Глава 30. Путь наверх (1/2)

Глава 30. Путь наверх.

Хей, жители неба,

Кто на дне еще не был?

Не пройдя преисподней

Вам не выстроить Рай!

Хей, жители дна,

Гром смеется над вами:

Чтобы быть с ним на равных,

Есть один путь — наверх!

Группа «Ария», «Путь наверх»

«Некто спросил: «Правильно ли говорят, что за зло нужно платить добром?» Учитель сказал: «А чем же тогда платить за добро? За зло надо платить по справедливости, а за добро — добром».

Конфуций

«Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла?»

Воланд, Михаил Афанасьевич Булгаков, роман «Мастер и Маргарита»

Он падал. Или, всё же, летел? Или это было сродни телепортации? Сложно сказать — это чувство было одновременно похоже на ощущения, вызываемые всеми видами мгновенного перемещения — теми, что были ему известны, и, конечно, теми, о которых он даже не подозревал. Это было чувство полёта и падения, растяжения в струну и сжатия в точку, расщепления и существования одновременно во множестве мест и времён.

И, тем не менее, Странник считал, что он падает. Всё вокруг было… перемешано. Энергия, измерения, пространство и время, осколки вселенных, законы мироздания — разлом, в который он сиганул, являлся бушующей бездной, где смешивалось и перерождалось всё сущее, начиная с основ мироздания.

Он чувствовал, что постепенно теряет себя. Даже несмотря на защиту «Преодолителя». Это уже начинало затрагивать его воспоминания. Пока лишь незначительные детали, которые волевым усилием ему удавалось возвращать в исходный вид, но чем дольше он был здесь, тем очевиднее становилось — времени у него мало.

А ведь совсем недавно это казалось хорошей идеей — использовать разлом, чтобы покинуть варп, скрыться от Четвёрки и найти товарищей. Проблема, однако, была в том, что здесь, в бушующем разломе, его экстрасенсорика оказалась безполезна! Здесь не существовало направлений, не существовало чётко структурированного энерго-информационного поля, к которому можно было бы подключиться и узнать всё об организации и устройстве разлома.

Это был истинный хаос! Хаос, в которой не было логики и закономерностей. Это был хаос случайностей.

Странник падал в этот хаос. А хаос стремился ему навстречу. Вся его сила, все его знания и умения здесь не имели значения. По крайней мере, так казалось.

Собрав всю свою волю и духовную мощь в единое ментальное «копьё», Игорь выпустил её, приказав окружающей его действительности, бурлящей потоками энергии, пространства, времени, размерностей и таких параметров, для которых даже не было названий, застыть, принять статичную чёткую форму, стать убежищем, где можно перевести дух.

Неимоверное волевое напряжение едва не истощило его, но тёплый поток силы, распространившийся по телу от руки, в которой он продолжал сжимать рукоять «Преодолителя», поддержал и помог.

Всё завертелось вокруг Странника, заискрилось, превращаясь в материю, пылевые струи которой, сливаясь, начали что-то создавать, обретать форму.

Появились стены и окна, деревянное крыльцо, крыша с дымоходом, укрытая шифером, красный кирпич… Через пару мгновений перед ним в этом бушующем океане перемен был настоящий дом! Деревенский добротный дом, выглядящий точь-в-точь так, как дом его бабушки по отцовской линии. Без какой-либо опоры, без чего-либо, что могло его поддерживать, он просто висел в этой бездне, совершенно здесь не уместный, но такой родной. Местами дом как бы «дымился», исходя пылью, которая вилась вокруг, собираясь в комки или странные сложные структуры, чтобы затем влиться в строение, дорабатывая его.

Дом всколыхнул воспоминания, и сами собой появились забор, зелёные ворота, за которыми была площадка, укрытая сверху виноградом, асфальтовая дорожка, ведущая в главную часть двора, а по обе её стороны — участки земли, засаженные красивыми цветами. Сбоку у забора рядом с малым крыльцом появилась куча песка, которая там всегда была. Впереди вырос земляной горб высотой чуть ли не с сам дом, что накрывал погреб. Колодец, собачья конура…

Странник ощутил под ногами земную твердь. Он, наконец, мог стоять! А ещё он чувствовал, как это место, рождённое его волей и памятью, обрастало привычными правилами и законами — теми самыми базовыми основами мироздания.

Он шагнул вперёд по дорожке меж цветов, и в нос ударили их дивные ароматы. Бабушка очень любила их — эти цветы. И очень сердилась на кота, когда тот неаккуратно там ходил. С правой стороны средь цветов росло дерево. Игорь не помнил, что это было за дерево, но ему казалось, что это была яблоня. И это стала яблоня.

Едва же Игорь вспомнил про кота, как вот он — важный, чёрно-белый, появился, лёжа в тех самых цветах. Зверь мотнул ушами, заметив Странника, и поднял голову, уставившись на Игоря своими зелёными глазами. Кошачье прозвище всплыло в памяти само собой.

— Мурчик, — прошептал Игорь, улыбнувшись. Кот зевнул, и сделал вид, что спит.

Игорь прошёл чуть вперёд по дорожке. И вот — основной двор. По левую руку — деревянные ступени, ведущие на деревянную же веранду, с которой уже можно войти в сам дом. По правую — тропинка к колодцу, идущая мимо будки… На его памяти у бабушки было две собаки. Со второй у Игоря отношения не заладились. Но не потому, что пёс был злой, или что-то такое. Просто он очень любил первого бабушкиного пса — приземистого, серо-чёрного, кучерявого и лохматого. Звали его Дружок. Очень добрый и умный. Игорь помнил, как в детстве они с двоюродным братом играли с этим псом. А ещё он помнил, как сильно расстроился, когда узнал, что Дружок умер…

Знакомое «Гав!» заставило его оглянуться. Да, так и есть — позади на асфальтовой дорожке сидел, глядя на него карими добрыми глазами, тот самый Дружок! Он сидел и вилял хвостом, раскрыв рот и как будто улыбаясь. Игорь не удержался:

— Здравствуй, Дружище, — с совершенно непередаваемым светлым чувством он присел на корточки, потрепав пса по голове, от чего тот, казалось, «прибалдел». — Как ты здесь?

В ответ последовало деловито-радостное «Гав!»

— Да, ты прав, — кивнул Игорь. — Кое-чего не хватает, — он встал, вышел на середину двора. Тут же материя перед ним завихрилась, сплетаясь в жгуты, а жгуты — в формы. Снова красный кирпич, один этаж, пара окон, дымоход, небольшая белая русская печь в правом дальнем углу. В левом углу у окна — обычная газовая советская печка. Стол, полки. Ещё один стол и скамейки снаружи. Летняя кухня. И пристроенный рядом с ней по левую сторону, тех же габаритов, сарай, в котором дедушка хранил все самые нужные в быту вещи.

Вот теперь это был тот самый дом, который он помнил. Естественно, двор от середины веранды до середины сарая пересекал деревянный высокий забор с массивной калиткой. На прибитых к забору гвоздях висели тазы, тряпки и даже небольшая детская железная ванна. Из-за забора доносилось куриное кудахтанье. Тянуло запахом хозяйственного мыла от рукомойника, притулившегося к стене погреба. Бельевые верёвки, протянутые от дома до летней кухни, пересекали двор наискосок.

Неожиданно заиграла белая коробка стационарной радиоточки, висевшая на углу дома. Из неё полилось столь часто слышанное в детстве «Не сыпь мне соль на рану…»

Это был дом. Его дом. Дом его родных. Дом бабушки и дедушки. Дом, в котором он бывал только летом. Сначала — на школьных каникулах. После — уже на ВУЗовских. А когда устроился на работу — приезжал когда приезжал в отпуск.

И, всё же, сейчас он очень жалел, что бывал здесь слишком редко, даже когда выдавалась такая возможность. Слишком редко. И не сказал бабушке с дедушкой того, что мог бы сказать, не поговорил с ними о то, о чём мог бы. А теперь… Теперь он был здесь. Но небо выдавало фальшь этого места. Потому, что вместо голубого неба была бушующая бездна разлома.

От этой круговерти рябило в глазах и накатывала тошнота. Игорь двинулся к ступеням, ведущим на веранду. Поднялся, касаясь правой рукой железных перил, выкрашенных то ли в тёмно-оранжевый, то ли в очень светло-коричневый, сделанных из труб небольшого диаметра.

Толкнул дверь. В нос ударили такие знакомые запахи — сухое дерево, нафталин, ибо прямо в противоположном от входа конце веранды была дверь кладовки, где помимо всякой всячины и старой стиральной машины хранились какие-то пальто и телогрейки, что были старше его самого. Большие окна по правую руку глядели во двор, на виноград, и ту часть придомовой территории, что была отведена курам. Старый добротный стол у кона, по левую руку — не менее старый холодильник, в котором летом хранился самый лучший компот на свете. Справа от холодильника- широкий комод…

Игорь вошёл, закрывая дверь, и сел за стол, отвернувшись от окна, чтобы не видеть здешнего неба. Здесь всё было так, как он помнил. Так, как было в детстве, ведь впоследствии кое-какие перемены в интерьере случались. Он знал, что если пройдёт в дверь, отделявшую веранду от собственно дома, то увидит то, что и должен увидеть. И это — быть может — могло его поколебать. Могло бы заставить его потратить время, которого уже не было. Он прекрасно понимал значение разлома.

Ему нужно было только перевести дух и собраться с мыслями.

Он вздохнул. Всё же, воспоминания здесь имели большую силу. Было кое-что, что он должен был сказать. Пусть даже этот дом и двор были только пустышкой, конструктом, сотворённым его волей и памятью. Но другой возможности могло не представиться, если Изменение произойдёт так, как задумал неизвестный противник.

— Прости меня, бабушка. Прости, — тихо сказал о, почти прошептал.

Звук, родившийся на грани слышимости, привлёк его внимание. Цикличный, не похожий ни на что, но такой знакомый, он становился всё громче, сильнее.

Дыхание самой вселенной, что перекрывало шумы разлома!

Но звук этот был не таким, как обычно — с дребезжанием, странными, режущими слух, примесями. Как будто то, что его издавало, было неисправно. Или больно.

Звук шёл снаружи, со двора. Игорь взглядом заставил дверь веранды отвориться, и увидел как под заливистый лай Дружка из воздуха, точно призрак, начала появляться синяя полицейская будка!

Но что-то было не так- она мерцала, то обретая плотность, то вновь её теряя, но совершенно иначе, чем это должно было быть. Рим был рваный, неравномерный, хаотичный.

Игорь вышел с веранды, застыв на небольшом крыльце — нужно было встретить гостя. Того требовали правила вежливости. Да и вообще ему было интересно, как его нашли.

Наконец, ТАРДИС перестала мерцать и обрела плотность. Выглядела она не важно — опалённая, местами дымящаяся, она как будто побывала в битве. Дверь корабля отворилась, но доблестный Дружок уже занял позицию между крыльцом и не знакомой ему штуковиной, облаивая её изо всех сил.

— Странник! — на пороге ТАРДИС появился растрёпанный и явно очень обеспокоенный Доктор. Да уж, это действительно был тот, кого Игорь ожидал встретить здесь в последнюю очередь. — Наконец-то я вас нашёл!

— И вам добрый день, Доктор, — приветствовал того Игорь. Дружок не унимался. А когда Доктор попытался выйти — чуть было не вцепился ему в штанину. Двенадцатый уже намеревался применить к настырному псу какую-то свою ментальную технику, но Игорь просто сказал: — Дружок, место!

Свершилось чудо — недовольно погавкав для приличия ещё несколько раз, кучерявый пёс скрылся под лестницей, ведущей на веранду, принявшись следить за Доктором через просветы между ступеней. Конуру он принципиально игнорировал.

— Вижу, вы здесь неплохо устроились, — наконец покинув ТАРДИС, сказал Доктор. Когда он подошёл к ступеням, из-под них раздалось недовольное рычание. Доктор не обратил внимания, поднявшись под скрип дерева. — Уютно. Сельский колорит.

— Место из моего детства, — пожал плечами Игорь. — Я рад вас видеть. Похоже, я заблудился.

— Если бы не эта ваша карманная реальность, которую почуяла ТАРДИС в этом хаосе перерождения, я был бы в аналогичной ситуации.

— Итак, Доктор, что у нас плохого? — фраза, которую так любил механик Зелёный из мультфильма «Тайна третьей планеты», показалась Игорю очень уместной. Хотя сейчас от неё веяло то ли махровым чёрным юмором, то ли цинизмом. — Ну, за исключением конца света.

— Если за исключением конца света — то всё хорошо, — Доктор ни за что бы не признался, но сейчас он был очень рад, что встретил здесь Странника. Когда Изменение коснулось Кандрокара, когда стражницы и остальные начали проходить через арку, а всё вокруг — меняться, он решил во что бы то ни стало разыскать Странника, ибо только с его помощью шансы на победу были хоть сколько-то обнадёживающими. Но когда он направил ТАРДИС в путь, что-то пошло не так. Временной поток словно взбесился, а потом… исчез! И ТАРДИС вышвырнуло в бушующую перерождающуюся бездну, где сливались воедино и трансформировались в нечто новое все существующие реальности. И там не было никаких ориентиров, невозможно было понять, где он и когда он. К тому же сама ТАРДИС оказалась в крайне враждебной для себя среде, против которой её защита была не эффективна. Это, а так же общая глобальная аномальность ситуации привели живой корабль в ужас, и Доктору стоило немалых трудов успокоить ТАРДИС и попытаться затем понять, что же делать дальше.

Было ясно, что нужно выбираться из того места, куда их вышвырнуло. Но в отсутствие возможности проложить курс, направление приходилось выбирать почти наугад. Почти, поскольку проанализировав показания, которые ТАРДИС собирала из среды за бортом, Доктор, всё же, выявил некоторые закономерности…

А потом ТАРДИС вдруг нащупала сенсорами это место — островок стабильности и чётко структурированных законов, которые были столь знакомы. Естественно, Доктор направился сюда. И то, что это оказалась карманная реальность, созданная Странником в бушующей бездне — приятный бонус. Но Доктор был слишком мудр и прожил слишком долго, чтобы верить в такие совпадения…

— Вот как? Что ж, это радует, — усмехнулся Игорь. Ситуация в какой-то степени была донельзя странной. Целый Повелитель времени стоит здесь, на крыльце дома его бабушки. Интересно, что бы она сказала, встреться с таким неожиданным гостем? Игорь улыбнулся. — Пройдёмте, — он отступил, приглашая Доктора на веранду. Тот с сомнением заглянул в дверь за его спиной. Вошёл. Игорь — следом. Разместились за столом.

— Должен отметить — здешняя обстановка действительно… умиротворяет, — молвил Доктор, наблюдая в окно за курами. — Как вам удалось?

— Так же, как вытащил из себя «подарки» Штрассе. Только сложнее, — поморщился Игорь. Те воспоминания были, пожалуй, самыми отвратительными в его жизни.

— Кстати, об этом. Что случилось после того, как вы и этот Штрассе исчезли?

— Бой. Тяжёлый. Но я здесь, а он — нет. А ещё попутно я мог разозлить четырёх злобных богов… в смысле они теперь наверняка злы на меня ещё больше, чем раньше. Но они остались там, где им место. И, надеюсь, хоть здесь изменение реальности было полезно и превратило их… да хоть в белых плюшевых мишек, — подобная мысль его слегка забавляла. Но на самом деле он не думал, что с порождениями варпа будет всё так просто. Разлом в варпе был как раз той самой прорехой в их тюрьме, через которую они могли вырваться на волю. Могли ли они существовать вне варпа, в разломе? Этого он не знал.

— Боги? — недоверчиво изогнул суровую бровь Доктор. Конечно, он очень часто сталкивался с необычным и тем. что можно было назвать сверхъестественным. Однако до сих пор был уверен, что у всего есть научное объяснение. Но боги?

— А что насчёт обитателя Невозможной планеты? — той же интонацией поинтересовался Странник.

— Хм… — Доктор задумался, вспоминая тот случай. Планета, размещённая у чёрной дыры. Планета, лишённая жизни. И научная станция любопытного человечества на ней. По всем законам физики эта планета просто не могла находиться там, где была — её должна была давно поглотить чёрная дыра. А потом странности полезли как из рога изобилия. Планета хранила тайну, что была древнее самой вселенной. И тайна эта была столь зловеща и опасна, что её намеренно предали забвению, оставив в самом дальнем и недоступном уголке космоса. Тайной этой был единственный обитатель планеты. Её вечный узник. Тот, кто видел рождение самой вселенной. Тот, кто в разных культурах по всей вселенной имел разные имена, но неизменно олицетворял собой истинное зло. — Что ж, такое… возможно, — резюмировал Двенадцатый. Всё же, во вселенной, а тем более — за её пределами — могли существовать вещи, не находящие рационального объяснения. — И, всё же, ваша осведомлённость поражает. Ваша концепция взаимосвязи миров через сны и фантазии, подтверждённая на практике, покрой кажется весьма зловещим феноменом.

— Я не виноват, — пожал Игорь плечами. Время уходило, и он понимал это. Пора было заняться решением проблем. Но Доктор его опередил.

— Итак, положение наше не слишком обнадёживает. Снаружи творится апокалипсис, а мы заблудились здесь. Конечно, у меня есть кое-какие намётки, но… — сейчас Доктор был сам на себя не похож — не бурлил неуёмной энергией, не вёл себя эксцентрично, не делал вид, будто знает всё на свете. Он был собран и серьёзен. Возможно — впервые в жизни.

— Вы пока не знаете, как отсюда выбраться, — закончил за него Игорь. Он бы посмеялся, но было не до смеха. Два путешественника заблудились в величайшей аномалии, которая когда-либо существовала во вселенных. Злая ирония.

— Как и вы.

— Хм… — взгляд Игоря опустился на рукоять «Преодолителя» — клинок был собран, ибо здесь, в его «доме», защита не требовалась. — Возможно, всё это время мы думали не в том направлении и искали слишком сложные пути…

— «Преодолитель»? — догадался Доктор, проследив за его взглядом. Что ж, он почти ничего не знал про этот объект, в отличие от Странника. Всё было возможно.

— «Преодолитель», — кивнул Игорь. Поразительно, насколько долго он доходил до этой мысли, которая теперь казалась такой логичной и простой! Всё же, та короткая передышка, которую он себе устроил, пошла ему на пользу.

— Что вы намерены предпринять?

— Ну, есть два варианта — грубый и неожиданный, — ответил Игорь, заговорщицки улыбнувшись.

— Думаю, второй вариант интереснее.

— Я тоже. Но сначала… — Игорь встал и подошёл к холодильнику. — Я просто обязан проверить, — обернулся он к Доктору, отвечая на его невысказанный вопрос, и открывая дверцу. — О, да! — на верхней полке лежали две пластиковые бутылки, наполненные красным компотом. Игорь тут же взял одну, открыл и попробовал содержимое. И просиял! — Это оно! Вот уж не ожидал, так не ожидал! Держите, — и тут же протянул вторую бутылку Доктору. — Вы должны попробовать. Поверьте — это лучший компот во вселенной. Ну, или в том, что от неё осталось.

— Компот? — Доктор с сомнением поглядел на Игоря, но бутылку взял. — Холодный, — удивился он, ощущая вполне приличную степень охлаждения «подарка», какую сложно было ожидать от неказистого на вид холодильника, откуда тот был извлечён.

— А каким ещё может быть лучший компот во вселенной? — усмехнулся Странник. Что ж, теперь он с полной уверенностью мог сказать — он правильно сделал, устроив себе эту передышку. Раз уж здесь оказался Доктор, а в холодильнике нашёлся тот самый компот, который когда-то готовила бабушка, значит удача на его стороне. А зачастую именно она решала всё. Теперь они просто не могли проиграть.

— Что ж, доверюсь мнению эксперта, — пожал плечами Доктор, но на всякий случай просканировал свой компот звуковой отвёрткой — в конце концов, напиток был знаком ему заочно, только по названию и определению, но сам Повелитель времени ещё никогда его не пробовал. Убедившись, что в составе компота нет ничего подозрительного, он открыл бутылки и сделал один глоток. А затем ещё. И ещё. Потому, что это было действительно… хорошо! — Недурно. Весьма недурно, — наконец, молвил он, смакуя ягодно-плодовый вкус. — Особенно учитывая, что всё это — порождение фантазии, обретшей реальное воплощение.

— Рад, что вы оценили. Моя бабушка была бы рада.

— Она…

— Пойдёмте, Доктор, — развернулся Игорь, выходя на крыльцо. — Нам пора со всем этим покончить. Думаю, вместе у нас получится намного лучше.

— Это один из немногих вопросов, по которому я с вами согласен, — кивнул Двенадцатый.

— А компот?

— Ладно. И компот — тоже, — усмехнулся Повелитель времени, и они вместе вышли из дома. Дружок, выбравшись из-под лестницы, провожал их, тоскливо лая вслед Игорю. На пороге ТАРДИС тот оглянулся, запечатлевая последок в памяти это странное место. Прощальный взгляд. Это нужно было сделать — попрощаться.

А потом он взошёл на борт корабля, и дверь будки со скрипом затворилась. ТАРДИС вновь издала тот самый странный звук, в котором на сей раз не было слышно дребезжания и посторонних шумов. Она начала мерцать, то теряя плотность, то вновь обретая её, но уже в меньшей степени. А затем, спустя довольно короткое время, синяя полицейская будка исчезла. И едва это произошло, как карманная реальность, выстроенная Странником, начала рассыпаться золотистой пылью — только его собственная воля давала жизнь и форму этому месту.

Компот, естественно, Доктор и Странник взяли с собой…

Миры гибли и перерождались. Миллиарды миллиардов существ во всех вселенных встречали свой конец, чтобы в следующий миг стать кем-то другим, стать чем-то другим. Менялся их облик, генетика, судьба и история. Но те, кем они были прежде — это были не те, кем они стали сейчас. Те, кем они были прежде… Можно ли называть это смертью, уничтожением? Или, всё же, это было нечто иное?

Как бы то ни было, они исчезали, гибли — безсчётные миллиарды. И их место занимали другие безсчётные миллиарды. Или не занимали. Исчезали и возникали цивилизации и целые виды, разрушались и восставали из праха планеты, галактики, а порой — рождались новые вселенные.

Всё было в движении. Всё бурлило. И это было повсюду, где появлялся разлом. Нет, даже так — Разлом! А он был везде, прорезаясь сквозь ткань мироздания, просачиваясь сквозь пространство и время, игнорируя любую защиту, любые уловки. Ну, почти любые…

Он сиял невероятной бездной в чёрном небе Мустафара, и лава застывала, небо светлело, а на склонах вулканов, обращавшихся в обычные горы, словно по волшебству появлялись травы и деревья, лавовые реки обращались в обычные, окаймлённые лугами цветов. Производственный комплекс из чёрного металла преображался в воздушные ажурные здания, а один падший джедай на берегу реки перестал быть тем, кем был и кем мог бы, превратившись в кого-то другого…

Разлом вспарывал космос над обломками мира народа Ольг. И всё менялось. Уничтоженный в битве, этот мир возродился на своём прежнем месте, но он не был таким, как раньше. Его окутала сеть космических станций, а корабли необычных конструкций сновали повсюду. Мир, в который никогда не вторгались Aen Elle…

Разлом пылал над снежной пустыней, освещая небо невероятными красками, которых никогда не знала здешняя земля. Снег покрывал всё. Ледяные торосы вздымались то там, то тут. Но было ещё кое-что. Здания. Множество зданий, закованных в лёд и погребённых снегом. И кости… кости, кости. Мёртвый мир, которого коснулся Белый Хлад.

Но теперь здесь был Разлом, и этот мир… оживал! Снег и лёд исчезали, здания менялись, но оставались на своих местах. Обнажались улицы города. А кости… они превращались в тех, кто жил здесь. Белому хладу не было места в меняющейся вселенной.

Дальний космос. Звёздные системы с мёртвыми, вычищенными и высушенными планетами, лишёнными атмосфер, минералов и биосфер. Мёртвые серые шары, вращающиеся вокруг звёзд, вынужденных освещать и дарить своё тепло кладбищам цивилизаций и биологических видов.

Космос, заполненный чудовищами. Космос, захваченный Роем. Миллионы звёздных систем, павшие жертвами неуёмного, вечного аппетита и стремления к ассимиляции, к доминированию во вселенной единственной формы жизни и приведению всех остальных биологических структур к единообразию универсальной формы.

Безжизненная пустошь космоса, от центра к периферии которой кочуют триллионы жутких гротескных биоформ, ведомых Разумами Ульев.

Разлом протянулся и здесь. Он взрезал это пространство, заставляя его «истекать» изменёнными законами, искажаться, преображаться и становиться чем-то другим.

Звёзды гасли или рождались. Миры возвращали себе жизнь и всё, что было утрачено, либо рассыпались в труху, ибо в новой реальности не существовали никогда.

А Рой… Он менялся, эволюционировал, трансформировался, стремясь подстроиться к накатывавшим изменениям. И не исчезал, как это происходило со всеми остальными до него…

А Изменение катилось по всем вселенным всё дальше и дальше, охватывая всё новые и новые миры.

Земля, воссозданная вместе с солнечной системой Рыцарями «Чёрного солнца». Она менялась вместе с солнечной системой. Ни кораблей, ни городов на других планетах, ни Рейха, ни даже человечества. Вместо пояса астероидов — ещё одна планета. Вместо газовых гигантов — пустота…

Или Земля, связанная с изначальным Кандрокаром. Земля стражниц, только что пережившая нападение нацистов, наделённых сверхчеловеческой силой. Пелена изменения коснулась и её, меняя лик планеты, стирая прежние города и страны, людей и историю, и воздвигая на их месте новые, никак не связанные с прежними. И лишь одно место оставалось неизменным, противясь всем переменам извне. Старейший дом. Всё вокруг менялось, искажалось, замещалось, а он стоял подобно угрюмому монолиту, молчаливо взирая на эти перемены. Памятник прежнего мира…

Даже Кандрокар не избежал этой участи. Исходный, первичный, изначальный, связанный со всеми мирами. Он перестал быть тем, чем являлся. Не было уже безкрайнего неба и парящего в нём замка, как и его жителей. Было пространство, которое невозможно описать ничем, кроме сложных физико-математических формул и концепций. Ибо Кандрокар стал продолжением Разлома. Он сам стал Разломом, бушующим и непостоянным, перекраивающим всё и вся…

А другой Кандрокар ещё не постигла эта участь. Другой Кандрокар лишь только узрел разверзшийся разлом в багровом космосе. Другой Кандрокар, где в зале Предвечной Цитадели, предназначенном для Орамеров, «Чёрный человек» тянулся к Ядру парадокса…

Этот бой не был похож ни на что, виденное смертными. Этот бой невозможно было описать категориями, которыми привыкли оперировать смертные. Его масштабы и формы не поддавались воображению. И, тем не менее, его последствия, его ход вполне можно было воспринимать.

Звёзды гасли и взрывались, возрождаясь вновь. Время меняло свой бег. Время становилось пластичным. Оно подстраивалось под желания и нужды противников. Само мироздание трещало по швам, рассыпаясь и собираясь вновь.

Таков был их бой — Вяземского и Незнакомца, что был вечным и безвестным спутником всех знаковых событий в мультивселенной.

Они возникали то тут, то там. Они обменивались ударами, смысл и суть которых влияли на само это измерение, преображая его каждый раз. Метрика вырождалась, образуя каскады разрушительных излучений и провоцируя полевую перестройку материи.

Им не нужны были физические тела — для существ, подобных им, физическое тело уже не имело значения, ибо они могли существовать в полевой, энергетической форме. И потому они казались вездесущими. И потому их полем битвы стало всё это измерение, которое оказалось не в силах вынести эту битву титанов, постепенно скатываясь в хаос и энтропию.

Вяземский нанёс удар по противнику, локально изменив законы существования полевых структур, и незнакомец как бы «выпал», «конденсировался» из пустоты, полнящейся красной тьмой, в которой уже начал разгораться Разлом.

Незнакомец обрёл плотность, вынужденный перестраиваться, дабы не быть разорванным меняющимися по воле врага законами мироздания.

Враг не заставил себя ждать, нанося ещё один удар на грубом физическом плане — чёрный искрящийся туман возник вокруг «агента», окутывая его, запуская процессы перерождения материи…

Время пошло вспять, обращая все изменения и атаки. Но лишь до того момента, пока Вяземский не воспрепятствовал. Однако в тот же миг время устремилось сразу во всех направлениях во всём этом умирающем измерении, нанося огромный ущерб полевым структурам, формировавшим энергетическую сущность Александра Владимировича.

Они были равны. Они обменивались атаками неимоверной разрушительной мощи. Но они скорее могли уничтожить это измерение — и делали это — чем одолеть друг друга окончательно. Когда один находил очередной способ навредить другом, второй быстро отыскивал эффективные контрмеры.

Вяземского почти уничтожило разнонаправленными потоками времени. Почти. Но он успел заставить время не просто застыть — он переписал законы этого мира, вычеркнув из них сам понятие времени!

Всё вокруг опять изменилось. Кардинально. До неузнаваемости. Космос перестал быть космосом, обратившись в кристаллический конгломерат, меж отростков которого зияли чёрные пустоты, размером с галактики, где искрились россыпи серо-чёрных, но переливающихся всеми возможными и невозможными цветами, сфер планетарного масштаба. Они казались подобны каплям жидкости, вздрагивали, перетекали внутри самих себя, меняли формы, слипались друг с другом, образуя ещё большие сферы. Ни у чего здесь отныне не было завершения, как не было и начала.

Незнакомец застыл, оказавшись заключён в огромный, идеальных пропорций, шестигранный кристалл на вздрагивающей, пузырящейся и покрывающейся кавернами, что мигом зарастали, поверхности одной из безсчётного множества сфер. Световые волны пробегали где-то внутри, обдавая всё вокруг то зеленью, то сизым, то фиолетовым… Странные, похожие на графитовые горы, образования громоздились вокруг, вырастая из податливой материи, треская, рассыпаясь и вырастая вновь уже другими.

Вяземский появился здесь, во плоти, в низине перед кристаллом с заключённым внутри врагом. Всё ещё одетый в безукоризненно белый костюм, он стоял перед незнакомцем, и смотрел на него. В его взгляде не было ненависти или злобы. В нём не было… ничего. Кроме незначительного интереса.

— Ваше бегство не помогло вам, — произнёс он, хотя в окружающей среде звук не мог распространяться. Но для Вяземского, манипулировавшего законами этого измерения, звук сделал исключение. — Вы не избежите судьбы.

— СудьбаА — оправдаАние сслаАбых, — донеслось в ответ эхо, похожее на хрустальный звон. Кристалл, в котором оказался заточён «агент», начал вибрировать, покрываясь трещинами.

— Судьба — это не только предначертанное, — качнул головой Александр Владимирович, и тотчас из того, что заменяло здесь землю, выросли ещё несколько десятков кристаллов, срастаясь с тем, который стал тюрьмой для незнакомца, укрепляя его. — Кому как не вам это знать? Все мы сами творим свою судьбу. Но иногда эти наши творения сталкиваются друг с другом. И тогда… — Вяземский развёл руками, как бы показывая на всё вокруг сразу. Нет, он действительно не испытывал ненависти, не было даже раздражения. Он просто делал то, что должен. Но вскоре всё должно было измениться.

— МыЫ обаА здеЕсь не потомуУ, чтоО ссвобоОдны, мисСтер ВяЯземский. МыЫ здеЕсь потомуУ, чтоО наАсс лишиИли ссвобоОды, — несмотря на усиление кристаллической тюрьмы, голос незнакомца продолжал звучать. — Я знаАю о ваАшей… скажжеЕм таАк — сситуаАции.

— Это ничего не меняет, — качнул головой бывший глава счётной палаты. Когда-то давно, в прошлой жизни, он видел фильм, в котором был похожий диалог. — вы не в силах помешать. А вскоре и вовсе исчезнете, — ещё больше кристаллов выпросталось из постоянно меняющейся, исходящей светом, «земли», превращая тюрьму незнакомца в настоящую кристаллическую гору.

— ЭтоО даеЁт мнЕе ВреЕмя, котоОрое выЫ убраАли из уравнеЕния, казалось, что в этот момент незнакомец улыбнулся — по крайней мере, интонация была соответствующей.

— Время? — нахмурился Вяземский. Он «распушил» все свои сверхчеловеческие чувства, позволявшие воспринимать всё сущее в этом измерении во всей полноте, досконально. В мгновение ока он осмотрел, ощутил весь этот мир, в котором открылся разлом и началось Изменение. Времени здесь не было…

Сверкающая вспышка пронзила его голову, заставив отшатнуться и рухнуть на колени! Он попытался превратиться в полевую структуру… но не смог!

Дикая боль!

Агония!

Нечто невообразимое!

А потом он увидел своими собственными — живыми — глазами, как в его лбу, пробивший голову насквозь, становится видимым… клинок, состоящий из ромбовидных сегментов!

Яростная энергия вырвалась из раны в обе стороны ураганными, сокрушительными потоками, выжигая и плавя всё! Свет, что был ярче тысячи солнц. И в этом свете вдруг появился силуэт. Человеческий силуэт. Чёрные волосы, чёрный плащ, что развевался словно на яростном ветру, карие глаза, слегка округлое лицо…

Тот, кто стоял в потоке испепеляющего света, казался негативом, антиподом Вяземского, что сейчас корчился на «земле», проваливаясь в тающую под ним дыру всё глубже, и пытаясь выдернуть из головы ужасное оружие.

Свет иссякал. Но не сам по себе. Он впитывался в это клинок. И Вяземский, обратив взор вверх, увидел того, кто вмешался. Того, кто — как он думал — сыграл свою роль и ушёл со сцены истории.

Там, на краю плавящейся дыры, стоял Странник!

— Ты… — тяжело выдохнул всё ещё живой Александр Владимирович. — Ты…

— Я учусь на ошибках, — молвил тот в ответ. — На своих и на чужих. В этот раз я решил сразу целиться в голову.

— Ха… ха… ха, — Вяземский попытался рассмеяться, но у него едва получилось сквозь кашель. Такого исхода он не предвидел. Он знал, что использовал Странник. Знал, что это за клинок на самом деле. Его безграничная мощь была легко ощутима теперь, когда всё стало явным. Он стремительно слабел, пытаясь хоть немного отсрочить неизбежное, воспрепятствовать программе уничтожения, что была внедрена в него, едва только «Преодолитель высших запретов» коснулся его. Но это было невозможно — ничто в этой мультивселенной не могло противостоять такой мощи. — Нам… надо… меньше встречаться, — шатаясь, Вяземскому, всё же, удалось встать. Странник ничего не делал, только смотрел. За его спиной высилась синяя полицейская будка, выглядящая здесь аляповато и неуместно. Седой старик в старомодном костюме устанавливал у кристаллов с заточённым внутри «агентом» какую-то аппаратуру.

— Согласен, — кивнул Игорь. Было очень странно видеть здесь Вяземского живым. Это бередило память о далёких временах, когда основной проблемой было теневое правительство Земли в его мире. Тогда он убил Вяземского — как он думал — выходя на было. Сейчас он тоже не испытывал к нему жалости, ибо теперь преступления Александра Владимировича были ещё ужаснее. Вяземский заслужил свою участь. — Думаю, эта встреча будет последней.

— Может и… так… — Вяземский схватился за рукоять «Преодолителя» и потянул что было сил. Клинок поддался. Миллиметр за миллиметром он тянул его, пока, наконец, не вытащил из головы. И тут же рухнул на одно колено, удержался, вонзив клинок в землю, от чего та вдруг изошла трещинами, вздыбилась, и над ней из ничего стремительно появились тончайшие сростки игл, растущие быстрее пули и даже мысли! Они «выстрелили» по все стороны, прошивая насквозь кристаллы, «графитовые горы», «землю» и порождая ещё больше игл — законов этой реальности, начавших локально перерождаться, обретая видимость физической формы.

Они огибали Вяземского! Они стремились к ТАРДИС и Страннику, Доктору и незнакомцу… Но Вяземский вдруг вздрогнул. Из раны на его лбу в потоках лучистого света вырос чёрный кристалл! Александр Владимирович рухнул наземь, выронив «Преодолитель», и тот взлетел, возвращаясь к Игорю.

— Ты всё равно опоздал, — собравшись с силами, чётко произнёс Александр Владимирович, а в следующий миг тело его мгновенно преобразилось, представ в виде огромного сростка чёрных кристаллов. Но это было только начало. Кристаллы принялись гудеть, вибрировать, менять конфигурацию. До тех пор, пока не оказалось, что каждая их грань — окошко в бездну. Структура распадалась, как будто таяла, плавилась. Фестончатые наплывы и наросты покрыли стены ямы, в которой свои последние мгновения провёл Александр Вяземский. Материя внутри вырождалась, и оттуда вверх полетели тающие чёрные искры…

Александр Владимирович Вяземский был мёртв.

Странник отвернулся. Времени не оставалось — Разлом был уже здесь. Вселенная начала меняться — он видел, как циклопическая кристаллическая структура, которой теперь был здешний космос, менялась, «плыла» и таяла под действием Разлома, что горел в необозримой дали, отсвечивая багровым.

Когда он подошёл к Доктору, тот как раз закончил — несколько хитроумных устройств, закреплённых на кристаллах тюрьмы незнакомка не казались внушительными. Но когда Доктор включил звуковую отвёртку, направив на один из них, когда кристаллы, мгновенно войдя в резонанс, раскололись, стало ясно, что впечатление было обманчивым.

Незнакомец, стоявший посреди сверкающих осколков своей темницы, поправил галстук.

— БлагодаАрю, — произнёс он, шагнув навстречу двум путешественникам. Сколько раз Игорь уже встречался с ним? Сколько раз после этого происходили события, влияющие на всю вселенную? Незнакомец всегда казался ему вестником таинственных непостижимых сил, посланником самой судьбы, в которую Игорь, однако, не верил. Он казался вездесущим и даже непобедимым. И вот он был здесь, только что освобождённый из темницы, устроенной врагом. Странник понимал — независимо от того, что будет дальше, случатся события, которые отразятся на всей вселенной. Вопрос лишь в том, с каким знаком будут эти события. Во благо или нет?

— Это вы уничтожили данную реальность? — конечно, Доктор не мог не задать этот вопрос. То, что они с Игорем увидели, оказавшись здесь — кладбище мироздания с исковерканными законами бытия — потрясло их. Для Доктора это было хуже геноцида. Это было хуже всего. Лишь один раз он столкнулся с подобным — когда Даврос вернулся с новой расой далеков, одержимых идеей уничтожения вселенной как таковой.

— ОнаА былаА необитаАема. РеаАльность-убеЕжище ВяЯземского, — последовал ответ. Спокойный, безстрастный. Он, однако, не примирил Доктора с тем, что он видел. Но сейчас, когда вдали висел Разлом, перекраивающий не только эту реальность, но и остальные, было не до того.

— Где стражницы и остальные? Где Крутов? — спросил Игорь, не желая терять время попусту — что-то ему подсказывало, что ещё чуть-чуть, и ничего уже нельзя будет обратить вспять, ничего и никого нельзя будет спасти.

— В эпицеЕнтре. УшлиИ к НевеЕдомому, — ответил «агент». Взгляд его казался безстрастным, но Игорь достаточно давно за ним наблюдал, чтобы научиться разбираться в тончайших изменениях его мимики и взгляда. И сейчас он видел — незнакомец был предельно напряжён.

— Значит и нам нужно туда. Без «Преодолителя»…

— ТолькоО ваАм, — качнул головой агент. Игорь посмотрел на него вопросительно. А потом понял.

— Да, пожалуй, вы правы, — согласился он. Всё, происходящее сейчас, имело начало. У него был источник. Место, откуда всё началось.

— Ядро парадокса, — понял Доктор. Этот вопрос так же занимал его с тех самых пор, как они покинули тот, первый Кандрокар, виденный им. ТАРДИС в том мире не хотела работать, норовила улететь. Она боялась. А потом Оракул подтвердил — изменение реальности началось там. Но у них не было возможности разобраться с этой проблемой из-за группы Геринга. Тогда они ещё были не готовы с ними встретиться. Но теперь-то препятствий не было. И если уничтожить или перенастроить ядро…

— ВеЕрно, — кивнул человек-в-костюме. Рядом с ним уже в который раз появилась из пустоты деревянная офисная дверь. Отворилась, являя искрящуюся тьму. — И ВОот здеЕсь… МыЫ разделЯяемся, — таинственная улыбка тронула его уста, когда он жестом пригласил Игоря войти в эту тьму.

— Я попробую другой способ, — качнул тот головой, сканируя дверь и пространство за ней переместителем. И — одновременно — экстрасенсорикой. Теперь, наконец, он вернул то, что утратил после открытия Врат Вселенной и встречи с Абсолютом. Теперь, пожалуй, он был даже сильнее. Теперь он мог лишь бросив взгляд определить, куда ведёт дверь, открытая таинственным незнакомцем. Но, несмотря на это, ему было тревожно. Быть может даже страшно. Не из-за того, что он наверняка встретит превосходящего противника. Из-за того, что если время было упущено, то победа над ним — а в этом Игорь не сомневался — может ничего не значить, ибо нельзя будет обратить весь ущерб, который уже нанесён мультивселенной и тот, который ещё будет нанесён. Он боялся того, что всё будет зря. Их усилия не должны были пропасть зря. Смерти его товарищей и союзников не должны быть безсмысленными. Они трое — оставшиеся в живых и дошедшие досюда, стоящие у финальной черты, не имели права подвести тех, кто дойти не сумел. Драк и Соловей, Дейв и Зиновин, Аноар и Морион… все те люди на Земле изначальных стражниц. Жертвы нацистов во всех изменённых мирах. Звягинцев и стражницы, которых он знал. А ведь ещё были те, о ком он не знал — их было большинство. Смерти, которых не должно было быть. Судьбы, которые должны были быть другими. Миры, которые должны были выжить, цивилизации, которые не должны были погибать…

Их было слишком много — тех, кто сейчас как будто стоял за ним, кто обступал их троих. И с каждой секундой этих призраков становилось всё больше — тех, кто становился рядом с остальными, ставшими жертвами амбиций и желаний неведомого врага. Они стояли вокруг них, как будто заполняя эту реальность, и смотрели. И в их взглядах читался лишь один наказ: «Не подведите». И Странник решил — он не подведёт.

Он сконцентрировался на «Преодолителе», ощущая, видя его истинную суть, сложнейшую структуру, упакованную в простую форму. Он будто слился с ним, чувствуя его как часть себя. А затем рассёк пространство перед собой, создавая подобие разлома, что сиял вдали!

— Странник! — окликнул его Доктор. Он чувствовал, что должен сто-то сказать, чувствовал важность момента. Но что? Все фразы, которые приходили на ум, казались банальными. А ещё он понимал — так, куда отправляется Странник, от него бы ничего не зависело. Там будет бой между силами, в сравнении с которыми он — лишь щепка. Быть может, он и смог бы что-то изменить, даже решить всё с минимальными потерями и без насилия, будь у него возможность подготовиться. И — возможно — так оно и будет. Но чтобы у него появился этот шанс, Страннику снова придётся взять на себя грязную работу.

— Уже скучаете? — усмехнулся Игорь, замерев в шаге перед рукотворным разломом, который сиял искрящейся белизной и, в отличие от своего гигантского собрата, казался спокойным и гармоничным.

— Удачи, — сказал Двенадцатый. — Просто удачи.

— Да пребудет с вами Сила, Доктор, — ответил Игорь, и шагнул в разлом, который тут же зарос так, словно его никогда не было.

— Итак! — резко развернулся к «агенту» двенадцатый. — Полагаю, на нас самая важная часть работы — добраться до Ядра изначального парадокса и отключить его…

— УничтоОжить…

— Не суть. И можете говорить нормально, без этого странного акцента? Я же вижу, что можете. Конечно, я и сам говорю с северным акцентом, но это, по крайней мере, не усложняет мою речь.

— Я… — похоже, впервые в жизни незнакомец опешил и не нашёл, что сказать.

— Хватит стоять, уважаемый, — деловито скользнув мимо него, Двенадцатый оказался у открытых дверей ТАРДИС. — Прошу на борт. Или предпочитаете своим ходом?

— Я… вас… догоню, — улыбка, в которой Игорь нашёл бы признаки раздражения, появилась на устах «агента».

— Ну, как знаете, — махнул рукой Доктор, и двери полицейской будки затворились. А вскоре исчез и сам пространственно-временной корабль оригинальной конструкции.

Тот, у кого не было имени, остался один. Возможно, всё сложилось не совсем так, как он рассчитывал. Но он сделал всё, что мог. Почти всё. Однако теперь большая часть зависела уже не от него. Ему же оставалось сделать лишь одну вещь.

Дверь, которую он открыл для Странника, всё ещё была здесь. Он качнул головой, и бездна за ней сменилась другим видом — видом замка, парящего посреди багрового космоса и жидких чёрных туч…

Чернота.

Кромешная чернота.

Она была такой густой, такой вязкой, такой всеобъемлющей, что это не поддавалось воображению. А ведь я за последние пару дней успел повидать всякого. Но эта чернота… Она была хуже всего. Хуже маатан, хуже наёмников, хуже проклятого Зота. Даже хуже того биологического кошмара, который я увидел в памяти Странника.

Как можно было описать эту черноту, в которую нас швырнул тот хмырь, похожий на секретного агента? Ничто? Пустота? Я не поэт, не писатель, не физик. Но то, что я здесь чувствовал, наблюдая за тем, как где-то вдали и мимо нас проносятся редкие лучи белого света, мне очень не нравилось. Чувство было столь же мощным, сколь и неприятным.

Отвращение? Ужас? Что-то ещё? Думаю, что всего понемногу.

Я пытался заговорить с теми, кто летел рядом — Джокером, Самарой, СУЗИ. Но обнаружил, что звука в этом странном месте просто нет. Совсем. А ещё я обнаружил, что двигаться очень тяжело — как будто мы оказались в вязкой смоле, сковывающей все движения.

Тем не менее одно ощущение было неоспоримым. Именно движение. Похоже, мы неслись куда-то с невероятной скоростью. На ум даже пришло сравнение с полётом в гиперпространстве. И учитывая всё, с чем мне довелось столкнуться, это уже не казалось бредом.

Я смотрел на лица своих товарищей и союзников, и видел негодование с возмущением. Но чаще — решимость и смирение. В конечном итоге было не важно, останемся ли мы помогать «агенту», или нет. Наша цель была иной.

Да.

Наша память — по крайней мере, моя — начала выдавать картины событий, которых не было. Вяземский. Сражение, от масштабов которого мурашки шли по спине. Куда так недо-нацистам! Я точно помнил — ничего этого не было. Или… Образы были слишком реальны. Мог ли я быть уверен в том, что опять не случилась какая-то странная хрень? Вряд ли.

Но теперь думать об этом не имело смысла. Впереди — если верить всё тому же агенту — нас ожидала встреча с тем, кто стоял за всеми бедами и катаклизмами, с которыми мы столкнулись. И вряд ли он-она-оно… короче, это нечто вряд ли обрадуется нашему появлению у себя на пороге. Я мог только гадать, насколько силён этот враг, и сработает ли план, предложенный всё тем же «агентом»…. Было слишком много «если», завязанных на незнакомца. В любом случае будущее виделось мне туманным и не сказать, чтобы обнадёживающим.

Что у нас было? Надежда на то, что нас не уничтожат сразу при появлении на месте? Что вариант со стражницами как наследницами «Духовного ключа» сработает? Что наших сил будет достаточно, чтобы… Вот в последнем я, как раз, сомневался больше всего. Тот, кто привёл в движение столь масштабные процессы, наверняка был запредельно могущественным. В связи с чем мне вспомнилась фраза из старого советского фильма, который я видел, когда промышлял в России. А звучала она так: «Я не трус, но я боюсь». И мне было не стыдно признаваться в этом самому себе. То, что ждало нас в конце этой черноты, не шло ни в какое сравнение ни с чем.

Чернота изменилась. Я только сейчас заметил, что она стала какой-то странной, комковатой, что-ли. Лучи и полосы света перестали быть прямыми — я замечал их незначительное искривление. К тому же их цветовая гамма начала смещаться в область красного.

А потом прямо по курсу впереди мы увидели луч. Он шёл прямо на нас, становясь всё ярче, всё больше… Трепыхаться не было смысла — мы ничего не могли сделать. К тому же если бы «агент» хотел нас убить, то наверняка сделал бы это проще и прозаичнее. Потому я стиснул зубы и принялся ждать, что будет дальше.

А дальше свет поглотил нас.

Восприятие взбесилось, ощущая одновременное движение во все стороны. Разум отказывался это переваривать.

Свет затапливал всё. Но он не убил нас. Он просто… был.

В голове прошелестел голос «Эгиды»: «Враждебная физическая среда. Базовые параметры несовместимы с жизнедеятельностью человека. Адаптируюсь».

Я ничего не почувствовал, но свет начал постепенно ослабевать. И довольно скоро я увидел… Если я до этого думал, что видел всё, то я был наивен. Пространство, в котором мы оказались, было… невозможным! Да, это самое подходящее слово.

Это не был космос или что-то, хоть отдалённо похожее. Это было… похоже на странный, постоянно меняющийся конгломерат неизмеримо сложных форм и структур, полный осязаемого света. Самоподобное, фрактальное, похожее на безконечный калейдоскоп, это измерение было полно мрачных тонов, чередующихся с яркими красками. Какие-то структуры напоминали туманности, иные — безконечные леса ворсинок и бахромчатых папоротников. Третьим вообще нельзя было подобрать аналога. А ещё были сложные вибрирующие геометрические формы, иногда проявляющиеся как фон этого измерения, и затрагивающие всё вокруг.

И всё это как будто вращалось вокруг единого центра, создавая умопомрачительную воронку-туннель размером со всю вселенную, которая оканчивалась сияющим просветом… Нет! Я не был готов увидеть, что было на той стороне! Я был уверен, что это сведёт меня с ума.

— Великая богиня! — услышал я в наушнике голос Самары. Теперь мы могли двигаться, и я оглянулся. Юстициар застыла на месте, потрясённая невозможным зрелищем.

Вспышка розового сверкнула справа и слева — стражницы и другая Хай Лин оказались под защитой Сердец Кандрокара вместе с Магнусом. Но то, как они выглядели…

Я тотчас устремился к волшебницам, понимая, что промедление в их отношении смерти подобно. Их кожа… Она как будто была срезана с мышц, испарена! Стражницы и волшебник бились в агонии, истекая кровью, заполнявшей нижнюю часть волшебной сферы, что дрожала и исходила дымом.

— Девочки! — Моро последовал за мной. Мы первые прошли сквозь барьер. Следом — Крутов и СУЗИ. Джокер тут же использовал свой Эйдос, обдавая всё вокруг волной мощной целительной энергии… Но она сработала хуже, чем он рассчитывал, лишь уняв кровотечение.

— Нужны наниты! — бросил Крутов, становясь на колени рядом с Вилл и Ирмой, положив руки им на плечи. Его броня туте начала «перетекать» на стражниц, наползая на них чёрной плёнкой… Я не стал дожидаться результата, и последовал примеру генерала, делясь «Эгидой» с Корнелией и Магнусом. За остальных взялись СУЗИ и Джефф.

— Похоже, мы успели как раз вовремя, — с облегчением произнесла СУЗИ спустя несколько мгновений, отнимая ладони от старшей и младшей Хай Лин, когда те оказались облачены в чёрную броню. — Они целую секунду находились в пространстве с метрикой и законами, не предназначенными для существования трёхмерных объектов. Если их кристаллы не сработали…

— Они восстановятся? — из-за пределов сферы спросил Фрейнар. Энергетические шары, которые постоянно крутились вокруг него, вели себя очень странно — то растягивались в подобие сигар, то сжимались в диски, звёзды или точки, и это происходило постоянно.

— Да. Нано-элементы «Эгиды», вживлённые в их тела, быстро справятся… — гиноид не успела закончить — результат от наших действий появился почти сразу — кожный покров у всех пострадавших стремительно восстановился. Даже мне полегчало, когда это случилось.

— Слава Богу, — выдохнул Моро.

— Не знал, что ты религиозен, — сказал я. На самом деле я был очень рад. После гибели Драка и остальных, которых Штрассе распылил прямо на наших глазах просто чтобы поиздеваться над Странником, потерять ещё кого-то, и тем более — этих детей, было бы… скверно. И это если выбирать выражения.

— О-о-о-о-ох! — простонала, открывая глаза, Вилл. Её скорое пробуждение оказалось достаточно неожиданным, чтобы привлечь всеобщее внимание.

— Живая! — радостно воскликнул Джокер, и чуть было не обнял стражницу, но вовремя спохватился — это было бы странно и неуместно.

— Я… что? — вилл поднялась на локтях и огляделась. Выражение её лица было таким же, как и у меня после запоя. Она не понимала, что происходит. А потом она заметила, что одета в лёгкую чёрную броню. — Что случилось?

— Да… я тоже… хочу знать, — раздался из-за спины Крутова голос Ирмы. Остальные тоже начали приходить в себя.

— Мы прибыли, — ответил я. — Но здесь враждебная среда, а вы были без защиты…

— Дайте угадаю, — прохрипел Магнус. Волшебник с трудом встал, покачнулся, но его поддержала СУЗИ. — Мы едва не погибли.

— Зато теперь у вас модная чёрная броня и наниты в крови, дающие запредельную регенерацию, — этот русский парень, Первин, как и Джокер, всюду лез со своими, зачастую неуместными, шутками. Но он был заботой генерала, а не моей.

— Наниты? — Тарани застыла, вздрогнув. Как-то по новому взглянула на себя, ощупывая броню. Что ж, я бы на их месте тоже почувствовал себя неуютно, узнай, что для спасения моей жизни меня пришлось превратить чуть ли не в киборга.

— Сейчас важно не это, — старшая Хай Лин восприняла эту информацию вполне спокойно, что было для меня лишним подтверждением наличия у неё богатого опыта в преодолении трудностей. — Мы на месте. Если, конечно, это действительно то место, куда нам было нужно.

— А у тебя есть какие-то сомнения? — иронично осведомилась Ирма. — Тогда просто посмотри туда, — и указала вперёд, где было видно, как вся эта вселенная свивается в циклопических размером воронку-туннель. — А я пока ещё подумаю над тем, что превратилась в киборга-терминатора. Хорошо, хоть наниты. Значит я теперь как минимум Т-1000, а не древний Т-800.

Что ж, по крайней мере, она шутила. Это был хороший знак, хотя мне было ясно, что она могла просто прятать свои страх и тревогу за этим юмором.

— Хай Лин права, — спокойный и рассудительный голос Самары подействовал на нас всех как ушат холодной воды, вылитый на голову. Я всё время удивлялся тому, как она умела подбирать интонацию, чтобы все прислушались к её словам. Наверняка сказывался тысячелетний опыт. — У нас есть важное дело.

— Знаю, — вздохнула Ирма. — Но как мы найдём того… как его, кстати?

— Неведомого, — подсказал я. Это имя, которое скорее походило на кличку или позывной, я хорошо запомнил.

— Думаю, его стоит искать там, — указал вдаль, на сияющий просвет воронки, Павлов. С ним я почти не пересекался, но его угрюмый вид давал понять, что он за человек по характеру. Пессимист, для которого стакан всегда наполовину пуст. — Это единственный логичный вывод. Если, конечно, Неведомый не рассредоточен в этом мире как нематериальное существо. Или если всё, что мы видим — не иллюзия. А ведь есть ещё большая вероятность, что нас могут стереть в пыль в любой момент, если Неведомый достаточно могуществе, и ощущает любые изменения в этом мире.

— Георгич, заканчивай с пессимизмом, — качнул головой Крутов. — Только упаднического духа нам тут и не хватало.

— Я просто говорю логичные вещи, — пожал тот плечами. Но я был согласен с генералом — пессимизм нам точно не поможет.

— Итак, думаю, нам как-то нужно забрать «Духовный ключ» у Неведомого, — Вилл казалась растерянной. Возможно, всё дело было в том, что на её плечи свалилась гигантская ответственность. Я и сам до сих пор с трудом переваривал масштабы происходящего, но эти стражницы… Они были просто детьми. — Но я даже не представляю, как…

— Будем исходить из худшего, — сказал Крутов. Сказал сухо. Он не хотел, чтобы его слова оказались действительностью — я это видел. — Предположим, что силы нашего врага за гранью наших возможностей. Значит, времени у нас почти не будет. Мы будем отвлекать его, сколько сможем. А ваша задача — забрать у него «Духовный ключ», использовать его, чтобы победить Неведомого, а затем вернуть всё как было, — строгий, серьёзный взгляд Сергея Ивановича опустился на стражниц. Он смотрел на них не как на детей, но как на равных. Как на бойцов, перед которыми была поставлена важная задача.

— Вы забыли добавить — «любой ценой», — тихо сказала Корнелия то, что, похоже, было на уме не только у меня, но и у остальных. Это действительно было так — мы должны были достигнуть успеха любой ценой. А значит — даже ценой наших жизней. Все понимали — здесь и сейчас решится всё. Здесь решится, быть вселенной такой, как мы её знаем, или нет, или она превратится во что-то иное, став игрушкой Неведомого. Мы не знали, зачем это нужно Неведомому. Но, признаться, мне было плевать на его мотивы. Он уничтожал мой дом, дом тех, кто сейчас был тут, вместе со мной. И геноцид, который провоцировало Изменение, так же не мог не вызывать у меня чувство праведного гнева.

— Здорово. Ещё одна самоубийственная миссия, — совершенно без энтузиазма произнёс Джокер. — Только с коллекционерами, похоже, было намного безопаснее.

— Взгляни на это под другим углом, Джефф — теперь у тебя есть шанс стать героем, достойным легенд, — мягко коснулась его плеча СУЗИ.

— Да. И уйти в зените славы, — усмехнулся пилот.

— Что ж, если у кого-то есть некие козыри, которыми можно удивить противника, то сейчас для них самое время, — сказал Сергей Иванович. У меня не было ничего, кроме того, что я взял с собой — «Неймс» и «Эгида». Но, может, маги? В любом случае я был внутренне готов. Готов вступить в бой, кажущийся безнадёжным.

— Кое-что есть, — подтвердил мои догадки Фрейнар.

— Хорошо, — кивнул генерал. Как-то так вышло само собой, что он взял на себя командование. впрочем, никто не возражал. каждый должен был заниматься тем, что у него лучше всего получается. — Тогда — нам остаётся последний рывок. Всем — удачи, — сказал он, и белая вспышка, разойдясь от него, поглотила нас всех.

Краткий миг, когда вокруг лишь свет. Краткий миг, когда невесомость как будто выворачивает тебя наизнанку.

А миг спустя они уже были здесь, в центре всего. На краю горловины воронки. Всё сущее в этом измерении закручивалось тут, превращаясь в свет, который низвергался в проём, ведущий в Немыслимое и Непознаваемое. Невыносимое чувство странной чужеродности, исходящее оттуда, обдало людей, заставив вздрогнуть или зажмуриться.

Целая вселенная постепенно изливалась куда-то в иное пространство, наружу, под звуки, которым не было определения и аналога. Жуткие и чарующие одновременно, они, всё же, пугали.

Целые структуры и массивы фрактальных секций, каких-то неведомых объектов и тому подобного проносились мимо, лишь только для того, чтобы рухнуть в проём, который теперь простирался, кажется, от одного края вселенной до другого.

А там, снаружи… Это было невозможно передать словами. Это было невозможно передать образами, нарисовать, осмыслить. Это было нечто, являющееся в предельной степени немыслимым, сложным и гармоничным. Разум человека попросту не мог это воспринять, начиная «плыть» и «шататься» при одном только взгляде туда, где постепенно исчезала, изливаясь светом, целая вселенная.

Они были дезориентированы. Они были сбиты с толку. Они боролись с накатывающими волнами страха и умственного помутнения. Потому, что «Эгида» не справлялась. Потому, что магия здесь «расплеталась» на составляющие, уносясь вдаль вместе со всей вселенной.

Эпицентр бури.

Сердце Изменения.

Они сразу ощутили чьё-то тягостное зловещее присутствие. Подобное чёрное грозовой туче над головой, извергавшей молнии, оно угнетало.

— Неведомый! — раздался крик, который тут же затух, ибо звук его оказался заглушён другими шумами. Кричала Ирма, не рассчитывая на хоть какой-то эффект.

Но…

Багровая тьма прорезалась впереди, расползаясь подобно жуткой кляксе. Она становилась всё больше, уже заслоняя горизонт, а внутри неё, сплетаясь в странный, не похожий ни на что символ, возникали алые нити энергии.

Это нечто источало могучую молю. А ещё от него веяло такой мощью, что она была как будто осязаема.

Тьма перестала расти, а символ внутри неё обрёл сложную законченную форму. От одного взгляда на него начинала болеть голова и делалось дурно. Но «Эгида» справлялась хоть с этим.

Тьма замерла, клубясь и переливаясь. И все они ощутили, как на них упал угрюмый мощный взгляд.

— Мы… — начала было Вилл, но тьма не стала слушать — в их головах прозвучало лишь одно слово: «ПОМЕХА». И прозвучало как приговор.

Вселенная исказилась, меняя всё и вся, перестраиваясь, заставляя преображаться всё сущее вокруг. Повсюду.

Структура реальности претерпевала стремительные метаморфозы. Она усложнялась. Законы мироздания переписывались.

Воронка вздрогнула, поколебалась, и развернулась в плоскость, которая всё ещё изливалась светом в оставшийся неизменным проём.

Фракталы и геометрические формы, вибрации и всё остальное — всё это схлопывалось или превращалось в нечто, что можно было описать только сложнейшими математическими и физическими формулами.

Изменение прокатилось повсюду одновременно. И от него нельзя было спрятаться. От него нельзя было укрыться. И потому все попытки тех, кто пришёл сюда, чтобы попытаться спасти мироздание, защититься, были тщетны.

Изменение накрыло их мгновенно, сметая магию, игнорируя броню и всё остальное.

Всего один миг.

И их не стало…

Чёрная фигура отдёрнула руку, ощутив пространство с аномальным течением времени. Разные линии событий как будто накладывались друг на друга, смешивались, искажались. Образы, которые транслировались вокруг Ядра парадокса, были как раз оттуда — из этих времён и связанных с ними мест.

Это было неправильно.

На самом деле системы станции, породившей фигуру, зафиксировали искажение исходной линии времени в ряде смежных реальностей довольно давно. Но Создатели не оставляли никаких указаний на этот счёт — станция была законсервирована и ждала их возвращения. Однако, прибытие представителей человечества и обнаружение патогена, представляющего угрозу для всей биологической жизни заставило интеллект, управляющий станцией, вмешаться для исполнения первой директивы — защита жизни. Конечно, сформулирована она была подробно и обстоятельно. И именно это и послужило причиной вмешательства.

Но теперь, проанализировав всю поступавшую от объекта в центре аномалии информацию, а так же — полученные массивы данных от ещё одной, уже глобальной аномалии, расколовшей местный космос на две половины, становилось ясно — появилась новая угроза. Глобальная угроза, чреватая тотальной перестройкой мироздания, которая неизбежно повлечёт массовую гибель живых существ.

Это входило в противоречие с основной директивой. Нужно было вмешаться.

«Чёрному человеку» не надо было подходить к окну, чтобы видать Разлом и идущую от него волну Изменения, что гасила звёзды и перекраивала космос. Он обладал самыми совершенными органами восприятия. И он ощущал некую связь между устройством здесь, перед ним, и Разломом, перечеркнувшим космос.

Анализ позволял сделать предположение, что устройство имеет первичное значение по отношению к Разлому и имеет к нему отношение в рамках системы «причина-следствие». И если разорвать их связь…

Совершенные чувства уловили движение в бушующих и изменяющихся потоках времени! Один сверхмассивный объект огромной энергонасыщенности стремительно приближался. Более тонкие чувства позволяли определить приближение ещё одного объекта, использующего крайне необычный и едва заметный способ подпространственного просачивания.

Объекты направлялись сюда, в его текущую дислокацию. Следовало исходить из предположения о возможной враждебности объектов.

«Чёрный человек» покрылся рябью, формируя непроницаемую защитную плёнку изменённых физических законов вокруг себя.

А потом он услышал звук. Подобного звука не было в его памяти, но всё указывало на его техногенное происхождение. Однако внезапно он почувствовал касание чужого разума! Дружелюбного и любопытного разума, что был по своей природе сродни ему самому!

Мгновенный обмен данными объяснил всё, и когда позади него, у двери в зал из воздуха начала появляться синяя телефонная будка, «Чёрный человек» уже знал причины прибытия, всё, что предшествовало этому, и последствия промедления в текущей ситуации.

Фигура наблюдала за тем, как ТАРДИС окончательно проявилась, анализируя полученные данные и поддерживая телепатическую связь с разумом пространственно-временного корабля.

ТАРДИС обрела плотность. В тот же миг рядом с ней из воздуха появилась дверь. Деревянная дверь, не «привязанная» ни к чему. Она отворилась одновременно с дверью будки, и Доктор с незнакомцем предстали перед «Чёрным человеком».

Немая сцена длилась мгновение. А затем чёрная фигура, не имеющая рта, изрекла своим голосом, пробирающим до мурашек:

— Критическая ситуация. Угроза мирозданию. Ядро парадокса должно быть уничтожено. Запрашиваю объединения усилий.

Даже Доктор на миг опешил от неожиданности. Пустил в ход звуковую отвёртку, сканируя и фигуру, и ядро.

— Я ссоглаАсеЕн, — ответил «агент». Сейчас он был там, где должен был быть. Сейчас здесь были именно те, кто должны были тут оказаться в этот момент. Всё складывалось.

Доктор удовлетворился результатами сканирования. А чёрная фигура? Подумаешь! Он встречался и с более странными субъектами! Лицо Бо чего стоило! Было, однако, одно большое «Но» в этой ситуации.

— Ядро — это только часть системы, — сказал он. — Существует Машина парадокса, связанная с ним. Она должна быть отключена одновременно с уничтожением ядра, иначе примет на себя его функции.

— Разумно разделиться, — заключил «Чёрный человек». Он просканировал и проанализировал разумный, что стояли перед ним. Оба были уникальный — каждый по-своему. И оба как нельзя лучше подходили для той задачи, что сейчас стояла перед ними.

— Я это сделаю, — сказал Двенадцатый. — А вы разберитесь с Ядром.

— БуУдьте уУвереЕны, — кивнул незнакомец.

Доктор кивнул. Времени на разговоры и обсуждения не было. Собственно, его не оставалось почти ни на что. Связь Двенадцатого с потоком времени позволяла ему ощущать как время страдает, как оно быстро исчезает, выветривается из вселенной, оставляя после себя безвременье. Нечто, него не должно быть. И пока ещё время было — во всех смыслах — им следовало спешить. Потому, что если его не станет, ТАРДИС не сможет перемещаться, а парадокс… Он сыграет свою роль, и уничтожать ядро будет безсмысленно.

Доктор вернулся на корабль, быстро вводя координаты на панели управления у центральной колонны. Он сделает то, что нужно сделать. Оставалось надеяться, что остальные поступят так же и им будет сопутствовать удача.

Двенадцатый дёрнул рычаг, и двигатель ТАРДИС вновь подхватил корабль, унося его в вихри времени…

Они остались вдвоём — незнакомец и «Чёрный человек».

— Как узнать нужное время? — произнесла фигура, обращаясь к человеку-в-костюме, который продолжал разглядывать её с нескрываемым интересом.

— О, я узнаАю об ээЭтом, — отозвался он, и на его устах вновь появилась таинственная улыбка.

Эта вселенная встретила его болью, агонией и стоном. Стоном, распадавшимся на тысячи заунывных, бередящих душу, незнакомых пугающих звуков, которые как будто издавали неведомые обитатели этого измерения.

Но Игорь знал — он чувствовал — это измерение лишено жизни. Если она здесь и была, то исчезла, как только началось Изменение.

Поначалу он едва не сошёл с ума, узрев то, чем являлась вся эта вселенная. Разум в обычном состоянии отказывался воспринимать данную реальность, но Игорь тут же перешёл в изменённое состояние сознания, и ему открылась истинная суть и вид сего многострадального мира.

Убежище, скрытое от посторонних и созданное первоначально из осколков погибших ветвей-реальностей этой мультивселенной.

Но так было раньше. Странник окинул своим ментальным взором весь этот мир, видя и ощущая, что он не один раз подвергался трансформации прежде, чем стать таким, каков он был ныне. Мир «кровоточил» хаотичными волновыми процессами, создающими и разрушающими материю. Структура его была чрезвычайно сложна, но в ней виделась странная, не поддающаяся человеческой логике, гармония.

Измерение представляло собой фрактал, безконечный фрактал, как будто сотканный из протянувшихся во все стороны тёмных, сияющих мрачным багрянцем изнутри, как будто стеклянных нитей, лиан, «труб», «балок»… Вблизи они казались просто хаосом, но если смотреть издали, начинала проявляться общая картина. Это было похоже на безконечно повторяющуюся сеть, паутину, центром которой являлось циклопическое окно — круглый «вырез», ведущий за пределы всего сущего, за пределы самой мультивселенной! И «паутина», которую напоминала эта странная реальность, постоянно втягивалась в это окно, порождая ярчайший свет.

«Преодолитель» в руке Странника завибрировал, когда Игорь взглянул в окно, ведущее наружу, туда, куда — как казалось — попасть было невозможно. Мир за пределами всех миров. Большая Вселенная. Обитель Творца.

Он смотрел туда, и видел… пустоту. Вернее — столь разреженное пространство, что это просто не укладывалось в голове. Но было там и ещё что-то. Что-то, до чего он, как ни старался, не мог дотянуться своей экстрасенсорикой.

Но, по крайней мере, он понял главное — он ещё не опоздал. Как ему сейчас не хватало «Поля сил», выхода в «Астрал»! Но эта возможность исчезла, как только Изменение начало расползаться по мультивселенной.

Он максимально расширил сферу своего восприятия, ибо до того, всё же, сдерживал её, дабы не «утонуть» в том, что сможет увидеть, узнать и ощутить. Но сейчас он должен был найти решение…

Волна изменений пронеслась в его сторону от окна в Большую Вселенную! Оно затрагивало всё, преображая нити в похожие на сростки снежинок структуры, разрывая их с хрустальным звоном, рассыпавшимся вокруг волнистыми фигурами… Изменение прокатилось мгновенно по всей вселенной, затрагивая её целиком, преображая каждый её уголок, каждый метр, каждый квант, переписывая законы.

От этого невозможно было скрыться. Нельзя было сбежать.

Странник и не собирался.

Он поднял над собой «Преодолитель высших запретов», и его клинок разделился на четыре точные копии, завертевшиеся вокруг.

Изменение нахлынуло подобно всесокрушающему цунами, переписывая пространство и время, законы и судьбы, сметая и преображая всё и вся.

Кроме Странника!

Всё вокруг него сияло и блестело нестерпимой белизной аннигиляции, а позади, заслонённые им от «ветра перемен», оставались не подвергшиеся метаморфозе участки прежней версии реальности, расходящиеся конусом, в вершине которого был Странник.

— УДИВИТЕЛЬНО! — прогрохотал нечеловеческий голос, похожий на звук от столкновения гор. Само его звучание порождало лёгкие волны искажения, расходившиеся повсюду.

— Так значит, это ты — тот, кого зовут Неведомым, — сказал Странник, не снимая защиты. Кем бы ни был этот Неведомый, он отлично умел скрываться — до тех пор, пока тот не подал голос, Игорь не чувствовал его присутствия. А теперь он ощущал его повсюду! И мощь этого сознания была невероятна.

— ТАК ЗНАЧИТ, ЭТО ТЫ — ТОТ, КОГО ЗОВУТ СТРАННИКОМ, — прогремело в ответ. Игорь попытался определить, где же находится Неведомый, сканируя всю эту реальность, просматривая её слой за слоем. И не находил его. Что-то было не так.

— Полагаю, если я вежливо попрошу, ты всё-равно не остановишь то, что начал, — произнёс Игорь. Разум метался в поисках решения, зацепки — тревожное чувство неизвестности нахлынуло волной. Он шёл сюда, ничего не зная о своём враге. Нужно было это срочно исправлять, иначе не стоило рассчитывать на успех. Он пропустил через себя силу «Преодолителя», подпитываясь ею. Состояние повелевания пришло само. Он ощутил себя титаном, сущностью, размером с саму вселенную, способным увидеть, узнать и почувствовать что угодно, способным открыть истину. И он начал смотреть.

— ВЕРНО, ЧЕЛОВЕК, — ответила ему вся эта реальность странным, нечеловеческим голосом, ударившимся о его защиту с силой, достаточной, чтобы смести целую галактику. Странник не шелохнулся. — У ТЕБЯ ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНЫЙ ИНСТРУМЕНТ.

— Похоже, достаточно интересный для того, чтобы вынудить тебя со мной заговорить. Наверное потому, что не можешь уничтожить меня мгновенно из-за этого «инструмента», — Странник продолжал смотреть. Все диапазоны, все уровни, все спектры. Он прозревал эту реальность во всех возможных видах, от микро до макроуровня, он видел её волновую структуру, взаимодействие полей, постигал её законы. Казалось, что теперь он должен был разгадать секрет. Но тот всё ещё ускользал. «Большое видится на расстоянии», -пришла случайная, а, быть может, совершенно не случайная мысль. И тогда он отдалил свой взор, стремясь охватить взглядом всю эту реальность целиком, а не рассматривать отдельные её часть.

— СЕРЬЁЗНАЯ ПОМЕХА, — такое признание сложно было ожидать. И, всё же, оно прозвучало. — НО ЛИШЬ ПОМЕХА. ТО, ЧТО ЗАДУМАНО, БУДЕТ ОСУЩЕСТВЛЕНО.

Странник не ответил. Теперь он был полностью сконцентрирован на главном — найти Неведомого. Эта реальность становилась пред его взором всё меньше. Она обрастала деталями, и чем далее он отодвигал свой взор, тем больше ему казалось, что он видит некую высшую закономерность. Некое…

— Нет! Не может быть! — потрясённо вымолвил он, когда, наконец, увидел то, что искал. Но он не ожидал даже в страшном сне увидеть то, что открылось ему! Страшная, пугающая своей чудовищностью истина ворвалась в его разум, достраиваясь цепочками логических рассуждений до единого ужасающего целого!

Вселенная в которой он находился. При определённом взгляде она начинала представлять собой конгломерат структур — материальных, энергетических, полевых — напоминающий нейронную сеть, нервную систему, цепи ДНК, живые ткани. Она напоминала организм! Вернее — часть организма. Организма, построенного по очень сложной схеме. Но в этом организме, в этом… чем бы оно ни было, Игорь узрел то, что пугало его больше всего — сходство с тем, чего он предпочёл бы не встречать никогда в жизни. Потому, что это вызывало у него отвращение и подсознательный ужас. Потому, что это и было ужасным.

Потому, что это было сходство с принципами построения организмов, порождённых вирусом, с которым он вместе с Доктором столкнулся на корабле «Фронта освобождения»!

Эта реальность структурно, энергетически, в волновом плане была подобна колоссальной сложнейшей биоформе, сотворённой ужасным вирусом! И это было только начало. Прямо сейчас Игорь видел, как она просачивается, прорастает энергетическими связями сквозь барьеры иных миров, соединяясь с ними, разрушая эти барьеры, и преобразуя новые реальности в продолжение себя!

А гигантские чудовищные отростки невидимых полей и излучений тянулись через окно в Большую Вселенную, разрастаясь там и формируя… нечто.

Истинный, ужасающий смысл Изменения, наконец, стал ему понятен!

— ТАК ТЫ УВИДЕЛ, — прогремел голос Неведомого. Прогремел торжествующе. И вселенная в очередной раз изменилась. Теперь она, наконец, приняла свой истинный, запланированный облик.

Багровая тьма, заполненная энергетическими вихрями, протянувшимися из конца в конец, сливающимися, «срастающимися» друг с другом подобно волокнам живой материи. Багровая тьма, все энергетические, волновые и материальные структуры в которой на самом деле являлись частями единого целого. Частями тела нарождающегося благодаря Изменению существа, подобных которому ещё не знало мироздание. Существа, творящегося из самого мироздания!

Всё сущее, все реальности, материя, энергия, связи, принципы и законы переформатировались, формируя то, чему не было названия. То, что стремилось вырваться в Большую Вселенную.

— Как? — это было единственное, что смог из себя выдавить потрясённый Игорь. Он и помыслить не мог о том, что подобное вообще возможно. А ещё его терзал другой вопрос — кто такой Неведомый? Происходящее было невозможно. Они с Доктором разобрались… Нет, не разобрались! На корабле «Фронта» оказались лишь биоформы, предназначенные для абордажа. Но космос, который был населён этими тварями — он остался там, позади, когда они сбежали. И, всё же — как?

Окно провала в Большую Вселенную, в Запределье всё ещё сияло. Но теперь оно было оплетено по периметру чёрно-багровыми вихрями, которые до жути походили на щупальца. И там, прямо над ним, начали проявляться энергетические волокна и связи, образующие подобие сети, простиравшейся повсюду, в центре которой вихрился титанический зловещий чёрный кокон. Он клубился, он перетекал подобно вязкой чёрной жидкости, а внутри него в зловещий алый символ энергетические нити.