Лидден (1/1)

Когда Эмили зашла в ризницу, в ноздри ей ударил резкий запах спирта. Новенькая дверь, на установку которой ушла почти половина стоимости очередной чаши, скрипнула, закрываясь.— Фредерик! – окликнула священница своего собрата. – Ты что тут устроил?Из-за угла показался Фредерик. Показался – слишком слабое слово; скорее, выполз, хватаясь за угол шкафа. В первый миг Эмили с испугом подумала, что он ранен, но тут же поняла, что священник элементарно в стельку пьян.— Эми… Офелия! – провозгласил Фредерик, пытаясь подняться. – Помяни меня… в своих молитвах!Эмили шарахнулась в сторону. Никогда прежде она не видела его в таком состоянии и не представляла даже примерно, что делать. А Фредерик тем временем разошелся:— Офелия, иди в монастырь!— Я и без того уже там! – рявкнула Эмили, решив все-таки для профилактики ругнуться. – Гамлет из тебя никакой! Ты чего нализался?Фредерик застыл в полусогнутом положении, чуть пошатываясь. Затем поднял на Эмили казавшиеся стеклянными от спирта глаза и неожиданно нормальным голосом ответил:— У меня сегодня день рождения…— Поздравляю… — растерянно проговорила Эмили. Весь ее гнев тут же утих, сметенный волной чего-то невыносимо горького. – Тебя никто не видел?— Нет, — беззаботно отозвался Фредерик. – А если бы и видел, то что с того?Нельзя было не признать правоту его слов. Эмили тяжко вздохнула:— Много ты выпил?— Почти две бутылки из наших запасов, — с некоторой гордостью ответил Фредерик. – Там еще осталось. Выпьем вместе?Чуть посомневавшись, Эмили махнула рукой.— Давай, — но, заметив, что Фредерик, направившись вглубь ризницы, вот-вот врежется в угол шкафа, она предупредительно крикнула. – Погоди! Я принесу.— Захвати еще бла… бокалы, — сонным голосом пробормотал именинник, валясь за стол. – Офелия… нимфа…Дальше он завернул какую-то особенно замысловатую цитату, в смысл которой священница вникать не стала. Бутылка обнаружилась в глубине ризницы, на маленьком столике, где стояла еще чаша и два миниатюрных графина.— Фредерик! – крикнула Эмили, подхватывая бутылку. – У нас нет бокалов!— Возьми чашу, — послышался сдавленный ответ. Эмили с сомнением покосилась на кубок, но все-таки взяла и его с мыслью ?Сходить с ума так сходить с ума?.Вдруг, едва она поставила на стол перед священником вино и чашу, тихо скрипнула дверь. Сердце Эмили ушло в пятки.— Так, — раздался вкрадчивый мужской голос, — чем это вы занимаетесь?На пороге стоял мужчина средних лет с необычайно светлыми глазами и чудовищно тучный. Черная с малиновым сутана на нем едва не лопалась. Заплывшие жиром глаза остановились на раскачивающемся из стороны в сторону Фредерике.— Так, — проговорил вошедший многозначительно.— Монсеньор Лидден, — пробормотала чуть живая от ужаса Эмили, — вы здесь?— Сто лет не был в этой дыре. Решил заглянуть… на свою голову.— Полоний! – ожил Фредерик. – И ты здесь!Монсеньор Лидден посмотрел на него взглядом, полным глубочайшего отвращения. Эмили чувствовала, что щеки ее позорно горят от стыда. Только Фредерика ничто не заботило. Бодро подхватив бутылку, он присосался к горлышку и оглушительно икнул. С грохотом со стола полетела чаша, случайно задетая им в порыве взмаха руками.— Несносные старые дураки! – воскликнул священник. Монсеньор Лидден с некоторым сочувствием посмотрел на Эмили.— Давно он пьет?— С утра… — пролепетала девушка. – У него день рождения.— Ну и сидел бы себе дома! – повысил голос монсеньор Лидден. – Какой позор! И после этого кто-то удивляется, что к церкви потеряли всяческое уважение!— Я не думаю, что он тому причиной, — тихо проговорила Эмили. Лицо монсеньора Лиддена, рыхлое и желтоватое, налилось краской.— Возмутительно!Он вытащил из кармана белоснежный носовой платок и оглушительно высморкался. На его толстом пальце сверкнул золотом перстень с дорогим камнем. Эмили заморгала.— Вам… прислали денег?Монсеньор Лидден посмотрел на свою руку и поспешно спрятал ладонь в карман.— Нет. Это фальшивый, — слишком быстро сказал он. – Подарок матери… на день рождения.Фредерик с силой хватил о пол пустую бутылку. Та разлетелась, и осколки брызнули к самым ногам Эмили. Девушка глухо вскрикнула.— Да вы с ума сошли! – гаркнул монсеньор Лидден. – Что вы себе позволяете?— Катись к черту, — гордо заявил Фредерик и, шатаясь, скрылся в глубине ризницы. Послышалось звяканье бутылок и его уверенный голос.— Быть иль не быть – вот в чем вопрос!— Хм-да… — лицо монсеньора Лиддена разгладилось и неожиданно приобрело человеческое выражение. – Я даже его понимаю. В чем-то…— Откуда у вас перстень? – тихо и проникновенно спросила Эмили, неловко одергивая затертую в двух местах сутану. Взгляд монсеньора Лиддена был пронзителен и печален.— А вы как считаете, мать Эмилия?Она опустила голову и посмотрела себе под ноги, на выщербленный паркет. На нем еще виднелись следы от каблуков Элизы.— Крысы бегут с корабля, — произнес монсеньор Лидден тоном, будто речь шла о погоде. – Прихватывают все, что можно взять. Я не святой, Эмилия. Я не святой.— Я понимаю, — соврала Эмили, стараясь ничем не выдать того, что ей хочется плюнуть мужчине в светлые, почти прозрачные глаза. – Вы что-то хотели?— Нет… я зашел просто… просто… Да.Она все поняла.— Прощаетесь?— Да, — глухо отозвался монсеньор Лидден. – Все почти кончено.На глазах Эмили выступили слезы. Мир рушился – как он мог так спокойно об этом говорить?— Помню, как служил тут… — задумчиво проговорил мужчина, оглядывая помещение. – Мне было тридцать лет. Кажется, вечность прошла с тех пор.— Я тогда была ребенком, — улыбнулась Эмили.— А сколько вам лет?— Двадцать пять.— Скажу больше – вы ходили под кровать пешком…Послышалась сдавленная ругань Фредерика – он ожесточенно сражался с пробкой. Монсеньор Лидден повторно вздохнул и повернулся к Эмили.— Здесь бывают прихожане?— Раз в неделю, — для священницы это было поводом гордиться. – Пара человек.Часы на стене пробили половину шестого. Эмили бросила взгляд вглубь ризницы, откуда доносились булькающие звуки, безнадежно махнула рукой и открыла шкаф с облачениями. Монсеньор Лидден с грустью смотрел, как она натягивает альбу.— Зачем вы служите?— Это мой долг, — ответила Эмили глухо.— Но ведь там никого нет.— И что?Девушку все больше раздражала эта беседа и этот надутый индюк и трус, явившийся сверкать украденным перстнем и осмелившийся чему-то ее учить. Она набросила на себя орнат.— Пока мы служим – Церковь не победить, — сверля предателя испепеляющим взглядом, проговорила она. – Наши трудности – из-за таких, как вы.Его это нисколько не задело. Напротив, он рассмеялся.— Оставьте свой праведный гнев, мать Эмилия. Мне тоже было двадцать пять, и я помню, каково это.— Тогда просто убирайтесь, — окончательно разозлилась Эмили. – Тут вы не сможете ничего украсть. А мне надо служить мессу.— Ого, как круто, — монсеньора Лиддена, несомненно, веселила сложившаяся ситуация. – Да и не собирался я ничего красть. Я просто зашел поностальгировать. Что в этом дурного?— Ничего, — отозвалась Эмили, с треском захлопывая шкаф. – Тогда принесите пользу. Последите за Фредериком.Она надеялась, что последнюю фразу приятель не услышит, но тщетно.— Не надо за мной следить! – крикнул Фредерик, выходя к Эмили с бутылкой в руке. – Давайте лучше выпьем…Вдруг бутылка выскользнула из руки священника и, ударившись о пол, раскололась надвое. Фредерик мучительно закашлялся и согнулся пополам. Монсеньор Лидден, ошеломленный от неожиданности, не успел отскочить.Глядя на его искаженное отвращением лицо, разом потерявшее всякую благообразность, Эмили еле удержалась от смеха. Даже разлившийся по ризнице тошнотворный запах стоил того.— Наглость! – возопил монсеньор Лидден, пытаясь отряхнуться. – Я буду жаловаться!— На здоровье, — хмыкнула Эмили. – Сколько угодно. Только не забудьте снять колечко.Ей уже было все равно, но от надвигавшегося скандала ее спас тихий скрип двери, заставивший всех замолчать. В ризницу осторожно заглянула худенькая девушка – из тех, что приходили раз в неделю. Она растерянно переводила взгляд с готовой к службе Эмили на растерянного монсеньора и храпевшего на полу Фредерика, и с каждой секундой ее лицо все больше вытягивалось. Эмили нервно кусала губы.— Вы что-то хотели? – осведомился Фредерик, поднимая голову от пола. Прихожанка сглотнула и тихо, шелестяще спросила:— А… месса будет?— Конечно, — с облегчением вздохнула Эмили, подходя к двери и вежливо тесня незадачливую девицу за порог. – Через три минуты. Три. Не больше. Сейчас.Прихожанка, растерянно кивнув, отступила, и тут же Эмили захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и устало вздохнула.— Значит так, — проговорила она строго, переведя дыхание. – Вы двое. Я вас тут запру. Уберите ризницу. Монсеньор, дальше по коридору туалет – отмойтесь. И чтобы пол можно было вылизывать, ясно? Вы оба… меня позорите. И Церковь тоже.— Церковь позорят бабы в сутанах, — с трудом выговаривая слова, вновь завел свою песню Фредерик. Эмили захотелось разбить ему о голову еще одну бутылку – все равно осколков на полу хватало.— Молчал бы лучше… именинник. Лежи тут. И, умоляю, не пробуй открыть дверь. Все, я иду.Молитву она сотворила уже за дверью, заперев замок на четыре оборота. В зале сидела лишь давешняя девушка. Завидев Эмили, она смущенно опустила голову и принялась изучать пол. ?Мир сходит с ума?, — думала Эмили, дергая колокольчик. – ?Интересно, долго мы еще продержимся?