Жизнь собачья (1/1)

Шан Хуа хмурится, смотря вперёд, стараясь ничем не выдать своего присутствия. — Ах ты ублюдок! — Заливается криком Сяоши, молодой адепт пика Аньдин, который ещё не понял, что с побегами Шан надо смириться как с неизбежным. Хуа не спешит его разубеждать, хотя в мыслях орёт не тише адепта. "МОИ РОДИТЕЛИ СОСТОЯТ В ЗАКОННОМ БРАКЕ, ТЫ, УЕБОК!"Пустоголовый адепт, тихо матюгаясь себе под нос, уходит по тропинке и Шан еле сдерживает торжествующий хмык. Против воли на лице расползается торжествующая ухмылка. Она абсолютно беззвучно сползает с дерева, перебегая к высокому валуну. Тройка адепта примерно её возраста тревожно перешёптывается, стараясь ступать потише, и Шан Хуа ехидно скалится - ходят они, быть может, и тихо, но шёпот у них слишком громкий - а у культиваторов слух хороший. Адепты осматривают рощу, всей группкой заглядывают за камень(внутренне поражаясь их тупости, Шан Хуа оббегает половину глыбы и снова остаётся вне видимости адептов), после чего, возбуждённо перешёптываясь, бегут дальше. Шан Хуа еле сдерживается от фейспалма - её лоб невыносимо притягивает руку и просто смотреть на маленьких тупиц становится почти физически невыносимо. Конечно же, Шан Хуа отдаёт себе отчёт в том, что те дети лишь дети, а потому злиться на их тупость, а вернее на отсутствие хитрости, бессмысленно. Шан Хуа, отталкиваясь ногами от земли, повисает на одном из выступов глыбы - всё-таки даже Аньдин располагается на горе, так что подобные каменюки не редкость. Она взбирается наверх, так, чтобы над её головой простиралось лишь бескрайнее синее небо, постоянно темнеющее - таки вечер на дворе. Шан, безразлично смотря перед собой, прыгает вперёд, скрываясь в густой кроне дерева. Устроившись поудобнее, она вытаскивает заранее припасённый булыжник и кидает его к глыбе. Камни с шумом сталкиваются. С одной стороны к глыбе подбегает троица адептов, неподалёку от нее с криками выскакивает Сяоши - Шан Хуа вздрагивает - она его не заметила. Плохо. Пока адепты с пол минуты кружат вокруг бездушной каменюки, Хуа уносит ноги. Она петляет в лесу, порой перебираясь на ветки елей, чтобы избежать погони - факт, люди редко смотрят наверх. Вдалеке стихают взволнованные голоса адептов - они всё ещё не поймали Шан. Внезапно слух Хуа улавливает треск веток. Вздрагивая, она оборачивается, отскакивая всторону. — Она здесь! — Громко кричит адептка в голубых одеждах, лицо которой нельзя разглядеть из-за опустившегося на подножие горы тумана - не то, чтобы Шан хотелось делать подобное. Лес ходит ходуном, когда молодняк Аньдин приближается к ним. Шан, отпнув подбежавшую девчонку, убегает, растворяясь в тумане. Лишь потеряв из виду настырную адептку и более-менее сбросив её с хвоста, Шан одним движением запрыгивает на ветки ели, перемещаясь теперь по ним, а не по лучше просматриваемым тропинкам. Шан Хуа выросла в деревне. Она ходила в лес как к себе домой, так что она чисто физически не может запутаться в нём, даже в туман, даже поздним вечером. Она хорошо изучила этот лес за три года попыток побега и теперь пожинала плоды своих трудов - она не запуталась и не сбилась с пути. Решив, что оторвалась достаточно, Хуа спрыгивает на землю, тут же отскакивая за ствол ближайшего дерева. Попетляв немного, она спрыгивает с длинного камня, по которому шла до этого, и ускоряется - времени осталось слишком мало. Шан перепрыгивает муравейник даже не смотря на него - чует, знает что именно такие места любят эти твари - лунные листорезки, спящие днём. На вид они похожи на обычных чёрных муравьёв, но более ядовиты и работают ночью. Хуа хмыкает, мимоходом подцепляя парочку особей - их яд не смертелен, но место укуса ещё неделю будет чесаться. Шан Хуа хочет сбросить этих тварей Сяоши за шкирку и не собирается отказываться от своих идей. Шан вздрагивает, не слыша, а скорее ощущая что-то постороннее в лесу - беспокойный, пока ещё не заёбанный молодняк Аньдин ощущается именно так. Хуа оборачивается - в тумане едва видны очертания, но Шан может поклясться - это та самая грёбаная адептка! "Да чтоб тебя! Дамочка, отъебитесь уже!"Шан молча ускоряется, бросая на девичью фигуру неприязненный взгляд, и врезается во что-то. "В кого-то" — Мысленно поправляет она себя. Поворачивая голову вперёд, Шан Хуа почти с детской обидой смотрит на заклинателя в голубо-белых одеждах, пытаясь скрыть свою заёбанность. "Боже, Ками и все небожители... Как же достало." На неё, насмешливо улыбаясь, смотрит Цун пика Аньдин, Фа Янь. И нет, Шан Хуа не собирается думать о том, какого рожна она не видит глаз этого пидораса, но улыбку... Нет, не видит... Чует? А, похуй! Она подумает об этом завтра(никогда)Шан Хуа поджимает губы, молча не признавая поражения. Вечерний туман густой словно кисель, в нём не видно мелких движений и выражения лица, так что Хуа с чистой совестью посволяет гнусной улыбке расползтись на губах. У неё есть два лунных муравья, шах и мат. Цун, видимо что-то поняв, отшатывается от неё, но слишком поздно. Шан уже давно не задаётся вопросом "с фига ли?!". Ранее, когда она только писала ПГБД, она, само собой разумеется, не могла не приписать главному герою интуицию. Хорошую интуицию, конечно же. Тогда она не обосновывала подобное, но теперь, во время... Углублённого изучения собственноручно построенного мира, она поняла - интуицией, разной от человека к человеку, обладает каждый заклинатель. Это зависит и от уровня совершенствования, и от частоты влипания в различные... ситуации, но больше зависит от самого заклинателя - если он вдумывается, ищет ответ от души, а не из-под палки, то да, тут больше вероятности угадать. У боевиков интуиция больше заточена, конечно же, к бою, а у пика Аньдин, например, на разного рода неприятности - слабых адептов кто только не шпыняет - и в меньшей степени на халяву - а кто не любит халяву? Все любят. Вот именно эта чуйка, интуиция, боевое предзнание или ещё какая хрень и подсказала Фа Яню насчёт ситуации, что она с подвохом дело нечисто, но и это его не спасло. Шан делает вид, что рефлекторно отшатывается от Фа Яня, точным броском отправляя ему в лицо муравьёв.Цун тихо зашипел, сбрасывая с лица муравьёв и одним движением отправляя их в краткий полёт до ствола дерева. Шан Хуа с жалостью посмотрела на кусачих тварей. — За что вы их так? Милые же тварюшки... — Она почти физически ощущает раздражение Фа Яня. Несмотря на туман, Шан словно увидела - от её слов Цун поморщился, непроизвольно дёргая веком. — Мальчик... — Цун ненадолго замолчал, подбирая слова. — Жалко тварюшек... У них яд интересный... — Машинально, словно в ступоре сказала Хуа, старательно контролируя тональность голоса, чтобы он звучал достаточно пусто. Фа Янь рефлекторно схватился за щёку. — Внешний адепт Шан Хуа. — Голос его звучал тихо и вкрадчиво, но по спине Шан проболзла целая рота мурашек. Она поспешила оправдаться. — И-извините! Я не специально! Яд нелетальный! Чуть поболит и пройдёт! Извините-извините-извините-пожалуйста! Я не хотел! Я не собирался вас отравить, вы ведь просто прекрасный человек, я бы не смог! Извините! — Хуа, на самом деле спокойная сейчас как удав и не испытывающая ни капли вины, виновато шмыгнула носом, всей позой, голосом и мимикой с движениями выражая панику и вину, которые "старалась" сдержать. Словно бы в панике, Шан Хуа делает небольшие шажки назад, а после, с паническими же криками: "И-извините! Это моя вина!" и "К-как жаль! Я не смею оставаться тут, пожалуйста, простите этого недостойного!" она убегает от Цун пика Аньдин. Шан Хуа не может видеть Фа Яня в тумане, но она может почувствовать, как тот улыбается непонятно чему. "Эй, у этого яда нет галюнов в побочке!" Шан Хуа успевает отбежать метров на пятьдесят к тому времени, как Цун приходит в себя, но это не сильно помогает - Шан, признавая очередное поражение, идёт пешком на гору вместе с остальными. Идущая в гору процессия довольно быстро поделилась на два лагеря: искренне негодующих на Шан и стебущихся над первой группой.Адепты Аньдин весело переругиваются и уже к середине пути Хуа азартно ругается вместе с ними. Правду говорят - смех объединяет. Уже вернувшись обратно, Шан, размышляя о прошедшем, решит, что лучше уж она станет Цун, чем горным лордом. Правда, одно другого не исключает, но Цун хотя бы любят больше. Изначально планировалось, что у каждого пика будет глава, лорд пика, который возьмёт на себя большую часть ответственности и с решениями которого нельзя будет поспорить, но... У пика Аньдин слишком много обязанностей. Нынешний глава пика, как и двое-трое его предшественников, не справлялись, так и появилась должность, если не титул, Цун. Если глава пика Аньдин разбирался с хозяйственной стороной Цанцюн, выбирая себе помощников и на свой вкус распределяя ресурсы, то Цун занимался Аньдин. Если встанет вопрос о верности, то адепты встанут на сторону Цун - тот всегда был человеком, близким к адептам, никогда не презрительный к ним - подобное прощалось лордам, но не Цун, те обязаны были любить свой пик и его адептов. У любого Цун почти всегда были как конкуренты, так и союзники с ордой подчинённых. Титул Цун был полностью неофициальным, не отображающимся ни на каких бумагах, но все всё знали. Цун жил жизнью своего пика, находился на острие всех тенденций и если лорда пика Аньдин уважали, то Цун любили. Кто-нибудь из заместителей Цун мог созвать "собрание барака", иначе говоря, всех тех, кто жил в Аньдин, и решить там что-нибудь напрямую касающееся как Цун, так и горного лорда Аньдин - именно так семь лет назад сменился Цун - предыдущего Цун, который ушёл из секты, сменил нынешний, которого тогда и выбрали голосованием. С одной стороны, это была неплохая цель, но с другой... Сколько работы на её хрупкие плечи! Шан Хуа вздохнула. Сосед по комнате(один из девяти), Чао Чан, с ехидным выражением спросил: — Планируешь очередной побег? — Нет, всего лишь захват власти. — Шан с улыбкой смотрит на остроумного адепта, юмор которого не раз выводил её из сиюминутных депресняков. — Возьмёшь соучастником? — Чао Чан общительный малый, низкорослый и загорелый, отчего адепты других пиков часто его шпыняют - загар, мягко говоря, не в моде у заклинателей. Сам Чао-Чао, к удивлению Хуа, умеет хранить тайны. Как-то раз она, просто для галочки, "случайно" проговорилась ему об пути своего очередного побега. Шан ожидала на той тропе засаду - у неё не было сомнений, что Чан её заложит, но тропа осталась чистой - Чао её не выдал ни тогда ни позднее. — Конечно. Сегодня или..? — Шан Хуа не моргает, внимательно смотря на Чао. — Сегодня и всегда. — Мальчик смотрит серьёзно, что не вяжется с его обычной доброжелательной манерой речи. Хуа кивает, в то время как улыбка расплывается на её лице. Она его за язык не тянула! Несмотря на частые срывы и истерики, адепты Аньдин редко предавали, куда реже, чем адепты других пиков. Ту сцену, что происходила сейчас, более старшие назвали бы принятием клятвы верности. Сама клятва в жаргоне Аньдина звучала как "отдать/забрать верность", что вызывало у Шан тихий скулёж - это было слишком абсурдно, но, к её удивлению, работало, а как говорится: не лезь в вещь, если она работает Как-то так сложилось, что годам к двадцати большинство молодняка либо клялось кому-нибудь в верности, либо принимало такую клятву, а иногда и то и другое вместе. Шан Хуа была твёрдо намерена не давать никому никаких клятв как можно дольше. Желательно, никогда. Даже сейчас она не даёт ни ответной клятвы, ни даже обещания, а просто принимает чужую верность к сведению - Чао не разочарован, Шан удалось заранее намекнуть, что сама она клясться не собирается. Клятвы не контролировались никакими высшими силами - всё было в руках того, кто клялся, но на Аньдине не было тех, кого презирали больше чем осознанно нарушающих такую вот клятву. Ненарочно? Ладно, такое бывает, не стоит упоминать лишний раз и всё. А вот специально, полностью осознавая поступок, не оповещая предать - это совершенно другой разговор. Сама клятва даётся только осознанно, можно, как, например, Чао-Чао, попросить взять с собой/соучастником, подтверждая, что таки да, отныне и впредь. Можно спросить разрешения помогать на жизненном пути, или упомянуть о стремлении быть и в горе и в радости, всех нюансов много, но основной, старой и проверенной формулировкой всё ещё остаётся "позвольте мне следовать за вами до скончания дней". При всём этом многообразии негласных клятв адепты Аньдин специально решили оставить что-нибудь нейтральное, что никаким образом нельзя приплести к клятвам, так что любое выражение, похожее на клятву, если в нём есть что-то похожее на "я хочу помочь" всё-таки клятвой не являлось. Да и, говоря "я хочу помочь" адепт Аньдин никогда не уточнял, кому он хочет помочь - себе, собеседнику, или врагу собеседника, так что сама фраза означала скорее "я действую", и слишком уж редко означала "я помогу тебе". Шан Хуа, как та ещё змейка Ис-с-стинный С-с-слиз-серин! подобное понимала. Игра слов и правда забавляла её, но, увы, имела тенденцию надоедать. Одна клятва на одного адепта - дело обычное, статистически правильное и привычное в понимании Аньдина. Шан понимает, что что-то не так, когда через месяц ей, сверкая глазами, в верности клянётся та самая адептка, старше Хуа на пару лет, которая так и не смогла поймать её в лесу ни в тот, ни в этот раз. — Позвольте помочь вам на вашем пути! — Так как, говоришь, тебя зовут? — Фонг Фукуи, дражайшая шицзе! — С энтузиазмом отвечает Фукуи, совершенно не обижаясь на то, что "дражайшая шицзе" не запомнила её имени. — Ааа... — В замешательстве бросает Хуа, так, словно бы всё поняла. Взгляд её становится острым. Фонг Фукуи правильно трактует этот взгляд. — Ну, это ясно. Мальчики в таких вопросах всегда слепы, но некоторые девушки, увы, тоже. Но я вижу! Шицзе - самая лучшая! — Убеждённо заканчивает Фукуи. Шан чувствует, что ей бессовестно льстят, а потому гадко улыбается, щуря глаза, показывая, что видит. — Эх, дражайшая шицзе, за что ты так? Я просто хочу пом... Следовать за тобой! — Быстро поправляется Фукуи, нервно улыбаясь. Хуа улыбается в ответ, мысленно занося девушку в список неблагонадежных. Фраза, чуть не сорвавшаяся с её губ - Я просто хочу помочь - имеет слишком много смыслов, и Шан, чесно говоря, просто лень с этим разбираться. Да, Фонг не врёт - когда Шан врут, то у неё тихо свербит на краю сознания, и она вообще хз, откуда это вылезло. Способность полезная и ладно. Она упорно отгоняет мысли о том, что чисто теоретически заклинателей с чисто человеческой кровью без каких-либо примесей других рас и днём с огнём не сыщешь. Ей подобного геморроя не надо. — Врёшь ведь и не краснеешь. — В конце концов Шан решает сделать шажок навстречу. Да, девчонка неблагонадежна, но кадр ценный - Фонг Фукуи из внутренних учеников, а у тех побольше времени на самосовершенствование. Шан знает это потому что и сама теперь внутренний ученик с хадатайства Цун Аньдин. Зная такие подробности, Хуа не может не переживать - она не может отбросить тревожную мысль, что всё это не к добру. Шан Хуа уже выросла - скоро будет её двенадцатая зима. Ей пора уже отойти от личной неприязни. Нельзя основываться на выборе кадров исходя только из личной симпатии или её отсутствия. Так дела не делаются, и Шан Хуа готова это осознать и принять. "Дружба - это взаимное манипулирование, при котором ты манипулируешь другим человеком не только себе во благо, но и ему." Шан Хуа... Готова, пусть и со скрипом, дать этой девчонке шанс на дружбу. Хуа смотрит на Фонг Фукуи без слов, но показывая, со всё ещё открыта для разговора. — Ты... Очень амбициозна. — Осторожно начинает Фукуи, но, натыкаясь на непонимающий взгляд, поясняет — Мало, кто смотрит, но кто смотрит, тот видит - ты стремишься к власти, правда неизвестно зачем, причём ты полностью уверена, что у тебя получится. А я... Я просто хочу присоединиться пораньше, чтобы взять кусок пожирнее. Я отдам тебе свою верность, если ты потянешь меня вверх за собой. Хуа усмехается - девчонка, хотя и мыслит необычно взросло для своего возраста, но всё ещё остаётся лишь девчонкой. — Если я пойду вниз, то утяну тебя на дно. — Хуа говорит это как факт, но Фонг съёживается, принимая подобное за угрозу. — Злая вы. Я отдала вам свою верность, а вы запугиваете..! — Всего-то предупреждаю. — Шан разводит руками, запрокинув голову вверх и беззастенчиво перебивая нового подконтрольного юнита. — Злая! Властная, бессердечная, алчная и рвущаяся до власти..! — Фукуи начинает речь в праведном гневе, но, погодите, Шан видит одобрение в глубине её глаз! — Идеальный выбор. — С хмыком завершает Фонг спокойным тоном. "С этим можно иметь дело." — Фонг Фукуи оказалась не истеричкой, и это не могло не радовать Хуа ведь Шан и сама истеричка, а конкурентов никто не любит. Шан Хуа вторит собиседнице, тихо хмыкая и поворачиваясь спиной. — В таком случае встретимся позже. Звук удара в гонг заставляет Фонг вздрогнуть от неожиданности. Настало время обеда, о чём и звенит гонг. Фукуи оборачивается на порядком доставший кусок металла, прежде чем бросить прощальный взгляд на Шан, только вот, увы, Хуа уже и след прослыл. На обеде в бессильной ярости рычит Сяоши, которого как провинившегося назначили присматривать за беспокойной Шан. — Мать его, он опять сдрыснул! Шан Хуа, сидящая в кроне дерева прямо над Сяоши, лишь беззвучно хохочет. Сегодня она вернётся в барак вовремя, а Сяоши ещё три часа будет безрезультатно гоняться за ветром. "Идеально." Шан Хуа знает. Все всегда должны получать по заслугам. А потому... Что-же, извини, Лэй Сяоши. Сорри нот сорри.