14. I was made for lovin' you baby (1/1)

- Знаешь, в чем твоя проблема, милая? Женщины просто не смешны.Она искоса смотрит на меня. Меловое бело лицо и усмешка, нарисованная на нем ярко-алой вульгарной помадой.Она демонстративно хмурится. Нацеливает на меня свою биту, будто пытается пристрелить.- Это может быть рассмотрено как оскорбление, так что, боюсь, я вынуждена буду пожаловаться офицеру, чтобы он препроводил вас в участок.Я смеюсь и резко дергаю ее за руку, так, что она вынуждена на своих каблуках сделать поворот, а потом упасть мне в объятья. Наклоняюсь и целую, будто галантный кавалер свою напарницу в пируэте танго. Она жадно отвечает на поцелуй и смеется. Я смеюсь в ответ.

Сегодня все тщательно подготовлено. Сегодня – наша ночь.

Я не слышу, что она говорит, но вижу, как шевелятся ее губы.Я знаю, что она шепчет....Tonight I want to give it all to youIn the darknessThere's so much I want to do.Тогда....Твои острые каблучки вызывающе стучат, когда ты идешь по полутемным коридорам Аркхэма. Светлые волосы, стянутые в строгий пучок. Очки в модной оправе, которые придают твоему чересчур милому личику должную строгость. Там, в твоем личном файле есть отметка, что ты получила красный диплом, и твой куратор с гордостью пророчит одному из лучших своих подопечных блестящее академическое будущее. И, разумеется, не знает, что сейчас ты снова будешь стоять долгие минуты перед прозрачными пуленепробиваемыми стенами моей камеры, пока я притворяюсь будто сплю, и смотришь на меня, впитывая то, что видит, как губка. Смотришь с бешеной, адской жадностью.

Всматриваешься в равнодушную к тебе бездну. А я знаю, что это за взгляд. Чувствую его, будто аккуратные паучьи лапки, которые ползают по лицу. Но не шевелюсь. Иногда все, что надо – это время. А здесь, в стерильной камере Аркхэма, где у меня забрали все, что я есть – и грим, и помаду, и столь нежно любимые игрушки, этого у меня в избытке.And tonight I want to lay it at your feetЧто я могу предложить тебе, такой умной девочке с прекрасным будущим? На которую засматриваются даже в этом уродском халате? За которой хвостом ходят парни, с уютной квартиркой, счудесными перспективами? Да, сейчас ты проходишь ординатуру в этой дыре, вынужденная выслушивать жуткий бред самых отпетых сумасшедших, но затем – частная практика, уважаемое и достойное место в обществе, чудесный муж, которого ты выберешь из одного из толпы твоих ухажеров, достойный и с хорошими перспективами, которым ты ненавязчиво будешь управлять,домик уставленный милыми безделушками с парочкой милых детишек, которым ты будешь готовить блинчики на завтрак и возить в кружки после школы, как и положено порядочной и достойной мамочке?

Хорошая и правильная жизнь, ну а все твои выверты в подростковом возрасте и юности – они ведь только добавляют перчинки, правда? Нельзя стать благопристойной матроной без парочки тщательно запрятанных в шкафу скелетов? Ошибки юности, одиночество, все та гложущая пустота, которую ты пыталась заглушить бесконечными сигаретами, которые прикуривала одна за другой – о, это ведь абсолютно нормально? Юностьсо всем этим нерастраченным жаром, с зудящей под кожей жаждой приключений, с алчным желанием найти того самого, вторую половину, который поймет тебя лучше, чем ты понимаешь себя саму – это ведь проходит? Да, ведь так говорила твоя мудрая мамочка, верно? Все должны перебеситься и потом на трезвую голову правильно и рационально устроить свою жизнь. А ежедневная серая скука – это нормально. Это и есть взросление. С этим живут, предавая мечту стать рок-звездой или гениальной акробаткой, ведь это так по-детски, так ненадежно, когда есть столько дел, которые надо успеть переделать, а еще надо выплатить кредит за учебу, желательно, не подрабатывая в стрип-клубе или разнося кофе.

Ты же умная девочка, ты же готовишься к этому, правильно? Давать советы дамам и господам, приходящим к тебе и рассказывающим о сосущей пустоте, заставляющей подходить к окну на самом высоком этаже небоскреба и смотреть по вечерам, после того, как захлопнулась крышка ноутбука с последним словом написанного доклада или проверенного баланса, на блестящий огнями город, на бездну, там, у ног, подталкивающую открыть его и сделать шаг вперед. Полететь, как это столько раз снилось в пугающих и восторженных снах. Убеждать, что их правильная, четко выстроенная и рациональная жизнь – это нормально. Что это не они фрики, которые не могут справиться со своими тщательно подавляемыми желаниями, а вполне нормальные граждане с некоторой долей нерешенных и фрустрированных желаний. Которые, разумеется, можно и нужно пустить в безопасное для общества русло.Чтоя могу дать тебе, девочка моя? Хорошая и правильная девочка?Я, чудовище, на руках у которого столько крови? Неуправляемое, яростное, строптивое? Неразгаданная загадка, неусмиренный хаос? Разрушение всего, что столпы общества считают достойным, правильным, почитаемым и уважаемым?Yeah, haЯ открываю глаза и медленно поворачиваю голову. И, наконец, я ловлю твой взгляд.Tonight I want to see it in your eyesFeel the magicThere's something that drives me wildНе отрываю взгляд. И вижу в твоих глазах бездну. Голодную, жаждущую бездну, которая умоляет меня только об одном...Ты опираешься обеими ладонями на стекло, прислоняешь к нему лоб, и я вижу, как от каждого твоего дыхания потеет стекло. Твои ладони тоже вспотели. Ты чувствуешь жар, пусть даже и думаешь, что способная его сдерживать, контролировать его, как чудесно контролируешь все в своей жизни, но я-то знаю, что значит этот жест.Я вижу, как бьются голубые венки на сгибах твоих запястий в такт трепещущему сердечку. И вижу ниточки, которые тянутся от них ко мне. Моя прекрасная и такая опасная марионетка. Они не знают, насколько опасная, но у меня нет шор на глазах, не то, что у твоих достопочтенных коллег и ласковых мальчиков, я знаю, какой зверь сейчас извивается под этой лощеной оболочкой, пытаясь стряхнуть ее и вырваться наружу.

И это забавляет меня. О, нет, больше. Заставляет мое сердце также убыстрять свой ритм, и кровь начинает быстрее бежать по моим венам. Ты, возможно, думаешь, что это всего лишь морок. С которым ты обязательно справишься.Но я знаю то, что не записано в твоих конспектах и умных рациональных книгах. Я смотрю в ответ, и сейчас со мной безмолвно общается твой зверь, который молит меня выпустить его из холеной и уютной клетки, в которую тебя засадили еще в детстве.

Я медленно улыбаюсь. Я вижу на твоем лице то, что не видят они. О, стоит написать это. Сделать татуировку. Что ты – порченая. Такая же, как я. Ты ведь знаешь это, там, в глубине. И я знаю, как выпустить ЭТО наружу.По твоему лбу стекает пот. Ты дышишь так часто, будто задыхаешься. Ладони вдавливаются в стекло с такой силой, что еще чуть – чуть, и, кажется, способны продавить пуленепробиваемое стекло.Я киваю тебе. Встаю, подхожу к стеклу. Мои ладони вдавливаются в стекло прямо напротив твоих. Мне приходится слегка наклониться, но я вдавливаю свои губы в стекло, и, пусть, кажется, это и не возможно, чувствую жар твоего дыхания. А затем медленно провожу по стеклу языком.Твои прозрачно-голубые затуманенные глаза смотрят прямо в мои. И в них – бездна. Жаждущая раствориться в моей тьме.Стекло слишком толстое, оно заглушает мой шепот, но ты знаешь, что я тебе говорю.And tonight I want to lay it at your feetВсе. Власть, богатство, восторг, внимание, жизнь. Свободу от всего. От всех ограничений. Без замороченных правил и условий.

И, что самое главное – я дам смысл твоему существованию, прекрасная пустая куколка.

Предложение, от которого ты не в силах отказаться.Сейчас....Ее идеальный макияж только подчеркивает бледность кожи. Она громко хохочет, вырядившись в самый вызывающий костюм, как последняя шлюха, отпускает такие ядреные словечки, от которых краснеют самые отпетые бандиты, выросшие в доках, облизывает алые, будто истекающие кровью губы и небрежно ласкает пальцами биту, будто это громадное дилдо. Она аж дрожит от нетерпения, переминаясь с ноги на ногу, постукивая невозможно высокими каблуками своих блестящих стрип-туфель.- Ну когда же, когда начнем, мистер Джей?Я смотрю на свой золотой ролекс, такой же вульгарный, как и моя золотая цепь, и перстни, нанизанные на пальцы. Улыбаюсь ей. Она улыбается в ответ.Порченая. Развратная. Злобная. Опасная. И счастливая.Cause girl, I was made for youAnd girl, you were made for meМоя пустоголовая вульгарная прекрасная куколка.- Сейчас, дорогая моя. Пора устроить настоящий угар! Ты же понимаешь, о чем я?Она взвизгивает, театральным жестом достает пульт, нажимает на кнопку. И все помещение банка начинает заполнять зловонный веселящий газ.Она вопит от радости как девчонка. Я подхватываю.

Мы восторженно завываем, как пара гиен, и бросаемся внутрь. Бандиты за нами начинают беспорядочно палить – в воздух, и, разумеется, в толпу.Ведь нам нужен экшен, а без крови – какое может быть настоящее веселье?Я начинаю обратный отсчет. Разумеется, ведь аноним уже сообщил, что на центральный банк готовится нападение. Полиция, конечно же, не успеет – но я всегда могу рассчитывать на тебя, мой Темный рыцарь.И когда я слышу, как разлетается стекло и темная тень приземляется прямо в середину творящегося хаоса, у меня привычно щемит что-то под ребрами.Она что-то верещит, вцепляясь мне в плечо, но я отталкиваю ее так, что она летит в сторону, чуть ли не сбивая с ног какого-то спешащего мимо нас к выходу клерка. Разумеется, думая, что таким образом я защищаю ее от летящего в нее бэтаранга, который царапает мне предплечье. Острая, жгучая боль.

Которую я так жажду.Я поворачиваюсь к нему.

К темной фигуре, стоящей в клубах дыма. Ловлю взгляд. И снова, и снова, и снова проваливаюсь в бесконечную бездну, которая смотрит на меня. В единственную тьму, в которую я хочу сорваться и раствориться без остатка.I was made for lovin' you babyYou were made for lovin' meAnd I can't get enough of you babyCan you get enough of me?