Глава 4. (1/1)

Светлый и просторный обеденный зал, отделанный белым мрамором и увенчанный помпезными колоннами по бокам, был представлен в лучшем его свете: длинный обеденный стол сегодня блистал от изысканной сервировки и ломился от всевозможных яств. Несколько видов мяса и рыбы, супы, разные сорта сыра, несколько десертов и фруктовые тарелки с огромным количеством чая, вина и свежевыжатых соков — видимо, Беррисон решил выложить сразу все блюда, что умели готовить его слуги.Беррисон откидывается на мягкую спинку стула, театрально скрещивая толстые пальцы, увенчанные большими перстнями, домиком. — Пришлись ли вам по вкусу эти скромные блюда, что я посмел приказать приготовить к сегодняшнему ужину? — спрашивает, манерно растягивая слова, а затем щёлкает пальцами, подзывая к себе слугу с графином вина.Худощавый парень, словно тень, бесшумно возник возле Беррисона, наполняя его бокал вином. Его руки еле заметно подрагивали, а сам он не смел смотреть никуда, кроме как себе под ноги. Подрагивающими руками слуга прижал графин к груди и такой же бесшумной тенью вернулся на место, встав рядом с другими слугами. Все слуги, которые нас сейчас окружают, — молодые юноши, у некоторых еле заметно так же подрагивают руки, а некоторые пытаются натянуть воротник как можно выше, скрывая отметины на шее. Старик явно не скрывает своих предпочтений. Что за дешёвый фарс.— Вполне. Передайте моё восхищение вашему повару, — улыбаюсь, отодвигая от себя недоеденное жаркое.Ты приготовил бы вкуснее, Себастьян. Делаю глоток чая, буквально ощущая, как ты расплываешься в самодовольной улыбке, стоя позади меня. Демоны не умеют читать мысли, но ты всегда знаешь, о чём я думаю.— Что ж,я слышал о новых подробностях дела. Кому только могло прийти в голову налить во внутрь статуи кровь? Какое извращение! — театрально взмахивает руками, выражая крайнюю степень возмущения. Какой фарс. — Не успели вы приехать, как уже выясняются новые обстоятельства дела. Впрочем, что и следовало ожидать от Цепного Пса Её Величества. Я буду рад, если вы, граф, возглавите это расследование, — сцепляет пальца на руках, улыбаясь. — В эту игру я предпочитаю играю в одиночку, — делаю ещё глоток чая, наблюдая раздражённое лицо Берринсона перед собой.— Один ли, граф? Ваш дворецкий явно не собирается вас оставлять ни на минуту, — его голос похож на шипение змеи, а взгляд недовольно падает мне за спину. Тебя всегда забавляли подобные взгляды.— Это его обязанность.— Какой преданный у вас дворецкий, господин граф. Моим слугам стоит у него поучиться.— О, вы мне льстите, господин Беррисон. Таковы все слуги, желающие служить семье Фантомхайв, — вступаешь в разговор, явно упиваясь моментом, а твой голос похож на мурлыканье довольного кота. Что за фарс, Себастьян…— Похоже, ваш господин очень доверяете вам, господин дворецкий, — берёт бокал вина, делая глоток. — Это для меня честь, — склоняешь голову в галантном поклоне.Пф, позёр.— Поверьте, господин Беррисон, у меня дьявольски хороший дворецкий, — буквально ощущаю твою усмешку за спиной. Ты обожаешь эту фразу. — А сейчас прошу меня простить, но после столь насыщенного дня мне необходим отдых, — встаю из-за стола, направляясь к выходу из зала.— Разумеется, граф. Благодарю за компанию и оказанную честь. Господин дворецкий, — улыбается, поднимая бокал в твою сторону и отпивая из него.Чего ты добиваешься, Беррисон?Выхожу из зала, чувствуя твоё раздражение. Меня от него тоже воротит, Себастьян.— Ты обыскал поместье? Следую по главному холлу с вычурными колоннами и безвкусными статуями вдоль стен.— Как вы и приказали, я проверил каждый угол. Похоже, господин Беррисон имеет склонность к насилию и молодым юношам, но не похоже, что господин имеет какое-либо отношение к убийствам.— Так и знал, что этот старик любитель извращённых фантазий. Видел его слуг?— Такова человеческая природа. Люди одержимы чувством власти и превосходства над другими, — усмехаешься.— Я был таким же надменным?— Вы были сущим демоном, — снова слышу усмешку. Не сдерживаюсь, тоже усмехаясь. Какая ирония.Открываешь дверь в комнату, пропуская меня вперёд. Прохожу в тёмную комнату и, не дожидаясь, когда ты зажжешь свечи, плюхаюсь на кровать.— Приготовить вам ванну? — ставишь на тумбочку зажжённый подсвечник.— Да.Бездумно смотрю в потолок, по которому пляшут тени от свечей. Дарить тепло и свет, зная, что это в конце концов погрузит тебя во тьму. Таков удел свечей.Жить, с каждым днём приближая себя к могиле. Таков удел людей. Закрываю глаза, непроизвольно улыбаясь.Я давно обрёк себя на смерть, сознательно приближая её. Вместо этого же получил вечную жизнь. Ну что за ирония. Каждый раз, выбирая смерть, я в итоге получал жизнь. Изо рта сам собой вырывается смешок. Ещё один. И ещё. Истерично смеюсь, упиваясь этой иронией моей жизни, и не в силах остановиться. Вероятно, этот смех слышен во всём доме. Он пронизывает всё тело, перекрывая воздух и раздирая грудь. Ещё и ещё, пока в моих лёгких не заканчивается воздух, а к горлу не подступает чувство удушив. Закрываю лицо руками, ощущая на коже тепло слёз, порождаемые неконтролируемым приступом. Катаюсь по кровати, комкая одело, но не в силах прекратить это.— Господин? В моё сознание врывается твой взволнованный голос. Его тут же вытесняет неконтролируемый смех, превращаясь в пустые хриплые спазмы.Перед глазами расплывается твоё лицо. Ты трясёшь меня, пытаясь достучаться, что-то говоришь, пытаешься успокоить. Начинаю задыхаться, но не в силах остановить раздирающие меня изнутри спазмы.Шлёп.Звонкая пощёчина вытесняет из моего сознания всё. Смех отступает. Воздух возвращается в лёгкие. Взгляд фокусируется на твоём лице. Кажется, по нему сейчас прошла тень облегчения.— Ох, вас нельзя оставить одного и на минуту, — проводишь большим пальцем по моей щеке, смахивая с неё выступившую от приступа слезу.Ты без перчаток. Мягкая холодная кожа словно впитывает в себя мой жар. Расслабляюсь, окончательно смахивая с себя остатки агонии и прижимаясь к тебе. Молча перебираешь пальцами пряди моих волос, легко касаясь кожи головы. Мыслей нет. Абсолютное чувство спокойствия. Я словно подпитываюсь им от тебя. Ты всегда контролируешь ситуацию. В любой ситуации ты мой щит и меч, которые действую только в моих интересах. Ты стал неотъемлемой частью моей жизни, ты стал моей тенью, готовой скрыть меня от всего.Мне жаль, что я никогда не смогу расплатиться за твою преданность. Никогда не смогу оплатить этот долг и, возможно, это единственный раз, когда я сам себе в этом признаюсь. — Ванна готова, — говоришь мягко, плавно проникая в моё сознание.Молча киваю тебе, ощущая тёплое дыхание на своей макушке и понимая, что всё это время я сжимал в руке лацкан твоего пиджака. Разжимаю руку, соображая, куда её теперь деть.Подхватываешь меня на руки, а я облегчённо обхватываю руками твою шею. Проблема решена. Ступаешь мягко, придерживая меня и стараясь, чтобы шаги отдавались как можно тише. Прохладный воздух тут же обвивает голые колени, заставляя поёжиться. Прижимаюсь плотнее к тебе, словно пытаясь впитать твоё тепло. Ты как-то рассказывал, что демоны умеют контролировать температуру своего тела, замедляя и ускоряя кровообращение, но у меня это ещё плохо получается, и я по-прежнему чувствую холод. В спокойном состоянии у демонов замедленное сердцебиение и пониженная температура тела, но ты всегда прикасался ко мне только тёплыми руками, сознательно поддерживая человеческую температуру тела. Даже сейчас, когда я стал демоном, ты до сих пор продолжаешь её поддерживать. Как-то раз я простудился и тогда на горячем от поднявшейся температуры лбу, я впервые почувствовал твою ледяную ладонь. Это был единственный раз, когда я ощутил твою естественную температуру кожи. Холод сменяется приятно обволакивающим жаром, стоит тебе только переступить порог ванной. Сажаешь меня на бортик ванны, не торопясь расстёгивая пуговицы на моей одежде, а я, чувствуя, как с моих плеч сползает рубашка, невольно начинаю сравнивать себя с куклой.Погружаюсь в горячую воду, облокачиваясь на стенку ванны. Твои пальцы легко начинают перебирать мои волосы, массируя голову. Вода расслабляет, будто смывая все эмоции дня.— Себастьян, — смотрю на свои скрытые под водой пальцы ног.Наклоняешься ко мне так, что кончики твоих волос начинают щекотать мне щёку.— Да?— Я не проверял это ещё на себе, но демоны могут не дышать?Улыбаешься. Без ехидства и иронии. Просто улыбаешься.— У демонов замедленный ритм сердечных сокращений. При медицинском осмотре, врач скорее всего сделает вывод о том, что вы больны брадикардией. Наш пульс еле прощупываем, а дыхание почти не ощутимо. По всем медицинским признакам такие показатели смертельны. Это естественная наша природа, однако мы можем сознательно контролировать частоту сердцебиения и дыхания. Совсем не дышать мы, как и любой другой живой организм, не можем, но задерживать дыхание на долгое время — вполне в наших силах. — И насколько можно задержать дыхание?— Это умение, которое можно развить. Я знал демона, который мог задерживать дыхание и замедлять все жизненные процессы на три дня.Смываешь с головы мыльную пену, следя, чтобы она не попала мне в глаза. Три дня. Можно умереть на три дня. Встаю из мыльной воды, давая тебе смыть с тела её остатки, и переступаю через бортик ванны. Оборачиваешь меня большим полотенце, накидывая второе полотенце на волосы.— Убитым не помешало бы это умение задержки дыхания, — усмехаюсь, вдевая руку в рукав ночной рубашки.— Рад, что вы очнулись, — улыбаешься, ловко застёгивая на мне пуговицы. Невольно тоже улыбаюсь, давая тебе подхватить меня на руки и так же, как ты нёс меня сюда, отнести обратно в комнату.Укладываешь меня на кровать, укутывая в одеяло и гася свечи в подсвечнике. Подходишь к окну, зашторивая тяжёлые портьеры.— Себастьян, останься сегодня со мной, пока я не усну, — плотнее зарываюсь в одеяло, прикрывая глаза и слыша в ответ такое ставшее уже частью меня ?Да, милорд?.Сегодня я, кажется, и правда усну. ***Прислушиваюсь к твоему еле ощутимому дыханию. Ты действительно спишь, забавно скинув одеяло. Сколько ночей перед этим ты не спал? Твоё тело ещё полностью не перестроилось под новую ипостась и пока слишком слабо, чтобы долго обходиться без сна. Перерождение в демона — долгий и болезненный процесс, при котором организм подвергается изменениям на клетчатом уровне, меняясь вплоть до молекул. Этот процесс невозможно ни ускорить, ни замедлить, ни облегчить. Этим можно только переболеть, как очень осложнённым вирусом, и выработать к нему свой иммунитет. Я знаю, какой путь тебе предстоит, и как бы я ни хотел облегчить его, это невозможно. Свой персональный Ад каждый может пройти только сам. Это борьба человеческого сознания и демонической сущности, помещённых в одно тело. Если ты сумеешь сохранить в себе человеческое и подчинить демоническое, найдя баланс, то станешь Истинным Демоном — высшей формой жизни. Ты останешься собой, получив бессмертие, вечную жизнь и безграничные возможности. Если же демоническая сущность охватит твоё сознание, вытеснив всё человеческое, что в тебе осталось, то ты потеряешь всякую осознанность и власть над собственным телом и сознанием, став Тварью, безмозглой и ненасытной. В демоническом обществе Твари считаются низшей формой жизни, приравниваясь к животным. Как бы я ни хотел облегчить твой путь, всё, что я могу — это быть рядом и наблюдать за твоей трансформацией. Подобное бессилие неимоверно бесит, но таковы законы Природы. Берусь за сползший край одеяла, укрывая тебя им. Несмотря на то, что ты всё ещё плохо контролируешь свою температуру тела, сейчас ты бы точно не замёрз. Тем не менее я всё равно поправляю тебе одеяло. Зачем? Потому что привык.Простой и понятный ответ. Я привык. Привык поправлять тебе одеяло, готовить завтрак, купать тебя, одевать, выполнять твои приказы и чувствовать постоянную связь контракта. Я привык к тебе. Привык настолько, что вместо того, чтобы поглотить твою душу после исполнения контракта, я стёр тебе память, внушив, что месть ещё не совершена, а контракт не закончен. Я мог закончить всё ещё в тогда, на Демоническом Острове, даже несмотря на то, что, воспользовавшись временной брешью в связи нашего контракта, Клод Фаустус подпортил вкус твоей души. Я дошёл до финиша, и у меня был выбор: закончить игру, получив заслуженную награду, или вернуться к старту, начав всё с начала. Я выбрал начать всё с начала. Заново взрастить твою душу, терпеливо добавляя в неё нужные вкусовые ноты. Это заняло бы у меня ещё года три, прежде чем твоя душа снова раскрылась и приобрела бы свой неповторимый вкус. Ещё три года жизни, в которой есть азарт и цель. Есть смысл. Многие демоны теряют интерес к своей жизни в нескончаемой бесконечности веков. Пытаясь вновь почувствовать азарт и вкус к жизни, демоны ищут разнообразия, придумывают себе развлечения, но далеко не всем удаётся найти то, что долгосрочно поддерживало бы их интерес. Мне повезло, я нашёл. Спустя четыре года нашего контракта я наконец могу признаться себе в этом.В день, когда ты призвал меня, я надеялся на простую игру и быструю награду, однако игра затянулась на вечность, а награда стала проклятием. Если бы я знал, что исход этой партии будет предопределён, сыграл бы я вновь? Да. Снова и снова. Я играл бы в эту игру, даже зная, что это будет моей последней игрой, и каждый раз, доходя до финала, я бы переигрывал эту игру заново. Зачем мне это? Не проще ли взамен одной сложной партии сыграть в пять простых? Вместо одной души поглотить несколько других, менее ярких, но более доступных? Да, так было бы проще. Но стоят ли эти пять игр одной большой? Я задавал себе этот вопрос сотню раз, и каждый раз не сомневался в своём ответе. Ни одна лёгкая игра не стоит этой гроссмейстерской партии с тобой. Найдя на этой шахматной доске своё проклятие, я также нашёл и смысл. Я снова испытывал к чему-то азарт, вновь с интересом проживал свою жизнь.Ты зашевелился во сне, простонав что-то невнятное. Пережитые кошмары могут возвращаться даже к демонам. Кладу ладонь тебе на лоб, убирая упавшие на лицо пряди. Расслабляешься, зарываясь носом в подушку. Четыре года назад я пришёл на отчаянный зов испуганного и дрожащего от боли мальчишки. Ты лежал на жертвенном алтаре в окружении религиозных адептов. Они зачитывали строки из Тёмного Учения, прося покровительства у Тьмы. Сектанты, продающие детей, взрослых, живых или мёртвых, их части тела и не забывая оставлять трофеи для себя, чтобы потом преподнести их в дар своему несуществующему Кровавому Богу. Обесчещенный дворянин, которого все считают погибшим, — ты стал идеальным вариантом для них. Я видел грязного, слабого и израненного ребёнка. Твои опухшие от слёз глаза еле фокусировались на происходящем, а клеймо горело на коже кровавым огнём. Внешне ты был жалок, но внутри тебя был какой-то стержень, который пусть и надломился, но ломаться определённо не собирался. Ты был готов умереть, лишь бы не потерять себя, не забыть своего имени и не отречься от своей чести. Твоя душа выглядела аппетитной. Вкусная душа взамен на какое-нибудь глупое детское желание. Идеальная быстрая партия.Меня хотели призвать совсем другие, — те, что стояли вокруг тебя, скрывая свои личины под масками, — но призвал ты. Это было ироничным началом нашей игры.Мой голос, разнёсшийся по залу, привёл в ужас всех, кроме тебя.?Тот, кто призвал меня однажды, больше не сможет войти во Врата Господни?, — я обращался к тебе, но слышали меня все. Ты меня не боялся, возможно, думая, что уже находишься на смертном одре. Тогда ты спросил с надеждой: ?Ты смерть?? Мне даже показалось, что ты разочарованно выдохнул, услышав: ?Нет. Я демон?. И если стоявшие кругом адепты испуганно оборачивались по сторонам в поисках источника звука, то ты спокойно смотрел в тёмный потолок, даже не пытаясь оглядеться по сторонам. ?Ты заберёшь мою душу?? — твой взгляд стал проясняться, а голос задрожал. Ты был напуган, но не моим появлением. Ты испугался того, что всё ещё жив. ?В обмен на твоё желание?, — я смотрел на тебя и не понимал твоей реакции. Ты принял появление демона как данность.?Тогда заключим договор, и ты исполнишь моё желание?, — твой голос был уверенным, ты полностью осознал происходящее. Твоя душа наполнилась вкусом.?Каково твоё желание?? — мне было интересно, чего за что ты готов отдать свою душу.?Я хочу мести. Уничтожь всех, кто уничтожил меня!? — твой голос разнёсся по залу, отражаясь от каменных стен. Тогда я возжелал твою душу. Возжелал сильнее, чем планировал изначально. Я рассмеялся, проникая в сознание всех находившихся в зале и чувствуя, как левую руку начинает обжигать раскалённым клеймом печати. Контракт с демоном подписывается кровью, и ты только что его подписал. Ты зажмурился, хватаясь за правый глаз, из которого тут же пошли кровавые слёзы. Моя метка. Знак того, что твоя душа принадлежит мне. Чем ближе метка демона к глазу, тем сильнее его желание ощущать связь с выбранной душой. Зажимая одной рукой кровоточащий глаз, ты повернулся к замершим от страха адептам. ?Убей их?, — таким был твой первый приказ. ?Да, мой лорд?, — таким был мой первый ответ.Так началась наша партия. Так был заключён мой последний контракт. В тот день я убил всех, кто так отчаянно желал принести тебя в жертву, но стал жертвой сам. Всех адептов до единого. Ты приказал сломать все двери камер, где содержались выжившие пленные, но никого не спас, сказав, что дальше каждый должен использовать свой шанс сам. Невероятно цинично для ребёнка. Но в тот момент ты уже не был ребёнком. Повзрослевший на года вперёд маленький человек.Я забрал тебя, еле живого, со смертного одра, отнеся к обгоревшим развалинам поместья Фантомхайв. За те несколько дней, что ты провалялся в горячке в единственном уцелевшем на территории хозяйственном амбаре, поместье было восстановлено до мельчайших деталей. Следующую неделю ты оправлялся от ран, уже лёжа на мягкой кровати в своей спальне. Когда горячка спала, а ты снова стал стоять на ногах, я окончательно связал себя контрактом, получив имя. Себастьян. Ты сказал, что в бреду ты видел свою собаку, поэтому теперь я буду Себастьяном. Тогда я узнал, что твоя аппетитная душа идёт в комплекте со скверным характером. А потом ты сказал, что мне придётся заменить чудом выжившего в пожаре и тронувшегося умом дворецкого вашей семьи. Следующие полгода ты восстанавливал свою прежнюю жизнь из пепла, учась быть не только новой главой семьи Фантомхайв, но и главой компанию ?Фантом?, унаследовав семейный бизнес. ?Я ненастоящий граф, а ты ненастоящий дворецкий. Выходит, что мы оба ненастоящие?, — так ты мне однажды сказал. С тех пор следующие полгода ты учился быть графом, а я учился быть дворецким. Я обучал тебя манерам, этику, верховой езде, фехтования и стрельбе, а ты дегустировал приготовленную мной еду, отмечая, какие ингредиенты нужно ещё добавить, чтобы это стало съедобным, помогал научиться определять комфортную температуру воды для купания и объяснял, как должно вестись хозяйство. Мы научили друг друга быть теми, кем являемся сейчас, превосходно исполняя свои роли. За эти четыре года нашего контракта я вжился в свою роль и сросся с данным мне именем. За время разных контрактов меня нарекали разными именами, но именно имени ?Себастьян? суждено было запечатлеться на мне навечно. Имя, данное тобой и благословлённое Луной, что сейчас отбрасывает в комнату свой свет. Улыбаюсь, поднимая взгляд на яркий диск, возвышающийся над тёмными макушками деревьев.Сегодня Луна дала нам своё благословение во второй раз.