Стая собачников (1/1)

"Всё относительно." — Сказала бы её мать, успокаивающе гладя по голове. "Бывало и хуже" — Весело хмыкнул бы её отец. Только есть проблемка. Родственники остались там, а она здесь. Просыпаться под противный визг дешёвого будильника было непривычно. Она встала, медленно пошатываясь в ванную. Шан Мейхуа было плевать, она в очередной раз опаздывала в Мед. Институт, времени не было даже на подумать. Ощущение неправильности всё наростало, сводя её с ума, но на мысленные терзания не было времени - сегодня зачёт по латыни, надо успеть, надо сдать - Мейхуа не то чтобы отличница, но она готовилась, а не сдать из-за опоздания было бы обидно. Она не успевала поесть, выпрыгивая из квартиры подобно встревоженной птице, она не могла прийти в себя, то волнуясь до тряски рук, то внезапно успокаиваясь - она всё учила, она сдаст - через несколько секунд вновь начиная переживать, начиная по-новой круг тревоги. Шан Мейхуа не тусовалась с остальными, не зависала в отношениях и не училась на отлично - она была троечницей. Денег, как обычно, не хватало, и тогда Шан Мейхуа, довольно коряво, но быстро печатающая текст, решила стать писателем. В мыслях было полотно о неземной любви с красочным сюжетом, глубокими персонажами и острыми сюжетными поворотами, но мечты разбились в пух и прах - это было непопулярно у читателей, и на бумаге оказался гаремник. Шан Мейхуа было пиздецки жаль этого, но терять деньги аудитории было жаль ещё больше. Да, она писала гаремник, что было смешно, но жизнь отказалась быть сказкой - даже будучи попаданкой она умудрялась завалить зачёт, да и переродилась она в Китае, в повседневности без капли магии. Она, конечно, сетовала на это, но в глубине души была довольна - без магии безопасней, а безопасность почти всегда стояла у неё на первом месте, да и знания из прошлой жизни дали ей неплохой старт - жаль только, это был лишь старт, а дальше было всё труднее оправдывать титул "маленького гения". В конце концов, Мейхуа сдалась, как это было всегда. Она могла учиться, но жизнь всё больше забивала хандра. В новой жизни Мейхуа повезло родиться в обеспеченной, даже богатой семье Шан. Впрочем везение было недолгим - она не могла оправдать завышенных ожиданий, которые сама и создала, так что к шестнадцати в ней разочаровались и поставили крест. Впрочем, к тому времени она с чистой совестью забила на родственников - обучение оплатили и ладно. А гарем... Для мужчины нормально писать про гарем, для женщины - нет, так что она выбрала самый неподходящий для женщины ник "Самолёт, стреляющий в небеса" или Сян Тянь Да Фэйцзи. Изначально - просто смеха ради, потакая обычно сдерживаемому сарказму. Она повторится, смешно и стыдно для попаданки писать про гарем у мужчины, но, сука, прибыльно - не могла не отметить Мейхуа, а деньги ей были нужны - кушать все хотят. Творчество вообще давно перестало быть для неё отдушиной - ровно с тех пор, как оно стало источником заработка. И всё-таки сначала она не хотела писать подобное, она даже нашла себе подработку, но не пошло, душа тянулась к творчеству, даже настолько примитивному, к раскрытию персонажей и мира, а не вкрай задолбавшему па-па-па, но Мейхуа лишь пожимала плечами и продолжала писать простыни бессмысленных потрахушек - желание клиента закон. А всё из-за денег. Правильно говорят: деньги - зло, вот придёшь в магазин, посмотришь на цены и сразу понимаешь - зла не хватает. Родители, конечно, могли бы помочь, но не стали - Шан если и обижалась, то не сильно - учёбу оплатили и ладно. Родаки разочаровали её, а она в свою очередь разочаровала их, не в силах поддержать приобретённый в детстве титул гения. Ну-да ну-да, в детстве, имея богаж знаний из прошлой жизни, она надеялась стать кем-то значимым, но, вот облом, не получилось. И как бы она не отрицала - ей нравилось перерождение в повседневности. В безопасной повседневности. Мейхуа не помнит, как её звали в прошлом, помнит лишь грубое рычаще-шипящее звучание родной речи, тихие птичьи трели и ласковые руки матери, да некоторые знания. Лиц, увы, она не помнит. Не помнит имён, даты дней рождений, помнит лишь, что большинство из её семьи родились в начале весны - ну или конце зимы, помнит, что зима кончалась, когда люди на улицах переставали танцевать брейк-данс, растягиваясь на льду и только чудом порой удерживаясь от падения, и начинали танцевать балет, перепрыгивая с одних относительно сухих участков на другие, рискуя упасть в лужу, что было неприятно и крайне нежелательно как минимум от того, что глубина лужи оставалась неизвестной до того, как в неё грохнешься - а там как в русской рулетке - повезёт или нет - глубина варьировалась от пары сантиметров до полуметра. Но, несмотря на подобные моменты, воспоминания будили в ней тихую нежность - Мейхуа и правда любила тех безымянных людей из своего прошлого. Тихо тренькнул телефон, отвлекая её от продумывания сюжета гаремника, хотя, казалось бы, о чём там думать. В обсуждениях её романа всегда кипели страсти - фанаты дрались с хейтерами, и все поливали всех помоями. И если фанатов возглавлял "Чихуахуа с квартала Хуа", да, это была ещё одна страничка Шан, но это было весело, то хейтеров возглавлял, вёл под своими знамёнами жёсткой критики "Непревзойдённый Огурец", каждый пост которого Мейхуа ждала и читала с радостью, которой и не заподозришь. Казалось бы, что хорошего в жестокой критике? Но критика "Огурца" была на удивление адекватной, что не могло не радовать с одной стороны, и огорчать с другой - в её работе и правда было много косяков. Также сама манера критики и оскорбления... Это было неприятно! Мейхуа уже начинала потихоньку задумываться о своей никчёмности как писателя, но как-то раз увидела, что другие работы Огурец комментирует также, и, на удивление, злость и тревога ушли - это не она бездарь, это Огурец - остроязычный πu#%?@$, чтоб его семеро в подворотне... Шан нравились собаки - она была лютой собачницей, а любовь к животным ей привили ещё в полузабытой прошлой жизни - от того и ник - Чихуахуа были мелкими, но по-своему милыми собакенами, а тех Мейхуа любила куда больше родаков, и если бы те однажды спросили бы её: они или собаки, нет, они, конечно не спросили бы, но почему? Она бы с такой радостью их перебила... И выбрала собак... Просто отношения с "семьёй" не срослись, хотя в прошлой жизни цыганка с вокзала и нагадала обратное. "Не случилось, не срослось, ой как жалко, не сбылось" — Хотя на самом деле это был сарказм и Мейхуа не было жаль, ну если только капельку, да и то она не признается в этом. Телефон завибрировал - звонок с неизвестного номера. Мейхуа привычно не стала брать трубку, пританцовывая под рингтон. В такие моменты она радовалась, что русский язык очень сложный, и что никто не понимает чудесной девичьей песни, льющейся из динамиков. Продолжая пританцовывать, Шан Мейхуа начала напевать на родном русском: — Гейская па~Гейская ни-и~Гейская ка~Па-аника-а~! О да, Шан была готова благодарить всех небожителей за сей дар - открыто петь про гейство, но при этом оставаться непонятой и не побитой. А даже если кто и сможет перевести текст и понять - что-же, она всегда может соврать, что не знала перевода. П - продуманность! Телефон всё не унимался, Шан с грустью слушала другую мелодию, которую ставила на звонок родаков. — Муши-муши? — Произнесла она японский аналог "алло", поздно спохватившись. Да, родаки уже всё высказали ей и про то, как Мейхуа их разочаровала, и про то, какая она недостойная дочь, и про её манеры, но повторить ещё разок или сто были не против. "Ну уж извините." — с Сарказмом думала Мейхуа, отводя телефон от уха, чтобы не слышать безразлично-презрительный выговор от "дражайшей матушки". Монолог той грозился затянуться минут на десять, так что Мейхуа без зазрения совести включила ноутбук, заходя в комментарии к своему роману. "В принципе, ничего нового, как печально." Шан обновила страницу, с удивлением смотря на новый отзыв от Огурца и на отзыв к его отзыву.Читая последний, Шан Мейхуа просто пила воду, записав лекцию "матушки" о манерах в фоновый шум, а потому к напасти была не готова. Увидев ТАКУЮ оригинальную(нет) идею к её удивлению, было довольно много тех, кто шипперил Бинхе с Цинцю, и этого не было в изначальном плане Шан. Быть может потом, когда она допишет основу, она и выпустит спешл на тему горячей любви-ненависти этих двоих, но не сейчас, Шан Мейхуа подавилась водой, которую пила. Вот так банально рухнув на пол со стула, под проклятия родной матери она и умерла, подавившись водой. Вспоминая этот момент трёмя годами позже у неё не останется слов, лишь рука, с хлопком ладонью об лицо закрывающая глаза - фейспалм. Тогда она ещё не знала, в какую... Ситуацию попала, а потому была просто в лёгком (нет) шоке - она! попала! в! китайское! фентези! Только вот страшно было до жути - Шан Мейхуа очень хотелось домой, в безопасность, к родному компьютеру, не всегда тупым читателям и вкрай задолбавшей анатомии, про которую Шан мстительно забывала во время описания па-па-па. — А-Хуа! — Окликнула её новая мать. Шан не могла пожаловаться на свой быт - ей повезло, уже третий раз перерождается женщиной, фамилия осталась той же - Шан, а имя - Хуа, короткое, и, хоть и не такое милозвучное как "слива"(Мейхуа), но тоже ничего так, да и прошлое частично повторяет. Теперь её звали Шан Хуа, и на краю сознания скреблась какая-то мысль о грядущей подставе, но Хуа с небожительсим спокойствием игнорировала её. Правда, её напрягает то, что её учат говорить о себе в мужском роде, да рядят в мужские одежды, но... Как оказалось, её родители хотели сына. Очень хотели, но, поскольку родить второго ребёнка у её матери не получается, то сына решили воспитать из неё. Шан, если честно, не против. Новые родители - люди милые и добрые, искренне заботящиеся о её благополучии - как таких не полюбить? Они даже завели собаку! Вот уж действительно причина радости! Собаку Шан называет Феей. — Но А-Хуа, это мальчик. — Пытается мягко возразить мать, отец же с улыбкой смотрит со стороны. — Ну и что? Разве не бывает мальчиков-фей? Да и Фея - хорошее имя! В итоге её так и не смогли переубедить. На это в душе поднимались волны нежности - родители могли бы просто навязать своё решение, но тем не менее поступили иначе. Шан Хуа была счастлива. Ей нравились родители, нравилась собака, нравилась новая жизнь, какой бы опасной она не выглядела. Стоя у берега, Шан хмыкает, смотря в собственное отражение в озёрной поверхности. Фея, радостно бегая, носилась рядом. Веснушки, блестящие коричнево-рыжие глаза и непокорный ёжик волос - сейчас, когда она отыгрывает мальчика, ей уже не надо скрупулёзно заботиться о волосах, страдая от их выпадения и секущихся концов - и это, мать его, просто прекрасно по её скромному мнению! У Шан голос охрипший, а кожа загорелая - Хуа не сидит дома, она очень активный ребёнок. Шан, с полного согласия и попустительства родителей, чуть свет убегает во двор к другим детям, с громким радостным криком вливаясь в коллектив, голос уже чуть хриплый, но это её не волнует. Она играет с детворой в прятки, догонялки и местные игры, весело хохоча во всё горло. Ей не так важно, изображать девочку или мальчика, главное, что и она и её родители - счастливы. Да, неприятности были, её четвёртая зима была черезчур холодной, но всё обошлось, и Шан была подобному рада. Жить без благ цивилизации было трудно, но можно. Теперь она смотрела на мир более полно, видя и чудесные виды, и море зелени, в которой утопала её родная деревенька, и доброту деревенских - деревня не город, здесь все друг друга знают, да и далеко её захолустье находилось - нечасто встретишь какого-нибудь путника, да и если встретишь - скорее всего это будет заклинатель, одна из их школ располагалась не так уж и далеко по их меркам. Воздух был свеж и чист, совершенно отличаясь от того, что был в её прошлом мире - там боролись с загрязнениями, здесь же их ещё не изобрели. Семья Шан не была бедной, поэтому Хуа было немного стыдно, когда кто-то из деревенской ребятни заводил её к себе в дом на обед, но, она не скроет - приятно. В прошлой жизни Китая-будущего у неё не было таких друзей - в этой же Шан Хуа решила попытаться сохранить ту дружбу, что у неё есть сейчас. Она будет трудолюбивой и доброй. Да, это не совсем её характер, но людям ведь нравятся немного необщительные добряки, да? Верно же? И всё же в деревенской жизни были и минусы - местные кумушки могли годами обсуждать чью-то свадьбу, а другие темы для обсуждений были насквозь садоводными или животноводческими - кто-сколько-когда посадил, у кого овощей уродилось больше, как кто травит вредителей, вырастает скот... Мирная и тихая жизнь. И если первые года два Хуа готова была выть на луну, то к пяти годам она откровенно кайфовала с подобного. Жизнь в древней китайской глубинке была местами схожа с её первой жизнью, лица родителей всё больше ассоциировались с теми полузабытыми людьми-собачниками, которые заботились и любили её в позапрошлую реинкарнацию.Мать разбудила её с зарёй, и Шан ушла с другими ребятишками на выпас скота. Их местность была глухая, здесь даже о демонах слышали лишь краем уха, а потому детей не боялись отпускать почти одних на выпас скота. Хуа, пока ещё маленькая, а потому едущая на большой собаке, гладила коричневую шерсть, с наслаждением напевая давно забытую "белую берёзу под моим окном". Ну и что, что стих? Музыкальный ведь! Дети постарше остались либо помогать взрослым, либо сидеть с младшими братьями-сёстрами. Фея, рыжий кобель с чёрным ухом, радостно подвывал ей в такт. Дети странно косились на Хуа, но той было всё равно. Коровы неторопливо жевали траву, обмахиваясь хвостами - оводы и различные вредители мешали не только животным, но и детям, решившим поиграть в догонялки. Шан, уже отбегавшая своё и страшно уставшая, жевала травинку, внимательно смотря на собак. Собак Хуа любила, потому что её русские родственники были собачниками, хотя и сами по себе эти животные казались прекрасными - верные и храбрые не то что она. Шан Хуа ела утром с мамой - отец охотился ночью, так что отсыпался - а обедала в поле, под бескрайним и безоблачным голубым небом. В высокой траве стрекотали кузнечики, жужжали неизвестные ей жуки, радостно голосили дети и Шан с энтузиазмом присоединялась к общему галдёжу. Возвращались они вечером, всей ватагой напевая местное сказание о духе сумасшедшего, и хотя с виду звучало пугающе, само сказание было забавным и вовсе не страшным. На небе зажигались первые звёзды, небесная синева стремительно темнела, а Шан сидела на стуле, слушая трели беспокойных кузнечиков. Позднее Шан пошла вместе с матерью в лес, где мать показывала ей травы и рассказывала о том, для чего они. Кое-что она рвала для дома, некоторые травы - как добавки к чаю, другие - для блюд как специи. Шан с наслаждением вдыхала кислый аромат рыжего цветка утренней зари, от которого сводило челюсть. — Только не ешь его. — Предупреждала мать. — Нюхать можешь, но если съешь, то живот будет болеть. Шан кивает, запоминая эти слова и весь этот поход, оставляя цветок в покое расти дальше - изначально Хуа не сорвала его, а сама наклонилась. Они доходят до оврага, на дне которого бурлит даже на вид холодная и быстрая речонка. — Она спускается с гор. — Подметила мать, переходя на другой берег и помогая Хуа. Шан подошла поближе к старому пню, чувствуя как под ногами хлюпает вода. "Противно" — Сказали бы её знакомые из прошлой жизни. "Журчаще, и чём-то похоже на шум ручья" — Возразила бы она. — Это ростки южных облаков. — Мать обдирает почки с белых ростков, складывая их в мешочек. — Они ядовиты, мы травим ими жуков. Шан кивает, внимательно смотря на мать и растения под её рукой. Когда они возвращаются домой, то Шан Хуа помешивает варево из почек южных облаков, висящее над костром. Мать подходит, добавляя в котёл кубики нарезанного подтухшего мяса. — Теперь снимем с огня, а завтра польём этим раствором овощи. — Мать поднимает тяжёлый котёл, относя его в сарай. — А это и правда сработает? Почему? — Одним жукам не нравится запах, а другие отравятся, для них почки южных облаков ядовиды, а для людей не очень, особенно варёные.К удивлению Хуа, жуки и правда ушли. Это было... Пугающе интересно, Шан тут же воспылала желанием сварить что-нибудь ещё, раз уж она в китайском фентези, то надо фентезячить, да!Через пару дней по дороге к деревне идёт путник. Путники здесь - редкость, деревня Шан слишком далека, поэтому и странники появляются где-то раз в несколько месяцев. Хуа любит новости. Деревня, даже если она китайская, нравится ей, но недостаток информации убивает. Да, она расспрашивала мать о растениях и животных, пыталась напроситься с отцом на охоту(не особо стараясь, так, для галочки - Шан ещё помнила, что охота опасна), но информации всё равно было мало, а потом она бежит вперёд всех ребятишек и расспрашивает путника о новостях города и страны. Шан Хуа пять лет, когда она понимает в какой заднице оказалась - у неё нашли потенциал к совершенствованию и рассказали о школе Цанцюн. — Да, думаю ему стоит пробоваться на отборочные в Цанцюн. Мальчик талантлив, скорее всего его примут. И хотя Шан Хуа стояла и мило улыбалась, внутри неё разом воцарилась обманчивая пустота, грозящая обернуться беспощадной яростью при малейшем движении. Пазлы сложились, а мысль, упорно скребущаяся на краю сознания уже два года, стала понятна и ясна - она в грёбаном гаремнике с низким сюжетом, который, к тому же, писала она сама и только ради денег. Отвратительно. Она попаданка в гарем, и это, блин, было бы очень смешно если бы не было настолько грустным. Шан Хуа могла бы смириться с ролью наложницы - в принципе, ей не привыкать смирять свою гордость, главное выжить - но проблема была в том, что в сюжете её выживание не предусматривалось, и это был просто пиздец. И мало того, что она попала в собственную писанину, так она ещё и умудрилась стать пушечным мясом! Не главным героем и даже не главным злодеем! А! Грёбаной! Массовкой! "Блядь, да какого хера?!"Волей-неволей она начинает жалеть, что не прописывала сюжет детально, но, если она правильно помнит, оригинальный Шан Цинхуа попал на Цанцюн в восемь-девять лет, так что Шан Хуа решила наебать судьбу. Она попадёт в Цанцюн в свои пять, она же попаданец, в конце концов! Она сможет! И нет, её не устраивает Аньдин! Она не собирается становиться посредственностью, в конце концов, она перерожденка со стажем, она могёт!Только вот жизнь оказалась той ещё стервой - поступить в пять лет не получается, а в её шесть Аньдин приветливо машет ей своими знамёнами - больше её никуда не берут. "Ну не всё так плохо" — Решает Шан Хуа, ну хотя бы ей идёт голубая форма адептов Аньдин, и то хлеб. Родители говорят, что гордятся ей - ложь, они не очень хотели, чтобы их единственное дитятко ушло к заклинателям, да ещё и в столь раннем возрасте, но они всё ещё поддерживают её - и это пьянит Хуа, заставляя её сердце радостно петь, а её саму чуть ли не пускаться в пляс. Шан Хуа селят на задворках барака общежития Аньдин, и тут она понимает, что это пиздец. На Аньдин лежит обеспечение остальных пиков. Торговлей, припасами, исправной техникой... Продолжать можно несколько часов. А вот простого человеческого жилья у адептов нет - все они живут в общем помещении. Только тут до неё начинает доходить, что ранее казавшийся почти совершенным Цанцюн вовсе не идеален. Не может быть место, где целый пик спит в обнимку, уживаясь в тесноте, попутно починяя, готовя, бегая с посылками для других пиков и пытаясь найти время на совершенствование идеальным. Когда она писала свою новеллу, она не думала о подобном - действительно, читатели ждали и платили за другое. Что же, теперь пришла пора пожинать плоды своих трудов. — Шан Хуа, мальчишка, вставай! — Мальков, таких как она, будят в семь утра - более старшие люто завидуют - они-то встают чуть ли не в пять утра, а ложатся в десять. Уже спустя месяц Шан Хуа понимает - жизнь у адепта Аньдин хуже собачьей. Изначально её послали в группу по изучению письма, но иероглифы Шан знала, а потому сейчас она ходила на "курсы молодой домохозяйки", иначе говоря, помогала на кухне. Адепты Аньдин были... Несчастными. С утра до вечера на ногах и ни минуты покоя, естественно, что они были нервозными, а превосходство в силе со стороны других адептов, негнушающихся её применить, как, например, на том же Байчжане... Нервные срывы были обыденностью для этих адептов, и именно тогда Шан решила, что пора с этим завязывать.Нет, ей не стыдно за попытку побега. Но, так как её поймали и вернули обратно, то выбора не осталось, увы. Если уж ей суждено стать лордом этого пика, то она постарается исправить его положение. Судя по тому, что она оказалась именно на Аньдин, некоторые повороты судьбы изменить нельзя, но над другими она властна. Пик Аньдин напоминал свору собак, а Шан Хуа, как заядлая собачница, просто не могла пройти мимо. Шан крутится на кухне с наслаждением вдыхая ароматы еды. В её положении есть и плюсы - она может вкусно покушать, а это при нервном расстройстве - первое дело. На кухню, вздыхая, заходит нынешний лорд Аньдин - Ши Байли, принюхивается и стягивает со стола маньтоу. — Привет, молодёжь. — НАСТАВНИК! — Радостно громыхнули адептки и адепты со всей кухни. Ши Байли был неплохим человеком, хотя и подлизывался к остальным горным лордам, но адепты Аньдин и правда его уважали - при нём положение адептов хотя бы не ухудшилось, как то сделал прошлый лорд Аньдин. Нынешний горный лорд Аньдин напоминал собой лупоглазую сову и выглядел довольно невинно, но это не обманывало Шан Хуа. Она молча смотрела на лорда, чуть склонив голову к плечу. Ши Байли, встретившись взглядом с Шан Хуа, лукаво прищуривается и хмыкает. Его откровенно забавляет эта серьёзная малявка, и он решает приглядеться к перспективному адепту, несмотря на то, что у него уже есть главный ученик. Ши Байли не даром звали наставником - он обучал адептов своего пика, но не грамматике или литературе, не языку или математике, нет. Многие уважали его, оттого стараясь подражать ему. Аньдин зря называли сборищем бесталантных тупиц - сюда попадали умные, но не озлобленные детки с невысоким или средним количеством духовной энергии. Да, пик Аньдин не мог похвастаться боевой мощью Байчжаня, изысканными молодыми специалистами уровня пика Цинцзин или медиками как у Цяньцао, но зато на Аньдине лучше всех знали как чинить вещи и торговать. Да, вся школа Цанцюн держалась на продаже лекарственных трав Цяньцао, да единичной продаже мечей с пика кузнецов Ваньцзянь, но никто с этих пиков не мог продать всё это богатство по хорошей цене - как же, они же благородные заклинатели, им не по чину! На подобное весь Аньдин лишь морщился, привычно занимаясь торговлей. Абсолютно все его адепты считали, что без них вся Цанцюн развалится - сами господа заклинатели вряд-ли смогут починить домики на Байчжане, хижины на Цинцзин и вовремя продавать и закупать, а также транспортировать нужное из городов, деревень и лесов - остальные пики этого не умеют, считая ниже своего достоинства что-то подобное. На такое Шан Хуа не может не кривиться - собственноручно описанная школа в реальности оказалась хуже, чем планировалось. Честно, она уже почти не жалеет, что в будущем этой школы не станет. Возможно, то что случилось - справедливая кара тому же Байчжаню и Цинцзину, но Аньдин невиновен. Да, с половину детишек и взрослых уже утопает в своей ненависти, но они ничего не предпринимают. Когда Шан Хуа пятый раз наблюдает за Ши Байли, она понимает, что что-то не так. Да, на Аньдине среди младших учеников было в моде шататься за мудрым лордом, сбегая с уроков, но это что-то не то. Шан не могла не заметить интерес к своей скромной персоне, но тут то и кроется проблема - сейчас Хуа лишь пыль под ногами Ши Байли, и интерес с его стороны ненормален - она бы ещё могла понять, если бы у того не было главного ученика, но ученик был. И недобро смотрел на неё. Однако, как бы то ни было она не собиралась упускать такую возможность - каждый раз когда лорд Аньдин обращал на неё внимание, Шан Хуа этим вниманием пользовалась - у неё есть цель: стать следующим лордом Аньдин, и она уже наметила пару первых шагов на этом пути. Нет, она не будет вспоминать о Мобэе, которому служил оригинальный Цинхуа, не будет и точка. Как говорила Скарлетт О'Хара, она подумает об этом завтра(никогда) Жизнь на пике Аньдин - полный треш, но Шан Хуа, видимо, оказалась мазохистской. Однако подобное не остановило Шан - по статистике пика Аньдин, Шан Хуа сбегала примерно раз в неделю, а ловили её уже через несколько часов. По всей видимости, Ши Байли решил устроить на её побегах тренинг молодняку - от того Хуа не слишком наказывали за подобное. И нет, ей не было жаль.