Глава 4 (1/1)

Осцивас с невнятным рявком отшвырнул в сторону бокал с недопитым вином. Ни в алкоголе, ни в дурманящих травах, ни в кровавых ритуалах он не мог забыться и забыть. Пара рабов, испуганно жавшихся у стен, с причитаниями прикрыли головы — гнев Карающей Длани был слишком известен, а последнее время он переходил все мыслимые границы. — Кейриса ко мне! Живо!Глава телохранителей появился спустя всего пару минут, словно находился где-то неподалеку. Впрочем, Марциус предполагал, что именно так дело и обстояло. Этот юноша был слишком… нет, не похож на Радеса, но все же что-то в нем было.Взгляд, быть может. Такой же пронзительно-синий. Такой же упрямый.Пальцы сами вцепились в медно-рыжие волосы, заставляя бойца упасть на колени, шипя от боли. Магия полыхнула, отзываясь жаром, находя отражение в намертво впаянной в сущность парня печати Радеса. Именно из-за нее когда-то давно выловленный в Орлее паренек, предназначенный на ?мясо? для опытов, оказался не только относительно свободным, но и вошел в свиту Магистра.Иногда Марциусу казалось, что он ощущает призрачный запах своего Лучика на коже Кейриса. Выяснить, как эти двое пересеклись, не составило ни малейшего труда — все было до банальности просто. Долгий путь отпущенного для подготовки ритуала Воплощения Радеса домой пролегал через небольшой городок Халамширал, где жил парень. Короткая встреча — и одна-единственная ночь, навсегда заклеймившая юношу, как своего рода ?собственность? будущего Воплощенного Бога*.— Чего… господин Магистр желает? — Тебя.Кейрис приметно вздрогнул — до сих пор Осцивас ни разу не проявлял своей заинтересованности в нем в подобном плане. Он неуверенно положил ладони на бедра мага, дрожащими пальцами поглаживая того через плотную кожу боевого облачения — Третий так и не удосужился сменить форму, в которой совершал традиционный выезд с проверкой боеготовности приграничных форпостов Сегерона, из которого вернулся неполные имперские сутки назад, на что-то более легкое.Мгновения замешательства оборвала хлесткая пощечина, и Кейрис, чуть тряхнув головой, принялся аккуратно расшнуровывать одежду Левопрестольного. Тот единственный раз, когда он оказался с мужчиной, все еще горел в памяти, будто все случилось вчера — и сейчас он старался повторить все, что было тогда — быть может, будет менее… неприятно.А Осцивас смотрел в широко распахнутые сапфировые глаза, пытаясь выкинуть из памяти другие – точно такие же синие.Однако на смену воспоминаниям о его Лучике неожиданно всплыло совсем иное — насмешливая, наивная улыбка и такой несоответствующий ей тяжелый, гнетущий взор глаз багровых, как пролитая кровь. Новый рык сорвался с губ, и маг отшвырнул от себя Кейриса, ломаными движениями срывая броню, в стремлении как можно скорее получить удовлетворение.Будь проклята эта вечная тяга адептов Пламенеющего к детям Ночного! - оОо -— Это безумие, — голос Ната хриплый и почти невыразительный. Он понимает, что отговаривать нас бесполезно. — И вы это отлично знаете.Зевран только пожимает плечами в ответ на такое заявление: — Маги всегда придумывают себе приключения на задницы. Так что я лучше с ними — должен же быть хоть кто-то разумный в этой компании… чародеев, bueno?

Каллен лишь передергивает плечами, отводя глаза. При всей своей широте взглядов он еще не может разделить наших… идей, по-прежнему в большей мере оставаясь Храмовником. Ничего… это точно ненадолго.— Даже этого может оказаться недостаточно, — ну вот, теперь на меня уставились все без исключения. Только и могу, что пожать плечами. — Во все века для защиты и поддержания Равновесия требовалась совокупная мощь Семи. Сил только Уртемиеля и Лукасана, вполне вероятно, будет слишком мало. — И чем нам это грозит? — Как я уже говорил — полным развоплощением мира. — Мор или полное уничтожение? — Альс фыркает и поднимает руку. — Я голосую за Мор. С ним хоть совладать можно. Проверено. — Если все будет сделано верно — Мор не состоится вовсе, — Лет усмехается, пересаживаясь поудобнее.Или, что точнее, опираясь спиной о Зеврана. Впрочем, Ворон никогда и не возражает в подобных случаях.Вы трое тоже оказываетесь в непосредственной близости, и одно то, что вы рядом, дарует мне силу и веру, что мы осилим то, что нам подкидывает Насмешница. Быть может, не в этой жизни… но осилим. — А если не все? — Натан, на мой взгляд, воплощение пессимизма в еще большей степени, чем я сам. — Ферелден и так не в лучшем состоянии, Орлей уже раззявил пасть на что не надо, Храмовники, освобожденные из Кинлохской башни, если не лояльны магам, то звереют на глазах.

Альс мгновенно сощуривается, превращаясь из товарища-Стража в Короля: — Не надо рассказывать мне про проблемы МОЕЙ страны, я и сам о них прекрасно осведомлен. Наши резиденты уже работают с посланниками Белой Жрицы, все перемещения и даже чихи вольноотпущенников контролируются моими людьми, равно как и маги, решившие, что, раз свободны, то им все можно. Я не собираюсь окунать Ферелден в еще одну войну, заведомо проигрышную. Торговые связи уже налажены, с Орзаммаром и Кел-Шароком ведется устойчивый товарообмен, как и с Вольной Маркой. Хотя, будь моя воля, от последних я закрыл бы границы давно и надолго. С остальным Анора расчудесно справится и без меня. — Я не настаиваю, Ваше Величество,— в голосе Хоу столько яда, что хватило бы перетравить всю Орлесианскую знать. — Только вот это не отменяет возможной гражданской войны. — Хватит! — Рык Волчонка сделал бы честь его тезке. — Грызетесь, как два мабари. А у вас Архидемон у порога! — Еще не у порога, сердце мое, — ловлю его начинающую светиться ладонь, касаясь пальцев губами. Куда уж серьезнее, юный дракон… Да, кинжалы привычнее, но такая привычка — слабость. И лучше изжить ее на тренировках, чем поддаться в реальном бою.Только вот наш бой будет страшнее. И никакое оружие не решит его исхода — только Сила и Воля. А еще — хитрость…Мои губы непроизвольно расползаются в улыбке, когда Алистер отходит в сторону, наблюдая за мной с края площадки. Пока не вмешивается — только смотрит. Оценивает. Выжидает. Прыжок. Перекат. Пламя течет по лезвиям — так правильно, когда оружие — продолжение рук. Взмах, перекат — бросок. Сгусток огня срывается с кончика меча, звездой проносясь над землей.Вдох — выдох. Я уже и забыл, каково это — дышать пламенем. Крыло бьет наотмашь и острые когти, что венчают его, с легкостью разворотят любой доспех. Рывок — взмах. Широкая дуга обоими мечами — трое, как минимум, в идеале пятеро. Вам не увидеть моих крыльев, не ощутить пламени — да и не нужно, сейчас. Позже, быть может…Свернуть крылья в непроницаемый щит — мало что пробьет. Прыжок, кувырок, взмах — почти слышу, как костные дуги рассекают воздух. Пяток ярдов — не предел, но площадка слишком мала… да и лишнее показывать не имеет смысла. Взмах одновременно парой клинков, крест-накрест перед собой. Перехватить обе рукояти двумя руками — почти забыл, как это делается. Имитация глефы — тяжело, но возможно.Нырнуть вперед, выпад… Сталь встречается со сталью, и глаза ловят озорной золотой взгляд. Короткий салют — люблю игривых. Обвести своим клинком его — пробно. Ну же, двигайся.Медленно кружим напротив друг друга. Повожу крылом — магическая обманка, он должен почуять короткий всплеск. Не сработало. Взгляд дернулся быстро, но почти мгновенно вернулся. Мог бы и успеть… но не буду.Шаг. Еще шаг. Приоткрылся — тоже обманка, но… сыграем. Бросок, взмах… левый клинок падает на щит, и по изображению горящего меча стекают капли огня настоящего, оживляя гравировку. Красиво. Зато правый меч тихо царапает по боковой пластине — я способен ударить и выше, но не буду. Это лишь намек. Однако и его меч коснулся меня — почти неощутимо.Один-один.Кувырок за его спину — снег мешает, равно как и жидкая грязь там, где он уже растаял. Успеваю чиркнуть по голенищу. Ну же, малыш, двигайся проворнее! Впрочем, Советнику совсем не обязательно сражаться со мной на равных. Хотя сейчас из всех он единственный, кто может быть мне достойным противником, не считая моих Надежды и Сердца.Интересно, где, кстати, они? Они играют со мной на равных, но отчего-то в иную игру.

Мечи? Пф-ф, чушь.

Сталь со звоном падает где-то в стороне, и острые когти, почти лаская, проходят по руке дракончика — не зевай, мой хороший. И не отвлекайся. На втором взмахе он все же успевает отпрыгнуть.

Щит врезается в бок — не учел. Вдох-выдох. Невидимое ему пламя легкой, совсем даже не горячей волной касается металла. В бою оно расплавит что угодно, но не сейчас… сейчас — лишь тренировка, призванная возродить почти утраченные рефлексы и инстинкты. Ребра отзываются острой болью — мелочь, но неприятно. Бросок, кувырок, снова чиркнуть по ногам.Походя расхохотаться и подмигнуть совсем еще молоденькому Судие — мальчик, мы же развлекаемся, не будь таким букой!

Взмах крыльями, прыжок — ударить ногами в грудь, роняя на землю — брат-дракончик, ты какой-то медлительный сегодня. Не проснулся? Упасть сверху, прижимая предплечья коленями. От него пахнет молоком и сыром — забавный.Но-но, маленький дракончик, мы так не договаривались! Увернуться он очередного удара щитом — и потерять равновесие. М-м, Алистер, да ты шалишь…Удар спиной о землю срывает дыхание и удивительно горячие губы не дают вздохнуть — короткий миг ошеломления — для нас обоих. Рывок. Кувырок. Снова взмах крыльями — чуть не проявил, не дело! — ускользнуть от короткого меча, дернуть на себя щит, оставляя на нем четыре глубокие царапины.Разбег…Бревна стены скрипят под ногами — пара метров вверх по отвесной поверхности, кувырок… — ХОУК! Прекрати балаган!Трясу головой и спотыкаюсь на ровном месте, наблюдая, как растворяются огненные когти. Тьфу ты. Увлекся.Летис насуплено складывает на груди руки — чуть в стороне посмеиваются Зев и Натан, наблюдавшие за разминкой. Альс со смешком утирает со лба пот: — Я погорячился. Начистить тебе рожу у меня не выйдет. Ты просто… фью-ю-ють — и улетишь. Такое чувство, что у тебя крылья есть — люди так не прыгают.М-да. Что-то я и правда увлекся. Лет, быть может, на правах деверя, дергает меня за волосы: — Наигрался? Хорошо. Потому что сюда приближается торговый обоз. Не стоит им видеть то, что ты тут вытворял. Все в порядке? — Вполне.Голос понижается ровно настолько, чтобы его слышал лишь я: — Крылья на сей раз ты не показал, уже хорошо. Только я не предполагал, что они… вполне себе действующие. — Да я, вообще-то, и сам не предполагал… — он понимает, что я уже НЕ человек — и близко не могу рассуждать, как смертные. — Хотя, они не совсем действующие. Полететь на них точно не выйдет. Хотя в бою подспорье очень… неплохое.

Отстраненно кивает, обращаясь к Нату: — Что со Смотрящими? — Командор чуть заметно морщится: — Празднуют. Так что всем следить — мало ли. — Принято, — Зев словно растворяется в воздухе, и лишь с огромным усилием я могу различить его быструю и почти беззвучную поступь.Альс между тем неловко поводит левым запястьем — рывок за щит даром не прошел, и теперь у нашего королевича как минимум растяжение.Чувство вины… так непривычно его ощущать… Прости, дракончик, я действительно не хотел причинить тебе вред… Когда ж я научусь смирять эмоции? Быть может, стоит вновь пройти Ледяную Стезю? Хм-м… а что, неплохая мысль…

Натан, пронаблюдав, как Зеран сигналит нам с Восточной дозорной вышки: ?Все в порядке. Пока? — подходит ближе, сощуриваясь и разглядывая мои плечи: — Я читал о таком. В ?Долийских легендах?.

Уж не увидел ли он… Стоп. В легендах? А вот это уже интересно… — А точнее? — приподнимаю бровь. Любопытство мне не суждено искоренить — в себе в первую очередь. — В некоторых легендах упоминались Воины Богов… М-м… вы видели когда-нибудь статуи, которые эльфы называют ?Создателями?? Летис, ты должен помнить, Веланна нам показывала их. Такие… люди… или эльфы, скорее… с коронами на головах, копьями или чашами — и огромными крыльями, как у драконов. Так вот, в легендах эльфийские Создатели одаривали такими крыльями своих детей, отмечая их, как своих воинов. Раньше я думал, что это просто метафора. Но там, в развалинах у выхода с Троп и во время Посвящения… И, похоже, сейчас…Хоу несколько минут сверлит меня пристальным взглядом, после чего ехидно интересуется: — Ну и какого же бога у нас воин ты?Услышала? Это где же она была, раз так быстро тут очутилась?! Уж точно не в Вал-Руайо…

Она бросает на меня стремительный взгляд. — Госпожа Ора, вы решили, что это Кристофф? Но ведь вы сами видели, что Справедливость занял мертвое тело! — Нат растеряно трет переносицу.Она отрицательно качает головой: — Нет. Не Кристофф. Я уже смирилась с его потерей…Я… — она глубоко вздыхает, — Я думала, что с вами приехал Хоакин. — Хоакин? — Летис хмурится, — Я не слышал о таком Стра… — Он не был Стражем, — она быстро отметает незаконченную фразу. Сильная женщина. — Это брат моего мужа. Старший. Он… мы потеряли с ним связь, когда ему исполнилось шестнадцать. Но Кристофф очень… для него желание найти брата превратилось в навязчивую идею.Натанияль вздыхает: — Пойдемте-ка в кабинет, где госпожа расскажет все поподробнее, если захочет.Ора кивает. — Д-да… конечно. Что уж теперь молчать.И еще один быстрый, изучающий взгляд в мою сторону. Братья Всесильные, ну почему всегда крайний — я?!Бокалы. Вино. И пыль — в кабинет, в отличие от личных покоев, похоже, никто не заходит недели три, не меньше. Если бы мы сейчас были в Империуме, все слуги крепости уже выстраивались бы в очередь к экзекутору… а все рабы — в гредную.А женщина, даже не обратив внимания на серовато-жемчужный налет на мебели, спокойно садится на стул, обхватывая обеими руками граненый хрусталь. Думает, вспоминает — судя по резкой, глубокой складке между бровей. — Ну, так… — Летис задумчиво подталкивает женщину к тому, чтобы начать повествование. От двери раздается короткий стук:— Можно? — ты, как всегда, очень вовремя. — Монна Ора? Доброго дня.Ора только рассеяно кивает. Не знает, что ты официально мертв — или уже смирилась, что документы часто лгут? Еще один стук: — Командор, вы позволите?

Вот теперь отшатывается, отворачивается, проливая вино на потрепанный ковер. — С-сп-справедливость? — Ора? Прости, я не знал, что это ты пришла. Иначе не появился бы тут.— Нет-нет… все… в порядке, Справедливость, — она снова кивает своим мыслям, — Я…— Хоакин. Вы хотели рассказать про него. — Да… да, конечно. — Она недолго молчит, потом продолжает. — Я не знаю, с чего лучше начать… С монны Ортанс, наверное. Это мать Кристоффа и Хоакина. Она… всегда была другой. А-а, да-да, мы все жили рядом, на одной улице… Так вот… она была… аристократка. Образованная. Культурная… Хрупкая, как былиночка, с тонкими руками. Крестьянки и даже горожанки, по крайней мере, из тех кварталов, где жили мы, такими не бывают. Никто из соседок ее не любил — скорее сторонились. Никто не знал, кто она и откуда — все чувствовали, что она иного круга и сословия. А она сама никогда не распространялась о прошлом. Как мне рассказывала мать, тетушка Ортанс два года прожила на нашей улице — и никто никогда не видел у нее спутника — вообще. Хоть какого-то мужчины. А потом неожиданно выяснилось, что она ребенка ждет… Родила Хоакина. Потом, спустя пять лет — Кристоффа. Так их одна и тянула. Мы с Кристоффом в один год родились, вот и оказалось, что общаюсь с братьями-байстрюками только я да Кинан с соседнего переулка. — Погодите-ка…Кинан? Это не… — Да. Страж Кинан. Но это позже было, а тогда… он был ровесником Хоакина… на пяток лет старше нас. Так мы и … общались — вчетвером…Квадра? Хм-м… вполне вероятно.Только… не сложилось.

Ора аккуратно отпивает вина, грустно улыбается: — Кристофф брата боготворил. Везде за ним хвостом ходил, только что в рот не смотрел. А потом… Когда Хоакину было пятнадцать или шестнадцать… В общем кто-то на улице как-то прознал, что они – дети Стража. И понеслось. Как их только не называли. И выродками, и отродьями…— Но ведь Стражей… — в твоем голосе — безмерное удивление. Хочется усмехнуться — ты столько лет провел в Круге, что многое из само собой разумеющегося для простых людей даже не можешь себе вообразить… — Стражей — уважают, да. А вот про детей Стражей, особенно непризнанных, не воспитывающихся в Крепостях, всегда ходит много легенд…мол, и безумны те, и в Порождений в полнолуние превращаются и… много чего. Хоакин всегда был весьма… вспыльчивым, так что слухи те уж очень много подтверждений находили… Вот и начали их травить… Ну и в один из дней слишком уж разошлись… Я уже почти не помню…только…удар, грохот, запах, как во время грозы, потом — паленой плоти… крики боли… и все. А вечером к нам пришел Отряд Охотников.Она умолкает, некоторое время слепо смотрит в огонь, заново переживая события далекого прошлого… — Помню, как мы втроем бежали за клеткой, в которую Ястребка запихали Храмовники, а они над нами смеялись… Через два дня исчез и Кинан. После этого Крис несколько месяцев ходил как… тень. А потом… не знаю уж, что там у него с чем сложилось… Он счел, что брат его предал — и возненавидел скопом все. Магов, магию… брата заодно. А когда ему исполнилось пятнадцать самому — удрал в монастырь. Учиться на Тамплиера. Впрочем, позднее выяснилось, что у него не вышло — не было нужных способностей. Но как бы то ни было… Еще через семь лет вернулся, сделал мне предложение… мы уехали в Вал-Руайо, где он уже служил в Элитной Гвардии Белой Жрицы… Потом родился Кристэн…Она всхлипывает, но давит рыдания. Невероятная воля. Каким бы Стражем стала… жаль, не судьба, теперь просто умрет при Посвящении — возраст, уже не способная сложиться вероятная Квадра…— Через восемь лет на наш дом напали, Кристофф был серьезно ранен, Криса… Криса они… и, едва оправившись от ран, муж исчез. Он и до того порывался куда-то ехать… он с детства был одержим идеей найти брата… но… В общем, он вернулся спустя три месяца… в форменной броне, с десятком новых шрамов, белоглазый, как… как вы, — она по очереди кивает на меня и Лета. — С этой вашей татуировкой… Сказал, что отныне его долг — месть.

Не может такого быть…— Монна Ора… не подскажете… у Хоакина второе имя было не Малкольм? — М-малькольм. У них обоих. Кристофф Малкольм и Хоакин Малкольм. Тетушка Ортанс всегда говорила, что раз она не может дать сыновьям отцовскую фамилию, то даст им хотя бы его имя. Но позвольте… — Моего отца звали Малкольм Хоук. Высокий, темноволосый, с синими глазами. Отступник, сбежал из Ферелденского круга в возрасте неполных семнадцати лет. Я на него сильно похож, как мне говорили. — Не может быть… как он? Это точно он, я уверена! Скажите, у него… на левой руке… шрам, приметный, от когтей крупного зверя… он не мог полностью затянуться даже за долгие годы… вы должны помнить…Аккуратно обхватываю ее ледяные пальцы ладонями.

А это, оказывается, и правда больно…— Были. Моя мать — Леандра Хоук, в девичестве Амелл, старшая дочь дворянского рода одного из Семи Вольных Городов, убита три года назад… Брат с сестрой, близнецы, младше меня на восемь лет… Карвер погиб через неполную неделю после Битвы под Остагаром, думаю, вы слышали о ней… Сестра Бетани, тоже маг — умерла еще через два года, заразилась скверной на Тропах. Моя… жена и нерожденный сын — убиты во время налета Порождений на нашу деревню… Я — последний Хоук… Видимо, действительно последний…И не имеет значения, что в Тевинтере уже несколько поколений тех, кто несет в жилах мою кровь. Это не мои дети, не наследники рода. Это… приплод.

Под ее на диво понимающим взглядом откидываюсь назад, опираясь спиной о широкую грудь моей Надежды, ощущая, как волос касается прохладное дыхание. Другой бы шептал утешительную чушь… но не он. Он — как скала. Надежный. Невозмутимый. Его эмоции — как око бури, и я нахожу в них собственное спокойствие. — Монна Ора… — Летис хмурится, разглядывая меня с расчетливой искрой в глазах, — А какая была фамилия у отца Кристоффа и Хоакина? Вы знаете? — Да, конечно. Гилмор, Малкольм Гилмор. Он был младшим сыном Банна Гилмора из Баннорна Ферелдена. Кажется, их семья все еще управляет землями здесь…Куски гномьей головоломки со щелчками встают на место. Гилморы из Хантер-Фелла. Потомки Неваррских Драконоборцев…. и Мороборца, что провел Очищение Тота.

Как все просто…_________________________________________________________________________________________* см. ф/ф "Мраморная Луна"