Глава №20: "Утрата боеспособности" (2/2)
- Не работает? – спрашивать было глупо. Мир все еще казался раскаленным добела – а на вдохе в грудь прорывалась ледяная струя режущего, как стекло, воздуха. - И работать не будет, - фыркнул Тони, небрежно задевая хвостом разбросанные на земле осколки – на ногах у него не осталось и следа от повязки. - А как ты избавился от гипса? – а ведь когда-то доктор Беннер с пеной у рта доказывал, что самостоятельно избавиться от повязки туземец не сможет.
-Это не интересно ни тебе, ни мне. Пойдем. Время для тебя становится все тяжелее. Кот вновь двинулся к лесу, явно не желая продолжать разговор, но упрямство капитана – упрямство человека, лишившегося последних ориентиров – не дало Стиву промолчать. - Почему ты решил, что я буду тебе доверять?
- Ты вырвал бы мне жизнь, если бы мог, - темный взгляд полоснул по коже, будто нож. – Мгновение слабости – и я больше никогда не буду смущать твой разум, о мой бедный капитан. А ведь у твоего гнева смертельная хватка. Только крепче всего за горло он держит тебя самого – когда ты давишь его на груди, точно змею. Но зачем? Отпусти, дай волю – мгновения эйфории разве не стоят всех последствий?
Сейчас ты колеблешься, раздумываешь, стоит ли игра свеч и стоит ли идти на такой риск? Можно просто запереться на корабле, дождаться, пока выздоровеет Тор. Или ждать, пока что-то изменится в судьбе Клинта, ведь в его состоянии все может быть. Но ты не таков, Стив Роджерс. Вас не научили склоняться перед чужим, перед тем, что вы считаете слабее вас. Вас не научили отступать, не научили сомневаться – ни в себе, ни в своей истинности. В истинности самого вашего существования. И все же ты сомневаешься. Тебя нельзя винить: ваша раса слишком долго выживала только потому, что умела в нужный момент забиться поглубже в пещеру. И поэтому ты колеблешься, Стив Роджерс. Потому что ты стратег. Ты понимаешь, какова будет цена ошибки. Но я помогу тебе принять правильное решение. Хочешь знать, почему ты пойдешь со мной, капитан? – качнулся корпусом вперед, и Стива обдало теплом летнего вечера. – Потому что у тебя нет выбора. Обернись.
И Стив обернулся.
И замер, не веря своим глазам. В груди шевельнулось отчаяние – ведь это невозможно – почти мгновенно сменившееся недоверием. Обман, сплошной обман, но реалистичный до мороза по коже. Капитан машинально обхватил запястье, ощущая пальцами холодок металла. Один разряд тока отделял его от очищения разума, от освобождения от наваждения – и все же Стив медлил. Медлил, пораженный дикой реалистичностью увиденного, геометрической красотой выстроенного обмана, украшенного нотками безумия, что разбивали общую картину, как пара черных клякс на гармоничном весеннем пейзаже. ?Вдова? лежала перед ним. Мертвая и бездыханная. Стабилизаторы глубоко ушли под собственным весом в мягкую землю, по ним змеились цепкие змеи толстых, как колонны, лиан. Тяжелые пластины корпуса были изъедены трупными пятнами ржавчины, не выдержав многолетнего гнета сменяющейся погоды – Стив почти видел, как при каждом движении ветра с потускневшего бока корабля взвивается рыжее облачко, слой за слоем стирая ракету с лица планеты. Сколько лет пройдет до тех пор, пока ?Вдова? не разрушится окончательно? Сотня? Две? Ракета была мертва, и мертва давно – не горели габаритные огни на носу и корме, шлюзы были наглухо задраены и, наверное, даже заварены изнутри – точно обитатели корабля добровольно замуровали сами себя, спасаясь в бешеном страхе от неумолимо накатывающейся грозы. А затем, наверняка, сошли с ума там, отрезанные от внешнего мира, в технологически совершенном, боевом, беспомощном саркофаге, об который сломалась ярость напугавшего их шторма, но куда по капле просачивалось время.
- Вот видишь, Стив, - вкрадчивый шепот, ребяческая насмешка над ухом – ужасная в своей беспечности. - У тебя нет выбора. Пойдем со мной. - Моя броня осталась в ракете, - ровным голосом ответил Стив, ощущая, как сосуды начинают зарастать тонким, но еще не набравшим полную силу инеем ужаса: ведь капитан, как никто знавший возможностисвоего корабля, понимал – добраться до брони сквозь намертво запертые изнутри шлюзы невозможно. - Она тебе не понадобится, - легкое пожатие чуть выше локтя, невесомый укол когтей. - Пойдем, Стив. Здесь ты уже все видел. Капитан медленно развернулся – дикарь стоял в полуметре, чуть колеблясь в зыбком воздухе, как пустынный мираж.
- Надеюсь, я успею тебя убить, если мы попадем в ловушку. Кот в ответ лишь закатил глаза и скорчил такую гримасу, будто Стив ляпнул несусветную глупость, простительную только ребенку, и, не произнеся ни слова, развернулся и нырнул в лес, лениво тянувший жар из солнечных лучей.*** - Старший, - тихий зов заставил доктора Беннера оторвать взгляд от мониторов, где яркими пятнами расплывалась томограмма мозга Клинта. - Здравствуй еще раз, Локи, - док улыбнулся, разворачиваясь на кресле – дикарь стоял у входа в операционную, где лежал Тор, отвечая на вопрошающий взгляд Брюса улыбкой спокойной, каквечерний свет. – Ты что-то забыл? – любопытно. Ведь Джарвис должен был оповестить о возвращении дикаря на корабль. И как Локи смог разминуться со Стивом? - Нет, я пришел как раз вовремя, - Локи склонил голову набок – казавшиеся серыми пальцы потянулись к стеклу, как ветви, прижимаемые ветром. – Можно я пройду к Тору? - Там стерильное помещение, Локи, - чуть нахмурившись, отозвался Брюс – стальные руки сошлись в замок на животе. - Я знаю, - дикарь легко кивнул – волосы прокатились по его плечам. – Но я не сделаю ему больно. Откройте. Брюс мягко хмыкнул – вкус предопределенности был ему давно знаком: -Ты ведь все равно туда войдешь, если захочешь, верно?
- Верно, - Локи вновь улыбнулся, и тонкие пальцы плавно погрузились в стекло, словно в прозрачный мед. Брюс тихо рассмеялся в ответ – то ли попытка скрыть собственное бессилие, то ли радость за то, что не придется делать выбор – и потянулся к панели. Герметичная дверь операционного отсека с тихим шипением скользнула в сторону.
*** Лес изменился. Неуловимо, почти незаметно для глаза – так меняются сны под тяжестью лет – и все же Стив провел тут достаточно много времени, чтобы понять, как преобразилась планета. Деревья стали выше, листва – прозрачнее, точно дожди год за годом вымывали из нее цвет и осязаемость. Трава пружинила под подошвами и непривычно хлестала по незащищенным броней коленям – сквозь грубую ткань брюк Стив ощущал уколы твердых стеблей. Он невольно озирался по сторонам: привычка, приобретенная на этой планете, напоминала о том, что в любой момент из кустов могут выстрелить ядовитые шипы или бросится голодный хищник. Однако сегодня лес был безразличен: известные своей яростью шипованные лианы лежали в тени листвы, свернувшись в плотные кольца; плотоядные цветы, обычно приветливо разворачивавшие яркие пасти навстречу идущему, сжались в плотные бутоны, спрятав от всего мира шелковую мякоть лепестков, как старики заворачиваются в собственные воспоминания. Осмелев, Стив задел ладонью один из самых агрессивных кустов – тот самый, что выстреливал вгрызающимися в плоть плодами – куст в ответ обиженно зашумел и поспешил спрятать мясистые ракеты семян в листве.
Кругом цвела сочная, своенравная природа – шоколадная спина дикаря впереди то ныряла в столбы золотого света, то погружалась в лиственный полумрак – Тони ступал бесшумно, ни разу не обернувшись за всю дорогу.Шелковистые движения, крадущиеся шаги призрака, пробравшегося в воспоминания – Стив так и не смог понять, почему он все-таки пошел за котом, а не предпочел отрезвляющий удар тока в мозг. Что-то толкало его следом: то ли любопытство, то ли азарт, подстегивающий узнать, насколько глубоко дикари способны погрузиться в собственное лицемерие. Или, может, лихорадочная жажда движения, неиллюзорный страх свихнуться от бездействия? В конце концов, он всегда успеет вдавить кнопку на браслете, чтобы, искупав мозг в электричестве, хотя бы перед смертью увидеть истину. А еще, помимо всего этого, его решительность останавливал страх, в котором Стив не признавался даже самому себе: страх вынырнуть из реальности в реальность и осознать, что обман был куда грандиознее, чем он думал поначалу.
Зачем такая сложная схема? Убитьпоследнего боеспособного воина в их экипаже? Но почему бы не сделать это раньше, когда Стив тащился сквозь джунгли этой ночью, волоча на себе тела умирающих товарищей. К чему такая сложность?
Капитан ускорился – хотелось нагнать Тони, сжать пальцами оливковое плечо и в который раз потребовать ответов – но, как бы ни ускорялся Стив, как бы ни бежал – расстояние между ними оставалось все тем же. Гибкая фигура продолжала маячить перед глазами, хвост тек по земле, точно черный ручей, и задевал прошлогодние листья. Пронизанный одиночеством лес – ни животных, ни птиц – лишьпутеводный огонек обманщика, заводившего капитана все глубже в чащу. И Стив, внезапно разозлившись – на себя, на этот мир, на красивого притворщика – в искреннем хулиганском порыве наступил на самый кончик пушистого хвоста, беспечно метавшегося под ногами.
Зрелище того стоило – Тони изогнулся, точно по его телу пробежал разряд электричества, зашипел совсем по-кошачьи, волосы у него на хвосте встали дыбом – и бросил расплавленный гневом взгляд на широко ухмыляющегося капитана. - Прости, Тони, - пожал плечами Стив. – Я не специально! Кот оскалился – уши прижались к голове, в глазах вспыхнул враждебный блеск – и внезапно метнулся к Стиву стрелой.
- И ведь правда, - низкое, грудное мурлыканье – глаза, затянутые мечтательно-сладкой дымкой. – Мы уже пришли, Алиса! – и в это мгновение мощный удар в солнечное сплетение швырнул капитана на спину. Воздух взорвался болью в легких, точно осколочная граната - но на землю Стив не упал. Тело планеты расступилась, словно вода – и Стив рухнул в холод и бесконечность тоннеля,как в могилу, лишь успев увидеть, как высоко над головой слепящим всполохом метнулось солнце.