Глава №19: "Уснувший разум" (1/2)

У их валькирии был угловатый плоский нос, нахмуренное стекло панорамных глаз, два пулемета под тупой мордой – изъеденные временем и болезнями бивни – и пара округлых крыльев, которыми она ворочала, как старый зверь потерявшими чуткость ушами, выискивая едва переставлявших ноги землян. Однажды отец рассказал Тору, что за воинами древности, павшими в битве, приходили валькирии – прекрасные полубогини-полудухи в белых одеждах и волосами цвета утренней дремы. Через две тысячи лет после того, как языческие верования изгладились в людской памяти, за павшими приходил тяжело бронированный робот-уборщик и с уважением, вложенным в него по уставу, собирал бурые цветы из мяса и тех, кто еще мог дышать, в специальные контейнеры.А уж далее, на базе, добычу робота исследовали либо руки врачей в сканирующих перчатках, либо тонкие лапки сканеров, заворачивая ее в кокон из стерильного металла, чтобы отправить в обратный путь, домой.

Стив что-то кричал, махал рукой конвертоплану, а пробуждавшийся рассвет лениво ворочался в холодном стеклянном пространстве. В воздухе стыла ночная ярость, и лес, протянувший меж искореженных пальцев солнечные нити, с удивлением следил, как они проседают и колеблются под ее тяжестью. Искусственный ветер лопастей хлестал Тора по лицуотрезвляющими пощечинами, когда крылатая машина с сердитым орлиным клекотом начала спускаться к десантникам, и ее ночная тень накрыла землян. Металлический пол кабины ударил плечи штурмана, и конвертоплан свечой рванул в небо, тряхнув Тора мягко, точно свежее мясо в его груди утрамбовывая. В вену с шипением вошла еще одна игла – и Тор наконец-то потерял сознание. Белые лампы – чистейший звездный свет в узких трубочках, дымчатый вкус металла на языке. Стив стоял, прислонившись плечом к перегородке в медицинском отсеке, и смотрел сквозь прозрачную лупу окна, как сквозь стерильный воздух движется белая фигура в шелестящем коконе проводов, всклокоченных, точно волосы древней старухи, а дрожащие датчики разливают по стенам яркие зеленые пятна. Руки доктора Беннера выполняли странный, почти магический ритуал, путаясь с ручьями голограмм – а Стиву думалось о том, что, не появись тогда Брюс на конвертоплане вместе с лучами занимавшегося рассвета – и капитан бы бросил обоих товарищей, послал весь мир и эту планету в частности в ад, рухнул на спину и, до рези в глазах всматриваясь в чужое небо, взмолился бы о смерти. Впрочем, усмехался про себя Стив, так всегда кажется после того, как провидение или дьявольский разброс вероятностей вытаскивает тебя из очередного колодца отчаяния. Прилети Беннер на пару минут позже – Стив все так же бы полз, в грязи, в крови, с ногами, спутанными отчаянием. Не появись Брюс вообще – и ползли бы десантники до самого корабля, сколько бы ни ушло на это времени, чтобы окончательно лишиться сил на самой границе. А сейчас механические руки доктора, обнаженные до плеча, двигались над восковой куклой на больничной койке, погружали чуткую сталь пальцев в алое развороченное чрево, осторожно тянули потемневшие ленты мяса, рассекали душно-малиновую плоть и кружилив центре глубокого провала, расправляя, расширяя, вычищая, чтобы затем собрать в единое целое давший сбой механизм. За пальцами Брюса, косыми линиями дождя купаясь в царстве стерильного света, тянулись серебристые паучьи лапки, глубоко вонзавшиеся в алую упругую влагу – робот-помощник, дикая по своей стоимости машина, из тех, что обязан иметь на корабле каждый корабельный медик. Благодаря введенным в прошлом веке стандартам безопасности любая ракета могла при необходимости превратиться в небольшой, но укрепленный и относительно современный госпиталь. Паучьи лапки, управляемые доктором Беннером, ворошили воздушные лоскуты легких, тянули бледную нить эластичного шнура, сшивая иссеченные куски мяса, шелестели стальными колосьями, вычищая темную, влажную глубину тела десантника и выгребая мятые комки загустевшей крови. Они двигались осторожно, как ювелир, извлекающий драгоценный камень из налипшей на него вековой грязи и неприглядно бурой породы, заставляя рану заиграть чистыми красками неразбавленной акварели.По острым жальцам стекали прозрачные бисерные капли, склеивая питательным раствором, ускорявшим срастание тканей, вычищенные участки и связывая порванные волокна – тысячи струн ткали алое полотно человеческого тела. Громоздкий прибор, похожий на круглого паука с торчащими во все стороны гибкими лапками, висел над операционным столом. Из центра его бил луч света, такой яркий, что узоры плоти, по которым он шарил этим лучом, казались размокшей от дождяи вывернутой наружу бесплодной почвой. Замерзали под прозрачными слезами анестетика вздрагивающие нити оборванных нервов, а каждый электрический импульс, рождавшийся в глубине тела – целого мира, объятого пожаром – сбегал по проводам, точно роса по паутине, чтобы зажечься рублеными цифрами перед лицом корабельного врача. За все то время, что земляне летели от чащи до ракеты, за все время операции, пока прозрачные червитрубок обвивали Тора, точно втискиваясь в каждую клеточку его тела – доктор Беннер не проронил ни слова. Стив наблюдал за ним в полном молчании, ощущая тянущее, пустое онемение на месте левой руки: сдавленная колоссальной силы челюстями, кость не выдержала, и сейчас не хотелось опускать глаза, чтобы не раздражаться от синяков и отеков, лиловыми островками плесени выступавших на руках. Капитан на мгновение прикрыл глаза – блаженная изнанка век вместо безупречной белизны операционной, кропотливо поддерживаемой Брюсом в чистоте, просто неприличной на фоне общей засранности ракеты. Безмолвная команда телу – и рука опадает ватным грузом, в один миг утратив чувствительность. Лучше уж так, чем отрывать Брюса от операции, требуя обезболивающего. В конце концов, ничего страшного не предвидится: раз рука еще не отвалилась, значит, зарастет. От усталости воздух казался мутным, точно мыльная вода, а едкие запахи медикаментов основательно выжгли язык и горло, когда Брюс, наконец, вышел из операционной, с пальцами, обернутыми в ржавчину крови.

-Жить будет, - в ответ на немой вопрос в глазах капитана бросил он и, не переводя дыхания после операции, потянулся к налившейся черничным соком руке Стива. - Спасибо, док, не надо. Вам нужно отдохнуть. - Отставить, капитан, - здесь, в царстве бледной архитектуры колб и гибких трубок, был только один командир. И Стив покорно умолк, присев на узкую металлическую койку, пока упругие бинты обвивали начавшую распухать руку, а в вену вонзалась шипящая игла обезболивающего и сыворотки, ускоряющей срастание костей.

- Тору нужна неделя для полного заживления раны. Потом – несколько дней разрабатывать руку,избегая нагрузок. Я ускорю восстановление, но на это время Тор – не боец.

Стив неопределенно мотнул головой, пока не осознав, насколько сильно его опечалила эта новость: чертово предчувствие подсказывало, что пользы что от больного, что от здорового Тора особо не будет. Здесь нельзя воевать так, как их учили. - А что с Клинтом? –спросил Стив. Взгляды одновременно метнулись к соседней койке, где лежал Клинт, обвитый проводами так плотно, точно из него всю душу хотели вытянуть. Когда Беннер умудрился еще и стрелка к приборам подключить, капитан так и не понял. Тишина в медотсеке стала еще глубже, так, точно не снаружи шла, а зарождалась где-то внутри,выливалась из глаз и затопляла весь корабль. Некоторое время Брюс щурился напоказания мониторов, и казалось, что он смотрит сквозь них. Его шершавые, как зачерствевший хлеб, губы шевелились, словно перешептываясь с приборами и отвечая то ли невнятному бормотанию его мыслей, то ли неслышимому гулу токов в проводах.

- Я не знаю, что с ним, Стив, - ученый, так легко признающийся в собственном бессилии, – это заставило капитана, нахмурившись, поднять на корабельного врача глаза. – По всем показателям выходит, что Клинт впал в кому. Такая кома протекает как очень глубокий сон. Он медленно дышит, медленно думает, его сознание сейчас похоже на горное озеро – вроде бы неподвижное, но глубоко под поверхностью бурлят ключи. К сожалению, я не нашел в его крови никаких веществ, способных вызвать кому. За те несколько часов, что мы пробыли в операционной, ничего не изменилось: Клинт не шевелится, не меняется ни темп дыхания, ни частота ударов сердца, - док вздохнул, с какой-то отцовской усталостью глядя на светлый лоб стрелка, не омраченный ни единой мыслью – и покачал головой. – Из комы либо выходят, либо нет. Я не знаю, как долго он пробудет в этом состоянии.

- А как же… - слова оцарапали горло изнутри, оставив во рту гнусный привкус обреченности. – Док, вы не можете попытаться его растормошить? Он очнется? – самый жалкий из вопросов, что можно было бы задать в такой ситуации, – отрешенно заметил про себя капитан. - Я не уверен, что онвообще выживет, Стив, - тихо ответил док, с убийственной, свойственной людям его профессии честностью глядя в лицо капитана.

Что-то скрипнуло в горле Стива – точно в шестерни песок попал – и капитан, ни на миг не изменившись в лице, оперся спиной о пустую койку. В голове шумел дождь, выполаскивая, вычищая, вылизывая рассудок до тех пор, пока не осталось блестящее и чистое сознание, не тронутое ни единой тенью мысли – а мысль, как известно, год за годом старит человеческий разум, как улыбка перерывает морщинами лицо. - Стив, - мягко позвал его доктор, и капитан поднял на него затянутые паутиной глаза.

– Мне нужно знать, что там произошло.

Капитан спохватился: и в самом деле, за все время полета ему даже не пришло в голову рассказать Брюсу о том, что случилось на рассвете, - почему-то казалось, что док и сам все знает лучше, чем они сами – и, украдкой порадовавшись возможности отвлечься, Стив быстро изложил события прошедшей ночи, не утаив ни их со штурманомпозорные просчеты, ни дикие видения Асгардского леса, не побоявшись показаться сумасшедшим. Несколько мгновений Брюс молчал, сжимая пальцами колючий от двухдневной щетины подбородок, в котором Стив с удивлением заметил светлый мазок проседи. Взгляд его все так же был направлен мимо капитана, сквозь гирлянды зеленых всплесков и матовую черноту экранов. - В твоем рассказе все кажется правдоподобным. Кроме одного: вы промахнулись. - Все тот же гипноз? – спросил капитан, опираясь здоровой рукой о медицинскую койку: невыносимо хотелось дать отдых избитому и изломанному телу. - Допускаю, что частичный. Какой-то зверь точно был, он ранил Тора. Но куда делось тело хищника? - стальные пальцы опустились на стол – по комнате разнесся чистый звук удара металла о металл. – Неизвестно. В какой момент исчез сам зверь, и сколько вы воевали с его призраком? Думаю, волк мог сбежать сразу же после того, как прокусил тебе рукав костюма – больше он с вами не контактировал. Был ли это действительно такой волк, как вы описывали, – с шерстью цвета солнца. Существовало ли хрустальное дерево на самом деле? Никогда, кстати, не встречал упоминания таких пород. Было бы интересно слетать на ту поляну и посмотреть… - Нет! – точно очнувшись от ледяного сна, отрезал капитан. - Увы, - вздохнул Брюс, хотя за зеленым туманом его зрачков промелькнула мечтательная улыбка. – Я размышлял над твоей ночной встречей с Тони. Как так вышло, что кот тебя загипнотизировал, но при этом Джарвис его не засек?

- Господин кот покинул ракету до того, как начались вышеупомянутые события, - оскорблено заявил Джарвис с потолка. - А в душе? – неожиданно вспомнил Стив рассказанный Тором пикантный эпизод с линяющим Локи и отвалившимися рогами. - Простите, но у меня отсутствуют программы слежения за экипажем при гигиенических процедурах, - насмешливо заметил железный мозг. - Но если вы настаиваете… Роджерс, раздраженно рыкнув, отмахнулся, отгоняя от себя назойливую усмешку: не к лицу капитану межзвездного корабля смеяться в такой ситуации. - Не важно. Локи выходил из душа?

- Никак нет, капитан, - сообщил Джарвис с задержкой на полсекунды – очевидно, поднимал в памяти корабельные архивы. – Душ покидал только мистер Одинсон. Господин Тони покинул корабль за несколько минут до того, как мистер Одинсон вышел из душа. Господин Локи корабль не покидал. Предупреждая ваш вопрос: в ду?ше его нет. - У тебя же нет там камер слежения? – ехидно спросил Стив. - Но есть датчики температуры и движения, - спокойно парировал электронный разум. - В любом случае, хвостатая тварь ракету не покидала, - спокойно усмехнулся капитан, аглаза его стали подобны окнам, за которыми, не прекращаясь, идет дождь.

- Что ты думаешь? – Брюс оперся на койку напротив, перехватив себя стальными пальцами за локоть - металл мягко погрузился в снежный крахмал ткани. - Что Локи еще на корабле, - простое пожатие плеч отозвалось тянущим воем боли в разбитой руке, и капитану пришлось задержать дыхание, чтобы не разразиться бурной бранью. - Где-нибудь, где нет камер слежения Джарвиса?- предположил док, бросив быстрый, как вспышка молнии, взгляд в сторону герметичной операционной – и стальной паук над столом со штурманом дрогнул, засучил тонкими лапками, ощупывая медленно вздымавшуюся грудь пациента – точно струи ртутного дождя, с металлическим шелестом втекавшие в развороченную плоть.

- Где угодно, - кивнул капитан. – Вентиляция, служебные переходы. В ду?ше было горячо – отключились детекторы температуры, двигался Тор, двигался и Локи, - широкая ладонь Роджерса громыхнула по столику с инструментами, но он не обратил на это внимания. – Сколько времени нужно было этой змее, чтобы проникнуть в душевую вентиляцию?Как часто они со своим братом (да кто знает, братом ли?..) следили за тем, как мы работаем? Даже самый отсталый дикарь способен выучить, как открыть крышку вентиляционного люка. - Можно запустить робота для очистки вентиляции, - неожиданно вспомнил Брюс. – Вроде тех, что применялись на Хельхейме. Когда местные крылатые паразиты повадились селиться в вентиляции и воздухозаборниках наших кораблей и грызть проводку.Стив поморщился: он помнил хельских летучих грызунов, остромордых, сморщенных и пищащих. Размером они были с земных кошек. Их пожухлая, точно старая бумага, кожа отливала тошнотворным, младенчески-розовым цветом, и кусались они так, что могли легко прокусить руку до кости.

- Нет, - немного поразмыслив, покачал головой капитан, тихо удивляясь: и угораздило же их таскать за собой этот доисторический хлам. – Робот перерубит Локи в фарш, а нам это не нужно. По крайней мере, до того момента, пока не вызнаем у кота, что тут вообще происходит.

- Думаешь, скажет? - Разумеется, нет, - Стив легко пожал плечами, точно стряхивая ненужные мысли.

Медик хмыкнул в ответ, зажав паузу между напряженных губ. - Ну что ж. Нам осталось только как можно скорее вышвырнуть Локи с корабля, - о том, почему бы просто не выпотрошить хвостатую тварь, врач спрашивать не стал, заранее зная ответ. – Есть другая проблема: судя по всему, дикари сильны в гипнозе, и сильны настолько, что их гипноз, - он кивнул в сторону лежащего Клинта, – довел нашего стрелка до комы. Я впервые за свою практику сталкиваюсь с такими последствиями. Признаюсь, даже не представлял, что такое возможно. - Но, док, когда меня накрыло в рубке, - Стив дернул скулами – точно стальные шарики скользнули под поверхностью щек, - Тони рядом не было. Джарвис утверждает, что он покинул корабль. - Это не столь важно, капитан. Можно запрограммировать человека так, чтобы гипноз рухнулна него спустя некоторое время, как реакция на какое-то действие, слово или образ. - А как же выстрел бластера? У меня был израсходован один заряд, – чуть сощурив светлые глаза, вспомнил Стив. - А как давно ты проверял заряд? -фыркнул доктор. – Бластер лежал заряженный уже несколько недель, так? Ты мог выстрелить и ранее, где-нибудь за пределами корабля, когда тебя не видел ни экипаж, ни камеры слежения Джарвиса.