаг, ещё один, третий. Неповоротливый Медведь вознамерился прикончить его очередным решительным ударом. Наивный. Ринк поднырнул под тяжёлую руку и попытался резко выбить его ногу, лишить равновесия, но силы это сделать у него не хватило. Он быстро отпрыгнул назад, избегая мгновенного ответа и стискивая заострённые зубы. Стиль боя противника был ясен как день. Давить массой. Давить силой. С шелестом листвы, когда босоногий ветер взметнул пыль и покачал венценосные лимонные головы зверобоя, Медведь двинулся навстречу, потрясая тёмно-фиолетовыми кулаками, но больше не улыбаясь: ?А ты, оказывается, вёрткий сукин сын, гит, —?выдохнул он почти уважительно. —?Бьюсь об заклад, в танцах тебе нет равных, но в бою... твои удары —?это укусы комара на болоте?.
Ринк поморщил свой маленький нос, но пока не сорвался. Только следил за чужими тяжёлыми сапогами с металлическими набойками: они шаркали по земле, оставляли гигантские следы после себя, звякали при каждом шаге. Не самая практичная обувь. Они снова кружили друг напротив друга под свист, кричалки, далёкий стук кузнечного молота и задорную песню: ?Жила-была девочка с завитыми рогами, о, с завитыми рогами?.
Ринк то отступал, то отскакивал назад, то пытался зайти за широкую спину Медведя, но тот следил за ним во все свои дьявольские изжелта-зелёные глаза, в которых плескался азарт, задор, интерес. Не было заминки. Не было спасительного упущения или неосторожности. Даже солнце спряталось за металлическими облаками, оставляя пятачок земли, сдавленный кольцом рогатых зрителей, на растерзание серым теням.
?Ну и куда же подевалась вся твоя бравада??—?с насмешкой протянул Медведь, сам сокращая дистанцию. — Перед боем ты строил из себя незнамо кого, а на деле так —?мелкий кусачий клоп, — он показательно сплюнул и показал зубы. —?Скажи, и все вы, гиты, такие трусы??.
Слова огрели не хуже хлыста —?Ринк вспыхнул. Ощерившись, он кинулся вперёд, жалея лишь о том, что вооружён одними ногтями да зубами, и выпалил:
?Я вырву твой гнилой язык голыми руками?.
Его больное сердце стучало с удвоенной скоростью, набирало обороты. Оно пульсировало в глотке, в груди, в ушах, готовое вырваться из своей костяной крепости. Жёсткая жёлто-зелёная кожа горела, костяшки пальцев горели, виски горели, а каждая мышца была напряжена, как струна на лютне, —?от любого прикосновения она могла запеть. Чёрная злоба, мешавшая ровно дышать, распирала лёгкие. Победа, такая привычная и пьянящая, манила золотой ладошкой, звала, дарила загадочные улыбки... Любой воин гитьянки чувствовал её вкус и редко терпел сокрушительные поражения. Всё во имя великой Влаакит.
Сколько бы раз Ринк ни делал подножки, как бы ни подсекал ноги, как бы ни пытался надавить на коленный сустав, ужалить болевые точки особенно ощутимо — всё выходило боком. Он словно вёл битву с бесчувственной каменной глыбой, с гранитной скалой. Что-то не сходилось. Любая грязь из Фаэруна в прошлом никогда не могла сравниться с ним, даже будучи в несколько раз больше. Никогда. Его удары всегда находили цель, кулаки оставляли после себя синяки, трещины, переломы, если не лишали жизни... Ринк, подобно молнии, ускользнул от нового взмаха, но не успел среагировать достаточно быстро, когда выпрямился и понял, что взмах был ложным. Смотреть следовало за ногами, за теми проклятыми сапогами с набойками на носках... Он ощутимо стукнулся позвоночником и затылком, оказавшись на земле и едва не прикусив язык. Медведь играть в догонялки больше не намеревался. Навалился всем весом, придавил сухую грудь громоздким коленом, слушая проклятия на причудливом языке гитьянки. Мерзкая желчь подступила к горлу Ринка.
—?Тебе всего лишь нужно сдаться, — серьёзно сказал Медведь, его голос был низким с искорками презрения. —?Ты уже проиграл.
—?Да пошёл ты, — просипел Ринк, пойманный и придавленный к земле.— Я могу бить, пока ты не сдашься сам, — продолжал Медведь. — Мне несложно.
— Иди к чёрту, —?Ринк с дерзостью плюнул ему в лицо, за что тут же получил удар в левое куцее ухо, и весь мир зазвенел. Он едва успевал закрывать лицо, на его заострённых зубах скрипел песок, покуда судья, молодой полурослик Калеб, бегал вокруг них.— Блоха попалась, —?послышался сквозь звон голос Барта.—?Давай сюда мои денежки, —?говорила Ремира. — Ему конец.Захрипев, Ринк кое-как попробовал вывернуться, однако всё было бесполезно. Оглушённый, он упрямо цеплялся за сознание, которое пыталось покинуть его.