Глава №18: "Темнее всего в предрассветный час" (1/2)
Вспышка, электрический хлыст, ток, прошедшийся по нервам- со всех сторон хлынул белый кипящий свет, заставив капитана глухо застонать и вскинуть ладони к лицу, защищая заслезившиеся глаза. Удар по щеке, сладость крови на губах, жар и боль, осевшие на скуле – глубоко в бесконечности над головой качаются неоновые дуги ламп.- Сэр, вы в порядке? Капитан?.. Сэр?.. Стив?! – чей-то голос пробивался сквозь завыванияшторма и рыдания ночного ветра, бушевавшего в голове капитана. Кто это говорил, зачем он это делал и зачем звал – Роджерс не понимал. Здесь, в темноте, в смерти и вечности, все текло иначе, чем там, где мирполнится негасимым грохотом битого стекла.- Роджерс, мать твою! – в рот вплеснулось раскаленное звездное нутро, пробежав по пищеводу и опалив ткани. Стив судорожно сглотнул расплавленную ярость, ощутив на языке жгучие слезы спирта – и наконец-то сумел открыть глаза.– Вот так, вот так, приятель. Тих, тих, еще ты у нас транзисторами поедь… - чьи-то руки держали его за плечи – приток свежего воздуха, нырнувшего в разрытую могилу – и в этом касании капитан внезапно различил ликование, слепящую радость вновь обретенного осязания, теплое биение жизни в натянутых реках вен. Так, точно только что вынырнул из бурлящей кровью и огнем мясорубки, что историки после назовут ?сражением на планете N?.Лицо, маячившее в полумраке, казалось подозрительно знакомым, и по этой морде почему-то хотелось от души съездить кулаком.- Тор?..- Ядерный компот, Роджерс, ты меня напугал до етунхеймской бабушки! – дальний рокот моря – или голос штурмана? – прозвучал из-за завесы перед глазами. Стив, сдавленно выдохнув, с силой зажмурился, до ярких вспышек, загоняя разболтавшийся мир в привычные рамки:- Что произошло?.. – морок медленно отступал, возвращая предметам мучительную для взора резкость.
- Искал тебя, новости есть. Захожу в рубку – а там ты, на коленях и бледный, будто Лафея в неглиже увидел. Ну я и… - Тор хмыкнул, наблюдая за тем, как Роджерс, недовольно скривившись, озадаченно ощупывает челюсть. - Беннера позвать?- Отличная мысль, - как же приятно было сжать гладкие подлокотники капитанского кресла, вновь ощутить спиной каждый изгиб продавленной за долгие годы обивки, и на этот раз к фляжке с алкоголем капитан присосался самостоятельно, отобрав ее у Тора. – Но по другому поводу. Джарвис!- Сэр?- Как долго я был невменяем?- Три с половиной секунды, сэр, - ответил электронный голос. – Вы внезапно упали на колени и замолчали.- Что я делал в этот момент? – пальцы погрузились в небольшой отсек на подлокотнике, по коже пробежал стерильный холодок стекла.- Ничего, сэр. Вы стояли неподвижно, ваши зрачки не двигались.- И даже из бластера не палил? – тонкая игла ампулы с кофеином вошла в вену, озарив разум короткой вспышкой приятной, очистительной боли.
- Никак нет.Глухой смех всколыхнул легкие; Стив запрокинул голову, заглядывая в собственное раздробленное отражение в листах металла на потолке и яркие росчерки ламп, и ощущая, как медленно тянется холодная кровь по венам.- Знаешь, Джарвис, - кофеин горячей волной хлынул в тело, сминая флер нереальности. – А сейчас, оказывается, я не могу доверять еще и самому себе…- Сэр, ваши жизненные показатели были в норме, и в вызове доктора Беннера не было необходимости, - строго заявил электронный разум, ведомый неумолимой машинной логикой.Капитан фыркнул:- Это уже почти смешно. Опять нестыковка. Мне показалось, что в оцепенении я провел значительно больше времени…- Во сне время тоже искажается, - возразил Беннер, быстрым шагом входя в рубку. – Господа, судя по вашим лицам, случилось нечто весьма занимательное. Я весь во внимании.Тор и Стив разом переглянулись.- Одну минуточку, - пробормотал Тор, и пневматика его кресла с мягким шипением просела под тяжестью штурмана. – Меня терзают смутные сомнения. Джарвис, ты не подскажешь, где сейчас находятся Тони и Локи?- Их нет на корабле, сэр.- Чего и следовало ожидать, - Стив проверил бластер – машинально, вытащив и вогнав магазин в рукоять – покрутил на пальце и вновь вбросил в кобуру на бедре: одно деление заряда было израсходовано. – Ну что ж. Узнаем, где скрываются эти сраные Коперфильды. А случилось у нас, доктор, вот что…После рассказа капитана и штурмана Брюс молчал долго, сосредоточенно, чуть поводя челюстью, точно распробовал на языке вяжущий вкус новых неприятностей, а его глаза за озерцами очков наполнялись мазками зеленого огня – кошачьи отблески, что поселяются в зрачках у людей, стоит им прожить какую-то пару сотен лет.- Меня раздирают тысячи гипотез, - наконец, признался он. – Но самая вероятная из них – гипноз, притом гипноз очень сильный и нам ранее не встречавшийся. Все солдаты Федерации устойчивы к известным видам внушения, что еще больше осложняет ситуацию: я даже не могу указать, каким образом на вас повлияли дикари.- Кстати, у нашего синего умирающего отпали рога и выросли кошачьи уши! - неожиданно сообщил Тор. – Смотрится очень прикольно! Док, это тоже гипноз?Брюс мягко хмыкнул:- Возможно.- Мое счастье не знает границ, - проворчал себе под нос Стив.
- Капитан, мистер Бартон только что покинул корабль без должного экспедиционного снаряжения. Он направляется к границе защитного поля, - неожиданно сообщил благоразумно отмалчивавшийся Джарвис.- Опять?! – хором воскликнули десантники.- Да что этой заднице все не сидится! - в тихой ярости выплюнул Стив, едва удержавшись от того, чтобы ударить со всей силы кулаком по пульту. – Что показывает его передатчик?
- Что его нет на корабле, - хладнокровно сообщил железный мозг. - После телепортации мистера Одинсона…- Это не я, это оно само! – обиженно вставил штурман.- … электромагнитный фон крайне нестабилен, помехи не позволяют точно отследить перемещения мистера Бартона.
- Нужно идти следом за Клинтом, иначе мы можем его и вовсе потерять, - бросил капитан. – Тор, к оружию! Возьмешь шлем Клинта. Док, остаетесь за старшего!Они сорвались с места, точно сухие осенние листья, подхваченные штормовым ветром нависшей опасности, и скрылись в черном чреве сплетенных палуб, оставив доктора Беннера провожать их уставшим, расфокусированным взглядом. Объятые холодом и неподвижностью уснувшего корабля, они ворвались во влажное дыхание древнего леса, и на несколько мгновений замерли, сжимая плазменные ружья в руках и вглядываясь в приветливо раскинутые крылья объявшей весь мир Асгардской ночи.
- Вон он, - негромко бросил Тор, тронув капитана за локоть и указывая чуть поодаль.
Светло-серая, почти мальчишеская фигура стрелка одиноко вырисовывалась на фоне вздымавшегося грозового вала леса, особенно черного сейчас, за пару часов до рассвета. Потрепанная, с грязными пятнами масла, растянутая футболка, измочаленные, вытертые на коленях линялые джинсы, в которых Клинт, точно змей, часами ползал по своей вентиляции – второй пилот стоял лицом к ночи на самом краю безопасной зоны, в паре сантиметров от плазменного щита, изредка потрескивавшего разрядами во влажном воздухе.
- Клинт! – выкрикнул капитан, быстрым шагом спускаясь по звеневшему трапу. – Мы тебя уже потеряли, приятель! Возвращайся на корабль, нужно тебе кое-что…И тут в воздухе запахло грозой.- Бартон, ложись! – успел крикнуть Стив, бросаясь вперед и грудью сшибая на землю штурмана.
Вспышка, взрыв, всполох пламени взметнулся из джунглей, расцвел в ночи ослепительно яркий цветок огня – крутившиеся спиралью золотые лепестки лизнули низко склонившиеся звезды – и, точно огненное копье карающего древнего бога, пробил насквозь плазменный щит.- Берегись! – рявкнул Тор – его голос прогремел над выжженной землей раскатами молодого грома – и бросился на помощь товарищу вслед за капитаном.Но они не успели. Волна живого, движущегося пламени захлестнула расслабленную фигуру, безвольно опустившую руки – Клинт даже не попытался защититься от надвигающейся лавины – обрушилась на него пляшущим водопадом, обхватила гибкими солнечными хлыстами – сотканный из огня спрут, затягивающий оцепеневшую жертву алыми щупальцами – и одним рывком втащила стрелка в самый центр раскаленной чашечки цветка – легко, как поднимает жар костра серое крыло пепла.- Клинт!!! – не своим голосом заорал Стив, на бегу вскидывая ружье и с ужасом понимая, что не знает куда стрелять.Мгновение – и от огненной вспышки в самом сердце джунглей не осталось и следа. Резко остановившись у самого края безопасной площадки, десантники в полном безмолвии смотрели на нетронутые огнем, мягко вздыхавшие за защитным куполом листья, на безмятежные сочные травы, касавшиеся пушистыми верхушками искрившегося плазменного щита – и на отпечаток двух подошв, указывающий на то, что всего секунду назад там стоял их боевой товарищ.- Приплыли, бля, - четко и по-военному резюмировал ситуацию Тор. – Что за дерьмо тут происходит?- Кажется, настало время это выяснить, - выдохнул Стив мягко, с глухими нотками рычания, а взгляд его, ясный и холодный, как северная река, был по-прежнему прикован к отпечаткам подошв с узнаваемым следом армейского протектора. – Док, вы меня слышите? Отследите из рубки сигнал передатчика Клинта, не скупитесь на мощность! Док! Прием!Микрофон взвизгнул помехами, захлебнулся белым шумом и нехотя выплюнул голос Брюса, звучавший гулко, точно из каменного колодца:- Связь отвратительная, кэп. Клинт очень быстро движется на северо-восток. Идите за ним следом. Увеличиваю мощность, пытаюсь пробиться через помехи.- Спасибо, док. Отбой! – крикнул капитан, заглушая голосом шумы, а сам подумал, что с такими погодными условиями будет проще подойти к шлюзу и проорать ответ в чрево корабля – и то надежнее. – Ну что Тор? Покажем этой шлюхе-планете, как у нас друзей воровать?
- Так точно, капитан, – темное забрало шлема упало на лицо Тора, скрывая шальную, злую улыбку, а едва слышный щелчок тумблера перевел ружье в режим огнемета.
Они врубались в джунгли, как когда-то, миллион лет назад, врубались в ряды врагов. Растения, сбиваемые широкими улыбками лазерных ножей, заливали броню душистым клейким соком – ночью как-то особенно сильно, отчаянно пахла трава – но десантники, сокрытые от всего мира сталью и яростью, ничего этого не замечали. Хищные растения не успевали выстрелить, ложась под металлические подошвы хрустящим ковром зеленых стеблей, под ногами чавкала растительная кашица, и гибли закрытые бутоны цветов, рассыпаясь хрупкими черепками лепестков, лианы падали, точно мертвые змеи. Впереди тонущим в тумане маяком маячил огонек жизни товарища, ведя их сквозь пенящуюся соками и безмолвными криками опадающих трав, ночь, а в груди рокотала какая-то холодная, злая решительность, сотрясая разум раскатами набухающей грозы. Тот особый, звериный, инстинкт людей, не раз столкнувшихся лицом к лицу со смертью, гнал землян по следуКлинта; ноздри трепетали, вбирая кондиционированный воздух, но вместо этого отчетливо различали запахи, что знакомы каждому солдату: запах опасности, неизвестности и боли.Корабль уже давно молчал, погребенный под аритмичной канонадой атмосферных шумов и электромагнитных бурь, и теперь они остались одни, против ночи, против рока и всего мира.Луны склонялись к горизонту, когда взволнованное море леса, растревоженное вторжением землян, неожиданно расступилось – и астронавты увидели дерево. Высокое, развесистое, с широкой кроной – оно было словно целиком выточено из хрусталя безумным гением, потратившим жизнь и вечность на то, чтобы скрупулезно, дюйм за дюймом вытесать причудливо свившиеся ветви, сплести их в затейливую лунную диадему, выверяя каждую морщинку, каждый неровный штрих коры. Тончайшие нити, похожие на светящиеся гирлянды, запутавшимися призраками свисали с его ветвей до земли, развеваясь в неподвижном воздухе, точно волосы утопленницы – и светились едва различимым бирюзовым светом, вливаясеребряный нектар в полупрозрачный ствол дерева и заполняя его изнутри колышущимся лунным шепотом. От дерева растекался едва различимый, на грани слуха, звук– как чуть слышно заливаются мелодичным звоном хрустальные бокалы, задетые неосторожным движением воздуха – а на самой нижней ветви, простершейся над землей, лежал Клинт.
Руки его свободно свисали, омываемые колышущимися без ветра волосами-лианами, лицо было запрокинуто, а глаза чуть прикрыты и устремлены вверх, к прорезям звездного неба меж ветвей: лицо умиротворенного жизнью и святостью человека, познавшего – пусть не блаженство – покой. Вся его поза дышала вечной безмятежностью: разгладились такие взрослые, скорбные морщинки у уголков рта, смазалась врезавшаяся в лоб, тревожная складка меж бровей – Клинт спал сном, свободным от темных красок.Тихий возглас удивления сорвался с губ десантников. На несколько мгновений им показалось, что на груди их товарища распустился гигантский огненный цветок – точь-в-точь цветок папоротника, вынырнувший из старой легенды и одетый в оправу из хрусталя – или огромный костер, проросший прямо из горячего сердца солдата.Но наваждение развеялось. Костер на груди Клинта вздрогнул – и перед взорами десантников предстал волк, оказавшийся в несколько раз крупнее его земных сородичей. Его длинная шерсть ослепительно-яркого, огненного цвета играла и переливалась, завихряясь в потоках невидимого ветра, точно языки пламени, тяжелую голову с широким лбом венчали короной острые уши, настроенные на волну всех вздохов древнего леса. Точно кусок солнца, украденный у безумных богов таким же безумцем, он сиял в ветвях звеневшего хрустальным оркестром дерева, прижимая могучими лапами Клинта к ветвям и низко склонив вытянутую морду к лицу своей добычи. Чуткие ноздри чуть трепетали, едва касаясь щеки десантника: сквозь оскаленный частокол зубов временами прорывалось низкое, вибрирующее рычание, отдаваясь гулкими нотами где-то в районе диафрагмы. Точно огненный плащ,над спиной зверя вздымались расправленные кожистые крылья,похожие на крылья доисторического дракона, цепляющиеся золотыми крюками за хрустальные палочки ветвей. От него шел жар – десантники ощутили его пятнами солнечного тепла, ложившегося на их щеки сквозь забрало шлема – от волка хотелось отвернуться или хотя бы прикрыть глаза рукой, как закрываются от болезненно-горячего пустынного солнца.Огромный зверь развернулся, медленно и бесшумно, как накатывающий в полночь страх – черные глаза рассыпали в темноте ярчайшие искры, крылья мотыльков и тлеющий уголь, что запрыгал по хрустальным веткам и проник в прозрачные трубочки капилляров, заставив их испуганно зазвенеть – и зарычал. На этот раз – низко, угрожающе, точно обдав тревожным ветром, что холодит лицо и душу, предупреждая о недовольстве стихии, но еще давая шанс забиться под землю.?Мое. Неотдам? - сказал этот рык замершим, словно каменные изваяния, десантникам.
?Нет. Наше. Земное? - одновременно подумалось им, и пальцы, провожаемые тяжелой вибрацией рычания насторожившегося зверя, одновременно потянулись к оружию.- Огонь, - одними губами шепнул капитан.Два выстрела слились в один шипящий удар хлыста, рассекшего воздух, напоенный ночными запахами перебродивших лесных трав, врубились в хрустальные ветви, сбивая их на землю плотным звезднымдождем – а тень гигантского зверя, распростертого в прыжке по воздуху, нависла над землянами тучей дурных предчувствий, и обрушилась на них силой и грохотом низвергающегося камнепада.Стива швырнуло на спину, точно тряпичную куклу, он слепо рванул за курок – выстрел расцвел тлеющей огненной прорехой в листве над его головой, сквозь которую удивленно глянули тускнеющие звезды.?Как же мы оба могли одновременно промахнуться… И когда зверь успел прыгнуть?? - угасающей вспышкой мелькнуло в его мозгу, а в крови уже закипала ярость схватки, сухая и яркая, как вспышка пороха.Тяжелый удар сбил Тора с ног, планета всем своим весом ударила его в спину, заставив натужно застонать защитные пластины. Он попытался вдохнуть, но не смог: над ним разверзлась темнота, и эта темнота безжалостностью бетонного пресса сдавливала ему грудь, дробила кости и перемалывала плоть, не давая втянуть ни капли воздуха в пульсировавшие болью легкие. Забрало шлема треснуло и осыпалось внутрь ядовитыми черными осколками – штурман только и успел прикрыть глаза, ощутив, как остро покалывает кожу разбитое стекло и по лицу теплым покрывалом струится кровь.
Мгновение после удара, когда боль еще не схлынула волной, подавливаемая железным разумом – и острая, буравящая вспышка пронзила левую часть груди, заставив закричать, выбрасывая в крике несуществующий воздух вместе с самообладанием. Рука слепо рванулась к оружию, в горле забулькало – вкусное, соленое, отдающее медью и душной сладостью, – выстрел ушел наугад, в навалившуюся тьму, в ярость и душившую смерть.Пронзительный вой пробил ужаснувшуюся ночь тысячами стрел – зашумели листья, хрустальное дерево стеклянным водопадом ринулось вниз – и боль, глубоко уходившая в тело и бурлившая где-то между легкими, рванула Тора вверх, точно свиную тушу, подвешенную на крюке – и отшвырнула прочь, во влагу и шепот кутавшегося в темноту леса.