Глава 1 (1/1)

Осцивас с определенной долей любопытства перечитывал письмо Седьмого. Тот, впервые наплевав на тонкости интриг, открытым текстом просил его принять в ученицы для становления Некромагии семилетнюю Рован Геррин, как раз подошедшую к порогу пробуждения Дара. И столь же недвусмысленно указывал, что готов задолжать Марциусу — в разумных пределах, само собой. Третий предвкушающе потянулся – он уже знал, что именно будет просить у одного из самых юных Равных, тем более что он, несомненно, еще не забыл период своего ученичества.Последние годы Судьба и Боги его баловали — и вернувшийся, пусть и ненадолго, Лучик, и удача с Ритуалом — хотя не совсем такая, как они ожидали, и появившийся сильный ученик — из числа отпрысков Радеса, и столь впечатляющее Воплощение…а сейчас это. Жаль только, что теперь придется творить себе новую Тень — ну да, тут уже ничего не попишешь, он с самого начала знал, что рано или поздно лишится своей галатеи, раз уж в нем столь ярко проявилась кровь одного из Семи.В дверь коротко постучали, и Магистр аккуратно сложил письмо, убирая то в секретер, после чего поднялся из-за стола и коротким жестом снял с двери защиту. В кабинет просочился первый из учеников, самый сильный…самый похожий на своего отца. И свободный — отныне ни один из этих детей не может быть рабом, ибо не могут быть рабами потомки Воплощенного Бога. — Что? — Прибыл Шестой из Семи Равных, Наставник, - юноша поклонился, и на его пронзительно-синие глаза упала чернильная прядь, которую он нетерпеливо заправил за ухо, знакомым до малейшей черточки жестом. Осцивас вздохнул. Как бы то ни было, он…скучал. Скучал так, как отец может скучать по сыну, тосковал, как можно тосковать по возлюб… Магистр поспешил оборвать себя. Такие мысли до добра не доводят. — Проводи его в Охотничий зал, - Осцивас бросил на ожидающего указаний юношу короткий взгляд, — И передай, что я спущусь через четверть часа, как только сниму последние показания.Юноша вновь коротко поклонился и бесшумно выскользнул за дверь, поспешив исполнить поручение Мастера. Осцивас улыбнулся. Как же он похож… Не Радес, нет… но все же. Вздохнув, Магистр положил лист бумаги в самописец и запустил приборы. Перо тут же заскользило по чистому полю, выводя лишь единицам посвященных понятный график.Джованис сидел в кресле возле огромного зева камина, смакуя Агреджио и о чем-то напряженно размышляя. — Приветствую, брат мой. — И тебе доброй ночи, Сын Тота, — взгляд багровых глаз обратился на хозяина, и гость поднялся, отставив на столик недопитое вино. — Архонт повелел связаться с тобой. Есть успехи? — Не считая того, что Воплощение состоялось?Джованис закатил глаза: — Я, вообще-то, при этом присутствовал, если ты помнишь. Что с якорями? Я имею в виду, с двумя другими? — Мне казалось, самые свежие сведения у тебя. — Я про показания. Они стабильны? — Да, — Осцивас нахмурился, — С чего такое беспокойство? — С того. Печать третьего из якорей была переведена с его Мастера на Архонта, и теперь Первый лично его контролирует.— По какой причине? — Он Избран сразу двумя из Семи, Осцивас. ДВУМЯ! Таких на весь мир всего девять! Из них лишь двое под нашим контролем, тебе ли не знать. Его хозяин был обязан сразу отдать его под попечение Равных, но почему-то это не было сделано. — Я помню, — Магистр отмахнулся от своего собрата, — Это так же было решение Архонта, хотя я настаивал, чтобы подобные изыскания велись под эгидой Карающих — все же этот эльф стал прототипом новой модификации Охотников Империума. Речь сейчас не о том. С чего вас так волнует стабильность… — У якоря сквозь Блоки прорвался Дар. И с каждым днем набирает силу, а твоя галатея никак не удосужится его специализировать. Система на грани выхода из равновесия. Так что с другими? — Стабильны. Даже более стабильны, чем…по меркам внешнего мира… полтора месяца назад. Кстати, почему у них столь…сильная привязка к Тени?— Потому что это Одержимый. Был. — Был? — Марциус хмыкнул и прищурился, — Только не говори, что якорем Тота стал демон из Тени. — Именно это я и говорю, — Джованис вновь подхватил бокал. — Только не демон, а дух. У него стали якорями сама Сущность и тот маг, который ее в себе носил. Полтора месяца назад они еще были тандемом. Сейчас твой разлюбезный Радес соизволил выселить духа в отдельное вместилище. И с чего так долго тянул…никак не пойму.Осцивас передернул плечами и промолчал. Потом, подойдя к очагу, поймал на ладонь язычок пламени — привычку играть с огнем во время размышлений он так в себе и не изжил.— Что говорит ваш ставленник? — Он, по всей видимости, вошел во Двор Пламени. Фактически, он перестает подчиняться Равным, поскольку с момента его вхождения в Свиту воля Бога имеет для него превалирующее значение, нежели все наши планы. Он уже ничего не говорит — и даже не является на встречи, как было условлено. — Понимаю, — Осцивас прикусил губу, позволяя огоньку перетечь с пальца на палец. — Значит, мы слепы и глухи. — Почти. Мой ученик имеет возможность… узнавать кое-что. Значительно меньше, чем хотелось бы, но в разы больше, чем могло бы быть по самым неблагоприятным прогнозам. — С чего бы вдруг? — Марциус смерил собеседника подозрительным взглядом, на что Джованис лишь фыркнул — как-то совсем по-детски: — С того, что твоя галатея отчего-то питает к нему некую…сентиментальную привязанность, — заметив потемневший взгляд и стиснутые до белизны кулаки Третьего, Мятежный интерпретировал причину его ярости весьма точно, — Нет-нет, не в этом смысле, тут я могу поручиться. Этот малыш пришел ко мне совершенно невинным. Никто на твою куколку даже и не думал претендовать. Радес скорее стал для него кем-то вроде…старшего брата или, что более вероятно, отца. Защитник, наставник, своего рода жилетка. Они иногда…общаются. По старой памяти. Не слишком часто, но кое-что узнать можно. При этом он в Свиту явно не входит. Или, быть может, для проявления его участия в ней он должен оказаться поблизости от Тота в реальности, а не в Тени – не знаю.Осцивас заставил себя отрешиться от неожиданно полыхнувшей злости. Теперь уже на себя самого – что столь явно проявил эмоции при этом…сопляке. Мятежный понимающе хмыкнул и насмешливо отсалютовал бокалом, заставив Третьего сжать кулаки еще раз, после чего примирительно поднял ладони: — Не стоит выходить из себя, брат.У меня есть предложение, от которого ты вряд ли откажешься. Никаких ответных услуг мне не нужно. — А что ты сам с этого будешь иметь?Джованис покачал головой под недоверчивым взглядом Осциваса. Он так и не смог до конца перекроить себя, и определенную толику бескорыстности все же сохранил — в отличие от тех, кто родился и вырос в Империуме. — Ничего такого, что было бы не во благо государства, Третий. Мой Ученик готов провести за собой в Тени четверых, так что двоих он вполне сможет… не потерять. Вчера он нашел отголосок сна того Дхора, что должен был встретить твою галатею.— Он больше не галатея, Сын Лукасана, думаю, довольно так его называть.Мятежный фыркнул: — То, что он постепенно сливается с Тотом, не отменяет того, кем он был прежде. А с учетом, что это самое Слияние будет Равновесным, мы имеем редкий случай, когда произойдет обновление сознания Бога. К лучшем или к худшему, но это будет. А значит, и сутью Бога все равно станет суть галатеи. Мы можем лишь надеяться, что ты… не напортачил с его разумом. — Да как ты смеешь?! — Осцивас метнулся вперед, перехватывая руку Джованиса, инстинктивно отставленную для самозащиты, и криво усмехнулся в недоверчиво распахнутые багровые глаза, — Что, не ожидал? В отличие от тебя, мальчик, да твоего друга-Седьмого, все мы прошли школу, мало чем отличающуюся от школы любой Тени.С наслаждением Осцивас заломил кисть молодого мужчины ему за спину — Равному уже очень давно хотелось проучить наглого выскочку, но только вот повода раньше не было. Голос Шестого под пристальным изучающим взглядом резко охрип: — Так ты… согласен? Ученик проведет нас… в его сон и память, чтобы могли увидеть и услышать все сами.Еще пару секунд поизучав искаженное недоумением лицо Мятежного, Осцивас резко разжал пальцы, выпуская его. Джованис поспешил растереть занемевшую в стальной хватке кисть, и снова сощурился вопросительно. Сын Тота коротко кивнул: — Согласен.- оОо -

Это было страшно.Нет, не так.

Это было кошмарно. Андерс решил, что хуже, чем то, что уже было, случиться ничего не может. Как же он ошибался… Всего три глотка едкой черной дряни отделили просто плохое от подлинного ужаса. Три глотка, сделанных безмерно дорогим ему человеком. Три секунды, превратившиеся в форменную Бездну.

Фенрис едва успел поймать отступника, метнувшегося было к упавшему на колени задыхающемуся Гаррету, но его сил оказалось недостаточно, чтобы удержать берсеркарна на грани обращения — и за спиной целителя немедленно вырос Справедливость, обеими руками, словно стальными тисками, обхватывая его за плечи. Эльф бросил на Хоука еще один взгляд и поспешил отвлечь мага вопросом: — Это плохо? — Плохо?! ПЛОХО?! ОН УМИРАЕТ, ТЫ, СЛЕПОЙ ЭЛЬФ! — Глаза полыхнули золотом, и Фенрис невольно дернулся, увидев вертикальные зрачки. — Мы ничего не можем сделать, Андерс, ты ведь и сам это знаешь, — в голосе Джаса было столько боли, что Волчонок лишь с силой стиснул кулаки. Он не мог заставить себя осознать происходящее. В ошеломленном недоумении он поднял глаза на брата. Тот с неизбывным ужасом и неверием смотрел на бьющегося в… агонии?… нет, нет, это не могла быть агония!...Хоука, почти беззвучно бормоча что-то на новом аркануме. Желания прислушиваться к словам у эльфа никакого не возникло — и он быстро оглядел зал. Все Стражи скорбно взирали на постепенно затихающие судороги Рекрута — но в этой скорби была изрядная доля равнодушия.Андерс рвался из рук Джаса, словно дикий зверь, стремясь освободиться, броситься к Гаррету, не замечая ничего вокруг, и неожиданно крупно вздрогнул, когда на его плечо легла рука старого мага: — Прекрати сходить с ума, молодой человек! Не хорони Радеса раньше срока, он и не через такое проходил. И все вы! А ну, расступитесь… мальчишки. Летис, нет-нет, не прекращай, Семиголосье ему сейчас поможет лучше всего.Сурана непонимающе моргнул, потом неожиданно усмехнулся — и на его побледневшие щеки вернулось подобие краски. — Но… — в белесых глазах засветилось облегчение и осознание, — Ну конечно! Зев, помоги, расстегни пряжку… спасибо.Пластины доспеха со звоном упали на пол, и эльф остервенело содрал с себя тунику и поддоспешник. В свете пламени татуировки сверкнули, как ни странно, не золотом, а густо-синим, наливаясь тяжелым, серебристо-пурпурным сиянием. Кинжал оказался в ладони быстрее, чем кто-либо успел понять, что происходит, и Летис быстрыми росчерками нанес на грудь Руну Ночи и Руну Пламени, вскидывая окровавленные ладони: — Rraska to Mio, LucassanInsomnia! To Vivere frater tio, TothFaiarta est! Vieno Miele!Ему вторил гулкий и неожиданно звучный голос Авернуса: — Rraska to Manaverantis! Rraska, TothFaiarta! Manaveris dracona!Фенрис с силой вцепился в переплетенные на груди целителя руки тех, кто неожиданно стал частью его жизни. Никак не ожидал он услышать эти слова — даже после того, как Авернус упомянул о Ритуале Воплощения, о котором эльф имел пусть смутное, но достаточно, как он сам считал, верное представление. Ответное пожатие Андерса было почти болезненным, но эльфу вот прямо сейчас было на это глубоко наплевать.Сам целитель до крови закусил губы, сдерживаясь из последних сил — не помешать, не сбить то непонятное, что сейчас творят его товарищ и орденский маг. Да и орденский ли?

Пламя над очагом взметнулось колонной, доставая чуть не до потолка, и все присутствующие маги вздрогнули, когда завеса неожиданно отозвалась мучительно-протяжным гулом, словно перетянутая тетива лука, если ее коснуться пальцем. — Готовность номер один! — голос Лета вырвал всех из ошеломленного наблюдения.Приказы, особенно отданные подобным тоном, никто из бойцов Крепости обсуждать не привык — и подчинились ему все без единого мгновения задержки. Зал наполнил звон вытаскиваемых из ножен мечей и кинжалов, и Стражи стремительно разбились на боевые группы, готовые прикрывать друг друга до последней капли своей оскверненной крови. Андерс поспешил зажечь на ладони огненный шар, но наткнулся на окончательно побелевший взгляд Лета, где погас даже знакомый оттенок изумруда, сменившись молочным светом, и сжал пальцы, сминая и уничтожая заклятие. — Андерс…Джас, брат. Сюда. Быстро.Никто из них впоследствии не вспомнил бы, как именно они преодолели эти несколько шагов, падая на колени возле тела Гаррета. Летис прижал свои ладони к груди Хоука, оставляя на блестящей пластине нагрудника алые отпечатки ладоней, и быстро и почти неслышно проговорил: — Он… возвращается. Но мне одному его не вытянуть. Джас…ты ведь знаешь, да? — кивок духа заставил целителя нахмуриться. Знает о чем? Он так и не понял, о каком таком Ритуале Воплощения говорил Авернус, в памяти мелькали лишь какие-то странные обрывки разрозненных знаний, полученных еще в Круге, да и те, по большей части, были несистематизированными, поскольку добывались им из украдкой прочитанных в запретной секции библиотеки фолиантов. — Тогда держи его. Не пускай. Не давай пройти Завесу слишком быстро, иначе он просто разорвет ее в клочья. А нам и так хватит тут демонов. И, что бы ни случилось, не оставляйте его и не вмешивайтесь в бой. - Постой. Почему это произошло? — Справедливость едва успел перехватить Летиса за руку. Тот криво усмехнулся: — Так и должно было получиться. Последний этап — гибель Воплощающего, как освобождение плоти. И… новое рождение.Он на миг прикрыл глаза, после чего хмыкнул: — Впрочем, у Радеса все и всегда было не как у… людей. - оОо –

Искра света приблизилась рывком, обратившись бушующим пожаром. Мое второе ?Я?, оттуда, из-за Завесы, само сделало шаг навстречу…Образы. Воспоминания. Эмоции.Я уже и забыл, как оно ощущается. Я почти полностью потерял себя здесь, в этом мареве сияющих колючих искр Изначалья… Я… Кто я? Тот? Радес? Гаррет? Не хочу продираться через мешанину новых-старых чувств.Лишь одно остается низменным во всех ипостасях. ТАМ нас ждут. Наши Фавориты. Наши Душа, Сердце и Надежда. Они еще не знают, каким я буду. Перепонки вновь рвет порыв ветра — последний бросок в разы сильнее и быстрее, чем прежде. Я хочу туда. В реальный мир, где звенит-поет Древняя магия, где дует ветер и горит жаркое пламя, где шепчутся ручьи и дыханию тесно в легких, когда крылья поднимают тебя над изумрудной камеей земли, где между лиловых туч танцуют вспышки молний — и так сладко и мучительно-приятно ловить их на самые кончики крыльев, позволяя белыми жаркими реками течь по мерцающей чешуе.

Туда, где мы познали плен горячих рук — добровольный, не нуждающийся в подтверждении боем…

Костер крови и души Потомка, что звал меня все эти годы…или века?... пылает неистовым огнем, и это — лучший маяк из всех, что можно бы было пожелать. Последние порывы ветра уже бессильны, здесь, у самого Края Тени у них не хватит мощи меня остановить… Но что же держит меня? Что не дает…Голос-воспоминание. Стальная хватка рук — и как они тут оказались? Нет, пустите меня! Я должен! Ничтожные смертные, как вы смеете… я еще не вобрал ВСЮ мощь, что рассеялась по Завесе, что исконно принадлежит мне, а потому пока не могу достойно ответить на подобное оскорбление…Нет, не оскорбление. Прости, Надежда моя. Что значит, ?опасно?? Я не могу порвать Завесу, ибо сейчас я — часть нее. Наивный мой дух, ты не знаешь, не понимаешь, а я не могу объяснить — слишком сложно даже для тебя. Я никогда не был Завесой — даже до прихода узурпатора, но… я— Завеса. Я — Исток. Я — плоть и кровь этого мира, и огонь его сердца, защита и опора.Я… виноват, что дал себя повергнуть. Как виновен в этом каждый из Нас.Но теперь я все исправлю. Нужно лишь собраться с силами…

Дыхание врывается в легкие с режущей болью — и я едва не сгибаюсь пополам. От этого меня удерживают три пары сильных рук… Ваших рук. Ты на миг закусываешь израненные… сколько раз ты успел их прокусить, Умо Асала?... губы, и притягиваешь к ним мою ладонь, целуя костяшки: — Хвала Создателю, ты жив, любовь моя…Создателю?! В груди зарождается глухой рык… это почти больно, потому что легкие до сих пор горят огнем. Никогда бы не подумал, что Воплощение войдет в финальную стадию…вот так. — Не… упоминай… при мне… эту… тварь.Ты непонимающе моргаешь: — Что…прости? — Не… смей воздавать… хвалу… этому… Создателю… при мне, Умо… Асала, — с усилием приподнимаюсь на локте. Летис задумчиво оглядывает меня с ног до головы, аккуратно оттирая бурые хлопья с обнаженной груди. Руна Пламени еще немного видна, хотя порезы затягиваются на глазах — но выше нее явно была начертана еще какая-то. Ночи? Самое вероятное. — И что, никакого прорыва? — эльф приподнимает черную бровь и хмыкает, — Горазд ты, однако… Как ты себя чувствуешь? — Словно меня… пожевали и вып…люнули, налив… в грудную… клетку неразбавленный корфов виски, — кашель удается сдержать. Уже хорошо. — Помоги… встать, душа моя.Ты молча протягиваешь руку, обхватывая меня за пояс, едва я поднимаюсь на ноги. Со спины меня перехватывает Джас — и только Волчонок стоит в стороне, хмурясь. Опять он себе что-то надумал. Откуда-то слева раздается хриплый голос Натана: — Темный Страж, Серые приветствуют тебя.Пару секунд в зале висит почти осязаемая тишина — чтобы взорваться пронзительным резонирующим звоном, когда несколько десятков кулаков бьют в нагрудные пластины. - оОо –

Тебя мелко трясет — сказывается перенесенное потрясение и еще не вытекший до конца из тела стылый ужас. Я не могу не чувствовать этого… по крайней мере сейчас, когда твоя рука с силой обхватывает меня за пояс, словно ты боишься, что я просто исчезну. Не бойся, душа моя, я не сон, и пока я буду с вами — я слишком уязвим. Сейчас, пока моя сила еще не вернулась ко мне.Так странно вновь воспринимать себя как ?Я?, а не как ?Мы?. Странно… но все идет именно так, как должно. И это меня более чем устраивает. Еще не все воспоминания проснулись, не все я могу понять — без этих самых знаний и воспоминаний… но самый большой шаг уже сделан.Остается только понять — кто же я все-таки?

Да, я — Тот. Но я… Гаррет. И я — Радес. Это даже интересно — ощущать себя сразу тремя разными…личностями. Мы постепенно будем сплавляться воедино — мне уже знаком этот процесс, все же не раз и даже не дюжину раз я приходил в реальный мир по Зову моих аколитов и Жрецов. Но тогда я был…совсем другим.Сейчас во мне гораздо больше от моего Воплощающего, чем было когда-либо прежде. Почему? Не уверен, что знаю это достоверно. Ведь даже Равновесное Слияние, через которое мы прошли, обычно ощущается… иначе. У меня уже было одно подобное — очень давно, но… я… помню. В этот раз все вообще не так. Абсолютно. Совершенно.И мне это нравится. Впервые я чувствую себя не просто существующим…Живым.

Но пока, думаю, гораздо правильнее будет…задвинуть процесс воссоединения сознаний поглубже, для всех вас оставаясь знакомым вам Хоуком. Гарретом. Эта личность мне даже в чем-то… импонирует — больше, чем Радес, по крайней мере, хотя и в этом случае у меня есть… интересные и полезные черты.Развернуться в ваших руках так, чтобы обхватить за пояса хотя бы вас с Волчонком — Онери опять стоит за моей спиной, мне до него не дотянуться, кивнуть Натану, глубоко и устало дышащему Летису, разглядывающему меня с научным интересом во взгляде Магистру Авернусу… Кстати: — Магистр, мы поговорим позже, я думаю. — Несомненно, Радес, несомненно. Слишком многое вам стоит знать — и тебе, и твоей Квадре. Но сейчас ты должен… привыкнуть. И поесть.Подозрительное…понимание. Впрочем, мне же лучше. Хотя бы потому, что действительно начинаю ощущать сильный голод. Подаюсь вперед, почти касаясь губами твоего уха: — Пойдем, Умо Асала, мне надоело быть экспонатом для Стражей.Ты тихо хихикаешь — все еще нервно и рвано, но выскальзываешь из моих рук, как и Волчонок. Эльфик прикусывает губы — хочет что-то сказать? — но молчит, и будет хранить молчание до тех пор, пока мы не окажемся вне слышимости этой толпы посторонних для нас людей. Джас, прежде чем выпустить меня из объятий,коротко стискивает руки, безмолвно донося неизменную истину — он со мной. Всегда со мной.Уже у самого выхода нас настигает голос Лета: — Хоук, Тропа! Нужно поспешить!Проклятье. Как я мог забыть. Еще мне не хватало привлекать внимания к нашей цели всяческих… обывателей!— Через три часа, ЛукассанАррат. Мне нужно…подумать. — Принято, — Лет быстро кивает. Двери зала с гулким хлопком закрываются за нашими спинами.Именно этот звук, кажется, выводит вас из ступора. Ты стремительным движением обхватываешь мою голову ладонями, и по всему моему телу щекочущей волной прокатывается Диагност. Спустя несколько секунд, когда ласкающее тепло медленно растекается по внутренностям, показывая, что заклятие оборвано, ты с непередаваемым облегчением во вздохе и взгляде отвешиваешь мне подзатыльник.— За что?! — За все хорошее! Не смей больше нас так пу… И что означает этот взгляд?А что я должен тебе ответить? Что это — лишь начало? Что я подставлю вас под удар — лишь тем, что вы связаны со мной? Что… Впрочем, это уже не имеет значения.Выбор сделан. Как и сделан первый шаг в пропасть.Теперь только от меня зависит, успею ли я распахнуть крылья… — Абсолютно ничего, душа моя. Знаешь, я не отказался бы выполнить совет Магистра Авернуса… М-м… честное слово, сожрал бы Аришока вместе с рогами и подвесками на них. Такой голод — это нормально?На плече сжимаются крепкие пальцы — и, хоть его голос и ровен, в этом пожатии ощущаю всю степень его переживаний: — Нормально, Делор. Каждый Новопосвященный его испытывает — это показатель, что Скверна успешно прижилась в организме. Просто обычно он приходит чуть позже, но, с другой стороны, ты уже живешь со Скверной в крови больше двух месяцев.Его пальцы едва ощутимо вздрагивают, когда я накрываю их своей ладонью. Ты вздыхаешь…. да, да, Душа моя, я знаю, что ты никогда не любил, когда я столь…грубо перевожу тему. Только вот иначе я сейчас просто не могу. Слишком многое вот-вот встанет между нами — и это почти…больно, наверное?

Вы ведете меня за собой, стараясь не замечать ни моего отрешенного выражения, ни отсутствующего взгляда… Да, я понимаю, что это просто способ уйти от разговора и от настойчивых расспросов, которые — я чувствую — кипят в ваших головах. Тем не менее, я доверяю вам себя вести, не следя за дорогой. И только на третьем лестничном пролете понимаю, что вы аккуратными подталкиваниями направляете меня не в общую столовую Стражей, а к твоей комнате.

Волчонок, хмыкнув, перехватывает мой локоть, едва уловив сбившийся ритм шагов:— Тебе нужно… подумать. И поесть. Спокойно. Ты сам сказал.

Что ж, в этом он прав. Столовая — не лучшее место для размышлений. Дверь закрывается за нашими спинами почти беззвучно — непривычно. Обычно створки захлопываются, своим звуком словно отсекая события одно от другого. Камин перед нами ярко пылает, с тихим потрескиванием разбрасывая яркие искорки — и вы дружно делаете шаг в его сторону. Волчонок немного нервным жестом сдергивает на пол покрывало с кровати, сворачивая его втрое по длине, и с хмыканьем усаживается на плотную шерсть. Что за… — Садись, Хоук. Поближе к огню. Тебе это необходимо.

Прямо перед очагом стоит груженый едой поднос. И когда только успели…?Интересно, когда вы вообще научились понимать друг друга без слов? Всего с полгода назад готовы были сцепиться в безобразной драке… С другой стороны, ничто так не сближает, как общая постель…Если честно, не думаю, что это хорошая идея, но стремительный танец языков пламени, пожирающих смолистое дерево, не дает отвести взгляда от сияющего зева камина. А еда — слишком аппетитно пахнет — и желудок отзывается почти по-драконьи. Сам не замечаю, как пустеют тарелки — под вашими поразительно довольными и какими-то… умиленными взглядами. Это удивительно согревает — сильнее, чем даже жаркое пламя в полуметре от нас. А еще — заставляет задуматься о том, что происходило с нами в последнее время. Слишком просто… и слишком много ошибок. Не так уж часто мне в последнее время выпадает возможность осмыслить то, что с нами… со мной… творится.

Я слишком многое пустил на самотек. Слишком бездумно отбросилконтроль за эмоциями. Расслабился рядом с Фаворитами — непростительная беспечность. Особенно с учетом того, что впереди — смертный бой, с которого нет шансов выбраться живым — и это относится не только к смертной оболочке, но и к моей…Нашей сущности. Только вот Я привык полагаться за чувства — за время, что был эхом сознаний Гаррета и Радеса. За время, что провел рядом с вами. В какой-то мере меня оправдывает то, что сам процесс Воплощения дестабилизирует душу, сущность и сознание… но не настолько же!

Зря, быть может, я пытаюсь искать отговорки? Эмоции — плохое подспорье в магии…особенно в той, которой владеют подобные мне. Конечно, в определенной степени на поведение влияло не только Воплощение, но и ослабление Завесы, падение Печати Хозяина с души Гаррета…. Стоп. Падение? Да, несомненно. Я все же не ощущаю больше ее уз. Есть нечто иное…но это уже не та Печать, что привязывала Радеса к Осцивасу. Отголосок ее еще звучит в этом плетении, но это что-то другое. И даже Мне пока не ясно — что именно. Как бы то ни было… можно лишь вздохнуть с облегчением.Больше подобные эмоциональные всплески мне не грозят. Пока. Что будет дальше — не ведают даже Братья. Простите меня, все трое. Думаю, совсем скоро вы познакомитесь с новыми гранями Меня.Эмоции — недопустимы. Слабость — недопустима. Даже по отношению к вам — быть может, лишь чуть в меньшей степени, чем к… прочим. Но как же тяжело вскидывать Щиты Ледяной Стези…Вы, прижимаясь к моим плечам своими — и даже Джас протянул руку, накрыв мою кисть мозолистой ладонью — хмуритесь. Я замечаю это, но лишь усмехаюсь углом губ. Быть может — слишком холодно. Знаю, что сейчас мои глаза сковывает лед, словно превращая зрачки в непроницаемые зеркала. Двое из вас знают меня такого — шесть лет бились с ним бок о бок.Твоя ладонь — горячая, словно кто-то выплеснул на твои пальцы кружку кипятка. И прикосновение обжигает, будто драконья слюна. Боль… Боль — это нечто большее, чем ощущение плоти. Это — состояние души и жажда разума. Это — часть того, что иные называют жизнью. Такая простая логическая цепочка: ты — боль — жизнь. Ловлю твою руку, прижимая к своей щеке, чтобы отпустить через пару мгновений. От излишних эмоций сложно отрекаться… Ты хмуришься: — Хоук… Все в порядке?— Абсолютно, Умо Асала. У нас мало времени. И с каждой потраченной секундой его все меньше. — Ты о чем? — Волчонок прищуривается и быстро поднимается на ноги — следом за мной.Мотаю головой, резкими рывками разминая плечи — судороги оставили о себе неприятную память. Ты, хмыкнув, поднимаешься тоже и кладешь ладонь мне на спину, позволяя волне магии вымыть остаточную боль из мышц: — А раньше сказать было нельзя? — Не до того. — Ты уверен? Это серьезно.— Более чем уверен, Онери. Я чувствую, как течет время. Я чувствую, как дрожит Завеса. Я… — ?чувствую, что Братья близко?. Чуть не выдал себя. Глупо. — Понимаю,— наклоняет голову, пряча глаза. Он и правда понимает. Больше, чем вы с Волчонком. — Однако ты рискуешь здравым рассудком. Готов ли ты пойти на такой риск? Ты ведь понимаешь, чем это грозит… нам.

?Нам?. Как он… аккуратно высказал свои опасения. Непривычно слышать от Умо Онери подобную игру слов — он всегда был болезненно прямолинеен. Но сейчас его можно понять — он поддерживает мое желание скрыть новую, еще не до конца прижившуюся и слившуюся со своими составляющими сущность. Да, Я рискую. Но выбора ни у Меня, ни у вас просто нет… — Я все осознаю, Надежда моя. Однако иного пути не вижу. — Не видишь… или не Видишь?— Ни то, ни другое.Ты пристально смотришь на каждого из нас, едва заметно щурясь: — Что за тайны Орлейского Двора? — Не имеет значения, — коротко мотаю головой и подхватываю с пола опустевший поднос. Ты вздыхаешь: — Знаешь, Гаррет, я только понадеялся, что ты стал похож на человека… и вот я вновь вижу перед собой Ледяного-Ублюдка-Мать-Его-Хоука… — Родители не получали благословения на брак, так что насчет ублюдка ты прав… — отзываюсь бездумно… и только тут понимаю, что зря я это сказал. Очень зря.