Сегодня. Есьтоящее. (1/1)

Сегодня. Есьтоящее.На борту ?Эррайв?.По бортам ?Эррайв? стекали свежая рвота — первая реакция команды, выбравшейся наружу, — и сгустки крови. Металлический вкус вперемешку с солью въедалисья в порубленное дерево и канаты, но команда уже была сосредоточена на одном единственном мертвеце. Посреди палубы и абсолютной тишины выжившие стояли вокруг капитана, заботливо уложенного с руками на груди. — Упокой сумму его, — сказал кто-то из команды.— Он что-нибудь сказал? — спросил Аме.— Назвал преемника, — ответил Пам и указал взглядом на Керуака.В толпе матросов раздался гул сомнений и пересудов, который поспешил перебить Пампурей.— Капитан выразился предельно ясно! Я сам тому свидетель. Ему капитан доверил выпустить заключенного, чтобы увести врагов с нашего борта! — Пампурей отстаивал Керуака как верный советник, как единственно верного кандидата. — Ему, не мне и никому из вас! — Пампурей указывал рукой на Керуака, но даже теперь оставшаяся команда не смотрела на нового старшего помощника по-другому. Пожимали плечами, кривили лицом и щурили пристальный взгляд, стараясь разглядеть истину — и эти слова не склоняли к правде Пампурея.— Капитан назвал его, потому что под рукой больше никого не было, под его рукой больше никто не спрятался, — вступил в спор кто-то из команды. — Он всеми силами пытался сохранить жизнь капитану. Вашему капитану! — парировал Пампурей.— И что вышло от ваших укрытий? Чью жизнь, кроме своей, он сохранил! Твою? Поэтому ты вступился за него?!— Тебя там не было, — протестовал Пам.— Вот именно! Мы были здесь, рубились за него, — матрос указал на капитана, — и за него, — он указал на флаг, — пока нас самих рубили на куски! — Гвалт, одобряющий этот аргумент. — А может, он сам хоть слово скажет? А, старпом? — выкрикнул кто-то из толпы. Покрытый мехом, с вытянутой, грозной мордой, с топорщащимися иглами на спине, обломанными, обрубленными и кровоточащими, из толпы вышел рослый поркюпин, почти на две головы выше Керуака.Пампурей поспешил снизить силу давления на нового первого помощника:— Друзья, сквозь беззубье его слова не будут убедительны. Но вы знаете, что можете верить моему.— Мы не тебя спрашиваем, Пампурей. Умолкни и дай слово вице-капитану. — Поркюпин отчетливо понимал, кто фаворит в этом споре, и оттого говорил спокойно и с подчеркнутым преимуществом. — Ну же, старпом! — подгонял Керуака поркюпин.Керуак взглянул на Пама, но тот уже спрятал побежденный взгляд.— Нас(ш) капитан отдал пиказ… — Сквозь проплешины в зубах прорвались кровавая слюна и забавное произношение. Проглоченные звуки, как не старался Кер, вырвались и не смогли проскользнуть мимо опытной команды. Неуверенную речь Керуака перебил поркюпин.— Что-что, мальчик?!Спиноиглый возвысился над Керуаком и наклонил голову, подчеркивая разницу в габаритах и в положении в глазах команды. — Нас? Пиказ? — Поркюпин презрительно высморкался под ноги Керуака. Игловатого матроса поддерживали смешки из покачивающиеся от неодобрения головы. — Так и быть, мальчик, ты — названный преемник, но ровно до нашего причала. Плыть осталось недолго, так что постарайся больше не сплевывать на нас свои приказы.? ? ?Скомканное одеяло на полу, и Керуак, стоящий возле окна капитанской каюты. Каюта была совершенно нетронута в ходе боя, но ее переполняла гнетущая атмосфера лишения, в которую вошел Пампурей. Впрочем, Керуак не заметил ни стук, ни самого Пампурея.— Мы нашли мадам Па, — обратился Пам.— Как она? — Едва жива, но выкарабкается. Правда, только на одной руке. Керуак лишь покивал с сожалением.— Еще пара часов и прибудем в Требридж. Подумай, какие приказы успеешь отдать за это время.— Этот корабль скорее вспыхнет посреди моря, чем поплывет по моей указке.— А куда бы ты хотел указать им плыть? Или, может, — за кем?— Они не пойдут за мной, — с усмешкой ответил Керуак спиной к Паму.— Нет, не пойдут. — Пампурей плотно придавил дверь плечом. — Но пойду я.Керуак резко и с удивлением повернулся, заметно приободрился и медленными шажочками направился к Паму, словно нечто важное могло упорхнуть в оконный проем, а Керуак так боялся не расслышать. — И нам не нужен целый корабль, — закончил Пампурей.? ? ?Матросы сгруппировались у бортов, подставляя свои головы под попутный ветер, чтобы выветрить прошлую ночь. Они стояли спиной к мертвому капитану, за жизнь которого подставили бы собственные сердца, а сейчас чурались оглядываться на тело; игнорировали победу смерти над ним. Они не заметили ни показавшийся Требридж, ни появления Керуака.— Якорь вниз! — скомандовал Кер.Никто не шелохнулся, чтобы исполнить команду, но шеи повернулись. — Невзачем здать до п(р)ичала. Я оказжу вам всем услугу. Но только в отъ(в)ет на вас(ш)у.На палубе повисла тишина, затихли и прислушались даже море и прибрежные птицы.— И какого хера тебе нужно? — спросил некто одинокий голосом толпы. ? ? ?Якорь оставил длинную траншею, прежде чем зацепился и остановил ?Эррайв? . Команда приложила к сердцам шляпы, банданы и все, что попалось под руку, и спускала обернутого во флаг капитана Тайдола Кункку в воду. Простились и оставили завернутое тело призраком блуждать в прибрежных водах.Команда пыталась возразить, но, скорее, из-за непринятия Керуака как командующего, а не из-за несогласия с его идеей. Тело капитана распухнет и сгниет; морские твари оторвут от него по кусочку, и Кункка растворится, станет частью океана, жизнь в котором еще суровее, чем в Требридже; но тут получаешь то, что заслужил, что сумел нагрести, а не подачку тех, у кого зубы острее и длиннее. И команда это понимала: здесь его место, а не заблеванные закоулки Требриджа, где он станет частью или символом пропаганды, козырем или слабой рукой в кулуарных играх; и не на Авернском кладбище, где зарастет требриджской муравой тропинка к могиле, а под неухоженным надгробием не останется места для цветов от дерьма и грязи. У другого борта была спущена шлюпка, уготованная для все еще живого Керуака. Ему никто не сказал прощальных слов, и по канатной лестнице Кер спустился в лодку, где его уже ждала бледная, однорукая и одногрудая Ни’иф. Пампурей чуть задержался: желающих попрощаться с ним было немногим больше, а Аме и вовсе проглотил его в своих объятиях, прежде чем расстаться.— Господин старпом. — Ни’иф обессиленно поприветствовала Керуака излюбленным движением — медленным и немощным касанием кивера.Керуак мельком, но заметно для Па, оглядел ранения своей спутницы. Места, где прежде были рука и грудь, были прикрыты наплечным плащом, закрепленным серьгами и булавками — дешевой бижутерией Пампурея. Керуак хотел было открыть рот, проявить очевидную и банальную обеспокоенность, но Ни’иф уловила вздох для уверенности и робкое движение губ и первая взяла слово:— Полагаю, теперь это ваше. — Ни’иф протянула саблю Кункки. Керуак незамедлительно принял дар из дрожащей руки с потрескавшимися и сломанными ногтями.— Это, кстати, тоже тебе. — Пампурей, усевшийся рядом с Ни’иф, повернул весла в сторону Керуака. — Мы теперь даже собственные судьбы в руках...в руке не удержим. — Ни’иф слушала Пама, развалившись от бессилия. — Не доверишь же ты нам свою? Так что держи крепче, мой друг…— Пампурей откинулся на спину, облокотившись на мешки с провизией....— ...мой капитан...Мощным гребком Керуак оттолкнул шлюпку. Их провожало только сострадание Аме, наворачивающееся на глазах и перекачиваемое великим сердце, которому больше не хватит места на корабле. Крохотная лодочка и колоссальный ?Эррайв? двинулись в разных направлениях, но обоих ждала неизвестность. Куда догребет маленькая шлюпка, как Требридж встретит поверженный ?Эррайв?? Что услышит команда без капитана, без голоса в кабинетах; и кому достанется ответственность — или право? — захоронить погибших и изучить тела и их секреты? Прогнозировать уже никто не осмеливался, ведь все прежние планы рассыпались на осколки — осколки разбитой ночи.