5. Лекарство. (1/1)
?Тварь?Этим она сейчас и была. Не человеком. Извивающейся, бессмысленной, безмолвной тварью. Глиной, ожидающей, когда он нанесет первый отпечаток. Или мрамором, ждущим первый удар резца.Она лежала на полу. Скорчившись, дрожа, подтянув колени к груди. Охватила себя одной рукой, другой тщетно пыталась стереть с лица мерзкую липкую белую жижу. Которая продолжала жечься, продолжала переваривать ее, отбеливая кожу.Он стоял в проеме двери и наблюдал.
?Вот как это выглядит со стороны?. Он хихикнул. ?Забавно?.—?Девочка моя, ты даже не представляешь, насколько смешно сейчас выглядишь! —??Продекламировал он.Она дернулась, попыталась слепо приподняться, податься на голос, но руки подломились, и тело снова скорчилось на ковре.?Копошащаяся, жаждущая выжить тварь?.Джокер оторвал еще один кусок бумажного полотенца, тщательно вытер холодные тонкие пальцы. Ничего, что он точно также был загваздан этой белесой дрянью, она уже не могла причинить ему никакого вреда. Он ничего не чувствовал. Даже легкого покалывания. Все, что могло?— уже сгорело и выплавилось.Она издала хриплый жалкий всхлип. Снова попыталась ползти к нему.
Джокер хмыкнул, подошел к ней, наклонился, подхватил на руки. Понес по коридору обшарпанной квартирки в две комнаты, ударил ногой в дверь, распахнул настежь. Небрежно швырнул девчонку на дно душевой кабины.Щелкнуло раскрывающееся лезвие. Девушка даже не вздрогнула от прикосновения металла к коже, только опять попыталась что-то промычать обожженным ртом, слепо зашарила руками. Он отпихнул их, развернул девчонку к себе спиной и начал методично срезать одежу, отбрасывая в сторону одну липкую тряпку за другой. Затем потянулся и включил душ. Сразу на кипяток.
Девушка попыталась шарахнуться прочь, закрывая лицо руками, но он грубо толкнул ее прямо под струи.—?Смывай.Подобрал тряпки с пола. И вышел.***— Сегодня похороны. Слышите, вороны? Слышите, крысы? Слышите, добрые жители прекрасного Готэма?Во дворе дома на окраине трущоб пылал костер. Дом должен был идти под снос, уже давно как, но по кое-каким причинам документы проскочили между жерновов бюрократической машины, и дело застопорилось. Уже довольно давно. Часть окон было выбито, стены исписаны граффити?— но все же к этой развалюхе опасались подходить. Зная, на кого там можно совершенно случайно внезапно наткнуться.— Огненные похороны. Самые лучшие. Самые честные.Он плеснул еще бензина из канистры на обломки досок.И что летит сейчас в огонь?Пара черных лакированных туфелек. Один каблук сломан, другой?— обломан руками. Для чего ты порвала свою юбку, девочка? Чтобы она мне не мешала поспевать за тобой.Когда-то белая шелковая блузка. Сейчас?— порванная тряпка, в вонючей грязи, в зловонной жиже. Кусаешься? Только если ты этого хочешь!?Тварь?.Процедил сквозь зубы, щедро плеснув еще бензина. Блузка полетела в огонь. Тот алчно проглотил ее, вылизывая все еще приколотый к лацкану бейджик.Харлин Квинзель.Сегодня похороны Харлин Квинзель. Многообещающей, активной, молодой и агрессивной. Одной из тех, кого в речах на выпускных балах называют ?надеждой нации?.Огонь так и не дал посмотреть, доктором чего там являлась эта крашеная сучка. Этот задыхающийся, вопящий от боли комок плоти. ?Ну и чего стоили все твои дипломы, подсиженные коллеги, все интриги ради того, чтобы пробраться повыше, поесть пожирнее да устроиться потеплее? Я скажу тебе. Весь твой гонор привел тебя не в то место и не в то время. А жива ты только потому, что у тебя такое смешное имя. Это же превосходная шутка. А вся ты?— всего лишь приложение к ней?.Донесся вой пролетающей по соседней улице полицейской машины. Джокер раздраженно пнул носком ботинка шалую ветку, неведомо откуда оказавшуюся в пустынном дворе.?Стервятники?. Он хмыкнул. ?Носятся как ошалелые, ну ничего, пусть погоняют, им полезно.?Джокер засунул руки в карманы и запрокинул голову.Гордон уже включил Бэт-сигнал. Ну еще бы, после всего устроенного им переполоха. Облака мчались по темному небу. А он горел как волчья луна. А ведь и вправду хотелось сейчас выть. Но вместо этого из его горла вырвался лишь глухой смешок, затем еще один, еще. Громче. Громче!?Бэээтсссс?. —?Выдохнул Джокер.Палец ткнул в небо. Прямо в сигнал.—?Знаешь, что, ублюдок! А? Да! Да, я к тебе обращаюсь, тварь ты поганая. Знаешь, что? Мне надоело. Ха! Представляешь? Не веришь? Мне надоело! Мне надоел ты, мне надоела твоя бездушная рожа, мне надоело твое высокомерие. Твое лицемерие.Ты. Мне. Надоел.Он засмеялся. На этот раз тонко, визгливо, позволяя себе представить, как этот ублюдок сейчас стоит перед ним, как всегда, бездушный. Пялится на него своими бельмами, истукан, не желая ничего отвечать. Это же ниже его королевского достоинства.—?Неожиданный расклад, верно? —?Джокер скорчил лицо в комичном ужасе. —?Как же, как же, как же так?! Ведь это сейчас вертится в твоих мышиных мозгах?Он всплеснул ладонями, прижимая их ко рту. И пропищал:—?Нет! Ты же не можешь все это прекратить! Ты же не можешь оставить меня! Мы же две половины одного целого!Лицо моментально поменялось, теперь исказившись злобной гримасой. Палец ткнулся вперед, целя в грудь воображаемому собеседнику. Прямо в бэт-знак в середине груди.—?А вот так. —?Прорычал Джокер. —?Наш милый тет-а-тет подошел к концу. Вперед. Ищи себе другого партнера для танцев. С меня хватит этого… безумия.Джокер замер. Словно раз?— и щёлкнул выключатель. Палец рассеянно завис в воздухе. Рука потянулась обратно, пальцы зарылись в волосы. Он сделал один шаг назад от костра. Другой. Вздрогнул от неожиданности, почувствовав, что наткнулся спиной на стену. Вторая рука тоже зарылась в слипшиеся космы, пальцы вцепились в них, дернули, со всей силы, раз, другой…—?Я больше не могу так! —?Этот вскрик… Вырвавшийся из самого нутра, неожиданный, горький, болезненный. —?Я… Ты не понимаешь, я не могу больше, я все время, я пытаюсь тебя достать, а ты все время ускользаешь, опять, в тот же момент, а я снова тянусь, и опять, и я не могу спать, не могу есть, не могу думать, все опять, опять, в этом чертовом круге, в колесе, как в детской карусели, где мы сидим на лошадках, ты впереди, я позади, и я пытаюсь тебя догнать, а не получается, потому что это карусель, эта чертова карусель, она кружится все быстрее, но ты все также и близко, и далеко, и так близко, что я почти тебя достаю, все время почти, все время, и это меня убивает…Рука отпустила волосы, он развернулся и с силой ударил о стену. Раз, другой. Третий.—?Убивает. Убивает…Последний раз рука уже замерла на стене. Ладонь прошлась по шершавому кирпичу. Вверх. Вниз. Ощупывая. Цепляясь. Цепляясь за его реальность.—?Знаешь, Бэтс… —?Голос был уже совсем другим. Тихим. Заговорщицким. —?Я придумал тут одну интересную штуку. Чем хорош Аркхэм?— у тебя очень много времени подумать. Над тем, над этим…Он развернулся, оперся спиной о стену, засунул руки в карманы, слегка наклонил голову набок. На губах зазмеилась ядовитая усмешка.—?Понимаешь ли, я был глупец. Видишь, какой я самокритичный. Можно сказать, гений среди дебилов. Я все время пытался заполучить то, что есть. И тут. Пффф! —?Он всплеснул руками. —?Меня озарило!—?Да-да, представь себе. Зачем ломаться, выворачиваться наизнанку и пытаться заполучить того, кто так сопротивляется, когда можно сотворить себе идеальную половину? Самому! А? Как тебе такой поворот событий, Бэтс?Улыбка стала сладкой, почти мечтательной. Тело моментально расслабилось, руки пошли в стороны, будто приобнимая невидимую партнершу, и он начал кружиться вокруг костра в слышном только ему ритме вальса.—?Идеальная…—? Он замолчал, смакуя это слово. —? Как там говорится? Дома?— хозяюшка, в обществе?— королева, в постели?— последняя шлюха. Для меня?— игривый котенок, для других?— злобная сучка. Слепо преданная, исполнительная, угодливая, послушная. О, разумеется, такие не валяются на улице. Ее надо сотворить. Штучная работа, идеальная доработка.Главное?— найти подходящую фактуру. Хороший добротный материал. Красивая сочная стерва с гнилым нутром. Вычистить, выскоблить ее изнутри и снаружи. А затем заполнить тем, что нужно тебе. Тебе, тебе, и только тебе. —?Пропел он, растягивая последние слова.—?Признайся, Бэтс, ты ведь сам о подобном втайне грезил, а? Да… Я знаю. Каждый думал. Каждый мечтал. Но либо не решался?— либо не знал, как.Джокер остановился, отводя руку вбок, и поклонился, словно благодаря за внимание почтенную публику.
И снова выпрямился, подняв взгляд вверх. Улыбка растянула узкие губы. Он поднял палец вверх, подчеркивая свои слова.—?Да. Я знаю. Каждый, каждый хотел бы этого. Разумеется, все скулят, лицемерно заявляют, что надо любить своего человека таким, какой он есть, но ведь мы не хотим такого, какой он есть, с его закидонами, эгоизмом и дерьмом. Мы хотим такого, который нас устраивает, верно? По нашей внутренней шкале. Кого мы выбираем? Семь из десяти, восемь из десяти. Десять из десяти не бывает. Что же, приходится терпеть. А любовь?— только способ природы чуть прикрыть и подретушировать ту боль, что нам наносит другой, чтобы мы сразу же не отшатнулись в ужасе. Но ведь не обязательно должна быть боль. А что если обмануть этот идиотский механизм? Что если сделать ход конем, лакомиться сладкой сердцевинкой, не ломая зубы о жесткую оболочку? Что, если просто заполучить то, что твоей душе угодно?Он замер. Вальяжная поза сменилась напряженной. Пальцы незаметно сжались в кулаки. Глаза снова жадно впились в Бэт-сигнал, по-прежнему сияющий на небе.—?Мне надоело отдавать, Бэтс. Я хочу получать. Только, только, только… Я жадный. Я эгоистичная сволочь. Мне надоело вымаливать у тебя крохи внимания, я хочу нажраться им, объесться, обпиться, обмазаться с ног до головы. Я хочу, чтобы меня вылизывали, чтобы мои желания угадывали, чтобы я мог презрительно скривить губы и бить, бить эту тварь, ненасытно смотрящую на меня преданными глазами, которая все равно, все равно будет ползти ко мне, не переставать надеяться, что когда-то… Когда-нибудь… Что будет шанс. И…Рука машинально потянулась к лицу. Указательный и большой палец с силой сжали переносицу, словно загоняя внутрь что-то, пытаясь не дать прорваться. Веки с силой сжались, один раз, другой. Джокер резко выдохнул. Опустил руку.—?Да что с тобой говорить, тупая ты мышиная башка. Истукан. В общем, ты понял.Джокер оскалился, сделал пару хлопков в ладоши и развел их в стороны.—?Та-дам!!! Итак, мышонок, одна игра окончилась?— другая началась. Я знаю, тебе будет непривычно привыкать к моему новому статусу, но увы?— эта дверь официально закрывается. Как говорится, впереди будет еще много приключений, и однажды смерть разлучит нас. И я с радостью смею тебе сообщить, что, боюсь, вряд ли смогу посетить твои похороны?— у нас с Харли будет слишком много дел на вечеринке по этому поводу.Он развернулся на каблуках. Игнорируя сигнал, все еще горящий в небе. И пошел к покосившейся двери, ведущей в ободранный подъезд.Пару пролетов вверх. Там ждет его Галатея. Его Харли. Его Арлекин. Та, что станет настоящей, истиной второй половинкой. Которую он сделает такой.Это великолепная шутка.
Это завораживающий вызов.И это лекарство.?Если только болезнь не слишком запущена?…Впрочем, эту мысль он постарался прогнать прочь.