Глава №20: "Утрата боеспособности" (1/2)
Тяжелый рокот моторов, шелест движущихся поршней и вязкий скрежет металла – и в лицо капитану ударил глубокий полуденный зной. Лес был бездыханен,деревья застыли в разливавшемся жаре – густом, точно плавленая карамель. В воздухе звенела золотая пыль, вздымаясь над землей, сухой, как потрескавшиеся губы, и замирала в лучах, что буравили неподвижную пелену листвы. Асгардское светило будто утратило ставший привычным фиолетовый оттенок – чистое золото, медовый свет – планета вздыхала под ногами, как уставший зверь.
Стив машинально вскинул ладонь к лицу, защищаясь от брызнувшего в глаза солнца – раскаленной поволокой загорелись волоски на руке – и почти сразу же увидел Тони. Тот стоял чуть поодаль, прислонившись к нагревшемуся стабилизатору – матовое белое пятно горело над его плечом. Обманчиво-расслабленная поза, скрещенные на груди руки, выжидающий наклон головы – точно кот уже давно ждал капитана, а тот опоздал по какой-то совершенно неуважительной причине. Хвост черной лентой лежал на крошащейся сахаром земле – шерсть всклокочена, а в ярком свете мех горел неожиданной рыжиной. - Здравствуй, Стив, - ни капли волнения – скользнув пустым взглядом по капитану, кот повернулся лицом к молчаливому лесу – деревья застыли в жаре и неподвижности.
Капитан замедлил шаг. Виски холодилипрозрачные лепестки электродов, по хребту змеилась медная нить, ныряя под рубашку, где меж лопаток был прямо к коже прилеплен источник тока.
- Здравствуй, Тони, - Стив машинально сжав руку в кулак, запястье которой обхватывал передающий браслет. Всего одно движение. Всего один намек на обман. Казалось, на всей планете ветер остался только вокруг фигуры туземца – Стив почти видел, как скатывается по хребту кошачьего носа тонкая струйка бриза, как шевелятся небрежно брошенные на лоб пряди.
- У меня к тебе есть пара вопросов, Тони. Кот усмехнулся – точно искра пробежала по линии губ. Поднял голову навстречу неподвижному свету – лучи скатились по его щекам, затопив лицо жидким золотом. - Молодец, что пришел. Нехорошо прерывать урок на середине, - развернулся лицом к капитану – воздух всколыхнулся, точно прогретая вода южного моря – и шагнул к Стиву. Голые плечи, пропитанные солнцем – кот подошел совсем близко, подняв глаза, чтобы заглянуть в лицо капитана – и улыбнулся, демонстрируя острую кромку клыков. - Что тебе от меня нужно? – первым порывом Стива было отстраниться, уйти из-под режущего взгляда кошачьих глаз – но он не мог и шелохнуться. В единый миг исчезли ярость и желание мести, которые он уверенно взращивал в душе, когда торопливо шагал по коридорам Вдовы – только затем, чтобы гнев не позволил впасть в сомнения.Но стоило нырнуть в неподвижность, в лето, в зной – как все кипевшее внутри застыло, а глухие дыры ненависти залил и запечатал, точно воск, солнечный свет. - Мне? – в голосе кота мелькнуло удивление. – Мне ничего не нужно. Я есть, и это существование напитывает меня без остатка. А вот вам я сейчас очень нужен. Точнее, тебе – нужен. Верно, Стив?
Даже пощечина не смогла бы отрезвить капитана лучше, чем эти слова. Ярость распорола сонную дымку, витавшую в воздухе – все тайное, задавленное встрепенулось вдруг в груди. Ночь, застрявшая где-то под ребрами; взрыв, разметавший не тело, а надежду.Руки против воли сжались в кулаки: рвануться бы сейчас к коту, сдавить пальцами горло, вбивая кадык вглубь этой бронзовой плоти – чтобы дикарь бился, хрипел и плевался кровью. Тони усмехнулся вновь и, развернувшись к Стиву спиной, двинулся к лесу. - Это вы все подстроили, - с ненавистью выплюнул Стив вслед удаляющемуся дикарю. Тот замер, колеблясь на границе света и тени – сплав лжи и страсти – редчайший по красоте мираж.
- В чем ты меня обвиняешь? Как бы слепы вы ни были – Клинт ушел за волком сам. Уверенные в собственной непогрешимости, вы так и не спросили его, почему он доверился волку. А теперь пытаетесь спасти его от того, о чем сами не имеете представления. Мир на удивление справедлив, Стив. Потому-то Клинт и лежит сейчас в коме. Потому-то и умирает Тор. И это твоя вина.
Капитан шагнул к неподвижной фигуре на фоне леса. Расслабленно опущенные плечи, повисший плетью хвост, темные волосы, штрихами ложившиеся на шею. В какой-то момент холодная ярость сменилась изумлением, почти обидой: как может такое существо быть столь лживым и порочным?
Однако в новую ловушку Стив не попался: - Локи сказал, что ты можешь помочь. Отведешь туда, где вылечат Клинта. - Я и так помогаю, - спокойно ответил кот, не оборачиваясь. Взмахнул хвостом, дернул ушами – точно злость капитана раздражала его не больше, чем зудевшая в тени мошкара. - Вылечить… - Тони фыркнул. – Вопрос не в том, чтобы достичь перепутья, где разбудят Клинта. Он доберется туда сам, и скоро ты это увидишь. Старшему вашему проводник давно не нужен, а Тор и вовсе стоит на самой границе. Так что вопрос не в них. Сейчас, капитан, ты выторговываешь билет для себя. И мне бы очень хотелось, чтобы ты его получил. - И что же тогда мне делать? – спросил Стив, стискивая зубы – точно боялся, что ядовитые пары кипевшей в груди ярости прорвутся до чуткого носа дикаря. Тони вздохнул, опуская голову – обманчивое движение, притворная покорность – и бросил через плечо, с насмешкой, хлестнувшей в лицо, точно кипяток. - Учиться, малыш, учиться!
В виски ударила ненависть – округлая, громкая, раскаленная до белизны – та, что слепит глаза и, упав в здравый смысл, заставляет его вскипеть. Выстрел напряжения вдоль хребта – только бы не сорваться. Когда наслаивается столько вранья, уже нет желания разбираться в хитросплетениях интриг – хочется взять хвостатого обманщика за глотку и медленно, по сантиметру, рвать из него позвоночник, любуясь тем, как белая кость пропарывает нежное мясо.
Кот не шевелился – но Стив был почти уверен, что тот усмехается в чащу, наслаждаясь тем, как незримая ярость Стива тянется к нему сквозь загустевший воздух, как языки пламени.
Самая мучительная ненависть – ненависть невысказанная. И омерзительный, гадкий кот – это знал. - Поздравляю, Стив. Ты научился ярости. - И чему меня может научить такая хвостатая шлюха? –слова вырвались прежде, чем капитан успел их обдумать – плевок желчи, бродившей на языке.
Тони вздрогнул – неужели удалось пробить безмятежность его хвостатого величества? – и рывком развернулся к капитану. И Стив замер. Ярость, что бурлила и шипела в его душе, вдруг швырнули – даже не в воду, в жидкий азот, мгновенно взорвавшийся столбом ледяного тумана, за которым скрылось тепло и солнце. Потому что в глазах, что смотрели на него сейчас – не было ничего. Ни тьмы, ни света, ни времени, ни движения. Безвеременье и беспространственность, замкнутое само на себя, а потому не имевшее ни конца, ни начала. Небытие, дремавшее в глазах дикаря – матовых, лишенных бликов. И Стив ощутил, как под сердцем, пробуждается ответное, ледяное, ранее незамеченное – и узнал ночь.Ночь, что долгие годы плещется в зрачки из иллюминаторов, из забрала скафандра. Пустынный театр, где по нитям раздираются целые эпохи. Бескрайняя арена, на которой давным-давно началось яркое светопреставление, называемое современной вселенной,и на ней же оно закончится – а ночь этого так и не заметит.
Знакомая космическая ночь, что нагнала капитана тогда, в рубке – сейчас она покоилась в глазах дикаря, и она же черной рекой текла под сердцем. Бескрайнее, вселенское безразличие – вечность, что за долгие годы в космосе по капле вливается в тело и просыпается в груди только тогда, когда ловишь ее взгляд – и не вытравишь ее, не растворишь в спирте – проще душу вырвать. А он-то, дурак, думал, что яркий свет рубки ее прогонит. Кот тихо рассмеялся – и сморгнул прошлое с глаз, вновь возвращаясь к настоящему – теплое свечение, почти - сочувствие.
- Вот видишь. Старые уроки помогают усвоить новые, - Тони развернулся к лесу, шагнув в клубившийся зноем свет. Стив сглотнул слюну – колючую, точно мятая бумага – в душе постепенно росло ощущение, что то, что увидел он сейчас, было правдой – возможно, впервые за все их пребывание на планете.
- Ах, да. Чуть не забыл, - стремительное движение – Тони неожиданно наклонился к земле. Только сейчас Стив заметил у кота под ногами белые черепки, похожие на раздробленные кости. – Кажется, это твое, – кот протянул на ладони черный матовый шарик, мягкий, точно кусок пластилина – и капитан не без удивления узнал в этом шарике тот самый высокотехнологичный жучок, который он установил еще давно, загипсовывая ноги дикаря.