Эпилог. Приглашение в будущее. (1/2)
Эпилог. Приглашение в будущее.
«Лучший способ предсказать будущее – это создать его».
Авраам Линкольн.
Москва сверкала в лучах полуденного Солнца.
Город суетился. Город жил. Город высыпал на дороги тысячами машин, что гудели сигналами, визжали шинами, но двигались по большей части абсолютно безшумно. Не было столь привычного ранее гула и рокота моторов. Не было и выхлопов, которые в былые времена скапливались в небе над городом в виде смога, чья тончайшая дымка отравляла нормальную жизнь горожан.
Город высыпал на улицы миллионами жителей. Это были самые разные люди – дети и взрослые, молодые и пожилые, русские и кавказцы, азербайджанцы и уроженцы Казахстана, белорусы и сербы, граждане солнечной Грузии и приехавшие на заработки европейцы. Поляки, литовцы, немцы, финны… Их было много. Людей. Потому, что многое изменилось. Очень многое.
Их лица были светлы и приветливы. Они улыбались, смеялись, шутили, общались, слушали музыки, сидели в кафе, гуляли в парках, работали, любили, играли свадьбы. Словом – жили. Они были искренни и доброжелательны.
Город высился громадами зданий. Изящные башни вонзались в небеса, облечённые солнцем в золото. Удивительной красоты здания шли вдоль улиц, сочетая в себе всё лучшее от старинного стиля «ампир», античности, русского стиля и современной архитектуры. Москва сегодняшняя затмевала своей красотой Петербург прошлого. Тот, каким он был до. До катастрофы. До бомбардировки.
Все крупные города на планете в тот день были разрушены. Москва не стала исключением. И вот теперь она, восставшая из пепла, была истинным архитектурным бриллиантом.
Купола на зданиях, фризы и вазоны, необычные шесты с наконечниками в виде шишек, странные железные шары то тут, то там в оформлении фасадов. Свободная энергия. Атмосферное, эфирное электричество. Безпроводная передача энергии. Знания и наследие прошлого, вытащенные на свет из закромов прежнего мирового порядка, погибшего в руинах старого мира, теперь служили всему человечеству, обеспечивая его благоденствие, процветание и стремительное развитие.
В воздухе проносились сотни летающих авто аэродинамических форм. Тени их сновали туда-сюда по улицам, домам, деревьям. Зелёных насаждений в этой, новой Москве, было куда больше, чем в прежней, но они крайне гармонично вписывались в городской облик.
Чёрная «Волга» правительственной модели плавно катилась по главной дороге в общем потоке, не производя никакого шума. Крутов Сергей Иванович сидел сзади, в пассажирском кресле, погрузившись то ли в медитативное созерцание пейзажей за окном, то ли в раздумья.
За рулём никого не было. Тем не менее, машина продолжала свой путь, соблюдая все правила дорожного движения.
В окне показался восстановленный Киевский вокзал. Но теперь здесь не только принимали поезда. На огороженной крытой площадке перед зданием возвышались несколько десятков трёхметровых сегментированных колец из сверкающего хромом металла. Поставленные на «ребро», он то и дело приходили в движение, раскручивая внутренние кольца и формируя энергетические воронки-окна, через которые входили и выходили люди. Тысячи людей.
Наследие Странника. Портальная технология.
Многое из того, чем располагал к моменту бомбардировки «Особый отдел» ФСБ России, если не всё, сразу после катастрофы было пущено в ход для скорейшего возрождения страны. Нанотехнологии, антигравитация, силовые поля, свободная энергия – и в первую очередь она, телепортация, и многое, многое другое.
Результат был ошеломляющим. Под руководством Владимира Прохорова и Сергея Крутова удалось за год восстановить почти всё. А затем – приумножить. И пока остальные страны или то, что он них осталось (а осталось немногое), погружались в пучины хаоса, анархии и междоусобных войн за ресурсы и власть, Россия крепла.
Конечно, не обошлось без трудностей, перед которыми пасовали новые, а иногда – хорошо забытые старые удивительные технологии. Огромные потери населения, сравнимые с теми, что были в Великую Отечественную войну. Присутствие на важных постах лиц, которые в прежние времена были агентами влияния запада и «Теневого правительства». Когда «пыль улеглась», когда стало более-менее безопасно, они начали выбираться из своих крысиных нор, надеясь, что для них всё будет как раньше. Что можно будет воровать из бюджета и грабить народ безнаказанно. Что можно будет творить всё, что вздумается. Что можно будет «пилить бабло», присосавшись к кормушке. Их ждало жестокое разочарование. Как прежде уже не было. Возрождающаяся страна утратила терпимость к подобного рода вещам, что прежде, в мире «до», блокировалось круговой порукой среди «крыс», засевших во властных кабинетах, либеральным лобби и прочими, кого можно без зазрения совести назвать предателями.
В одном бомбардировка точно пошла миру на пользу – Шао’ссоры били по центрам влияния, ориентируясь на телепатические эманации соответствующих спектров. И потому под ударами оказались в первую очередь те, кто реально принимал решения и руководил мировыми процессами. Коррупционеры от власти были в их числе. Как и политические силы. Но самый мощный удар пришёлся по олигархической глобалистской элите – тому самому «Теневому правительству». Они были уничтожены почти подчистую.
А потом, когда всё завершилось, когда страна начала восстанавливаться, настал черёд предателей. Жалости к ним не было. Руководство страны твёрдо было намерено раз и навсегда порвать с этой позорной страницей прошлого. Чистки были серьёзными. Но, в итоге, страна избавилась от коррозии, что разъедала её изнутри. То же касалось и выживших агентов глобалистского влияния в экономике, культуре, образовании. Эти люди не поняли, что мир изменился, не осознали, что их хозяева и кураторы мертвы, и продолжали то, что было «до». Недолго.
Пришлось снять мораторий на смертную казнь. Пришлось многое пересмотреть. Ещё больше – реформировать или перестроить. Но это позволило России совершить огромный рывок в сравнении с остальным миром.
Капитализм остался в прошлом, за исключением его полезных проявлений, хотя и их в правительстве не раз ставили под вопрос. Благодаря прорывным технологиям и реформам Россия твёрдо встала на путь социализма и социальной справедливости. Возрождалась духовность, формировалась государственная народная идея, основанная не только на традиционных ценностях, но и стремлении к познанию мира, вселенной.
Россия быстро стала привлекательной для своих соседей. Впрочем, как и в мире «до». Но тогда их интересовала по большому счёту лишь возможность до какой-то степени жить за наш счёт. Нынешнее правительство страны не стало потакать подобным желаниям соседей. Отношения с ними были пересмотрены в плане усиления взаимной ответственности. Миграционная политика претерпела кардинальные изменения. Столкнувшись в первые месяцы после бомбардировки с массовыми попытками мигрантов силой захватить власть в отдельных городах и даже субъектах федерации, что были инспирированы главами этнических преступных группировок, руководителями некоторых диаспор и радикальными исламистами, Россия более не собиралась терпеть на своей территории орды приезжих, к которым так трепетно относились в мире «до» многие высокопоставленные чиновники и крупный бизнес. Кому не нравилось – тех ломали через колено. Не было больше терпимости в этом вопросе. Не после того, что творили мятежники. Учитывая, что в первые месяцы после катастрофы наиболее боеспособными оказались подразделения «Особого отдела» ФСБ, зачистка восставших проходила предельно жёстко и с применением всех имеющихся передовых военных технологий. Ликвидированы были все, включая инициаторов восстаний. Повторять ошибку прошлого новое правительство не собиралось. Миграция была поставлена под жёсткий контроль.
Соседям пришлось смириться. Да и выбора у них не было – они и до бомбардировки во многом зависели от России. Сейчас же – подавно, учитывая все разрушения и то, что запад был занят своими проблемами. Это русские помогали восстанавливать их города, которые до этого были построены ещё Российской Империей. Это русские помогали им налаживать производство. Это русские врачи и русские прорывные медицинские технологии спасли регион от стремительно распространявшейся неизвестной инфекции, поименованной «Вирусом – икс», который, как выяснило расследование, вырвался из одной из биологических лабораторий США, что были обильно разбросаны по Закавказью и средней Азии, и так же пали жертвами бомбардировки.
А ещё было культурное, политические и идеологическое влияние. Россия возрождалась во всём своём историческом блеске, вновь явив выдающихся деятелей культуры, политиков, учёных, демонстрируя удивительные темпы развития и подкрепляя это идеей, которая захватывала умы и вдохновляла. Это не могло не привлекать. И это привлекало. В итоге Россия стала ядром нового, стремительно оформляющегося союза, основанного на взаимном уважении, добрососедстве, взаимопомощи и общности в идейном плане.
И этот новый Союз стремительно становился ведущей силой в мире благодаря своим научным достижениям, культурному возрождению, идеологической привлекательности и взвешенной политике. Не последнюю роль здесь играла и гуманитарная деятельность Союза, а вначале - России, которую та начала, едва покончив со своими основными внутренними проблемами. Многим странам при бомбардировке был нанесён тяжелейший ущерб, от которого они не смогли оправиться даже спустя продолжительное время. Некоторые попросту исчезли, поглощённые соседями. И здесь на помощь приходила Россия. Африка и Индия, Азия и Южная Америка, даже Европа… Как велико было удивление людей, когда они впервые видели зависшие в небе веретенообразные русские корабли! Как велика была их радость, когда они понимали, что эти НЛО пришли с миром…
Союз развивался, процветал, в то же время поглядывая, что там происходит на территории бывших США. А там было не сладко. Курс на социализм, взятый военной администрацией, пришедшей к власти в результате гибели большей части правительства, чиновничьего аппарата и олигархата, туго ложился на приученные к индивидуализму умы рядовых американцев, многие из которых ещё помнили противостояние с «Советами». Тем не менее, военная администрация не сворачивала с этого пути, жёстко подавляя выступления недовольных новыми порядками. Не обошлось и без мятежей, которые были подняты в нескольких штатах, наименее пострадавших от бомбардировки. Чудом выжившие олигархи и члены нескольких семейных кланов, на протяжении чуть ли не века удерживавшие в своих руках политическую и экономическую власть, не желали с ней расставаться. Впрочем, разговор военных с ними был коротким и кровавым. После этого не осталось никого достаточно влиятельного, кто мог бы оспорить власть военной администрации.
В итоге США избежали главной опасности – распада на десяток-другой удельных княжеств и войны за ресурсы, что было бы особенно страшно, учитывая уцелевший часть ядерного арсенала, которую пришельцы почему-то не уничтожили.
Россия хотя и оказывала гуманитарную помощь, но не спешила делиться прорывными технологиями со страной, которая как минимум на протяжении столетия стремилась её уничтожить, успешно пресекая все попытки промышленного и обычного шпионажа благодаря широкому внедрению технологий экспресс-сканирования памяти и «Нейрозащитников» нового поколения, позволявших не только защитить свой разум от телепатического проникновения извне, но и читать мысли других людей. Устройствами в первую очередь снабжались спецслужбы и силовые ведомства.
Впрочем, у Штатов были и свои секреты, добытые в рамках программы «Звёздные врата». И им пришлось пустить некоторые из них в ход, чтобы ускорить восстановление страны и упрочить свои позиции.
В конечном итоге между США и новоявленным Союзом установились отношения, которые можно было охарактеризовать как «настороженный нейтралитет». Союз, и в первую очередь – Россия, не доверял Штатам ввиду их враждебных действий в исторической перспективе. Штаты опасались, что Россия пожелает свершить возмездие за их прошлые грехи…
- Вам вызов, - мягкий учтивый мужской голос вывел Сергея Ивановича из глубокой созерцательной задумчивости, и он обнаружил, что машина уже почти прибыла к зданию Госсовета. Оно было выстроено на месте уничтоженного бомбардировкой дома правительства по проектам Зала советов ещё сталинской эпохи, разве что без статуи Ленина. Монументальное и величественное, оно возвышалось над новой Москвой, видимое из любой точки города, и внушало уверенность в незыблемости, нерушимости порядка, благоденствия и жизненного уклада, установившихся в стране.
- Кто? – сухо спросил Крутов, массируя переносицу. Он уже очень давно нормально не отдыхал. Это сказывалось. Но работы было слишком много.
- Николай Владимирович, - ответил всё тот же голос. В машине по-прежнему не было никого, кроме Крутова.
- Соединяй, - кивнул Сергей Иванович, и в следующую секунду в кресле напротив из света соткалась фигура из света Николая Владимировича Звягинцева.
- Добрый день! – бодро поздоровался призрак, поправив стильные очки. Собственно, стильным в облике Звягинцева сегодня, вопреки обыкновению, было всё – от причёски до костюма и запонок.
- Взаимно, - кивнул Крутов. – Что-то срочное?
- Ну… как сказать…, - слегка замялся Николай, что было для него нехарактерно. – Тут такое дело…
- Не тяни кота за хвост – зверя жалко, - усмехнулся Сергей Иванович. А сам задумался, что могло так повлиять на энергичного и часто – безцеремонного учёного.
- Начну с основного, - наконец решил Николай, заходя издалека. – Наши научные группы так и не обнаружили никаких следов и признаков ни парадокса, ни Изменения. Что в целом радует.
- Соглашусь. Сколько уже? Два месяца?
- Пять, Иваныч. Ты заработался, - нахмурился Звягинцев. Да, действительно прошло пять месяцев с тех пор, как «Байконур-2», сброшенный в энтропийную яму под защитой «Абсолютного зеркала», не поддавшийся изменениям, доживал свои последние часы. Пять месяцев с тех пор, как станции наблюдения за внешней средой внезапно показали исходные параметры. Пять месяцев с тех пор, как была успешно завершена миссия, на которую отправились Крутов Сергей Иванович, парни из спецотряда и лично начальник «Особого отдела» ФСБ Павлов Александр Георгиевич, решивший тряхнуть стариной. Вместе с чародейкой-дублем и Странником. Вернулись не все. Но к такому были готовы. С тех пор велись секретные исследования, призванные выявить малейшие признаки временного парадокса и Изменения, дабы не допустить повторения катастрофы, о которой знали только те, кто был на «Байконуре-2». Для всего остального мира как будто и не происходило ничего. Строго говоря, так оно и было. И вот теперь был получен обнадёживающий результат.
- Сам знаю. да кто ж мне отпуск даст? – горько усмехнулся Сергей Иванович.
- Ну, товарищ генсек, ты даёшь! Сам себе выпиши.
- Не могу – злоупотребление служебным положением.
- Отговорка!
- Ладно. Что там ещё? – Сергей Иванович снова стал серьёзным.
- «Композитор» готов на 25%. Такими темпами закончим через два года. Не хватает специальных материалов и квалифицированного персонала.
- С материалами дело поправимое – направим ещё пару «Фабрикаторов» в астероидный пояс. А вот с персоналом – ты же сам знаешь…, - Крутов развёл руками.
- Знаю. Подготовка первых специалистов с нужной квалификацией будет завершена только к концу года. Потому прошу на это время разрешение задействовать ИЛ в оболочке «Големов».
- А я думал, что ты уже втихую…
- Да ни Боже мой! – сделал оскорблённое лицо Звягинцев.
- Я подумаю.
- Это – проект века, Сергей Иванович!
- Знаю…
- …возможности, которые нам откроются после постижения эфирно-волновой природы реальности…
- Знаю.
- Безгра… О, - Звягинцев немного смутился, почесал за ухом. – Увлёкся. Просто этот проект действительно…
- Да-да. Проект века, - Крутов не мог не улыбнуться. Николай ничуть не изменился в своём отношении к науке – как только на горизонте появлялась новая научная задача, вцеплялся в неё с бульдожьей хваткой и фанатизмом сродни религиозному. – Делегаты уже прибыли?
- Да.
- А Сам?
- Председатель? Не знаю. По крайней мере, я его сегодня ещё не видел.
- Ладно. А теперь выкладывай то, о чём сложно было сказать сразу.
- Ну… к вам гость, - ответил учёный, начав незаметно для себя теребить пуговицу пиджака. Эта привычка у него тоже не изменилась – когда Николай волновался, то начинал теребить пуговицу на своей рубашке/халате/пиджаке и так далее в зависимости от того, во что был одет.
- Гость? Но сегодня первый день съезда…
- Это необычный гость, Сергей Иванович. Очень необычный, - с нажимом на слове «очень» сказал Звягинцев. Было видно, что ему самому ситуация не слишком нравится. – Он ждёт в вашем кабинете.
- Кто? – это уже действительно настораживало – кто мог вот так запросто войти в кабинет Генерального секретаря Верховного Совета Союза, располагавшийся в самой защищённой и охраняемой части Зала Советов? Крутов знал нескольких человек, включая себя, и их было меньше пяти. Но вряд ли Николай стал бы сообщать об этом так… витиевато, если бы это был кто-то из них.
- Помните пирамиду в Сибири? – вместо ответа последовал вопрос, всколыхнувший в памяти Сергея Ивановича события многолетней давности. Тогда он ещё шёл по следу «Теневого правительства» и его преступлений. Тогда, чтобы проверить, действительно ли история всего мира была сфальсифицирована, он направил несколько археологических групп по координатам древних городов, указанных на старинных картах. И он помнил, что эти группы обнаружили.
- Да.
- Он вернулся. Тот старик из саркофага…
- Звягинцев, твою дивизию! – вырвалось у Крутова. Нет .порой Николай действительно мог дать маху!
- Я…
- Потом оправдаешься. Игнат! – позвал Генеральный секретарь, и тотчас ему ответил мягкий безплотный голос:
- Да, товарищ Генеральный секретарь.
- Срочная телепортация. Мой кабинет.
- Стоит ли вызвать отряд быстрого реагирования? – поинтересовался голос.
- Нет. Не думаю, что гость враждебен.
- Я понял, - и в ту же секунду Крутова окутало золотистое свечение.
Мгновение невесомости. Ощущение как будто его растянуло в струну, а затем сжало в точку.
И вот он уже в своём кабинете с большим панорамным окном, из которого видна вся новая Москва. Отсюда, с высоты, было видно, что в городе отсутствовала хаотичная застройка, как это было прежде. Не было параллельно-перпендикулярной сетки улиц. Нет, теперь этот город вновь обрёл облик, который имел в давние времена – до войны и катастрофы, после которых прежний мировой уклад, прежняя цивилизация была сокрушена, города её стёрты до основания почти везде, а её достижения и история – преданы забвению. Улицы и проспекты, улочки и аллеи, каскады зданий изящно петляли, складываясь в гармоничные узоры, напоминающие развёртку волновых структур на плоскости. Сам же город пересекала сеть каналов, сходящихся у Зала Советов, по которым курсировал водный транспорт. Эти каналы были частью восстановленной древней энергетической и ещё Бог знает какой системы, истинную суть которой ещё предстояло постичь. И если посмотреть на город с более высокой точки, то можно было увидеть, что каналы, сходясь здесь, в центре, в основном узле, устремлялись далеко за пределы Москвы, формируя, напоминающий символ «параграф» или два совмещённых скрипичных ключа, в узловых точках которого располагались города поменьше…
Кабинет был светел и просторен. Но ничего лишнего тут не было – рабочий стол с компьютерным терминалом нового поколения «Квант-М», пара кресел для гостей, полки с книгами, шкаф, где Сергей Иванович по старинке хранил важную документацию, да картины маринистов на белых стенах.
Гость его ждал, глядя в окно и рассматривая город. Но когда Крутов появился – обернулся, приветствуя его:
- Здрав будь, Сергей, сын Ивана, - это действительно был тот самый старец, саркофаг с которым много лет назад доставили из сибирской пирамиды на базу «Особого отдела» «Объект-217». Тот, кого пытался пробудить Звягинцев. Тот, кто пробудившись, телепатически загрузил часть своих знаний во все компьютерные системы «Объекта-217», и тут же исчез. Он ничуть не изменился - сложно сказать, сколько тому было лет – он выглядел весьма мощно, при этом длинные – до плеч – седые волосы и внушительная борода не давали точно определить его возраст. Казалось, что он – древний старец. Но старец-богатырь. Взор его был ясен и пронзителен, а одежда напоминала одеяния волхвов с картинок, украшенная как древними славянскими узорами, так и символами, каких Крутов никогда не видел.
- И тебе здравия, гость, прямо скажем, неожиданный, - Сергей Иванович улыбнулся в ответ на улыбку старика. – Мы ведь не знакомы.
- Да, - согласился старец. – В прошлый раз было не время.
- А сейчас?
- А нынче… нынче я вижу то, чего добились отроки, и сердце моё радуется. Я – Родомир.
- Что ж, думаю, я рад знакомству, - Крутов протянул руку, и старец пожал её. – И что теперь?
- А теперь мы вернёмся – те, кто выжил, - сказал Родомир. – в надежде, что народившийся новый мир примет нас. Твоими стараниями и стараниями твоих соратников теперь это стало возможно.
- Возможно всё – так любил повторять один мой знакомый, - Сергей Иванович смотрел на этого приветливого светлого старца, ощущая его могучую энергетику, и чувствовал – мир находится на пороге больших перемен. Только теперь перемены эти будут происходить естественно, в свой черёд и не будут нарушать законы мироздания.
- Всем нам нужно будет приспосабливаться к переменам, - согласно кивнул Родомир, словно прочтя мысли собеседника. Впрочем, так оно, пожалуй, и было. – Поэтому я и здесь – нам нужно обо всём договориться.
- Ну, что ж, сегодня как раз состоится съезд делегатов Союза. Так что сейчас самое время договариваться…
И впоследствии Земля вошла в свой новый «золотой век».
Над Рейхстагом, изрытым пробоинами, полуразрушенным, с обвалившимся внутрь куполом, трепетал на ветру красный флаг. Флаг с серпом и молотом. Легендарное Знамя Победы!
Это знамя возвещало окончание войны. Войны затяжной, тяжёлой и кровавой. Войны, которая казалась попросту невозможной. И вот, всё же, она началась, она состоялась, и она близилась к завершению.
Стоя здесь, на крыше поверженного Рейхстага, позади которого всё ещё возвышаясь над Берлином, дымились величественные руины Зала Народа, Хай Лин до сих пор с трудом верила во всё, что происходит. Она окидывала взором столицу ненавистного ей рейха, объятую пожарами, погрязшую в уличных боях, и до сих пор не верила.
Не верила, как тогда, несколько лет назад, спрессовавшихся в один долгий миг, когда Странник сразу после беседы со Смотрителями, предложил ей помощь. Ей, Магнусу, Фрейнару, её бабушке и всем жителям её мира.
Тогда она была убита горем, понимая, что после разрушения парадокса у неё не осталось мира – он был стёрт. Всё, что она знала, перестало существовать. Более того – всего, что она знала, никогда не было, и она сама должна была исчезнуть.
Тогда она ждала этого ужасного мига – когда белый свет растворит её так же, как это случилось с Неведомым. Но время шло, а ничего не происходило. А потом Странник сказал, что поможет. Она не поверила. Она накричала на него, обвинив в том, что это он виноват во всех её последних бедах. А он просто пожал плечами и посмотрел на неё так, что… Она до сих пор гадала, почему, всё же, решилась ему довериться на этот раз? Вариантов ответа на сей вопрос было слишком много. Но ни один не казался ей удовлетворительным.
Как бы то ни было, она доверилась Игорю. Доверились и остальные. И они снова пришли к Слингеру. К той самой невероятной башне, словно состоящей из чистой ртути и пронзающей не только твердь Меридиана, но и его небеса, теряясь высоко в голубой дымке.
Она помнила, как они вошли внутрь благодаря «Преодолителю высших запретов», что сработал как ключ. Она помнила коридоры и залы, удивительные технологии, превосходящие любое волшебство. Помнила учтивый голос Управляющего и Центральный зал. Она помнила, как омрачилось лицо Игоря, когда они оказались там. Она знала, почему. Ольга. Именно здесь свершилась трагедия, на долгие годы определившая жизнь Странника. Вернее – должна была случиться в будущем, ибо они находились в прошлом. В том самом 1939 году, в мире, который ещё не был разделён парадоксом. Который отныне не будет им разделён.
Хай Лин помнила, с каким интересом за действиями Странника тогда следили Магнус, Фрейнар и бабушка. Да и сама она тогда была очень взволнована. До самого последнего момента она не могла поверить, что их затея увенчается успехом.
Но потом Игорь погрузился в кокон-кресло системы управления Слингером, и… Сотворил невозможное! Сияющий белый луч, уходящий за пределы реальности, его непередаваемая мощь – всё это до сих пор появлялось перед её внутренним взором.
Он создал мир!
Вернее не так – силой Слингера Игорь вытащил из небытия энтропии, потенциальных, сброшенных и не реализованных возможностей вселенной всё скопление миров, так или иначе связанных с Рейхом, с её родной Землёй!
Это было невероятно! Это казалось невозможным! Похоже, это противоречило всем законам мироздания. Но это было. Они все убедились в том, что всё это – не сон, не обман, когда вышли из портала прямо на новой базе, куда перебрались жители Убежища. И они продолжили убеждаться в этом, узнавая о событиях на Меридиане, на Земле, в других мирах…
Какое-то время Хай Лин боялась, что всё это – сон. Горький, страшный, но, всё же, привычный сон. И как только она проснётся – всё исчезнет. Все эти возрождённые миры, Странник, она сама…
Ничего не исчезло.
А новости, меж тем, были весьма пугающими. И одновременно – обнадёживающими. Все территории Рейха внезапно подверглись атаке неизвестной формы жизни. Жуткой формы жизни, передающейся как зараза, и превращавшей заражённых в подконтрольных себе мутантов.
Атака была отражена, но военные силы Рейха не были готовы к такому нападению. Они понесли серьёзные потери. Рейх был ослаблен. Он был близок к хаосу.
А значит - это была возможность, единственная возможность, которую нельзя было упускать.
Они не упустили её. Они задействовал всю свою агентуру, все свои контакты как в Рейхе, так и за его пределами. И пока руководство государства-тирана, раскинувшегося на множестве планет в нескольких мирах, пыталось удержать страну от скатывания в хаос, отстроить то, что было разрушено, восстановить утраченное, те, кто желали свободы и справедливости готовились нанести удар.
Было очень сложно сохранить всё в тайне – несмотря на катастрофические потери, понесённые Рейхом, он не утратил своей хватки. «Гестапо» и «Абвер» продолжали работать. И пусть теперь у них не хватало людей, это не делало их менее опасными и менее профессиональными.
А в Рейхе, между тем, назревал голод. Неизвестная форма жизни хотя и исчезла безследно в плане отсутствия любых биологических агентов, оставила другие следы. Высушенные поля, миллионы мёртвых животных – как тех, что были заражены, так и те, что были просто убиты. Заводы по производству синтетической пищу только строились, что в условиях разрухи и нарушения логистических цепочек занимало куда больше времени, чем требовалось.
Власти ввели карточную систему и нормирование. Продовольствие со складов государственного резерва, несмотря на накопленные внушительные запасы, не могло надолго отсрочить наступление голода, ведь продовольствия требовалось слишком много и нужно было распределить его по всему Рейху. Полгода максимум – столько было у руководителей Рейха прежде, чем они столкнутся с куда более серьёзными последствиями атаки неизвестной формы жизни.
Но им повезло – среди множества научных достижений Рейха, хранившихся в секрете, были и те, что позволили не только разительно ускорить возведение необходимых производств, но и создать уникальные пищевые смеси, для изготовления которых не требовалось много ресурсов, а их питательная ценность была весьма хороша. В то же время авральными темпами в животноводстве внедрялось клонирование для скорейшего восстановления поголовья крупного рогатого скота и птицы.
Но пока Рейх занимался вопросами своего выживания, подполье начало поднимать голову. Пробудилось множество ячеек по всей необъятной империи. И, хотя они тоже понесли немалые потери из-за биологической атаки, у них было преимущество перед Рейхом – убеждённость последнего в том, что всякое сопротивлением за исключением «Фронта освобождения» было подавлено давным-давно.
Хай Лин помнила то время. Вначале было сложно. Сложно выходить на затаившихся агентов и спящие ячейки. Сложно вести переговоры с заинтересованными сторонами. Но они – Магнус, Странник, Фрейнар, Ян Лин и сама она – упорно работали над тем, чтобы объединить все разрозненные силы, что ещё оставались верны идее свержения власти нацистов. Правительство Арханты в изгнании. Затаившиеся в подземельях Замбаллы, уцелевшие после планетарной зачистки, партизаны и кланы местных обитателей – разумных деревьев. Правительство Зоата, внешне сохраняющее нейтралитет, но на самом деле с опаской глядящее на Рейх со всей его могучей магией и технологией, понимающее, что даже их великие боевые маги будут не способны противостоять мощи военной машины нацистской империи. А уж в технологическом плане они не могли ничего противопоставить Рейху и подавно.
Были и другие миры, другие правительства. И все они, застывшие в средневековом феодализме с разной, но катастрофически недостаточной степенью развития науки и техники, остро осознавали свою уязвимость. Именно потому они тайно финансировали сопротивление в прошлом внутри самого Рейха. Именно потому пытались через своих агентов узнать как можно больше о технологиях Рейха и воспроизвести их. Безуспешно – технологический разрыв был слишком велик. И потому они слушали их – посланников надежды, возвещающих о переменах и призывающих к созданию единого фронта, к атаке на Рейх, пока тот ещё ослаблен.
Но прежде чем явиться ко всем этим людям, и не только людям, они пришли в Кандрокар. В тот Кандрокар, с которого для них всё началось. В тот Кандрокар, что был источником парадокса, породившим всё то, что они сейчас пытались спасти.
Их появление не было неожиданным. Их появление стало большим событием. Впервые здесь появился кто-то из миров, которых не должно было быть, но которые возродились, соединив себя нерушимыми узами связи с Кандрокаром. Это было неслыханное событие. Многие маги не знали, как реагировать. Многие не знали, как к этому относиться. Н овсе понимали, что однажды такой визит должен был произойти.
Это было очень странно для Хай Лин – оказаться в Кандрокаре, при этом понимая – она в совершенно ином мире. Это не тот Кандрокар, куда она попала вместе с Крутовым и остальными после побега с космического корабля Инквизиции. Но отличий почти не было! Даже Оракул казался тем самым Оракулом, с которым она встретилась там, в Изначальном мире.
А потом они говорили. Говорили долго и обстоятельно. Оракул спрашивал, и они отвечали. И наоборот. И там были не только они. Тогда Хай Лин впервые встретила другого Магнуса! Что там! Тогда сам Магнус встретил другого себя! А ещё – другого Фрейнара, женщину по имени Элеонора, с которой Странник встречаться избегал. Хай Лин встретила Элион Эсканор – королеву другого Меридиана!
Но самым большим потрясением для ней были стражницы. Другие стражницы, и в то же время так похожие на тех, с которыми она была знакома!
Как много было тогда разговоров и удивления, радости, тёплых слов и приветствий! Сколь приветливо общались Странник и стражницы, знавшие друг друга очень давно…
А ещё там были Крутов и старец с пронзительным взглядом, которого звали Родомир. И Хай Лин помнила, как на старца смотрел Оракул – с таким почтением, что это казалось немыслимым.
И все они слушали их. Все обсуждали, как помочь её миру. И не только её миру – всем мирам, оказавшимся под пятой Рейха.
И когда все вопросы были обсуждены, а все решения – приняты, когда Сергей Иванович пообещал поддержку космического флота Союза, а Оракул – помощь объединённой армии Свободных миров, находящихся под защитой Кандрокара, а так же дипломатическую поддержку, стало ясно – у сопротивления не просто есть шансы на успех. Оно на успех обречено.
Именно эта уверенность, полученная там, в Кандрокаре, и существенная помощь Оракула позволили посланникам Сопротивления склонить на свою сторону правительства ряда миров. Именно помощь, которая начала поступать по каналам, не доступным вниманию Рейха, шедшая из миров, послуживших при парадоксе исходной основой для реальностей, за будущее которых теперь намечалась борьба, позволила Сопротивлению в короткние сроки собраться с силами.
И тогда они заявили о себе. И тогда началась война, которая длилась уже два года. Сначала союзникам удалось достичь успеха в приграничных областях Рейха, где контроль и воинский контингент до сих пор были не достаточны после биологической катастрофы. Удалось отбить несколько планет, проникнуть вглубь территорий Рейха в нескольких реальностях.
Но нацистская гидра хоть и была ослаблена после недавнего нападения, как теперь было известно – разумного вируса, но всё ещё оставалась достаточно сильна, чтобы дать достойный отпор космическому флоту Союза и армии Свободных миров.
Были великие победы и горькие поражения. Были знаменательные битвы и диверсии, шпионах и убийства из тени. Были сражения магов – как на планетах, так и в космосе. А когда нацисты вновь начали создавать сверхлюдей, бросая их в бой целыми отрядами, начало казаться, что Рейх победит.
Однако тогда вмешался этот таинственные человек, Родомир, вспоминая которого Хай Лин почему-то всегда ощущала тепло в своём сердце. Он прибыл с отрядом воинов, которых звал Витязями, и от каждого Хай Лин ощущала ту же необычную энергию, что и от Родомира.
В первом же бою против превосходящего по численности отряда нацистских сверхлюдей Витязи одержали сокрушительную победу. Те, кто видел этот бой, не могли поверить своим глазам. Даже Странник, участвовавший в сражении, был удивлён уровнем воинского мастерства и возможностями витязей.
Уже потом, спустя месяц, в Союзе была пущена в производство броня «Эгида», скопированная с шедевров мастера Гронака, в чём существенно помогли маги Кандрокара. И тогда ситуация начала выправляться. А затем фронт и вовсе покатился назад – вглубь владений Рейха.
Планета за планетой они очищали миры от нацистов. Арханта, Замбалла, Меридиан и другие – миры, что в своё время пали под натиском военной машины нацистов, которые всё никак не могли унять свою алчность и жажду власти, теперь встречали освободителей – бойцов Сопротивления, флот Союза, магов Кандрокара, стражниц Земли и других миров, солдат объединённой армии Свободных миров, которая за короткое время проделала громадный путь от феодальной структуры с присущими оной проблемами, особенностями и оснащением, до вполне современной по меркам Земного Союза военной силы, способной противостоять любым угрозам. И всё – благодаря тому же Союзу.
И вот, наконец, они были здесь, на Земле. На Земле, где история пошла иначе, свернув куда-то не туда. На Земле, пережившей геноцид целых народов, ужасы рабства и концлагерей, изуверских экспериментов и преступлений против жизни столь жутких, что даже помыслить о них было трудно. На этой Земле не мог появиться Союз, сплотивший народы на другой Земле, Земле Крутова и стражниц. На этой Земле воцарилась власть тоталитарного режима, в сравнении с которым всё, что было до него в истории, всё, что существовало когда-либо в иных мирах, казалось ребячеством.
Но теперь они были здесь, чтобы нанести удар чудовищу в самое сердце. Они были здесь, чтобы победить!
Звуки ожесточённого сражения разносились над пылающим Берлином. В небе визжали излучатели дисколётов, полосуя воздух ветвистыми разрядами энергии. Им вторил жуткий гул орудий истребителей Союза. Эти машины стоили друг друга – стремительные дисколёты, способные за мгновения преодолевать космические расстояния и совершать немыслимые манёвры, и серебристые овалы, которые могли то же самое. Небо полнилось ими, носящимися повсюду. Оно сверкало лучами, взрывами, чадило дымом.
Хай Лин знала – сейчас на орбите тоже шёл бой, в котором сошлись остатки флота Рейха и космические силы Союза. Гигантские дредноуты нацистов против юрких, но обладающих сокрушительной мощью, похожих на веретено, кораблей Союза.
Это было бы невозможно без нанесения удара по главным скоплениям ПКО Рейха в Гималаях и на двух других направлениях. Ключевую роль здесь сыграла технология портального перемещения Странника, позволившая забросить войска в нужные локации незаметно и неожиданно для врага.
Как бы то ни было, они были здесь. На Земле. На её Земле. И они вели бои по всей планете.
Берлин пылал. Звуки ожесточённого сражения доносились с улиц. Пулемётный стрёкот, визг энергетического оружия, взрывы. Хай Лин видела, как где-то вдали двигался немецкий супертанк…
Но на ветру рядом с ней трепетало знамя. Она знала ценность этого знамени и его историю. Её знали все, кто сейчас сражался против Рейха – партизаны в разных мирах, солдаты объединённой армии, маги Кандрокара, стражницы из разных миров, правительства и граждане миров, поддержавших Сопротивление, и жители освобождённых планет. И, конечно, граждане Земного Союза, мира, откуда и пришло это знамя.
Символ великой победы над нацизмом и фашизмом.
Он вселял надежду.
Он вселял уверенность.
Он вселял неколебимую решимость, ибо если однажды это получилось у Советского Союза, то теперь получиться и у них.
Использовать это знамя предложили лично генеральный секретарь Крутов и председатель Совета Союза Владимир Прохоров. И они были правы – эффект, который оказало Знамя Победы на боевой дух союзных войск, был колоссальным. А уж какой пропагандистский эффект это возымело на Рейх, говорить и вовсе излишне. С самого начала войны это Знамя стало знаменем всех свободных сил, бросивших вызов Рейху, а его история передавалась повсеместно пропагандистами Союза.
И вот теперь – во второй раз – Знамя Победы было водружено над Рейхстагом.
Это был символ, значение которого невозможно переоценить. Это был символ, объявлявший новую эпоху, свободную от тирании Рейха и страха перед ним.
Хай Лин собиралась с мыслями. Оглянулась на свой отряд, в котором были собраны диверсанты сопротивления, бойцы Союза Земли и даже один боевой маг с Зоата. Все они ждали, понимая важность момента, и не торопили её.
Два дрона-наблюдателя Союза зависли чуть впереди, глядя на девушку и Знамя любопытными глазами камер. Они запечатлевали этот миг для истории. И не только.
Хай Лин шагнула вперёд, встав рядом со Знаменем Победы, что развевалось на ветру…
В этот момент небо вспыхнуло!
Оно воссияло яростью бури, буйством магии, сметая и круша всё, что летало, разбрасывая в стороны и разя молниями. А вслед за этим ярчайшая вспышка озарила, казалось, всё это полушарие планеты, и сверкающая звезда принялась стремительно падать с небес! Она приближалась, нестерпимо яркая, оставляя за собой хвост как у кометы. С рёвом и гулом она вонзилась прямо в центр площади перед Рейхстагом, вызывая мощную ударную волну, что едва не разрушила здание и подняла тучи пыли!
Когда же пыль рассеялась, то все, кто сейчас был рядом – и Хай Лин со своим отрядом, и сражающиеся группы солдат Вермахта и объединённой армии, и даже пилоты летательных аппаратов обеих сторон замерли, увидев то, что скрывала пыль.
Кратер с оплавленными стенками.
И там, на его дне, в самом центре, возвышаясь на поверженным противником, стоял человек в чёрном плаще, который бликовал на солнце так, словно был металлическим. В руке его был странный меч, лезвие которого состояло из ромбовидных сегментов, постоянно пребывающих в движении и лучащихся светом.
Странник!
И там, поверженный, у его ног лежал сам Адольф Гитлер!
В ту же секунду дроны начали передачу происходящего на флагман Союза, а тот транслировал её по всем каналам связи на планете. Голограмма происходящего на главной площади Рейха вдруг возникла над Берлином во всех подробностях, привлекая к себе внимание сражающихся сторон.
Странник молчал.
Сейчас его изображение передавалось по всей планете. Сейчас на него смотрели миллиарды людей и других разумных. Все они ждали. Ждали чего-то. Что он что-то сделает, что-то скажет.
А он молчал.
- И что же? Вам нечего сказать? – нарушил тягостную тишину фюрер. Выглядел он скверно. Раны, кровь, изодранная силовая броня… А ведь он сам прошёл процедуру по превращению в сверхчеловека, дополнив этими способностями свою могучую магию. Многим казалось, что он непобедим, ведь он даже схлестнулся с Витязями месяц назад и одержал верх. И вот теперь он был повержен.
- Мне ничего не надо говорить. За меня всё уже давно сказали ваши преступления, - ответил Игорь. Спокойно. Даже равнодушно. И от этого его тона пробирала дрожь. Кто-то со стороны воск Вермахта крикнул: «Фюрер в опасности!» Нацисты – те, что вышли из своеобразного оцепенения – попытались атаковать, но сегменты клинка Странника метнулись туда, прошивая насквозь технику и всех, кто пытался вмешаться, заставляя их рассыпаться кристаллическими осколками.
- То, что идёт на благо нации и страны не может быть преступлением.
- Демагогия, - сплюнул Странник. – Если у тебя есть власть, а преступление выгодно, то достаточно назвать его как-то иначе, обставить должным образом и в общественном сознании даже самое чудовищное преступление перестанет быть таковым.
Фюрер поднялся, придерживая руку. Раны его, несмотря на магию и сверхчеловеческую силу, кровоточили, не спеша заживать.
- Не думайте, что вы лучше меня, Странник.
- Я и не думаю. И, всё же, мы отличаемся.
- Тем, что вы на стороне победителя?
- Тем, что я понимаю, что порой совершал страшные вещи и раскаиваюсь в этом.
- Ваша победа – это ещё не конец. Тем, кому сейчас десять, мы не нужны, ни мы, ни наши идеи; они не простят нам голода и бомбежек. А вот те, кто сейчас еще ничего не смыслят, будут говорить о нас, как о легенде! А легенду надо подкармливать! Надо создавать сказочников, которые переложат наши слова на иной лад, доступный людям через двадцать лет. И у нас достаточно средств, чтобы это сделать. Вы можете победить наши армии и флот, но деньги и идеи – с этим вам не тягаться. Как только где-нибудь спустя десятки или даже сотни лет вместо слова «здравствуйте» скажут «хайль!» вместо приветствия, знайте: там нас ждут, оттуда мы начнём своё великое возрождение.
- Не начнёте. Мы искоренили заразу нацизма в нашем мире, и ни деньги, ни идеи ему не помогли. Окажем ту же услугу и вашему миру, - Игорь достал из кармана плаща пистолет необычного вида.
- И что? Убьёте меня? – в голосе фюрера не было страха. Но он просто смирился. Этот человек был ему не по силам.
- Нет. Просто сделаю вас тем, кем вы и должны быть. Обычным человеком, - пистолет выплюнул золотистое сияние, мгновенно окутавшее фюрера. И тотчас из его груди вырвались тугие потоки золотистой энергии. Он выгнулся назад, пронзённый болью. Он закричал, а сияние теперь рвалось наружу из его глаз и рта, озаряя всё вокруг! Его как будто разрывало изнутри!
Фюрер рухнул на колени, продолжая исторгать потоки силы вовне. Долгие мгновения. Мгновения, которые видели все.
А потом это закончилось. Свет исчез, энергия иссякла, а фюрер так и остался стоять на коленях, как будто из него вынули стержень. Как будто он стал пустой оболочкой.
Тишина. Она была оглушительной.
Сражение замерло, ибо трансляцию видели войска Рейха. Её видели на вражеском флоте. Её видели по всей Земле и за её пределами.
- Таков ваш удел, фюрер. Вас будут судить, - и при этих словах Странника Гитлера окутало свечение. Телепортация. Игорь не стал ждать, когда тот исчезнет, и взмыл в воздух, оказываясь рядом с Хай Лин.
Трансляция продолжалась, показывая его, чародейку и Знамя Победы на крыше Рейхстага.
- Ну, что ж, - произнёс Игорь, кивнув девушке. – Теперь твоя очередь. Твоё слово.
И Хай Лин начала речь, впоследствии вошедшую в учебники истории.
- Не находите – это как-то жутковато? – спросила Вилл, безцельно ковыряя траву носком ботинка.
- Жутковато? Что именно? – тут же откликнулась Хай Лин. Они были во дворе школы Шеффилда, проводя большую перемену в праздных разговорах и размышлениях. Впрочем, не все разговоры и размышления подруг сейчас были праздными. Это отличало их от других детей, которые беззаботно дурачились вокруг, играли в догонялки, дразнились и вообще вели себя ровно так, как полагается себя вести школьникам на перемене.
- Вот это, - туманно уточнила Вилл, кивнув в сторону «беснующейся» во дворе молодёжи.
- О, да! Жуткие будни школьной перемены. Прилетит ли в тебя портфель какого-нибудь хулигана? Как знать, - с видом репортёра, собаку съевшего на написании статей для жёлтой прессы, подхватила и развила по своему усмотрению туманный намёк подруги Ирма. – Запрёт ли тебя в шкафчике Урия? Да, если ты – Мартин. Сможешь ли ты выдержать встречу со школьным паштетом…
- Фу! – Корнелия прикрыла лицо рукой.
- Гадость! – тем же тоном вторила ей Тарани.
- Ирма! – возмущению Хай Лин не было предела, ибо само упоминание о чём-то столь ужасном, как школьный паштет, оскорбляло её тонкую творческую натуру. Как, впрочем, и натуры попроще - вроде её подруг. А заодно и остальных учеников школы.
- Да я не об этом, - выдохнула Вилл. На душе было… тягостно. И это было странно, ведь объективно для такого состояния повода не было. С мамой у неё были хорошие отношения. С Мэттом – тем более. К тому же они одержали великую победу над Неведомым. Хотя, быть может, в этом-то и было дело.
- Тогда выражайся точнее, а то я и дальше буду выдвигать необоснованные предположения, - шутливо пригрозила Ирма.
- Я про весь мир. Всё так, как будто ничего не было, - ответила Вилл. – Все живут, смеются, играют…
- Ну, формально, с научной точки зрения…, - начала Тарани, поправляя очки, но Вилл подняла руку в останавливающем жесте:
- Не надо. Я сама всё понимаю. Этого как бы никогда не было. Но мы-то с вами всё это видели. Мы в этом участвовали.
- Всё ясно! – инициативу у Ирмы перехватила Хай Лин. – Это «ПТС»!
- Не ругайся! – легонько хлопнула ей по макушке Ирма.
- Посттравматический синдром, - пояснила та. – Его испытывали солдаты, вернувшиеся из Вьетнама и войны в Заливе.
- Ну ты намудрила, - покачала головой Корнелия. – Нет у Вилл никакого такого синдрома. Правда же, Вилл?
- Об этом лучше спрашивать психолога, - хмыкнула рыжая чародейка. Она следила за тем, как жёлтый лист, сорвавшись с ветки дерева, медленно падал на землю. Меланхолия – так можно было назвать её текущее состояние. – Просто… теперь всё кажется не таким, как раньше. Кажется, что везде должны быть какие-то перемены, что… ну не знаю – может, люди должны что-то понять, измениться.
- О, подруга, это безнадёжно, - выдохнула Тарани. – Люди не меняются. И даже если бы мир помнил о вторжении нацистов и всех бедах, которые они принесли, если бы уничтожение парадокса не стёрло все следы их пребывания здесь и то, что было после, то люди бы не изменились. Или изменились бы, но на короткое время. Или – в худшую сторону.
- Всё. Нашу Тарани опять пробило на философию, - констатировала Ирма, сделав кислую мину.
- Ну, раз уж ты у нас лучше всех шутишь, то за философию буду отвечать я, - приосанилась мулатка.
- Ага! Значит, ты признаёшь превосходство моего чувства юмора!
- Я такого не говорила…
- Ну, как же? Да вот прям только что!
- А знаете – я тоже считаю, что это немного жутко, - призналась Хай Лин, идя наперекор наметившейся тенденции к лёгкой непринуждённой беседе. – Получается, что только мы помним, как всё было на самом деле.
- Да, получается так, - согласилась Вилл, обрадовавшись такой поддержке. Послала Хай Лин тёплый взгляд благодарности. – И меня это… тяготит.
- Почему? – спросила Корнелия.
- Я…, - Вилл задумалась. Действительно – почему? На самом деле, если задуматься, то она могла бы разложить это тягостное чувство на несколько составляющих. – С одной стороны чувствую себя виноватой, как будто скрываю важную тайну. А с другой… Просто это как-то неправильно.
- Ну, тут уж ничего не поделать – таковы законы мироздания, - вздохнула Тарани. Лично её подобные мысли не терзали. Да и разве должны были?
- Понимаю, что это глупо, но всё-таки… Ничего не могу с этим поделать, - пожала плечами Вилл. Вот. Она высказалась. Как будто даже полегчало.
- По мне, так ничего не изменилось – это то же самое, что держать в тайне секрет стражниц, - сунула руки в карманы куртки Ирма. Она была далека от тревог и волнений, считая, что раз всё кончилось хорошо, то и говорить тут не о чем. Пожалуй, она была бы куда более расстроена, если бы после победы здесь, дома, Земля оставалась бы под властью нацистов и предателей, разрушенная и искалеченная ими. Вот тогда действительно было бы о чём переживать. Но на самом деле после всего случившегося, когда они вернулись домой, то оказалось, что они вернулись в тот самый день, когда с ними на связь должен был выйти Джек Грей. Или это не они вернулись, а мир откатился назад во времени? Однако, с тех пор жизнь шла привычным чередом. Ни Грея, ни «Федерального бюро контроля», ни всего остального. И Ирма на самом деле была этому рада.
- Да, наверное ты права, - угрюмо кивнула Вилл. Всё же, гнетущее чувство хоть и притупилось в процессе разговора, но не ушло окончательно. И вот она смотрела на школу, на других детей, на весь этот мир, и ей было неуютно из-за того, что она помнила нечто, чего не помнил больше почти никто на Земле.
- Естественно я права! – безапелляционно заявила Ирма, панибратски положив руку на плечо подруги. – Не кисни.
- Я не кисну, - буркнула рыжая.
- Киснешь, - не поверила ей Ирма.
- Ещё как! – подтвердила Хай Лин.
- Да, Вилл, тебе не отвертеться, - и Корнелия туда же.
- Ладно, убедили! – Вилл просто не могла больше быть серьёзной, когда подруги смотрели на неё так, будто она сейчас делала нечто донельзя забавное. Девушка улыбнулась.
- О! Другое дело!, - обрадовалась Ирма. – Хочешь конфетку? – принялась рыться в карманах.
- Хочу.
- А у меня нету! – звонко рассмеялась шатенка, когда разочарованная Вилл накинулась на неё в попытке защекотать через куртку со словами «зачем тогда спрашиваешь?».
Тарани взглянула на часы.
- Вы можете страдать ерундой ещё пять минут, - молвила она. Тарани не разделяла тревогу Вилл. Куда больше её волновали несколько иные вопросы. Например – кто даст гарантию, что они действительно победили, что это – не очередной парадокс, не иллюзорная реальность? Та лёгкость, с которой манипулировал реальностями Неведомый, не могла не заронить в её разум семена сомнений. А потом они дали всходы, когда – пусть и на короткое время – стражницы стали хранительницами «Духовного ключа». Он даровал не просто возможность по своему желанию манипулировать реальностями, он давал понимание того, что такое реальность. Конечно, она уже не помнила этого, ведь стражницы отдали «Духовный ключ» Оракулу. Он у неё оставалось воспоминание о том, что она владела этим знанием. И это потихоньку распаляло её паранойю даже несмотря на неопровержимые доказательства того, что окружающий мир реален.
- Кто здесь страдает? – устремляясь за Ирмой и Вилл, шуточная борьба который уже превратилась в догонялки, крикнула Хай Лин. Тарани лишь пожала плечами.
- Знаешь, - следя за играющими подругами, повернулась к той Корнелия, - в чём-то Вилл права. По крайней мере, на счёт тревоги. Но я лично думаю о том, что будет дальше.
- То есть?
- Не появиться ли ещё один такой Неведомый или кто-то похуже…
- Думаешь, может быть хуже?
- Не хотелось бы, но мир не совершенен.
- Ну, ведь на то и есть Кандрокар, Оракул и Совет Братства, чтобы не допускать подобного.
- В этот раз допустили. И никто ни о чём не догадывался, пока нам не рассказали совершенно посторонние люди, только благодаря помощи которых, во многом, мы и победили.
- Я… не знаю, что тебе на это ответить.
- Ты – и не знаешь? Это что-то новенькое.
- Ну, Вилл же сказала – хоть что-то в этом мире должно было измениться. Я просто хочу верить, что следующего «Неведомого» и кого угодно ещё столь же опасного никогда не будет. А если будет – то все, кому положено, узнают об этом вовремя.
- Но мир не совершенен, - горькая улыбка появилась на устах Корнелии.
- То-то и оно, - ответила ей такой же улыбкой Тарани.
- Как думаешь, что стало с остальными? С теми пришельцами, Греем и прочими? – сменила тему Корнелия. Говорить о чём-то тяжёлом и грустном не хотелось.
- Думаю, они вернулись домой. Не уверена насчёт Странника и Доктора…
- Да – они совсем не те, кому показана спокойная и размеренная жизнь.
- А насчёт Грея – он вроде намеревался уйти на покой. Зажить «спокойной и размеренной жизнью», - усмехнулась Тарани. Наверное потому, что не могла себе представить Джека занимающимся чем-то мирным и вполне спокойным.
- Зато от нас, похоже, отстало «Бюро».
- На самом деле они мне даже нравились.
- Вот как?
- Ну, Дарлинг хоть и был высокомерным эксцентриком, но это не отменяло его гениальности. Да и вообще договор с «Бюро» давал нам гарантии безопасности от серьёзной правительственной структуры.
- Ну, их адрес нам известен, так что мы всегда можем навестить «Бюро», если тебе так хочется, - лукаво подмигнула Корнелия.
- Нет, спасибо. Я обойдусь. Текущий статус-кво меня устраивает куда больше, - мотнула головой Тарани.
Подбежала запыхавшаяся Ирма, скрываясь за спиной Корнелии.
- Я в домике! – возвестила она, воровато выглянув из-за плеча блондинки, не довольной таким поворотом.
- Эй! – Корнелия попыталась отойти, но Ирма следовала за её спиной как приклеенная.
- Ты – мой домик. Домики не ходят! – заявила неугомонная Лэр, вызвав тем самым у Корнелии вздох мучения и скорби.
- Мы без домиков! – вихрем налетела на Ирму Хай Лин, и они завели стремительных «хоровод» вокруг Корнелии.
- Хватит! – с непривычной для неё силой схватила обеих за воротники юная мисс Хейл, прекращая безобразие.
- И правда – хватит, - с готовностью согласилась Ирма. – Я устала и больше не играю.
- Ты просто не хочешь водить, - парировала Хай Лин. Но обе вынуждены были смириться с решением Корнелии.
- О чём вы тут разговаривали? – подошла запыхавшаяся и раскрасневшаяся, но весёлая Вилл.
- О будущем, - коротко и ёмко ответила Тарани.
- И как оно, будущее?
- Мы сошлись на том, что надеемся на лучшее. Кстати – нам пора. Звонок через три минуты.
- Вот ведь… не вовремя, - Ирма от этой вести сразу приуныла.
- Для тебя любой урок не вовремя, - поддела её тут же Корнелия.
- Пф! – фыркнула шатенка, слишком уставшая для дежурной пикировки, и девочки потянулись к главному входу в школу Шеффилда.
Они беседовали, шутили, радовались жизни. Они шли по коридорам, полным гомона, беготни, радости и всего того, чем так славится любая школа на перемене.
Все проблемы сейчас не имели значения. Да и разве они были у подруг сейчас? Нет. Жизнь была легка, проста и весела, а мир был ровно таким, каким и должен. Потому, что они победили. И сейчас этого им было достаточно. А будущее… Оно ещё не наступило.
Они разделились – Вилл с Корнелией шли на алгебру, а Тарани, Ирме и Хай Лин предстоял урок физики. Класс уже был здесь. Ну, почти все.
Они едва успели занять свои места и разложить на партах школьные принадлежности, как прозвенел звонок и в кабинет деловито вошла дородная дама в бежевом деловой костюме, которой было «далеко за». Директор Никербокер.
- Здравствуйте, дети! – изрекла почтенная мадам, когда класс, шокированный явлением начальства, умолк и встал у парт по стойке «смирно». Во избежание, так сказать.
- Здравствуйте, директор Никербокер! – пронеслось по рядам нестройное приветствие.
- Хочу сообщить, что наш учитель физики, мистер Эдвардс, сегодня был вынужден срочно отправиться в Филадельфию по крайне важным личным вопросам. Но это не значит, что у нас в школе на время его отсутствия не будет вестись физика. Хочу представить вам временно заменяющего мистера Эдвардса учителя. Прошу вас, - обратилась она к кому-то, кто стоял в коридоре. А когда этот человек вошёл в класс, три ученика потеряли дар речи. Тарани, Ирма и Хай Лин. Потому, что в класс вошёл мужчина средних лет с классической интеллигентской причёской, усиками и бородкой. Круглые очки в роговой оправе, ироничный взгляд, белый лабораторный халах, брюки, туфли. И, конечно, чёрный галстук-бабочка. – Мистер Каспер Дарлинг!
- Здравствуйте, мистер Дарлинг! – прозвучало в ответ от детей. И только три человека не смогли вымолвить ни слова, однако этого никто не заметил.
- Здравствуйте, - приветствовал учеников Дарлинг, улыбнувшись как бог коварства и обмана, замысливший очередную пакость.
- Мы рассчитываем на плодотворное сотрудничество, мистер Дарлинг, - очень приветливо и немного покровительственно сказала Никербокер. – Ваши рекомендации были…
- Да, я знаю, - кивнул новый учитель.
- Что ж, желаю удачи. И учтите – они те ещё сорванцы, - напутствовала директор, направляясь к выходу.
- Благодарю, миссис Никербокер, - сказал ей вслед Дарлинг. И посмотрел на детей цепким оценивающим, но вполне дружелюбным взглядом. – Садитесь. Думаю, мы с вами сработаемся, - произнёс новый учитель физики, глядя прямо на Ирму, Хай Лин и Тарани.
И этот взгляд дал понять им главное – доктор Каспер Дарлинг, главный научный сотрудник «Федерального Бюро контроля», появился здесь не просто так. И более того – он и узнал.
Но, в любом случае, будущее, которое в тот миг открыло двери перед стражницами, было куда более интригующим и благоприятным, чем им тогда казалось…
Образы.
Тысячи, миллионы образов.
Прошлое, настоящее, будущее.
Что было, что есть, что будет.
То ,что могло быть и то, что может быть.
Вопросы без ответов.
Всё казалось тщетным.
Впервые в жизни ни магия, ни пророческий дар, ни древние знания не давали ответа. Казалось бы – такое невозможно, ибо прежде ответ всегда приходил. Раньше или позже. Но не в этот раз.
Как он мог не знать? Как мог упустить?
Эти вопросы терзали Оракула, но он не находил ответа. Вернее, ответы у него были. Их дал Странник. Но они больше казались Оракулу не ответами, а оправданиями, за которые он пытался уцепиться.
Он подвёл всех. Почти позволил всему мирозданию рухнуть, позволил врагу завладеть «Духовным ключом». Этот промах был куда серьёзнее того, за который его уже однажды судили и низложили с подачи Фобоса.
А сейчас?
Нет, нового суда не будет, хотя Химмериш знал – по Кандрокару поползли слухи о том, что грядёт новое судебное разбирательство в его отношении. Суда не будет. Он этого не допустит. Не потому, что ему так уж дорога сила Оракула. Причина была иной – тот, кто, быть может, придёт ему на смену, не будет иметь опыта решения кризиса таких масштабов, коего лишь чудом удалось недавно избежать. А у него такой опыт был, и он собирался приложить максимум усилий, чтобы не допустить чего-то подобного в будущем.
- Оракул, - раздался с порога знакомый голос. Голос, от звука которого Химмериш порой всё ещё вздрагивал. Мудрейший прервал медитацию. Впрочем, она всё-равно не дала нужного результата. Обернулся. На пороге его кельи стоял высокий мужчина в белой мантии. Его серые волосы, заплетённые в длинные косы, опускались чуть ли не до пола. Усы и бородка. Стальной волевой взгляд.
- Эндарно, - улыбнулся Оракул, вставая. Многие, очень многие события после разрушения парадокса были стёрты из бытия. Даже здесь, в Сердце Вечности. И теперь выходило, что Эндарно никогда не погибал от руки Вяземского. Выходило, что никто никогда не похищал «Духовный ключ». Только это было не совсем так, когда дело касалось Кандрокара. Многое вернулось, некоторые детали – нет, но абсолютно все обитатели Предвечной Цитадели помнили всё, что происходило во время «Парадокса Неведомого», как этот кризис с чьей-то лёгкой руки окрестили в крепости.
- Что? Всё ещё коришь себя? – усмехнулся маг, пожимая руку Оракулу.
- Ты слишком хорошо меня знаешь, - вернул усмешку Оракул. Пусть эта ситуация и была очень необычной, но он был безмерно рад тому, что его давний друг оказался жив.
- А ещё я знаю, что Триумвирату нужно действовать сейчас, пока слухи о суде не превратились во что-то более существенное.
- Так, значит, слухи всё ещё ходят?
- Да.
- Плохо.
- Согласен.
- После такого кризиса – не мудрено. Никто не был готов к такому. И теперь некоторые боятся, иные снедаемы сомнениями…
- Это, конечно, хорошо, что ты понимаешь, как оно там обстоит в душах наших братьев и сестёр, но…
- Знаю – запереться здесь и медитировать было не лучшей мыслью, - т уже преобразован в портал из плоти. Рядом – мужчина улыбнулся Химмериш.
- Рад, что ты это понимаешь, - стал серьёзным Эндарно. Нахмурился. Перед внутренним взором снова пронеслись последние мгновения той, прошлой жизни. Он врывается в камеру к заключённому, но тот уже преобразован в портал из плоти. Рядом – мужчина в белом земном костюме и несколько солдат, что тащили на парящей платформе странный предмет, напоминающий гигантский каштан. Всего мгновенье! Ничтожное мгновенье! Ян Лин отвлекла, появившись в яркой вспышке, и этого было достаточно – человек в белом оказался слишком быстр, а его оружие – слишком смертоносным…
- Опять? – спросил Оракул.
- Опять, - кивнул хранитель Башни Туманов.
- Ты всегда можешь…
- Нет. Эти воспоминания – память о слабости, о допущенной ошибке. Они нужны, чтобы я больше этого не повторял.
- Как знаешь, - они покинули келью Оракула и вышли в просторный светлый коридор. Пол и стены из полированного до блеска белого камня. Искусные витражи, при свете солнца играющие буйством цветов. Маги приветствовали их, кланялись им, уступали дорогу, проводили взглядами. Но Оракул чувствовал – вокруг разлито напряжение, недосказанность. Напряжение ещё не кристаллизовалось, не стало тем, что побуждает к действиям. Но если всё оставить как есть…
Он смотрел на этих людей и иных разумных, мужчин и женщин, и ему казалось очень странным, что вместо радости победы – а ведь прошло не больше трёх дней – они оказались во власти страха и сомнений. Может, дело не только в «Парадоксе Неведомого»? При нём Кандрокар пережил целых четыре кризиса – Фобос, Нерисса, Ари, снова Фобос. А теперь ещё и это. И ни один из них он не просчитал заранее, не предотвратил. А ведь каждый следующий кризис был серьёзнее предыдущего. Может, дело в этом? Будь он действительно достойным Оракулом, то сумел бы предотвратить эти события, не допустить их свершения…
- Что, снова занимаешься самокопанием? – хмыкнул идущий рядом Эндарно.
- Хм…, - произнёс Химмериш, взявшись за подбородок. – Нет. Просто задумался.
- Надеюсь, в этот момент тебе открылась какая-то мудрость?
- Нам нужны перемены, Эндарно. Всем нам – мне, Кандрокару…
- Перемены какого рода?
- Над этим я как раз и думаю.
- Ха! Кстати о слухах и прочем, - Эндарно кивнул в сторону группы магов, которые поспешно скрылись за одной из дверей. – Ты ведь понимаешь, что они сомневаются в тебе потому, что ты сам в себе сомневаешься?
- Что ж, сегодня я намерен это изменить, - ответил Химмериш. Он ещё не знал, как это сделает, но точно знал, что у него получиться.
- Каким образом? – да, Оракулу следовало ожидать, что он услышит именно этот вопрос после своего смелого заявления.
- Я выступлю перед Братством.
- И? Ян Лин и я тоже должны быть в курсе, - с сомнением произнёс Эндарно, глядя в глаза своего товарища как Ленин на буржуазию. Но Химмериш скрылся за маской возвышенной отстранённости как умел только он.
- Всему своё время, - последовал туманный ответ.
- А, то есть ты ещё ничего не придумал, - хранитель Башни Туманов и впрямь слишком хорошо знал Оракула.
- На самом деле кое-какие мысли у меня есть. Но им нужно время...
- Сколько именно времени?
- Я скажу.
- Хорошо. И что дальше?
- Дальше… Думаю, мне нужно кое-что сделать в Зале Ритуалов.
- В зале Ритуалов? Неужели ты хочешь…
- Эндарно, пожалуйста не пускай никого туда пока я не закончу, - попросил Оракул. Да, у него были кое-какие идеи. И он был намерен не допустить, чтобы кризис, подобный «Парадоксу Неведомого», случился ещё раз. Но для этого ему нужно было нечто большее, чем сила и мудрость Оракула. В этот раз их оказалось не достаточно.
- Хорошо. Но я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
- Я тоже, друг мой, я тоже, - сказал Химмериш, и оба они исчезли в ярких вспышках, дабы явиться вновь уже в Зале Ритуалов. Он был таким же, как и в тот раз, когда Оракул его видел три дня назад. Только следы боя с Валькириями уже убрали, а зал отремонтировали.
Большое круглое помещение с куполообразным потолком и большими окнами пустовало. Сложная схема магических кругов всё ещё покрывала пол, стены и потолок, а в самом центре главного круга, в фокусе сложнейшей формулы стояла она – арка, которой пользовался Вяземский. Она была не активна, но Оракул хорошо ощущал дремлющую в ней силу.
- От этой штуки мне становиться жутко, - проворчал Эндарно, гляну на арку, испещрённую незнакомыми символами.
- Пожалуй, на то есть основания, - согласился Химмериш. Когда он впервые увидел это сооружение ещё там, на Земле, в подземелье «Диких гусей», он тоже ощутил нечто. Но тогда не было времени разбираться в ощущениях.
- Ладно. Делай, что задумал, - сказал Эндарно, и направился к выходу. Вскоре двери зала захлопнулись, и Оракул остался один.
Один на один с аркой, ибо взгляд его был устремлён на неё.
Это было просто – достаточно небольшого волевого усилия, подкреплённого магией, чтобы всё пришло в движение. Но Оракул медлил. Эндарно тоже сомневался – по крайней мере, в этом его решении. Впрочем, даже сам Химмериш не был до конца уверен в том, что собирался поступить правильно. Однако предвидение не дало ему ответов, а значит, нужно было действовать на свой страх и риск, надеясь, что он сделал правильный выбор.
Взгляд его впился в камень арки, прошёлся по символам, каких он прежде никогда не видел, а затем Оракул выпустил магию, посылая арке мысленный приказ.
Символы вспыхнули. Арка задрожала. В зале сразу стало холоднее. Настолько, что стены тут же покрыла изморось. Подул невесть откуда взявшийся ветер. Это не было похоже на открытие обычных врат, как случилось в прошлый раз, когда они шли по следу вяземского. Нет, теперь арка должна была найти совсем других адресатов.
Внутри неё полыхнула тьма!
Чёрный шар появился в фокусе, тут же разворачиваясь в плоскость, ограниченную аркой. Это была абсолютная тьма, в которой, однако, временами мелькали световые полосы, протягиваясь слева направо, как если бы открывшийся проход двигался где-то там, в ином пространстве.
Оракул шагнул вперёд, встав у самой кромки портала. Он ощущал ветер иного мира, силу иного мира.
- Смотрители! – громыхнул его голос, и волна магии прянула от Оракула в портал. – Я – Химмериш, Оракул из Сердца Вечности! Вы меня слышите?!
Тишина была ему ответом. Тишина и завывания, что доносились с той стороны. Химмериш надеялся, что это не будет пустой тратой времени, хотя и успех казался ему маловероятным. И, всё же, он надеялся. Только Смотрители, про которых, вернувшись, рассказал Странник, могли помочь ему в том, что он задумал.
Но ответа не было.
- Смотрители? – позвал он снова, громче и вкладывая ещё больше магии. – Вы меня слышите?
Что-то изменилось на той стороне. Рисунок световых полос… стал другим!
«МЫ СЛЫШИМ», - раздался могучий нечеловеческий голос в сознании Оракула, от чего тот на миг растерялся – его ментальная защита до сих пор была неприступна! – «В ЛЮБОЙ ЗАЩИТЕ ЕСТЬ ЛАЗЕЙКА, ОРАКУЛ. МЫ ЖДАЛИ ТЕБЯ».