Глава 3. (1/1)

— Господин, доброе утро.Расшториваю окна, впуская в комнату мягкий солнечный свет. Растворяя полумрак, он проникает под балдахин кровати, ложась тебе на лицо. Щуришься, отворачиваясь от окна. — Здесь ночь кажется ещё длиннее, чем в поместье, — садишься на кровати, растирая шею. Улыбаюсь, ставя перед тобой поднос с завтраком.— Господин Беррисон любезно выделил нам несколько комнат в гостевом крыле своего поместья. Достойный приём гостей, — наливаю в чашку чай, протягивая её тебе. — Не такой достойный, как это сделал бы дворецкий семьи Фантомхайв, — усмехаешья, делая глоток чая, а я не сдерживаю улыбки. Ставишь чашку на поднос, не притрагиваясь больше ни к чему из еды.— Это готовили слуги Беррисона? — внимательно смотришь на расплывшийся по тарелке омлет.— Да, они были очень любезны, вызываясь приготовить для вас завтрак, — достаю из шкафа костюм. Сегодня я выбрал для тебя синий.— И ты им разрешил? — недовольно морщишься, отворачиваясь от еды. — Выглядит отвратительно.— Я знал, что вы не голодны, чтобы завтракать, — улыбаюсь, кладя костюм на кресло у кровати и подходя к тебе.— Мне готовишь только ты, Себастьян, — хмуришься, поднимая на меня взгляд.— Да, милорд.Конечно, мне это льстит.Расстёгиваю пуговицы на твоей рубашке, которая тут же соскальзывает с тебя. Твоя кожа похожа на фарфор, а сам ты на хрупкую куклу. Какая опасная иллюзия, в которой так легко обмануться. Ты очень опасная иллюзия. Эти кости теперь прочнее стали. Усмехаюсь сам себе, надевая на тебя свежую рубашку. Синий цвет определённо был создан для тебя. Цвет твоей души. Может, в следующий раз добавить к нему чёрный? Цвет твоей сущности и твоей души. Это определённо интересное сочетание. — Думаешь, как можно меня придушить? — говоришь без иронии.Поднимаю на тебя взгляд.— Нет, — завязываю ленту на шее. — Я никогда не желал вас убить, — поправляю ленту, переходя к обуви. Сегодня сыро и пасмурно, поэтому я выбрал для тебя сапоги.Ты прожигаешь меня взглядом, вероятно, скептически отнесясь к моим словам. Но я никогда не вру. За всё время нашего контракта у меня ни разу не было желания навредить тебе. Твою душу я тоже хотел поглотить аккуратно и безболезненно.Тихий скрип двери и голос служанки, вошедшей в комнату:— Простите, господин велел мне спросить, как вы разместились и всё ли вам нравится, а также пригласить вас сегодня на званый ужин по случаю вашего приезда.Надеваешь повязку на глаз, завязывая её. — Передай господину Беррисону, что я принимаю его приглашение, — не смотришь на прислугу, поправляя завязки под волосами. — Могу я предложить вам какую-нибудь помощь? — девушка, до этого не поднимающая взгляда, несмело посмотрела в твою сторону.— Мой дворецкий со всем справится, — отворачиваешься от зеркала, по-прежнему не смотря в сторону служанки, и надеваешь фамильный перстень.Ох, как же грубо.— Мой господин хотел сказать, что благодарен дому Беррисон за гостеприимство и не хочет обременять вас дополнительными хлопотами, — улыбаюсь девушке, отчего она тут же расслабляется. Боится прогневать своих господ.Коротко поклонившись, девушка выходит из комнаты, прихрамывая.— Ты заметил? — киваешь в сторону ушедшей служанки. — Да, господин Беррисон не слишком-то ласков со своими собаками.— Осмотрись здесь, — берёшь свою трость, выходя из комнаты.Молча киваю, следуя за тобой.Широкий светлый коридор, отделанный мраморными колоннами, сливается с главным холлом второго этажа, откуда вниз ведёт мраморная парадная лестница. Какая вычурная помпезность. Ты тоже разделяешь моё мнение, фыркая себе под нос.Внизу нас встречает Беррисон, тут же начиная улыбаться.— Граф! Как расположились? Надеюсь, выспались?Еле заметно делаешь глубокий вдох и бесшумно выдыхаешь. Ты всегда так делаешь, когда тебя раздражает собеседник.— Благодарю за гостеприимство, господин Беррисон, — натягиваешь вежливую улыбку.— Надеюсь, Мари передала вам моё приглашение на ужин?— Благодарю за приглашение, я непременно буду, — исключительно формальная вежливость.— Что ж, дом Беррисон к вашим услугам, граф, и примет за честь услужить Сторожевому Псу Её Величества Королевы, — улыбается, окидывая тебя масляным взглядом.Делаю глубокий вдох.— Прошу прощения, но господину необходимо заняться делами, — улыбаюсь Беррисону, слегка подталкивая тебя к выходу.— Всего хорошего, — показываешь, что беседа окончена, оставляя раздражающего нас обоих управляющего позади себя.Даже сейчас, когда за нами закрылась входная дверь, я чувствую его жадный взгляд. Ты тоже его почувствовал.— Мерзость. Он похож на скользкую лягушку, думающую, что она бабочка. Жалкое зрелище, — морщишься, словно отгоняя от себя навозную муху. — На ужине не отходи от меня ни на шаг.— Ну что вы, как я могу вас оставить одного в этом жабьем пруду, — усмехаюсь, а ты в ответ лишь фыркаешь.Конечно, ты мог и не говорить этого. Я и так всегда следую за тобой, словно тень. И ты это знаешь. ***Весь день мы пробыли на местах совершённых преступлений. Ты всё осматривал сам, отказавшись от помощи инспектора Рича и молча отмечая что-то про себя. Конечно, комиссар Болл настоял на непосредственном участии в расследовании, но без вмешательства в твои дела.Пять трупов, пять мест преступлений, один убийца. Все убитые были мальчиками разной внешности, но схожего телосложения, росшими в не очень обеспеченных семьях. Все были одеты в белые ночные сорочки и найдены возле каменных изваяний в виде собаки. Перед смертью все жертвы подвергались насилию и пыткам. Глаза убитых были весьма аккуратно удалены, а пустые глазницы прикрывала надетая повязка. Язык также отсутствовал, но в отличие от аккуратно удалённых глаз, он был вырван с корнем. Убийца не пытался скрыть ни одной детали, словно наоборот делясь своим замыслом и выставляя его напоказ. Ты молча стоял возле одной из статуй, вглядываясь в гладкую каменную поверхность. Позади в гнетущем молчании стоял инспектор Рич, задумчиво теребя края своих карманов. — Господин? — окликаю тебя, подходя ближе.— Как думаешь, Себастьян, сколько лет этой статуе? Подхожу ближе к статуе, окидывая её взглядом. Порода мягкого камня, возможно, смешанного с глиной, чтобы было легче его обрабатывать. Гладкая каменная поверхность местами имела маленькие трещины и зазубрины, а сбоку был виден еле заметный шов. Работа любителя. Или... Неожиданная догадка заставляет ещё пристальнее приглядеться к каменной скульптуре. Кладу руку на еле заметный стык двух каменных частей. Его заделывали отдельно, использовали, чтобы соединить переднюю и заднюю часть.— Судя по состоянию материала, эту статую сделали совсем недавно.Останавливаю взгляд на стыке двух каменных частей. Ты прослеживаешь за моим взглядом.— Себастьян, это же… — не договариваешь, пересекаясь со мной взглядом. Я понимаю тебя без слов, берясь за статую с двух сторон от стыка. Камень с характерным звуком разваливается по полам, ровно по шву, а под ноги выливается тёмная жидкость с характерным гниющим запахом. Застоявшаяся кровь.Непонимающе смотришь на вытекшую из скульптуры кровь. Внутри нет ни тела, ни каких-либо останков. — Что за чертовщина? — подбежавший инспектор в растерянности смотрит на стекающую с частей скульптуры кровь.— Нужно проверить все статуи с мест убийств, — отворачиваешься от трупа. — Это не может быть похоже на обряд?— Мне не известен ни один обряд, где бы статуи использовались резервуарами для крови, — поворачиваюсь к тебе. — Если же говорить о трупах, найденных возле этих статуй, то такие увечия, как вырезанные глаза и язык, обычно использовали во времена Чёрной Инквизиции, как способ изгнать Дьявола. Крайне недейственный способ, должен сказать.— Необходимо сообщить комиссару Боллу, он пожелал лично быть в курсе расследования, — голос инспектора немного отстранённый. Он явно в замешательстве. Рич отворачивается от расколотой статуи, разворачиваясь и бросая вопросительный взгляд то на тебя, то на меня. Мы все были в замешательстве. Признаться, таких событий я не предполагал. Что ж, тем интереснее.