3. Гроза собирается. (1/1)

Гордон прислонился к холодному прожектору. Последняя затяжка, и уже третий бычок полетел вниз. Он машинально затушил его носком туфли, потянулся за четвертой сигаретой.?Стоит?— или не стоит? В принципе, у меня нет никаких доказательств?.Доказательств, действительно, не было. Он стоял здесь уже минут пятнадцать, курил и даже не мог четко сформулировать, с чего бы можно было начать разговор. Если все же решиться щелкнуть тумблером и засветить на предрассветном небе сигнал тревоги.Не было ничего?— кроме подсасывания под ложечкой. Тревоги, которая не отпускала его уже третий день, того мерзкого ощущения, которое возникало, когда он что-то упускал. Когда концы с концами не сходились.Все началось три дня тому назад, после очередной свары в клубе Пингвина. Перестрелка между его парнями и людьми Черной Маски. Рутина, не поделили что-то во время своей очередной разборки. Ребята Гордона просто скопом арестовали всех, включая Кобблпота, который вовсе не сопротивлялся. Сам гордо прошествовал в машину, чуть ли не тряся над головой закованными в наручники руками и оповещая всю улицу, что это полицейский произвол, и он не оставит так очередную попытку пришить дело честному бизнесмену, в поте лица зарабатывающего себе на хлеб насущный. ?И, между прочим, весь этот содом творится на мои налоги!?Слава Богу, хоть репортеров рядом не было. Иначе тот не преминул бы устроить очередное импровизированное выступление, а у Гордона возникли бы очередные проблемы с отделом по связям с общественностью.Во время допроса Кобблпот, как всегда, держался крайне нагло, заявляя, что ни слова не скажет, пока сюда не приедет его адвокат. Впрочем, Гордон упорно продолжал допрос, пытаясь выяснить, кто еще присутствовал на сходке кроме тех, кому не посчастливилось попасть в руки полиции. Кобблпот привычно огрызался, толкал речь о произволе и дерзил. Разумеется, был задан вопрос и о Джокере, на что Кобблпот, скривив рот, обронил: ?Ха, клоун слишком занят своими шашнями с Уэйном, чтобы почтить нас своим присутствием?.И тут же осекся. Больше уже действительно не проронив ни слова, пока не появился адвокат. И явно чувствовал себя не в своей тарелке из-за того, что случайно проскользнуло в разговоре.А вот Гордон сразу почувствовал сгустившееся напряжение. И запомнил.Шашни с Уэйном.Разумеется, это могло ничего не значить. Слухи, самые абсурдные?— совершенно обычно для Готэма. Ну, а уж о такой одиозной персоне, как плейбой-миллиардер, тем более.С другой стороны, Кобблпот знал все и обо всех. Его козырь и гарантия безопасности. Ничего не проходило мимо мерзавца и, при необходимости, он был способен нарыть компромат на кого угодно, даже на новорожденного младенца.Гордон вздохнул и прикинул еще раз. Да, где-то месяцев семь. Сначала клоун исчез. Ходили слухи, что подорвался во время одной из своих разборок и отлеживается в каком-то убежище. Похоже на правду. Действительно, после взрыва были найдены тела нескольких членов его банды, но ни следа клоуна. Что, впрочем, было вполне обыденным делом.Потом внезапно он начал снова появляться, как всегда, бодрый, активный и неуловимый. То здесь, то там. И, к сожалению, официально взять его было не за что. Никаких захватов банков. Никаких кровавых представлений с заложниками. Гордон воспринял это как временную передышку. И выкинул из головы.А не стоило.Клоун никогда не делает просто так. За каждым его внешне абсурдным и хаотичным действием всегда стояла какая-то схема, которую надо было разгадать, если не хочешь потом расхлебывать последствия.Если не хочешь потом в очередной раз стоять в морге и смотреть на тела тех, кому просто не посчастливилось оказаться вовлеченными в его больные игрища.?Что у меня есть. Семь месяцев без взрывов. Захватов заложников. Кровавых посылок в департамент с издевательскими записками. Головоломок и отвратительных квестов, цена которых чьи-то жизни. Не может? Абсурд, в прошлом его не сдерживало ничего, даже полный разгром банды был лишь временной трудностью. Он вполне способен устраивать адский хаос чуть ли не в одиночку, тем более что Квинзель, его правая рука, сейчас на свободе и спокойно может мобилизовать самостоятельно все необходимые ресурсы. Значит, я просто не вижу всей картины.Это не была передышка. Не временный шанс перевести дыхание. Это подготовка чего-то куда более масштабного, куда страшнее, чем что-либо, с чем мы до этого сталкивались?.Эта мысль крутилась у него в голове три дня тому назад, когда Кобблпот с поднятой головой, помахивая своим зонтиком-тростью, демонстративно шествовал к выходу из полицейского участка.Эта мысль отвлекала, не давала сосредоточиться на текучке, и его как магнитом тянуло сюда, на крышу. Нажать на тумблер. Зажечь прожектор. Дождаться Бэтмена, поделиться, посоветоваться с ним. Раскрыть свои опасения. Снять груз с души.Но как он может это сделать, если у него ничего фактически нет? Ничего, кроме случайно проскользнувшей фразы?Уэйн… Скользкий тип. Да, меценат, да, вкладывал по первой просьбе средства и в Блекгейт, и в Аркхэм, помогал фонду сирот полицейских, выделял гранты для обучения. Но при этом не стоило забывать?— он принадлежал к высшему слою. Негласно он был одним их неприкасаемых, и то, что он не злоупотреблял этим, в отличие от некоторых других, не означало, что у него не было своих тайн. Своих секретов.Первая мысль?— альянс с клоуном. Но зачем это Уэйну? Устранить кого-то, шантажировать конкурента, заставив сорвать сделку, надавить на кого-то из партнеров или сотрудников, достать информацию… Тысяча причин. Стоит ли это сбрасывать со счетов?Гордон симпатизировал Уэйну. Он знал его, помнил еще парнишкой, которому обещал раскрыть смерть родителей, и в целом в глубине души считал его все же хорошим человеком. Но… Но-но-но. Из хороших детей вырастают плохие взрослые. К сожалению, это так. Так что сбрасывать подобное не следовало.Но тогда бы он нанял клоуна, принял выполненную задачу, заплатил?— и на этом бы все и закончилось. Альянс подразумевает взаимовыгодное сотрудничество, а это означает, что у Уэйна были какие-то теневые разработки или бизнес, который требовал криминального содействия… Причем достаточно длительного, чтобы начать налаживать отношения с теневыми криминальными лидерами Готэма. Вполне возможно, тщательно рассчитав, Уэйн сделал ставку на одного из них, на его взгляд?— наиболее сильного и перспективного, получив в ответ его поддержку и опеку.Это наводило на мысли и это следовало расследовать. Уэйн обычно как раз всегда козырял тем, что его бизнес?— чист и надежен для сотрудничества, и для любых потенциальных партнеров он готов предоставить всю необходимую информацию, включая даже ту, которую обычно учитывают лишь в управленческом учете. Могло ли это означать, что под блестящим и благожелательным фасадом прячется и другая часть, куда менее привлекательная и требующая содействия тех партнеров, которых обычно не приглашают на деловой ужин?В чем тогда преимущество для клоуна? Деньги. Поддержка при конфликте с другими бандами. Возможность найти через Уэйна других клиентов и покровителей. К сожалению, услуги, оказываемые Джокером, всегда будут востребованы. И всегда?— хорошо будут оплачиваться… А Джокер?— достаточно скользкий тип, чтобы не позволить превратить себя в разменную монету и, правильно разыграв карту, сорвать большой куш.Гордон вздохнул. К сожалению, для Готэма подобный симбиоз денег и криминала?— более чем обычная вещь. Даже, можно сказать, обыденная. Это стоило прощупать. Но ведь не только такой сценарий мог разыграться. Даже если ты миллиардер, который способен позволить себе практически все, что вздумается, это не значит, что у тебя нет своих болезненных мест. Своих ниточек, за которые можно было потянуть.Вариант номер два?— у Джокера есть что-то, чем он способен шантажировать Уэйна. И тогда взаимодействие между ними складывается диаметрально противоположным образом.Что же Джокер мог нарыть на него такого, что не могли решить громадные средства и связи Уэйнов?Он даже попросил Барб, когда у нее будет время, посмотреть, не всплывало ли за последние полгода что-то, что может быть связано с ним. Какой-то намек на скандал. Преступление.Возможно, убийство?Вот. Это больше всего было похоже на правду. Он аккуратно намекнул на это, попросив, чтобы она проследила все возможные связи Уэйна. Его конкуренты. Сотрудники. Знакомые. Друзья. Бесконечные девушки с вечеринок.Интуиция и опыт подсказывали ему, что случиться могла самая банальная вещь. Передозировка наркотиков кем-то из гостей на одной из вечеринок. Или Уэйн сам мог случайно столкнуть залетную барышню с лестницы в порыве ссоры. Может, нечаянное убийство во время какой-то из печально знаменитых оргий, которые в прессе корректно называли ?Частными вечеринками самого завидного холостяка Готэма?. Вполне возможно?— подстроенное. И вот?— готово. Опубликуй подобную запись вирусным роликом, растиражируй в газеты и на новостные сайты?— да в это вцепятся, как в сенсацию, а подробности рано или поздно выплывут. И никакие деньги не помогут, даже если купишь с потрохами свидетелей, даже если затрешь все твиты и заблокируешь записи в сетях?— пятно, которое не сотрешь с репутации, которое навсегда поставит на нем крест и зарубит любую будущую карьеру политика. Ведь не надо гадать?— рано или поздно такие парни, как Уэйн, начинают чувствовать себя слишком тесно в пределах своего города, и им хочется большего. Куда большего, чем просто денег. Настоящей власти. И вряд ли Уэйн в этом плане исключение.И в таком случае разговор не только о правосудии. Дело куда серьезнее. Не дать возможность клоуну завладеть ресурсами Уэйна.От подобной картины Гордона пробила дрожь. Деньги Уэйна, связи Уэйна, власть Уэйна?— и за ним тенью стоит зеленоволосый маньяк. А ведь это вполне возможно.Возможно.Возможно, поэтому прекратились эти бесконечные побоища с Бэтменом. Джокер поставил себе новую цель, куда более заманчивую, перспективную и привлекательную, чем дразнить самопровозглашенного мстителя Готэма. А все его акции сошли на нет потому, что новая игра куда интереснее бесконечных драк на крышах с финальным водворением в Аркхэм.И, если он прав, то тогда надо найти способ связаться с Уэйном. Попытаться выяснить, что произошло, и предложить помощь.Но Гордону претила сама мысль, что, возможно, придется покрывать преступление. Главная из причин, по которой он все не решался послать вызов. Если он сейчас выберет этот путь?— то предаст сам принцип правосудия для всех. Вне зависимости от ранга, богатства или личной симпатии. Поэтому предложить что-то подобное, даже намекнуть?— он просто не мог. Это больше, чем просто упасть в глазах Бэтмена. Больше, чем муки совести, от которых не избавишься, за подобный выбор. Это подорвало бы основу того, что их негласно связывало. Взаимного молчаливого уважения двух людей, которые несмотря ни на что, следуют принципам. Даже сам факт того, что он предложит подобное вслух?— что-то разобьёт. Что-то, что потом невозможно будет восстановить. И даже если мститель согласится, даже если Гордон окажется прав в своих предположениях, даже если все пройдет как надо?— между ними всегда будет лежать преступление, которое они покрыли вместе. Такая вещь навсегда превратит их в соучастников. В таких же преступников, как и те, за которыми они охотились.Но и это не было самым мучающим. Была еще одна мысль, которая проскользнула сегодня. Третий вариант. Еще более мрачная и которая заставляла его выкуривать уже какую? Шестую, похоже, сигарету подряд.Мысль о Харлин Квинзель. О несчастной девушке, которую развратил этот маньяк. Умнице, великолепном ученом с блестящими перспективами, превратившейся в жалкую пустоголовую послушную собачку, преданно пляшущую под дудку Джокера по щелчку пальцев. По доброй воле. И это была страшная мысль.У клоуна была сверхъестественная способность разгадывать слабые места людей, и он активно ее использовал. Обычно издевался и ломал людей ради собственной забавы. Достаточно вспомнить его печально знаменитые убийственные игры с заложниками, с противниками, с врачами Аркхэма. Далеко не только одна Квинзель в результате самоуверенной попытки сделать громкую карьеру, работая со случаем ?Джона Доу?, превратилась из врача в одного из пациентов. Но не всегда. Клоун умел втираться в доверие. Постепенно, шажок за шажком. Когда он видел, что кто-то может быть ему в перспективе полезен, Джокер умел включить свое обаяние. Чуткий, внимательный и такой понимающий…Прецеденты были. Заложники, которые через несколько часов общения с ним сами вставали под пули. Члены банды, прикрывающие его отход в коридорах, заполненных веселящим газом, и, корчась, умирали в муках, но продолжали обороняться, пока их не расстреливали чуть ли не в упор.?Вы не понимаете. Вам всем все равно. Никто не может понять. Кроме него?. —?И это он слышал не только от Квинзель. Да, большая часть людей Джокера удерживали деньги и страх, причем страх?— в куда большей степени. Но те, кто составлял костяк его сети, были сверхъестественно, фанатично преданы.Третий вариант. Что, если клоун нашел какой-то способ подобраться к Уэйну? Что, если тот, столкнувшись с ним, перекинувшись несколькими фразами, посчитал Джокера достаточно остроумным, оригинальным и необычным, чтобы это зацепило и заинтересовало? Могла ли его оттолкнуть репутация Джокера? Уэйна, с его самоуверенностью, с пристрастием ко всему необычному и экзотическому? Вряд ли. Одна встреча, другая, и клоун, с его способностью нащупывать слабые и болезненные места в любом, вполне мог начать закрадываться в душу. Потихоньку подстраиваясь. Аккуратно, почти нежно прикасаясь к болезненным точкам. Приручая. Тихо нашептывая:?Посмотри вокруг, на этих людей, которые ластятся и подлизываются к тебе, лебезят, пытаются понравиться, говорят то, что ты хочешь услышать. Что положено говорить между людьми. А я говорю то, что есть на самом деле. То, что другие тактично замалчивают, прячут под смехотворным оптимизмом, стараются не замечать. Ведь это принято в обществе?— приятная, приторная, сладкая и убаюкивающая ложь. А я бесстыдно говорю правду. И ты знаешь, что я прав. Отстраняешься, споришь, но ведь понимаешь?— там, в глубине души, что я?— прав. Что все эти пугающие, злобные и отталкивающие вещи, что я говорю?— на самом деле то, что ты сам знаешь, сам думал, проговаривал про себя, но понимал, что ни с кем не сможешь поделиться. И, среди всей этой удушающей лжи, которая окружает тебя, которую тебе заставляли жрать и глотать с самого детства, я?— глоток свежего воздуха. Прислушайся ко мне, и я покажу, как выжить в этом кошмарном мире, который заставляет тебя каждый день, каждую минуту выть и корчиться от боли, и бесконечно прикрывать, прикрывать, прикрывать это фальшивой улыбкой во все зубы. Как, наконец, освободиться, превратить свою боль и страх?— в свою силу. Рассмеяться над всем, над всеми?— по-настоящему. Как это делаю я. Откройся мне. Доверься. Я тот, кто способен заглянуть в самые потаенные, самые темные уголки твоей души, и не отпрянуть в ужасе, не скривиться от отвращения, не оттолкнуть тебя с брезгливой гримасой, а принять все. Все, что ты способен дать. Самое отвратительное, самое скрываемое. Я могу стать тебе ближе, чем любой, кто был в твоей жизни. Чем любой, кто когда-либо будет. Единственный, кто способен по-настоящему понять тебя. Единственная родственная душа?.А ведь это затягивает. Так маняще?— среди всей окружающей безликой толпы людей найти, наконец, кого-то, кто говорит открыто то, что ты всегда в глубине знал, но даже наедине сам с собой не решался обдумать. Потому что понимал: эти мысли заведут тебя туда, на запретную территорию, на которую просто нельзя заходить. Запрещено. Табу. Кто, в отличие от тебя, не связан по рукам и ногам правилами, манерами, приличиями, которые невозможно отбросить не только из-за банального страха наказания, но и еще потому, что вся твоя природа сопротивляется, кричит, что так нельзя поступать. А вот ему?— можно. Он бесстыдно говорит и делает то, что ты никогда не решался сделать сам. Никогда не позволял и не позволишь. И какая-то часть в тебе смотрит на него, завороженная, желающая и жаждущая. И к ней обращается клоун, продолжая нашептывать, насмехаться, соблазнять …Если это так, то как глубоко уже мог проникнуть этот яд? Гордон не хотел, не имел право признавать, но иногда он сам втайне прислушивался к речам клоуна. И ловил себя на том, что молчаливо с ним соглашался. Но каждый раз после оставался горький привкус во рту. Казалось, будто его потихоньку подталкивают к бездне, в которую хочется ринуться, чтобы избавиться от сосущей, безнадежной, гнетущей тоски.?Лишь я знаю, как от нее навсегда избавиться. Пойми, вся жизнь, все в ней?— всего лишь шутка. И я покажу тебе, как, наконец, рассмеяться. Над ней. Над всеми. И страх уйдет. И боль уйдет. И даже если другие будут называть тебя сумасшедшим?— что с того? Сделай шаг вперед?— и ты полетишь?.Только полетишь?— вниз. И разобьёшься. Как и другие. Как и все, кто его когда-либо слушал. Когда-то Гордону потребовались все силы, чтобы по своей воле отойти от этой пропасти. Но он, честно говоря, не был уверен, что, случись второй раз?— и он справится.Похоже, иммунитет к этому вкрадчивому шепоту был только у Бэтмена. Только он из раза в раз ухитрялся игнорировать настойчивые, истеричные попытки клоуна убедить его: ?Мы?— две половины одного целого. Я твой ян, ты мой инь, мы связаны, мы неразделимы, ты такой же, как и я, только не желаешь признать?. Только Бэтмен, как скала, из раза в раз игнорировал это. Не поддавался. И за эту стойкость Гордон молчаливо им восхищался.А Брюс Уэйн? Сколько он сможет противостоять этому терпкому яду, этому вкрадчивому шепоту? Как скоро Уэйн, как и другие, попадет в наркотическую зависимость от Джокера, доверится, начнет говорить его словами, думать мысли, которые тот вложит в его голову, станет пустым, блестящим фантиком, марионеткой, за ниточки которой будет дергать по своей прихоти зеленоволосый маньяк?Миллиардер Уэйн?— преданно заглядывающая в рот клоуну кукла, не мыслящая существования без своего лучшего и самого близкого друга. Вот это было бы куда страшнее. И с этим не справиться ни ему, ни всей полиции Готэма, ни, возможно, и самому Бэтмену.Но у него нет доказательств. Две или три навскидку найденные на уличных камерах записи, которые засняли Уэйна с похожим человеком?— не в счет. Мало ли, кто это мог быть. Ресурсы полиции Гордон, разумеется, задействовать не мог. В одиночку просматривать доступные записи?— нереально, искать иголку в стоге сена. Да и времени на такое у него попросту нет. Получить ордер на доступ к пленкам систем безопасности башни Уэйнов?— без настоящей битвы с адвокатами корпорации невозможно. Барб не удалось найти упоминания ни о каких инцидентах, связанных с частной жизнью Уэйна или с его деловыми отношениями, в которых было бы хоть что-то подозрительное. Ничего, от чего можно было бы по-настоящему оттолкнуться.Но это мерзкое, сосущее чувство, ощущение чего-то крайне плохого, грозой собирающегося над Готэмом… Оно было ясно. И четко. И не желало пропадать.Гордон вздохнул, подумал, стоит ли закурить еще одну сигарету?— и решил, что не следует. И так он курил слишком много. Барб, если бы узнала, хорошенько отругала бы его. И поделом.Пальцы снова машинально потянулись к тумблеру.Может, включить? Может, стоит просто поделиться? И тогда это будет уже не его проблема, точнее, не только его проблема??Но все упирается в одно?— у меня нет доказательств. Никаких. Только домыслы. Только случайно оброненная двусмысленная фраза преступника, верткого, как уж на раскаленной сковородке. Которая вполне может быть перепевкой одного из дурных слухов. Только предчувствие, что такое странное затишье?— явно неспроста. А предчувствие?— это слишком зыбко?.Он поднял глаза. Хмурое небо посветлело. Еще немного, и крыши окрасятся тускло-кровавым рассветом. ?Надо обождать. Хорошенько подумать. Возможно, я просто параноик. Возможно, все куда проще и очевиднее, чем мне кажется. А я накручиваю себя и создаю проблему на пустом месте. Надо разбираться с теми делами, что сейчас у меня на руках. А не ломать голову глупыми беспочвенными подозрениями. Надо передохнуть. Нечего его дергать лишний раз?.Гордон повернулся и пошел к пожарному выходу. Спуститься с крыши, вернуться в кабинет, закончить отчет. Поехать домой, к Барб. И выкинуть все это из головы.Но мерзкое ощущение под ложечкой все никак не отпускало.И так никуда не исчезнувшее предчувствие грозы, которая потихоньку собирается. Которая еще немного, еще чуть-чуть, и готова разразиться.