Фредерик (1/1)

Эмили механически – последнее время она все действия совершала механически, — закрыла дарохранительницу и, полуслепо опустившись на одно колено, вернулась в сумрачную ризницу. Фредерик скучал за письменным столом.— Адорация удалась?— Да, — ответила Эмили, доставая из шкафа чайник. – Жаль, никто не оценил. Будешь чай?— Там разве еще есть? – оживился Фредерик.— Два пакетика.— Сделай тогда. Из одного. Ладно?Хотелось заявить, что она не нанималась в официантки, но Эмили промолчала.— Ладно.— А сахар там есть?— Закончился.Фредерик вздохнул. Не хуже Эмили он знал, что денег у них осталось не более двух евро. В ящике для пожертвований давно уже пауки сплели паутину, а запасы, оставшиеся от продажи последней чаши, истаяли, как снег, с первым весенним солнцем. Откуда взять еще, Эмили не представляла. Жуткий призрак нищеты и голода угрожающе маячил перед ней, и она давно устала его отгонять.Чайник щелкнул, возвещая, что вода вскипела. Эмили наполнила кружки.— По чайку, и идем, — проговорил Фредерик. – Спать охота.Эмили не стала говорить, что последнее время спать она не может. Только из солидарности зевнула и сухо кивнула.— Мне тоже. Только есть нечего.— Скоро пойдем Христа ради милостыню просить, — усмехнулся Фредерик.— Ради Христа никто не подаст, — вздохнула Эмили, вспоминая жалостливо-презрительные взгляды, которыми ее иногда провожали на улицах. – Мы же тунеядцы. Нам надо работать – так все говорят.— Я думал об этом, — признался Фредерик. – Но какой идиот примет на работу человека, у которого нет иного образования, кроме теологического?— Такой же, как тот, кто учился, не думая о будущем.— Я думал о будущем, но не думал, что будет такое дерьмо. Ты-то на кого училась? – усмехнулся священник, вытягиваясь на стуле и прихлебывая из кружки. Эмили выпрямилась.— Я почти окончила университет. Я должна была стать врачом.— Ну и становилась бы. Пользы было бы больше.— От кого из нас больше пользы, я поспорю.Вялая перебранка потекла своим чередом. Но, как ни странно, она не переросла в оглушительный скандал, а быстро потухла, будто чай затушил ее. Эмили вымыла пустые чашки и поставила их рядом с раковиной.— Думаешь, Церковь действительно погибает? – спросил Фредерик, серьезно глядя на нее. Эмили вздрогнула. Этот же вопрос волновал ее уже много дней и преследовал с неумолимостью гончей. Всякий раз стараясь убежать от ответа, священница ощущала себя загнанной в угол. ?Существуют в мире вещи, которые можно оттянуть, но не предотвратить?, — все чаще возникала в ее голове крамольная мысль. – ?Прошлое прошлому, а будущее не для нас?. И мысль эта всегда возвращалась, несмотря ни на что.— Не знаю, — проговорила девушка спокойно. – Разве я Господь, чтобы видеть будущее?— Последнее время для этого не надо быть Господом.Эмили ощутила, как что-то в ее душе угрожающе трещит, готовясь переломиться. Перед глазами все начало расплываться и дрожать. С усилием священница повернулась к Фредерику.— Хотя бы ты…— Боже мой, Эм, — поморщился он. – Я сам защищался сколько мог. Я устал, Эм. Я, черт возьми, есть хочу.Девушка потерла повлажневшие глаза и волевым усилием заставила горечь отступить. Вместо этого она задала глупый, совершенно неуместный вопрос:— Как ты пошел в священство?— О-о, — Фредерик улыбнулся, будто сытый кот, и умиротворенно сложил руки на животе. – Это история долгая…— Пусть, — Эмили присела напротив. – Скоротаем время.— Может, еще чаю?Он явно надеялся, что девушка сгорает от нетерпения. Эмили решила не сообщать ему, насколько он ошибается.— Хорошо, — она поднялась со стула и поставила чайник. – Все равно последний остался.Эмили молча ждала, пока будет готов чай и думала, что вовсе ей не хочется слушать историю Фредерика, но все было лучше, чем коротать одиноко вечер в пустой комнате, из которой молодую священницу должны были со дня на день выселить за неуплату. Девушка вновь поставила кружки на стол и села. Фредерик с многозначительным лицом поправил воротничок.— Я родился в мусульманской семье, — он сделал короткую паузу и бросил испытующий взгляд на Эмили; она молча слушала. – Хм. Да, в мусульманской. До восемнадцати лет был примерным сыном. Пятикратная молитва, рамадан, все дела. Ждал, пока отец подберет мне жену.— А как тебя звали? – поинтересовалась Эмили.— Не поверишь. Абдульмалик. Значит ?раб Владыки?. Представляешь?Эмили не удержалась от ухмылки. Теперь многое становилось ей понятным.— В общем, показали мне будущую женушку. Страх девка, глупа как пробка. Я и отказался от нее. Хорошо, отец меня послушал. Остался я холостяком, друзей у меня толком не было, скука. И тут знакомлюсь с парнишей. Веселый такой парниша, мы с ним сразу подружились. Только родителям я об этом рассказать не мог. Парниша-то был неверный…Фредерик сделал гигантский глоток из кружки и поморщился.— Ой, горячо… в общем, он меня в церковь и привел. Знаешь такое ощущение, когда с первого взгляда кажется, что это – твое?Эмили кивнула, вспомнив свою первую встречу с Дорианом.— Только оно часто бывает обманчиво, — в память ей тут же вонзилась их последняя встреча.— Не в моем случае, — отозвался Фредерик. – Все мне казалось… неземным. Волшебным, что ли. Я даже на катехизацию ходить начал, хотя знал, что, если родители узнают, мне конец.Священник выдержал драматическую паузу и продолжил:— Я крестился. Намаз больше совершать не мог. Возносить хвалу Аллаху – тоже. Тогда я сбежал из дому. Идти мне было некуда, и тут этот мой приятель предложил мне пойти в семинарию. Верил я тогда истово, жениться все равно не собирался, ну и… согласился.Эмили хмыкнула:— Интересная у тебя биография. А этот парниша сейчас где?Лицо Фредерика помрачнело.— Мои же бывшие братья по вере его прикончили в одном из первых христианских погромов. Но я все равно не жалею. Я свой выбор сделал, и держаться буду до конца.Они улыбнулись друг другу, и в воздухе будто протянулась светящаяся нить. Священник поднялся из-за стола и подхватил чашки.— Сиди, Эм. Я помою.Закрыв глаза, Эмили размышляла. Они остались вдвоем с Фредериком – последний островок в бушующем океане хаоса и безбожия. Бывший мусульманин и гнавшаяся за фальшивым идеалом молодая девушка. Оба надели сутаны, которые стали для них последней защитой от реальности, и пытаются при помощи клейстера собрать воедино разваливающийся мир, не желая признать, что их время безвозвратно ушло.— О чем задумалась, недоразумение? – Фредерик толкнул ее в плечо.— Ни о чем. Так, глупости в голову лезут. Слушай, а ты не похож на араба.Священник рассмеялся.— Все потому, что я не слишком смуглый, и нос у меня нормальной формы? Все просто. Моя мать родом из Франции. Она приняла ислам, когда влюбилась в моего отца.— Вы с ней квиты.— В каком-то смысле… да.— А ты давно ее видел?На лице Фредерика проступила горечь.— Она осталась с отцом в Падуе. Я туда давно не суюсь. Думаю, они меня ищут. И не для того, чтобы обнять.Эмили смолчала. Сама она, воспитанница католического приюта, своих родителей никогда не знала.— Ладно, — ободряюще проговорил Фредерик. – Хватит грустить. Поводы для печали у нас еще будут. Давай закрываться.Священница заперла изнутри главный вход, погасила в зале весь свет, кроме свечи у иконы Марии. Фредерик уже стоял в пальто с ключами в руках. Эмили набросила себе на плечи куртку, и он выключил свет в ризнице, тщательно запер дверь.— Идем…Они вышли через черный ход и двинулись по грязной, неосвещенной улице. Пару раз Эмили споткнулась о выбоины в асфальте, тогда Фредерик, никакой не Абдульмалик, достал из кармана маленький фонарик.— Спасибо, — пробормотала Эмили, пытаясь разглядеть, сбила она вконец носок сапога или еще нет. Наконец она поняла, что еще пару недель обувь протянет, и с облегченным вздохом продолжила путь.— Я бы позвал тебя на кусок пирожного и чашку кофе, — вдруг сказал Фредерик, — но в кармане ни цента.— Я даже польщена. Будем считать, что ты это сделал, а я отказалась.— Нет денег даже на кружку пива, — сокрушался Фредерик. – Но ничего, у нас осталась еще пара бутылок замечательного вина. Ну, того самого, из Сент-Эмильона.— Ты что? – вскинулась Эмили. – Нельзя их продавать! Мы хотели…— …открыть их, когда Церковь вернет себе былое величие, — вздохнул Фредерик. – Но до этого момента надо еще дожить. Эм, мы купим еще ящик такого вина.Священница закусила губу. Нельзя было не признать, что Фредерик прав, но та часть ее души, что все еще бунтовала против реальности, яростно противилась этому. Решительно Эмили сорвала с пальца серебряное кольцо-розарий.— Ему больше ста лет. Мне подарил его преподаватель из семинарии в день моего рукоположения. Он купил его за бесценок на черном рынке. Но его реальная цена выше. Бери.Она не замечала, что голос ее дрожит и срывается, а короткие рубленые фразы тяжело падают между ними, будто камни. Фредерик взглянул на девушку и осторожно взял кольцо.— Я не продам его, — тихо сказал он. – Заложу. Выкуплю позже, обещаю.— Ты сентиментален, Фредерик.— Кто знает, — развел руками священник, пряча кольцо в карман. – Может, поэтому я все еще жив?Вдруг слабый свет его фонарика заслонила чья-то черная тень. Эмили испуганно обернулась и увидела в двух шагах приземистого, крепко сложенного мужчину. В руке незнакомца поблескивал пистолет. Девушка сдавленно вскрикнула.— Убери эту штуку, приятель, — усмехнулся, облизывая губы, Фредерик. – Мы священники. У нас нет денег.Но уличный бандит повел себя в высшей мере странно. Оттеснив плечом замершую в ужасе Эмили, он схватил священника за ворот и припер к исписанной стене дома.— Не узнал? – захрипел он, прижимая дуло к горлу своей жертвы. – Не узнал, Абдульмалик?— Господи, — даже в ночи было видно, как лицо Фредерика стало лунно-белым. Зычно и протяжно он крикнул. – Эмили, беги!Оцепенелая девушка не двинулась с места.— Я уже десять лет тебя ищу, — шипел священнику в лицо неумолимый убийца. – Ты предал свою мать и отца, сын шайтана! Они дали мне пять тысяч долларов, чтобы я нашел тебя и всадил пулю в твое гнилое сердце.Щелчок предохранителя прозвучал в переулке ударом грома.— Фредерик! – закричала Эмили, хватая убийцу за рукав. Тот коротко, не размахиваясь, выбросил назад локоть. Получив сильнейший удар в грудь, священница задохнулась и отлетела в сторону. Перед глазами запрыгали черные мушки, а отчаянный крик Фредерика: ?Не трогай ее!? она слышала словно сквозь вату.Грохнул выстрел.Эмили потребовалось несколько минут, чтобы моргнуть. Она сидела в слякоти возле фонарного столба, одна. Человек с пистолетом исчез. Фредерик лежал рядом, раскинув руки, и под ним растекалась лужа крови, в темноте казавшейся черной. Дрожа всем телом, Эмили подползла к нему.— Фредерик, — позвала она, не решаясь прикоснуться к телу. – Фредерик.Он не ответил, лишь лежал неподвижно, остекленевшими глазами смотря в небо.— О Боже, — шепнула Эмили, стуча зубами. Она посмотрела на свои руки, перемазанные в грязи и крови, потом вновь перевела взгляд на застывшее лицо священника.— Быть не может…Она обернулась. В переулке не было ни души. Начал мелко накрапывать дождь. С каждой минутой он все усиливался, бурным потоком поливая землю. По лицу Эмили текли струйки дождевой воды, на щеках почему-то теплея и солонея.— Фредерик! – закричала девушка что было сил, обращаясь к небу. Но ее призыв остался без ответа. Только на верхнем этаже одного из домов открылось окно, и послышался недовольный голос:— Да сколько можно орать? Час ночи!С треском ставни захлопнулись. Трясущимися руками Эмили вытащила из кармана сутаны Фредерика серебряное кольцо – прошлое, которое должно было быть принесено в жертву будущему. ?Прошлое думает по-другому?, — подумала Эмили, поднимаясь. – ?Не всегда оно проходит бесследно. Боже мой, Фредерик…?.Одиночество обрушилось на нее внезапно, будто лезвие гильотины, и оглушило, как сильнейший удар по затылку. Круто развернувшись, девушка бросилась бежать прочь. Надо было рассказать все хоть кому-нибудь.