9.Его любимая книга. (1/1)

—?Простите за беспокойство, мастер Джек. Я думал, что в библиотеке никого нет, и как раз собирался здесь прибраться.—?Прибраться, хмм? По-моему, здесь и так все идеально.Мужчина в горчичного цвета рубашке, темно-фиолетовой, почти черной жилетке, идеально подогнанной по фигуре, и таких же брюках, развалился в кожаном кресле, положив на колени книгу. До этого он ее лениво листал, а сейчас медленно демонстративно поднял палец и провел по столику рядом с собой.—?Ни пылинки, ни ворсинки.—?Совершенства никогда не достичь. Тем более, в таком большом доме.Голос сейчас звучал почти обыденно. Только в повороте тела, в плечах проскальзывало легкое напряжение. Что было характерно, когда в комнате оказывались только они вдвоем. Без Брюса. Брюс, что ни говори, был все же чем-то вроде буфера между ними двоими. И, все равно, Альфред, подавал ли он чай, сообщал ли о срочном звонке или просто принося корреспонденцию, каждый раз кидал такой взгляд на Джея, будто ожидал, что тот в любой момент вытащит нож и, приплясывая и отпуская в своей обычной манере шуточки, бросится на него. Или на Мастера Брюса.Брюс это понимал. Понимал, что Альфред не готов принять. Возможно, никогда не будет. Жизнь шла своим чередом, и между ними самими, казалось, ничего не изменилось. Когда же Джокер оказывался в той же комнате, что и Альфред, тот вел себя так безукоризненно вежливо, что порой казался пародией на самого себя. Казалось, весь вид его говорил: ?Я отношусь к любому гостю Уэйн Манор одинаково. Оказываю услуги, которые положены согласно моей должности. Но не более?.Вежливая отстраненность. Но ни разу не перемирие.Джокер хмыкнул.—?Да, точно. Столько комнат, столько дел, столько забот. Вечно обеспокоенный и хлопочущий Альфред… Если я мешаю, то я могу уйти.—?Нисколько, мастер Джек.Застывший в проеме Альфред сделал шаг вперед и аккуратно закрыл за собой дверь. В руках у него была стопка свежих газет и журналов, которую он положил на журнальный столик. Предыдущую, так никем и не тронутую, он забрал и, мельком бросив косой взгляд на стопку книг, в беспорядке лежащих на столе, пошел вдоль стеллажей в глубину библиотеки?— раскладывать по местам. Выпуск к выпуску. Стопка к стопке. Как всегда?— педантично и аккуратно.—?Странно, что вы до сих пор выписываете газеты и журналы. Думаю, Брюс все, что ему надо, уже давно смотрит в интернете. Бумажные книги и журналы?— это так старомодно… впрочем, понимаю. Традиция есть традиция. Даже если никто сейчас об этом не заботится.—?Библиотека?— гордость Уэйн Манора. —?Раздалось из глубины залы. —?Все Уэйны крайне трепетно относились к ее пополнению.—?Думаю, Брюс последний раз брал в руки книгу, когда учился в колледже. Если вообще тогда интересовался чем-то, кроме девчонок из группы поддержки и накачиванием кубиков на животе.—?Зря вы так отзываетесь о Мастере Брюсе. Он занятой человек, и у него не так много времени, чтобы уделять его чтению, но, должен сказать, что на своем курсе он был одним из лучших. И вовсе не потому, что его семья спонсировала большую часть учебных и исследовательских проектов.Джей хмыкнул. Заложил пальцем то место, на котором остановился, перелистнул на первую страницу.—?Книга прошлого года. Это ведь ты пополняешь библиотеку? Зачем? Он ведь наверняка ничего из этого не будет читать.Альфред к этому времени уже вернулся. Джей поднял книгу так, чтобы тот видел название. Монография по истории Древнего Рима.—?Какие-то книги посылаются с благодарностью, какие-то да, заказываю я сам.—?И ненавязчиво оставляешь на заметных местах.Альфред едва заметно пожал плечами.—?На тот случай, если Мастера Брюса заинтересует расширить свой кругозор. Потом, на самом деле, когда он в силу некоторых обстоятельств не в состоянии привычно проводить свой досуг……- Копаясь в своих машинах, качаясь в тренажерном зале или мотаясь по городу в фетиш-костюме…-Дворецкий слегка поморщился на эту сентенцию.—?Когда Мастер Брюс не в достаточной физической форме для этого, он с удовольствием проводит время здесь, за чтением. Так же, как и…Здесь Альфред осекся.—?Как и его отец. —?Задумчиво закончил Джей. —?Я слышал. Необычный миллиардер, хм…? Так и представляю. Благостный глава семейства, потягивая чашечку кофе, сидит, перелистывая очередной фолиант, и тут вбегает малыш?— Брюс с маленькой гоночной машинкой. ?Папа, папа, почитай мне книжку!? Папа улыбается, достает с полки увесистый том и начинает объяснять малышу, чем привилегированные акции отличаются от обычных, и почему надо держать часть капитала фонда в государственных ценных бумагах.Альфред не то чтобы улыбнулся, но какая-то тень усмешки проскользнула по его лицу.—?Весьма похоже. Не совсем так, но близко. Мастер Брюс всегда с интересом изучал то, что может быть полезно в жизни. Хотя, когда он был моложе, то и художественной литературой не брезговал. И не только в рамках учебной программы.—?И что же? —?Это прозвучало с явным любопытством.Альфред прошелся вдоль полок.—?Вам действительно интересно, что он читал? —?Альфред остановился возле одной из полок и начал покачиваться с носок на пятки, повернувшись и слегка задумчиво и оценивающе смотря на него.—?Разумеется. Никогда не знаешь, какая информация о своем заклятом враге может быть полезна. —?Джей ухмыльнулся. Несмотря на расслабленную позу и явно игривый тон, что-то холодное проскользнуло в этих словах. Впрочем, ухмылка почти сразу же превратилась в вежливую улыбку. Мол, это же шутка. И понимай, как хочешь.Альфред повернулся и прошелся вдоль стеллажей, иногда прикасаясь пальцем то к одному корешку, то к другому. Какие-то потрепанные, явно любимые и часто доставаемые книги, какие-то совсем новые.—?Сервантес. Дюма. Дефо. Стивенсон. Диккенс, Твен, Жюль Верн. Много чего. Иногда вечером его невозможно было уложить. ?Еще одну главу, Альфред, и я лягу спать…?. М-да, было время… Когда ночные штудии были совсем другими. Сейчас он действительно почти сюда не заходит.Не то, чтобы ностальгия, но легкая теплота проскользнула в его голосе. Он задумчиво смотрел на полки. И на какое-то мгновение меланхолично застыл, потерявшись в своих мыслях, ощутимо вздрогнул, услышав голос:—?Книги о приключениях, о путешествиях, изобретениях, о дружбе. И об одиноких мальчиках,?— Задумчиво протянул Джей. —?Кажется, я знаю, какая у него была любимая книга в детстве.Он заложил ногу на ногу и соединил кончики пальцев, постукивая ими друг о друга. Слегка наклонил голову и чуть прищурился, закономерно ожидая встречный вопрос.Альфред был благодарен тому, что сейчас он был повернут к Джокеру спиной. Потому что от этого высказывания у него брови полезли на лоб совершенно недостойным образом. Он даже чуть не раскашлялся от неожиданности. Ну, или от пыли, которую случайно поднял, вытаскивая очередной том и обметая его метелочкой для пыли.Подавив кашель, он все же повернулся, чтобы уставиться на самодовольно улыбающегося клоуна.—?И позвольте полюбопытствовать, какая же?В голосе у Альфреда зазвучала привычная ирония.—?Очень просто. —?Джокер выдержал паузу, а затем торжественно провозгласил:—??Винни Пух и все-все-все?!Джокер плавным движением крутанул пальцем и воздел его вверх. Затем издал смешок, глядя на недоуменное лицо Альфреда. Тот слегка растерянно качнул головой. Метелка для пыли, забытая, осталась на полке. Он полностью обернулся к собеседнику, скрестив руки на груди.—?Да. Но, почему? Как?Джей слегка пожал плечом, торжествующе улыбаясь. Наслаждаясь произведенным эффектом. И еще больше легкой растерянностью, проскользнувшей в тоне Альфреда.—?Весьма необычная книга. И очень ему подходит. Милн был драматургом, писал юмористические рассказы. Хорошо разбирался в том, что такое смех и хорошая шутка, хмм… Весьма известный в свое время, кстати сказать. А потом была Первая Мировая. Н-да, и у него тоже был свой очень плохой день…Он хмыкнул и на пару секунд замолчал. А затем продолжил.—?И когда вернулся, решил взять творческий отпуск. Пожить с семьей. Поискать вдохновения. И тогда и начал сочинять эти истории. Сначала просто для себя и своего сына. Сказки на ночь. Приключения маленького мальчика в затерянном лесу со странными зверушками. Милн работал в отделе пропаганды и вскоре сообразил, что это будет хорошо продаваться?— после всех тех ужасов, что пережил мир в Первую Мировую, нужно было что-то доброе, теплое, веселое, безобидное и уютное. Так он и стал писать. И прославился.?Где-то там, на полке, еще стоит эта книга?,?— подумал Альфред. Да, стоит. Уже потрепанная, побывавшая под дождем, валявшаяся на песчаном пляже, с пятнами горячего какао и закладками-травинками. Аккуратно запаянная подрастающим Брюсом в пленку, чтобы уж не совсем истрепаться. Со временем забытая. Тщательно сберегаемая. Ждущая своего часа. Когда другие детские руки впервые откроют ее, чтобы погрузиться в слегка бестолковый, но такой уютный и затягивающий мир Чудесного леса. Мир без взрослых проблем и забот, ласковый, добрый, и, может, только самую капельку печальный. Такой, в который хочется возвращаться, о котором хочется думать и мечтать, сбегать туда, когда ты?— одинокий мальчик, живущий в огромной усадьбе.—?Бродить по зачарованному лесу, в котором можно спрятаться от ежедневных проблем и забот, и каждый день выходить из детской и навстречу новым приключениям. Твои друзья немного чудаковаты, странные то ли люди, то ли зверушки, вечно каламбурят, говорят загадками, и немного не от мира сего. Параллельный мир, параллельная жизнь со своей логикой. Отличная от той, которой ты живешь каждый день. В которую можно уйти и спрятаться, жить по ее законам, отделив от той, в которой ты неумолимо растешь каждый день, и приближается тот день, когда на тебя навалятся взрослые заботы.Джей расцепил пальцы, снова поднял указательный вверх.—?Эта книжка в результате сожрала и своего автора, и достопамятного Кристофера Робина, знаешь ли. На Милна поставили клеймо ?детский писатель? и больше ничего значительного он так и не смог написать. Все критиковалось в пух и прах, а он говорил, что книга стала его Франкенштейном, зажившим своей жизнью и изничтожившая создателя. А сам Кристофер Робин, мечтавший, как и отец, стать писателем, навсегда остался ?тем самым мальчиком? и не больше. И в результате начал говорить, что отец, как вампир, выпил его будущее, принеся его будущее в жертву своему успеху. Люди всегда найдут себе оправдание, знаешь ли. Вот так, маска сожрала того, на кого ее надели. Символично, не правда ли?Альфред слегка покачал головой.—?Всегда найдете что-то темное даже в самом светлом?—?Всегда. Такова жизнь, света без тьмы не бывает. А добрая сказка питалась своими создателями, которые, разумеется, сначала были счастливы успеху и славе, но потом уже поняли, что этого Джинна им в бутылку не загнать. И что он теперь диктует все, что будет происходить в их жизнях. И какими они будут. А ведь все начиналось так безобидно, всего лишь детская игра, всего лишь сказки перед сном, про любимого плюшевого мишку.Джей выразительно горестно вздохнул и снова потянулся за недочитанной книгой. Но при искоса посматривал на Альфреда. Впитывая его реакцию.Тот стоял с непроницаемым выражением лица, о чем-то размышляя. А затем внезапно улыбнулся краешком губ.—?Сэр, а хотите я сейчас угадаю, какая Ваша любимая книга?Рука Джея замерла на полпути, и он, явно заинтригованный, уже полностью к нему обернулся.—?Ах, конечно же, сделай милость! Любопытно, что же обо мне думает Дживс! Сразу дам подсказку?— это не ?Кулинарная книга анархиста?, такая банальщина уже давно пройденный этап. Давай угадаю, ты выберешь… —?Джей выжидательно защелкал пальцами. —??Так говорил Заратустра?? Нет, мечты о сверхчеловеке закомплексованного философа… Может, Данте? Это да, куда ближе. Здесь есть эпичность, размах… О, нет, нет, нет. Макиавелли? ?Государь?? Угадал, да? Хотя, нет, она совершенно в другом углу. Де Сад? О, старик точно знал толк в человеческой натуре… Так что же?Альфред сделал пару шагов вбок, пробежался пальцами по корешкам книг. Великолепно даже спиной чувствуя, как пристально за ним наблюдают.Джей сделал грациозный жест, всплеснув ладонями вверх. Мол, я весь внимание.Альфред не удержался, немного картинно помедлил. После чего вытащил один из томиков в синем кожаном переплете. Полистал. Начал:Две знатные фамилии, равноПочтенные, в Вероне обитали,Но ненависть терзала их давно,?—Всегда они друг с другом враждовали.До бунта их раздоры довели,И руки их окрасилися кровью;Хрипловатый голос подхватил:Но сердца два они произвели,На зло вражде, пылавшие любовью.(Пролог. Перевод Д.Л.Михаловского).Альфред поднял голову от страниц. Джей оперся локтем о подлокотник кресла, упер острый подбородок в большой палец, свободными пальцами прикрыв рот. Но все равно было видно, как он улыбается.И на этот раз совершенно искренне. Глаза слегка сощурились, стали видны обычно незаметные на белой коже лапки мимических морщинок.Альфред бросил на него взгляд, который можно было бы назвать, пожалуй, лукавым… Если бы это не был Альфред.Перелистнул еще несколько страниц.Откашлялся. Начал:Начал:—?Что за печаль так длит твои часы?Джей подхватил:—?Отсутствие того,Что придает им быстрое теченье.—?Влюблен?—?Не то…—?Лишен любви??——?Лишен взаимности.—?Подобная любовь,Прекрасная по виду, быть должнаТак тяжела, мучительна на деле.—?Увы, любовь, хотя она слепа,Без глаз найдет, какими ей путямиДойти до нас и властвовать над нами.(действие первое сцена первая)Альфред замолчал. Опустил томик.—?Мало кто помнит,?— Продолжил он, явно имитируя тон, который до этого взял Джей,?— что в самом начале пьесы Ромео был влюблен в подругу Джульетты. Долго, мучительно. И безрезультатно. А Джульетта вначале была всего лишь легким флиртом. Способом отвлечься. Но то, что зрело в Ромео все это время прорвалось. И, возможно, поэтому история и стала не легкой занимательной комедией о том, как влюбленная парочка обвела вокруг пальца два враждующих клана и на радость публике, пережив массу приключений, затем поженилась и заставила ворчащих, но счастливых родственников помириться. Возможно, что Ромео уже в самом начале, задолго до того момента, с которого началось повествование, зашел слишком далеко, чтобы просто обрести свое счастье в объятьях возлюбленной. И, возможно, он даже к этому и не стремился.Он посмотрел на томик. Повертел в руках.—?Прекрасное произведение. —?Тихо сказал Альфред. Повернул к себе книгу обложкой, осторожно прошелся пальцами по обрезу. —?Настоящий бриллиант. Вечное, совершенное и гениальное. И как все по-настоящему гениальные вещи?— таинственное и многозначительное. Кто был Шекспир, писал ли это сам Шекспир или его высокопоставленный возлюбленный, желавший сохранить инкогнито… Это хорошо, что здесь есть тайна. То, что нам осталось?— волшебные книги, написанные загадочным незнакомцем, вполне успешно скрывшемся во мраке веков.Он развернулся и поставил томик на место.—?Честно скажу, не ожидал.Джей постукивал пальцами по столику, с силой потирая лоб другой.—?Ты полон сюрпризов, Альфред.—?На самом деле не трудно было догадаться, сэр. Зная ваш темперамент, артистизм, склонность к драме. Шекспир очень яркий и эмоциональный автор. Ну, а еще мне помогло и то, разумеется, что я уже несколько раз обнаруживал, как пыль рядом с этим томиком смазана чьими-то рукавами рубашки.Джей оставил в покое лоб, захохотал и с силой ударил ладонями обоих рук о подлокотники.—?Туше, старик! Ты меня обставил. Впрочем, что еще от тебя ждать? Да всего, что угодно.Он картинно наклонился вперед, будто сложился от приступа смеха.—?Говорят, что мы никогда не выбираем любимую книгу просто так. Каждая из них?— отражение чего-то. Так что, честно сказать, я не был удивлен. Зная, видя все, что происходило… Что происходит. Но это только усилило мои опасения.—?Опасения? —?Это было произнесено уже тише. И напряженней.—?Видите ли, сэр. Мы выбираем книги?— или книги выбирают нас? Какие-то книги развлекают нас, какие-то заставляют задуматься, а какие-то задевают потаенные струны в нашей душе. И возникает странный резонанс. Волшебный по своей природе. В этих книгах мы находим то, что отражает мелодию, что звучит в нас. И невольно, а кое-кто?— и сознательно?— начинаем использовать их как сценарий. Позволяя им проникнуть нам под кожу. Нашептывать нам решения, которые могут быть такими заманчивыми. И такими ядовитыми.Альфред прислонился к полке. И сейчас он казался одновременно и более расслабленным, чем обычный затянутый в корсет своих обязанностей дворецкий, и более собранным. Что-то проскальзывало в его фигуре, позе, что-то, что было там, тщательно скрываемое. Возможно, дремлющее.—?Кто-то считает это печальной, но прекрасной историей о двух возлюбленных, разделенных случаем. И то, что случилось с ним?— злой усмешкой судьбы. Просто цепью случайностей, приведших к такому печальному финалу. Если бы Джульетта знала, если бы Ромео знал… Все могло бы обернуться по-другому. Но для кого-то?— это не цепь ошибок. А закономерность. И, возможно, единственный выход. Единение в смерти. Печальное, торжественное, драматичное и логичное по своей сути. Высокое и торжественное крещендо. И, возможно, там, бродя среди рощ, Ромео уже давно пришел к такому решению. Очаровался им. И невольно подтолкнул к этому свою возлюбленную.И в голосе его уже не было привычных отстраненных, манерных и слегка высокомерных ноток. Он оттолкнулся от стеллажа, сделал пару шагов вперед, оперся правой рукой о спинку кресла, слегка наклонился вперед. О, любовьЖестокая! о любящая злоба!Из ничего создавшееся нечто!О, грустное веселье, суетаСерьезная, бесформенный хаосКрасивых форм, свинцовое перо,Блестящий дым, морозящее пламя,Болящее здоровье, сон неспящий,Которого и сном нельзя назвать!(действие первое сцена первая)Он процитировал по памяти. Смотря в глаза Джею.—?Вот какая любовь у Ромео. Страстная, да. Такая сильная. Такая манящая своей глубиной. Ослепляющая. Но изломанная. Безумная. Эгоистичная. И ядовитая. Отравившая в конце концов Джульетту. И если ей позволить, она в конце концов отравит любого, на кого она нацелена.Джокер застыл, неотрывно и даже зачарованно глядя на Альфреда. Слегка прикусил губу, нервно облизнул ее.—?А ты, как я понимаю, тот, кто собирается упорно раскрывать глаза некоей очаровательной Джульетте?—?Я не собираюсь потакать этому. Как бы это ему не казалось со стороны бессердечно и жестоко.В голосе Альфреда прозвучали стальные нотки. И что-то мрачное, темное… Очень темное на секунду проскользнуло в его глазах. Знающее. И понимающее.—?Любовь слишком часто идеализируют. Считают, само собой, благом. Не желая понимать, что она точно также способна разрушать и пожирать, как и поддерживать. Уничтожать?— и лечить.Джокер хмыкнул. Затем хохотнул. Быстро, истерично. Откинулся на спинку кресла, слегка сощурил глаза, потянулся ко рту, прикрывая его. Пытаясь приглушить смешок.—?Почему… —?Он снова зашелся в нервном смешке. —?Почему же тогда ты меня остановил?Как вспышка мелькнула воспоминание.Утро. Залитая солнцем кухня. Яблоко, подброшенное вверх и словно вынутое из воздуха жестом фокусника. Удар ножом, рассекающий его пополам.?Ничего же не будет лучше. Только хуже. День за днем. Все будет портиться, сильнее и сильнее. А гниль проникать все глубже. Так зачем же ждать? Зачем доводить до этого??Альфред улыбнулся. Нет, не улыбнулся. Усмехнулся.На какое-то долю мгновения в глазах Джокера промелькнуло что-то вроде удивления. Впрочем, это вполне могло показаться.—?Это чувство… Слишком редкая и драгоценная вещь, чтобы им разбрасываться. В этом Шекспир прав. И не только он, впрочем. В нем есть темная сторона. Но есть и противоположная. Оно может быть направлено в одну сторону?— или в другую. И даже если дойти до грани, даже если заглядывать в глаза этой очаровывающей бездне, есть все же шанс отшатнуться. Если не ради себя, то ради другого. А не схватить его за руку и прыгнуть вниз, увлекая за собой. И я клянусь….Его голос стал тише. И сейчас звучал уже угрожающе.—?Я клянусь, что, если дело дойдет до этого, я сам, лично найду способ, чтобы эту руку отрубить. Чего бы это для меня не стоило.Должно было быть смешно. Слышать угрозу от пожилого человека, затянутого в строгий костюм. Но не было. Взгляд был слишком понимающим.Слишком похожим.Впрочем, спустя мгновение Альфред выпрямился. И то, что на секунду глянуло из этих глаз, снова спряталось. Исчезло, скрытое там, глубоко внутри.Джокер опустил руку на колени. Пальцы нервно забарабанили по колену.—?Как же не повезло Брюсу. —?С сухой иронией хмыкнул он. —?Он заслуживает лучшего, хмм?—?Мы все заслуживаем лучшего, сэр. Но нам приходится иметь дело с тем, что есть. День за днем. И делать шаги. То приближаясь к бездне, то удаляясь. Главное не забывать, что мы сами выбираем направление.Пауза. А затем:—?Сэр? Вы не возражаете, если я заберу газету со столика? Похоже, я ее пропустил, когда относил в архив корреспонденцию.Тон моментально изменился. Стал прежним. Вежливым. Нейтральным. Обыденным, будто ничего не произошло.Джей только кивнул. Он слегка нахмурился, рука снова потянулась ко лбу, затем скользнула вниз, машинально сжав переносицу.Альфред потянулся, поднял со стола книгу, взял лежащую под ней газету, после чего аккуратно положил том на место и пошел обратно в глубину библиотеки.После вернулся, забрал с полки метелку для пыли. Остановился перед журнальным столиком.—?Мастер Брюс будет в пять часов. Ужин в полшестого. Он выразил желание, чтобы Вы присоединились к нему за ужином, сэр.Джей опустил руку, чуть склонив голову к плечу, посмотрел на него. Точнее, словно сквозь него. Затем, будто очнувшись, ответил.—?Хорошо.Альфред сухо кивнул в ответ.—?Сэр.После чего бесшумно открыл дверь и вышел из комнаты.Джей встал. На пару секунд замер, словно погруженный в свои мысли. Бесцельно сделал несколько шагов, подошел к подоконнику. Оперся о него. Сделал глубокий вздох. После чего оттолкнулся, пошел к полкам. Не глядя, машинально потянулся к томику на одной из полок.Открыл наугад.Прочитал выпавшую фразу.И криво усмехнулся.?Иди, иди, растет все больше свет.И вместе с ним?— тьма наших мрачных бед.?(действие третье сцена пятая)P.S. Роме?о (Romeo)?— мужское имя, произошедшее от латинского ?идущий в Рим?.