Глава 26. Свободное падение. Дебют. (1/2)
Глава 26. Свободное падение. Дебют.
«Почему люди падают? Для того, чтобы научиться подниматься».
Томас Уэйн, фильм «Бэтмен: Начало».
«У всякой страсти бывает такое время, когда она делается прямо роковой и увлекает свою жертву к пропасти, в которую та падает и летит вниз, отяжелев от глупости».
Ф. Ницше, «Падение кумиров».
Лучи сверкали повсюду, терзая вакуум и плоть. Вакууму было всё равно. Плоть горела, мгновенно затухая. Обугливалась. Испарялась.
Красные лучи. Зелёные. Белые сполохи энергии и настоящие энергетические волны. Свет плясал на этом пиршестве смерти, где сошлись в непримиримой борьбе желание жить и защищать, и инстинкт, твердивший лишь одно – пожирать и ассимилировать.
Люди и чудовища.
Космические крепости и волны биокораблей, накатывавшие подобно прибою, вгрызавшиеся в защиту крепостей, и отступавшие, чтобы в следующий раз продвинуться дальше. Чтобы в следующий раз стать сильнее и менее уязвимыми.
И так было везде – по всей границе Солнечной системы уже пылало одно большое сражение. Рой был неисчислим. Миллиарды его биоформ уже почти создали сферу вокруг Солнечной системы, сметая минные поля, атакуя крепости, погибая тысячами и уступая место всё новым и новым чудовищам, которых извергала прореха в пространстве. В самом начале казалось, что она должна была закрыться. Но когда через неё прошёл титан, она разрослась, стабилизировалась, и накрепко связала окраину солнечной системы с космосом настолько далёким, что тех звёзд не было ни на одной карте.
Станция «Беовульф» продолжала бой, несмотря на то, что её щиты были пробиты. Станция получила пробоины в десятке мест – рваные дыры зияли в корпусе «слипшихся додекаэдров», исходя дымом. Оплавленные борозды изуродовали броню станции. Ремонтные дроны не могли выбраться наружу, чтобы начать починку – их тут же уничтожил бы вражеский огонь.
Десятки тысяч кислотных кристаллов неслись в сторону крепости. И так было везде, где жуткие километровые левиафаны наступали очередной волной. Только теперь, спустя час с начала боя, они успели обзавестись мощными панцирями, укрывавшими их уязвимые места, и шипами на спинах, меж которых прыгали зловещие разряды…
- Капитан! Щиты восстановятся через три, две, одну! Есть! – возвестил обер-лейтенант Вагнер.
- Отлично! Мы ещё в строю, - кивнул коммодор Зальц, которого экипаж по привычке называл капитаном. Сейчас они все были в зале управления станции – все девятнадцать человек. Девятнадцать человек и одна станция, обороняющая сектор космоса в одну вторую кубической астрономической единицы против полчищ уродливых созданий. – Манёвр три-ноль-один, - приказал капитан.
- Есть! – кивнул рулевой, он же – навигатор, Эрик Брандт.
Кислотные кристаллы обрушились на щит, разбиваясь тысячами осколков о зелёную завесу энергии.
Вибрация распространилась по станции.
Словно почуяв неладное, вперёд из наступающей новой волны тварей вырвались создания, каких ещё не было в бою. Огромные тонкие вытянутые тела, сочетавшие в себе черты насекомых и ракообразных, подобия прозрачных крыльев, раскинувшиеся на сотни метров, огромные фасетчатые глаза… Они засияли одновременно все как один, наливаясь оранжевым свечением!
Миг!
Сотни разрушительных энергетических волн прянули от новых чудовищ, устремляясь к крепости! Эта лавина могла и должна была смести кого и что угодно!
Но именно тогда «Беовульф» начал манёвр «три-ноль-один». Крепость исчезла в яркой вспышке, тут же появляясь на границе своего сектора ответственности, чтобы вступить в бой уже там. А на месте, где она была ещё мгновение назад, остался небольшой «гостинец». Взведённая бомба с антиматерией.
Взрыв, который она произвела, был чудовищен по своей разрушительной силе. Он был так ярок, что казалось, будто это зажглось новое солнце! Зажглось, чтобы испепелить, поглотить, пожрать, аннигилировать легионы чудовищ, устремившихся в брешь, что осталась в обороне солнечной системы.
Но не тут-то было.
Через мгновение от них не осталось ни следа. Но на их место тут же хлынуло подкрепление.
- Капитан, «Фенрир» просит помощи. «Йотун» получил тяжёлые повреждения. «Локи» не отвечает, - докладывал обстановку фельдфебель Урри.
- Шайсе! Такими темпами мы не удержимся, - мрачно изрёк Зальц, глядя на мониторы и голографическую карту, где в реальном времени отображалась ситуация на фронте. Он не сказал очевидного – при таком численном перевесе противника они не продержатся в любом случае. Зачем говорить то, что все и так понимали? – Где флоты? Гиперсвязь до сих пор сбоит?
- Связь… Герр капитан! Принимаю сигнал! – в этом возгласе было столько надежды, что все члены экипажа как будто воспрянули духом. У них не было связи с внешним миром почти сутки, и вот теперь кто-то смог с ними связаться! – Даю на экран.
Тут же изображение на центральном экране изменилось. Это был только текст и электронная копия приказа фюрера, заверенная его личной подписью. Назначение рейхсмаршала Венеры, Максимилиана Монтаны главой обороны Солнечной системы. И приказ, отданный им, состоявший всего из трёх слов: «Приказываю применить спецсредства».
- Похоже, мы ещё повоюем, господа! – зловещая улыбка появилась на лице коммодора Зальца. Этот приказ полностью развязывал им руки, позволяя проявить всю мощь космической крепости. – Расчехляйте пси-генератор. И дайте связь с остальными крепостями – устроим врагу «головомойку» по всей линии соприкосновения.
- «Беовульф» - всем! «Беовульф» - всем! – тут же затараторил связист. – Задействуем протокол «Помешательство! Повторяю – задействуем протокол «Помешательство»! – буквально кричал он, видя, ка на голографической панели один за другим загораются индикаторы подтверждения. – Капитан! Они готовы действовать!
- Отлично, - кивнул Зальц, сцепив пальцы в замок. Взгляд его упёрся в огромную химеру, в немыслимое чудовище, что не сдвинулось с места с тех самых пор, как вырвалось из энергетической прорехи. Каким образом вселенная породила эту титаническую мерзость? «Что, думаешь, твоя взяла, урод?» - мысленно процедил коммодор, глядя прямо в страшные глаза титана, тысячи которых усеивали его отвратительную и пугающую морду. – Готовность пси-генератора?
- Генератор готов! – тотчас доложил главный инженер Рихтер.
- Остальные станции?
- Крепости рапортуют о готовности.
- Запустить обратный отсчёт! – приказал капитан. Необходимые манипуляции туже были произведены. Теперь оставалось только подождать несколько секунд.
«Активация протокола «Помешательство» через пять…», - начал отсчёт бортовой компьютер.
В образовавшуюся после взрыва антиматерии пустоту хлынули сотни тысяч биокораблей самых разных, но неизменно – отвратительных форм. Это была лавина плоти, которая протягивалась всё дальше, подобно щупальцу ужасающих размеров, что постоянно отбрасывала «ветви».
«Четыре…»
Враг всё прибывал. Их было так много, что системы наблюдения станции оказались перегружены. Чудовища всё летели и летели, извиваясь, разевая страшные пасти, а впереди них, словно стена, неслись миллионы кислотных кристаллов, что изрыгнули миллионы биопушек.
«Три…»
Весь неисчислимый рой, что всё ещё вился вокруг титана плотной тучей, взволновался. Единым и синхронным до жути движением он устремился к Солнечной системе, словно намереваясь смести своей массой всё, что встанет у него на пути. Это было воистину апокалиптическое зрелище.
«Два…»
Лавина кислотных кристаллов обрушилась на щиты станций, срывая их с такой яростной лёгкостью, что в это сложно было поверить!
«Один…»
Казалось, что в этот момент все тысячи глаз чудовищного титана устремили взор на космические крепости, которые должны были вот-вот пасть…
«Ноль!»
Внешне ничего не произошло. Не было вспышек, не сверкали лучи, полотнища энергии не выкашивали бреши в тучах биокораблей.
Нет.
Всё было куда более внушительно. Все эти миллионы биоформ, что нагоняли ужас одним только своим видом, все чудовища, жаждавшие пожрать живую плоть, все они по всей линии соприкосновения вдруг одновременно замерил!
Они остановились на своих местах, а рой, что устремился к Солнечной системе от титана, прянул в стороны точно косяк рыбы при виде акулы!
Завораживающее, невозможное зрелище.
Миллиарды биокораблей замерли, шевеля щупальцами и иными отростками, разевая пасти или что там было вместо них. И так – везде! Циклопическая сфера, которую формировал рой вокруг Солнечной системы из миллиардов биокораблей, замерла, столкнувшись с противодействием звёздных крепостей!
- Посмотрите на этих зверей! – Зальц указал на экраны, где были видны тысячи левиафанов, застывших в ожидании неизвестно чего. – Эти ублюдочные уроды намеревались нас уничтожить, но сами попали в наши сети. Пора преподать им суровый урок. Начать вторую фазу! – приказал он…
Миллиарды существ, застывших в космосе, оказавшись в поле действия пси-генераторов станций, взволновались. Это прошло волной от одного края Солнечной системы к другому, ибо сектора ответственности станций создавали защитный периметр-сферу вокруг системы.
Чудовища разворачивались!
Они разворачивались в сторону своих собратьев, замерших за пределами пси-поля, созданного сетью станций, чьи генераторы работали в унисон.
А потом, развернувшись, чудовища изрыгнули смерть, лавиной покатившуюся на другую часть роя! Кислотные кристаллы, шипы, какие-то ветвящиеся разряды, волны гравитационных искажений!
Сила против силы. Численность против численности.
Но вопреки ожиданиям эффект не был столь разрушительным, как планировалось. Кислотные кристаллы не прожигали плоть чудовищ, разбиваясь вдребезги, шипы застревали в ней, разряды гасились, попадая в других чудищ, и будто придавали тем сил. Лишь гравитационные искажения рвали в клочья и плющили, сминая в лоскуты, тысячи отвратительных тварей. Но этого было не достаточно.
- Проклятье! – прокомментировал ситуацию коммодор Зальц эмоциональнее, чем требовалось. – «Помешательство» не эффективно. Переходим на «Агонию»!
- Есть, капитан, - и связист вновь принялся координировать действия с другими станциями…
Улицы Йоханнесбурга опустели. Среди высоток и обычных домов, среди кафе, кинотеатров и ресторанов, в трущобах и на вокзалах, в машинах, что замерли на дорогах, и поездах, остановившихся на путях – везде было пусто. Ни души.
Только трупы.
Негры. Азиаты. Арабы.
Тысячи и тысячи трупов. Многих смерть настигла внезапно. Лучи с неба, обращающие в пепел. Жестокий стремительный удар на сверхзвуковой скорости. Лютый мороз, превращающий все жидкости в организме в лёд за одно мгновение.
За один ужасный вечер город, считавшийся чуть ли не самым опасным на Земле из-за уровня преступности, превратился в братскую могилу, где мёртвых было больше, чем живых.
Живые тоже были. Люди белой расы. Бисмарк их не трогал. Его интересовали только те, кто не вписывался в представления расовой теории о человеке. Но эти люди, забившиеся в норы, сидящие по домам, были напуганы до такого состояния, что теряли рассудок. Когда на твоих глазах чудовище в человечьем обличье начинает убивать всех вокруг, устилая улицы трупами, и ни полиция, ни остатки армии, ни даже банды не могут его остановить, ибо оно наделено невозможной силой, то потеря рассудка для многих была даже желанной. Способ уйти, убежать от того непередаваемого ужаса, свидетелями которого они стали.
Некоторым повезло, и они смогли уехать из города. Но всех их терзала одна и та же мысль – бежать некуда. Телевидение и радио в большинстве своём уже были в руках нацистов и их приспешников. Многие с удивлением узнавали в коллаборационистах известных политиков, деятелей культуры и спорта.
Привычный мир рушился стараниями всего двадцати человек, которые в понимании местного населения людьми не были, и тысяч предателей, которые так хорошо маскировались, выдавая себя за поборников демократии, мультикультурализма и прочих «-измов».
Закат старого мира начался. Люди чувствовали это. И не только те, кто бежал из Йоханнесбурга или других крупных городов. Это чувствовалось везде, по всему миру – в Швейцарии и Китае, в России и Арабских Эмиратах, в Австралии и даже в Антарктиде, где на научных станциях продолжали работать исследователи.
Это ощущалось как холодное дыхание надвигающейся зимы, как давящее ощущение от нависшей над головой чёрной грозовой тучи, готовой пролиться ливнем. Этому способствовали объявления, которые передавали из Берлина по всем телевизионным каналам, на всех радиочастотах и в интернете. Постановления планетарной военной администрации Вечного Рейха.
Мировоззрение людей, привыкших жить в своих уютных мирках, выстроенных лживыми речами политиков, бредом Голливуда, тупиковыми научными воззрениями, либеральной повесткой, жадностью, алчностью, эгоизмом – всё это рушилось, разбитое на тысячи осколков.
Это был надлом. Мир оказался в таком напряжении, какого ещё никогда не знал в своей истории.
А Бисмарку было всё равно. Он сидел на крыше самого высокого в Йоханнесбурге небоскрёба, свесив ноги вниз, и с чувством выполненного долга взирал на деяния рук своих.
Две трети жителей города были истреблены. Океан крови, что был у него на руках. Но Бисмарку было всё равно. Он даже гордился, ведь всё его воспитание, всё, чему его учили, говорило о том, что он поступил правильно. А остальное для него было не важно.
Он обозревал своим совершенным взором улицы города. Взгляд его был равнодушен. Хотя – нет, он испытывал тень ярости. Подумать только – как много унтерменшей в этом жалком мире! Рейху предстояло серьёзно поработать, чтобы сделать «Мидгард-2» достойным присутствия в его составе.
Чуткий слух уловил изменения в звучании потоков ветра над Йоханнесбургом. Летел какой-то объект, и летел быстро. Бисмарк знал, что это за объект.
- Геринг приказывает тебе явиться в Берлин, - мгновенно погасив скорость и зависнув над крышей, сказал Конте. Коренастый, лысый, с суровым, но не лишённым налёта аристократичности лицом, он свысока глядел на Альфреда, и взгляд его выражал… раздражение.
- Могу поспорить – ему не нравиться это, - не поворачиваясь, молодой блондин кивнул в сторону истерзанного им города.
- Ты не имел права делать это без санкции комитета по расовому вопросу, - сухо констатировал Конте.
- Мы все прекрасно понимаем, какое бы решение принял комитет, - отмахнулся Бисмарк, всё-таки вставая и оборачиваясь к собеседнику.
- Там не менее, закон существует не просто так.
- Что сделано – то сделано, - пожал плечами молодой блондин. Конечно, он понимал, что его ждёт дисциплинарное взыскание. Но… он всё-равно считал, что поступил правильно.
- У любого действия есть последствия, - Чезаре смерил Альфреда хмурым взглядом. Этот юноша ему не нравился. Импульсивен, глуп, имеет трудности с самоконтролем. Было странно, что Вильгельм Штрассе включил его в программу по созданию сверхчеловека. Конечно, в первую очередь он смотрел на физическое состояние. Психология, к сожалению, была вторична. И, тем не менее, Конте считал Бисмарка ошибкой Штрассе. Этот человек очень расплывчато понимал такое понятие как ответственность. – Скоро сеанс связи с домом.
- Я всё равно сделал тут всё, что собирался…
- И, скорее всего, осложнил работу военной администрации.
- Я не сделал ничего предосудительного.
- С идеологической точки зрения – так и есть. Но в рамках нашей операции ты поступил опрометчиво. Для каждого действия есть своё время и место. Ты выбран неправильные время и местно. К тому же нарушил приказ.
Да, этот факт Бисмарку крыть было нечем. Конте развернулся в воздухе, собираясь улетать, будучи уверен, что Альфред последует за ним.
Что-то изменилось.
Они оба это почувствовали. Как будто холодный ветер подул в затылок. Чезаре опустился на крышу, по полной задействовав свои совершенные сверхчувства и экстрасенсорику. Бисмарк сделал то же самое. Но кроме этого странного гложущего ощущения они не почувствовали больше ничего.
- Странно, - вымолвил Бисмарк, утюжа взглядом улицы города внизу. Ему показалось, что там началось какое-то подозрительное движение, едва уловимое даже его чувствами.
Резкий порыв холодного ветра на мгновенье отвлёк их обоих, а когда они вновь взглянули на город, то к своему удивлению обнаружили, что улицы его стремительно затягивает густой туман! Он распространялся от центра города, захватывая квартал за кварталом, скрывая небоскрёбы и дороги, вокзалы и кинотеатры, наплывая на машины и тела убитых Бисмарком.
Туман казался безмолвным чудовищем, пожиравшим всё на своём пути, и растущим всё быстрее. Центр города уже был полностью скрыть в белой кисее, сквозь которую – и это стало крайне тревожным открытием – сверхчувства Бисмарка и Конте не могли пробиться!
- Мне это не нравится, - нахмурился Чезаре, пытаясь прощупать туман экстрасенсорикой, и сталкиваясь с тем, что тот был для неё непроницаем! – Нужно срочно…, - он хотел сказать «связаться с оберфюрером Герингом», но в этот момент туманное облако стремительно хлынуло во все стороны, мгновенно накрыв их вместе с оставшейся частью города!
Прохлада, влажность, ватная тишина тут же обрушились на нацистов, а поле их обзора сократилось метров до пяти.
- Я… не могу телепатически связаться ни с кем, - удивлённо констатировал Бисмарк. Нет, происходящее его не пугало. Удивляло – да. Он не предполагал, что здесь, в этом мире, столкнётся с феноменом, который будет неподвластен его сверхчеловеческим чувствам.
- Уходим, - Конте был встревожен. Всё неизвестное несло в себе потенциальную угрозу. Даже став таким, каков он был сейчас, Чезаре понимал, что не безсмертен. Просто никто пока ещё не изобрёл способ убивать таких, как они. Но он был уверен – с сегодняшнего дня такие изыскания в этом мире ведутся во всех секретных лабораториях.
- Нет! – решительно качнул головой Бисмарк. Только что им был брошен вызов. Туман не появляется просто так посреди города. Тем более – такой туман. Кто-то его создал, кто-то направлял. Кто-то посмел бросить вызов им, истинным людям, настоящим хозяевам этого мира! И за такую дерзость этот неизвестный или неизвестные должны быть жестоко наказаны. – Нужно проверить, что там, - с этими словами Альфред стрелой метнулся по направлению к центру города, ввинчиваясь в туманную кисею, поглотившую даже небоскрёбы.
- Стой, идиот! – крикнул Чезаре, устремляясь следом, и подавляя желание прикончить этого недоноска, считающего, что ему можно наплевать на приказы.
Альфред летел вперед, не разбирая дороги. Несколько раз он врезался в здания, пробивая их насквозь - туман, казалось, стал ещё гуще и плотнее. У него ушла пара секунд, чтобы оказаться в центре города. Он приземлился на площади, окружённой высотными зданиями, ныне скрытыми туманом. Сквозь кисею виднелись расплывчатые ореолы горящих уличных фонарей, огни светофора, продолжавшего исправно работать.
Он вслушался в вязкую тягучую тишину, но не услышал ничего. Как будто ему на голову одели мешок, а уши заткнули затычками.
Что удивительно – Конте до сих пор не прибыл, хотя летел следом.
- Спрятались, жалкие трусы?! – Бисмарк крикнул что было сил. В любой дугой ситуации этот крик был бы подобен ударной волне, но сейчас он утонул в тумане, лишь немного его взволновав.
Едва заметный силуэт мелькнул где-то вдали, на грани восприятия.
Сверкнуло алым!
Лучи, выпущенные Альфредом из глаз, прошили туман!
- Придурок! – донёсся едва слышный голос Конте. Силуэт стремительно увеличился, стал отчётливее, и в следующий миг из тумана появился Чезаре с дымящейся полосой на груди – комбинезон сдержал попадание луча.
- Прости! – тут же поднял руки Альфред, понимая, что сплоховал и повёл себя в высшей степени глупо. – Я думал…
- Что ты думал? Что в тумане бродят чудовища, только и ждущие, чтобы укусить тебя за задницу? Ты неуязвим!
И в этот момент в тумане снова мелькнул тёмный силуэт! Конте его тоже увидел!
- Какого…, - договорить Чезаре не успел – мощнейший взрыв с температурой в несколько тысяч градусов поглотил их с Альфредом, измочалил, и отбросил на несколько сот метров, протащим инерцией по асфальту, проделывая в нём борозду!
В голове звенело. Было… больно? Впервые с тех пор, как прошёл процедуру «улучшения», Альфред почувствовал боль! Отёр лоб от чего-то тёплого и липкого. Посмотрел – кровь!
Это была его кровь!
Рана уже начала затягиваться. Он поднялся, проследив взором за бороздой, пропахавшей дорогу. Конте швырнуло в другую сторону – его не было видно. И тогда из тумана раздался голос столь же пафосный, сколь и зловещий, звучащий как будто над всем городом сразу:
- Я – УЖАС, ЛЕТЯЩИЙ НА КРЫЛЬЯХ НОЧИ! – возвестил голос, и Альфред едва спасся от сери взрывов, резко смещаясь в сторону, но ощущая спиной, что эти взрывы – они раздались и в месте падения Конте – были куда мощнее первого. – Я - РУССКИЙ ДУХ, ОТ КОТОРОГО ВОРОТИТ ФАШИСТСКИХ УБЛЮДКОВ!
Земля разверзлась у Бисмарка под ногами, обнажая станцию метро, заставляя взлететь, но тут же пол в метро выплюнул тысячи удлиняющихся кольев, что устремились вверх быстрее пули. Бисмарк рванулся выше, но…
Удар сокрушительной силы обрушился на его спину, со скоростью метеора отправляя вниз, на колья!
Боль! Крик! Почти агония! Это казалось невозможным, но колья, в которые превратился пол станции метро, пронзили его неуязвимую плоть, как игла пронзает насекомое! Вопя от боли и пытаясь вырваться, Бисмарк увидел, как сверху спускается тёмная фигура. Фигура, которая будто в насмешку изрекла, выплывая из тумана:
- Я – ЧЁРНЫЙ ПЛАЩ!
И Альфред, ломая колья, на которые был насажен, истекая кровью, что сочилась из стремительно затягивающихся ран, узнал этого человека. Это был путешественник! Тот самый, который однажды уже побывал в руках Штрассе! Тот самый, которого им было приказано уничтожить! И он действительно был одет в чёрный плащ…
- Но мы тоже хотим отправиться туда! – заявила Корнелия, взглянув на Оракула просящим, и одновременно – укоряющим взглядом.
- Исключено, - качнул головой глава Конгрегации. Он прекрасно понимал, что движет стражницами. Но не мог им позволить сделать то, что они хотели. Они были его ответственностью. А сражение, к которому девочки так стремились, не шло ни в какое сравнение с тем, в чём прежде участвовали юные волшебницы.
- Какой смысл тогда был создавать комплекты брони «Эгида» под нас и наделять нас эйдосами? – резонно заметила Тарани. Её как пламенем жгло от стремления вернуться на Землю и спасти… Нет, сейчас она не думала обо всех остальных людях – только о своих родных. Конечно, она испытывала стыд, поскольку долг стражницы – в первую очередь думать о всеобщем благе. Но что она могла поделать? И она знала – то же самое сейчас чувствуют и её подруги.
- На всякий случай. Например, если врагу удастся проникнуть сюда.
- Пф! Здесь полно магов! – фыркнула Ирма, уже протягивая свои загребущие руки к пластине «Эгиды», что лежала на столе – они всё ещё были в кузнице Гронака, но все остальные уже покинули её, облачившись в абсолютную броню и отправившись на Землю.
- Большинство из них сражались впервые во время атаки «Диких гусей», - вздохнул Химмериш. Общаясь с детьми, он всегда чувствовал себя неловко. – А там, на Земле. Вы должны были бы сражаться за свои жизни. И должны были бы быть готовыми убить своего противника, ибо враг безжалостен, не прощает слабости и ошибок, а ждать от него пощады не имеет смысла. Как не имеет смысла и надежда на то, что с ними можно договориться или образумить их.
- Я…, - Ирма умолкла, прекрасно понимая, что Оракул прав. Но от этой правоты ей легче не становилось. Хотелось кричать, метать молнии, призывать цунами… Если б только от этого был какой-то толк!
- Мы бы не смогли, - тихо вымолвила Вилл. Она прекрасно представляла, с чем стражницам пришлось бы столкнуться на Земле. Она понимала – в таком бою, где ставкой является жизнь, они бы победить не смогли. Они бы стремились обезвредить врага, вывести его из строя. Они не были воинами, и уж тем более – убийцами. Чего не скажешь о нацистах, не связанных моральными ограничениями. Они бы использовали стремление стражниц обойтись не летальным исходом себе на пользу.
- Вот именно! – по инерции кивнула Ирма, похоже, ожидая услышать нечто иное. – Мы… Что? – и тут же уставилась на Вилл.
- Оракул прав, - отозвалась рыжая чародейка. И хоть ей было больно от того, что она не может помочь своей маме, но сейчас лучшее, что она могла сделать – доверить сражение тем, у кого есть такой опыт.
- Но…
- Это так, - заламывая руки, поддержала подругу Хай Лин. Она не хотела, чтобы Вилл была права. Она хотела спасти родителей, спасти Землю. Но…
- Если хотите помочь – отправляйтесь в ритуальный зал, - посоветовал Химмериш. Он, конечно, сомневался, насколько помощь стражниц будет востребована там, но лучше было их занять хоть чем- то. – Доктор Дарлинг и… Доктор сейчас работают там над ключом к нашей победе.
- Вы не верите, что наша боевая группа справится? – спросила Тарани. После такого предположения её бурная фантазия начала рисовать безрадостные картины победы фашистов.
- Я верю в то, что их отвлекающий манёвр сработает. И тогда нам понадобиться то, над чем сейчас работают… кхм… доктора.
- То есть отправить боевую группу в супер-броне воевать против сверхлюдей – это ещё не весь ваш план?
Оракул только многозначительно улыбнулся. Совершенно недовольные итогом этого разговора, стражницы побрели прочь. Как бы там ни было, но им пришлось примириться с тем, что сейчас для них на Земле слишком опасно.
Они вышли из кузницы и еда не столкнулись с двумя магами – длинноволосым брюнетом и худым, даже тощим пожилым мужчиной с седой жидкой шевелюрой.
- Простите! – вразнобой сказали девочки.
- Ничего, бывает, - пожал плечами брюнет. Вилл взглянула в его глаза, и… Что-то было странное в его взгляде. И знакомое. Но она подумала, что ей показалось, и отмахнулась от этих мыслей.
- Не подскажете, как пройти в ритуальный зал? – обратилась к волшебникам Хай Лин. Она решила, что раз уж «встреча» состоялась, то грех не воспользоваться случаем – они ведь не знали, как добраться до этого зала.
- Я думаю…, - начал было седой, но его перебил брюнет:
- Это двумя этажами выше. Как подниметесь по главной лестнице – сверните налево. А там уж сами разберётесь.
- Эм… Ясно, спасибо.
Стражницы пошли своей дорогой. А «Сандор» и «Эган» переглянулись.
«Ритуальный зал?» - поглядев на коллегу, телепатически изрекла Вилл.
«Что-то важное», - отозвалась Корнелия.
«Стоит наведаться».
«Не без подготовки. И у нас до сих пор нет путей отхода».
- Сандор, Эган? – голос Оракула, раздавшийся позади, заставил обоих вздрогнуть от неожиданности. Этой встречи они совершенно определённо не искали! И в первую очередь из опасения разоблачения – разве мог столь могучий волшебник не заметить фальшивые облики? Но Оракул, увидев их, не забил тревогу, не сковал их колдовскими цепями, и вообще не проявил даже тени подозрения!
- Мудрейший, - склонили головы оба фальшивых мага, решив отыгрывать свои роли до конца, каким бы он ни был.
- Я думал, что вы охраняете Валькирий, - нейтральный тон Оракула сейчас казался Вилл и Корнелии искусной игрой, маской, за которой скрывалась истина – он уже их раскусил, и просто ждал удобного момента.
- Тибор нашёл нам сменщиков, - ответил «Сандор», полностью закрывая свою ментальную сферу от любых попыток зондирования. «Эган» последовал его примеру. Оракул почувствовал это, но у него не было привычки лезть в чужие мысли без разрешения.
- Возможно, я зря не лишил Валькирий статуса гостий, и не поместил в Башню Туманов, - на самом деле Оракул уже думал об этом. После того, что ему о деятельности Валькирий поведали Магнус, Фрейнар и вторые Ян и Хай Лин, он был готов отдать такое распоряжение. Деяния Валькирий были чудовищны. Цунами, которые их Ирма Лер обрушила на побережья всех континентов Арханты при завоевании этого мира, унесли десятки тысяч жизней. Землетрясения, которые вызывала Корнелия в непокорных мирах, разрушали города. А то, что могла сотворить Вандом, используя силу Квинтэссенции… Это было почти так же жутко, как деяния Зота. К сожалению, разговор, в котором это открылось Оракулу, случился аккурат перед появлением Моро, СУЗИ и Самары, принесших дурные вести. После этого Оракул был слишком занят. Но теперь он считал, что пора исправить этот недочёт.
«Маги» переглянулись.
- И вы намерены это сделать?
- Боюсь, что их преступления не оставляют мне иного выбора. В сравнении с ними Фобос и Нерисса – невинные дети. К тому же в текущей ситуации просто опасно позволять им разгуливать по Цитадели. Они могут узнать то, чего им знать не следует.
«Ты не представляешь, насколько сейчас прав», - злорадно подумала Вилл, сохраняя предельно учтивое выражение своего фальшивого лица. Она уже поняла – Оракул так ничего и не заподозрил! Это было удивительно, но, похоже, он действительно считал их теми, кого видел перед собой.
- Однако… кажется, вы что-то хотели? – Химмериш взглянул на магов. Они казались ему какими-то напряжёнными, нервными, но сейчас это и немудрено.
- Не то, чтобы мы специально вас искали с этой целью, - взял слово «Эган». – Но раз уж мы встретились – мы бы хотели отправиться на Землю вместе с той группой, которая должна сражаться с захватчиками. Считаем своим долгом помочь.
- Хм… не то, чтобы многие об этом знали…
- Тибор рассказал.
- Группа уже отбыла.
В этот момент Вилл и Корнелия испытали сильное разочарование – насколько всё было бы проще, окажись они в составе боевой группы Кандрокара на Земле! Но теперь этот вариант был недоступен.
- Тибор говорил, что противостоять им будут не обычные люди.
- Это учтено.
- Есть ли хоть что-то, в чём мы можем сейчас помочь?
Оракул смерил их обоих взглядом. Они не были выдающимися магами, но в своё время – ещё до вхождения в Братство – являлись членами одной гильдии наёмников. Не то, чтобы это было пятном на их репутации… По крайней мере, у них был боевой опыт. Но этого опыта было явно не достаточно, чтобы отправить их вслед за боевой группой. Хотя, возможно, они действительно могли сейчас быть полезны.
- Да. Следуйте за мной, - кивнул Химмериш. «Кто тебя за язык тянул?» - метнула гневную мысль Корнелии Вилл. Им лучше было держаться как можно дальше от Оракула, но вопрос Хейл повернул ситуацию с точностью до наоборот.
- Что мы будем делать? – не подав виду, спросил «Сандор».
- Исправлять ошибку, - последовал ответ…
Миллиарды чудовищ вокруг Солнечной системы, замершие под действием пси-генераторов, начали извиваться, корчиться, трястись в конвульсиях, словно их прожаривали на огне до хрустящей корочки. Они ревели и вопили от боли, но в космосе нет звуков. Однако ментальная тень их боли, их агонии, распространялась очень далеко. Их собратья, не задетые пси-полем космических крепостей, чувствовали это. Они держались подальше изрыгая всё новые и новые кислотные кристаллы, полосуя космос разрядами, силясь достать крепости. Но это было не просто, ибо их защищали настоящие живые стены, сформированные из тысяч захваченных пси-полем чудовищ, против которых их же собственное оружие было не эффективно.
Чудовищ корчило и корёжило от наведённой боли во всех нервных окончаниях разом. И так – по всему периметру Системы! Некоторые монстры не выдерживали и погибали. С каждым мгновением таких становилось всё больше.
- Похоже, нужно было сразу задействовать «Агонию», - заключил Зальц, наблюдая на экранах за мучениями и гибелью сотен тысяч тварей, что затихали, переставая биться в конвульсиях.
Однако ничего ещё не было кончено – сквозь прореху в пространстве продолжали прибывать биоформы. Их уже стало так много, что они сформировали настоящую туманность на границе Солнечной системы.
Но было кое-что ещё.
- К-капитан, - нервно сглотнул Вагнер, обращаясь к коммодору. – Титан…
На экранах вновь появилось титаническое существо размером с Солнечную систему. И оно… Оно поворачивало свою морду прямо в их сторону! Зальц ощутил как у него по спине пробежал холодок. Взгляд этого существа… взор тысяч его глаз… В них пылал разум! Чуждый, непонятный, зловещий, но это был разум!
- Защиту на максимум! – тут же крикнул капитан, но приказ запоздал буквально на мгновенье – едва различимая волна искажения прянула в их сторону от морды титана. Казалось, она была эфемерной, не причиняя никакого вреда порождениям роя. Но это было не так.
Миг!
Волна вошла в зону действия пси-генераторов и почти сразу накрыла станцию!
Свет померк, замерцал, восстановился. Но люди… Они рухнули на пол как подкошенные. Взгляды их были устремлены в такие дали, что этого нельзя было объять разумом!
Сокрушительная ментальная атака, совершённая титаном, с лёгкостью преодолела защиту станций, находившихся в полусфере вокруг солнечной системы! Экипажи были выведены из строя, оказавшись в безпамятстве. И им ещё повезло – пси-защита крепостей оказалась достаточно мощной, чтобы позволить им выжить.
Пси-генераторы станций, столкнувшись со встречной ментальной волной, намного превышавшей их возможности, просто перегорели.
Чудовища, которых сдерживал барьер пси-поля, начали приходить в себя. Вялые движения сменялись яростными. И в тот же момент те биокорабли, которые выжидали за пределами пси-поля, устремились на прорыв – теперь это было возможно!
Миллионы чудовищ вытягивались из «туманности», формируя роевые структуры наподобие щупалец. Они хлынули вперёд. У станций, чьи экипажи оказались временно недееспособны, не было бы никаких шансов, если бы не автоматика, если бы не продвинутые боевые алгоритмы, в соответствии с которыми, не получив указаний экипажей, начали работать главные компьютеры крепостей.
Первую волну чудовищ, наступавших широкой полусферой, буквально распылило слаженными залпами станций, вдруг проявивших удивительную синхронность в своих действиях.
Каждая крепость обладала боевыми алгоритмами и набором сложных программ. И сейчас, перейдя в автономный режим и установив, наконец, стабильную гипер-связь, компьютерные системы станций объединились в сеть, соединяя свои алгоритмы и рождая боевой искусственный интеллект, разработанный учёными Рейха как раз на такой случай.
Анализ обстановки занял меньше одной десятой секунды. Имеющихся традиционных средства было не достаточно, чтобы эффективно противостоять противнику. При интенсивном течении боя энергия станций будет исчерпана через 1 час и 38 минут. Предполагаемое количество уничтоженных кораблей противника от текущей численности – 12%.
Результат неприемлем.
Приказ рейхсмаршала Монтаны – применить спецсредства.
Анализ угроз.
Существо, классифицированное как «звёздный титан» - уровень угрозы абсолютный.
Рой биокораблей – уровень угрозы критический.
Пространственная аномалия – служит для переброски подкреплений противника. Вывод – стратегический объект.
Анализ последствий при использовании «Zeit-бомб» - не известно.
Вероятность успеха – 50%.
В текущих условиях результат приемлем.
Пограничные крепости по периметру всей солнечной системы включили свои двигатели, занимая наиболее оптимальные позиции в своих секторах ответственности. Они всё ещё продолжали яростно извергать энергию, с убийственной точностью поражая вражеские корабли, испепеляя их, разрезая на части, разрывая изнутри. Чудовища отвечали. Ураганы кислотных кристаллов срывали щиты, разбиваясь на мельчайше осколки, врезались в броню, начиная её плавить. Сверкали разряды биоэлектричества чудовищной мощности, вызывая взрывы на корпусе станций, а гравитационные искажения, которые создавали похожие на помесь моллюсков и гусениц отродья, наносили чудовищные повреждения.
ИИ сухо отметил потерю трёх станций. Экипажи были экстренно телепортированы на соседние. Но основной его задачей сейчас была активация «Zeit-бомб»
Слишком долго – на процедуру ушло 3,432 секунды.
И вот, наконец, станции замерли. Генераторы защитных полей резко увеличили выход энергии, максимально укрепляя защитные коконы крепостей. А те… Они начали открывать своё нутро!
В месте соединения додекаэдров-палуб открывались вогнутые полости, напоминающие спутниковые антенны, с чернеющими зевами шахт, уходящими вглубь станций. Синий свет воссиял в этих шахтах на каждой из станций, что стояли под всё усиливающимся натиском вражеской непрерывной атаки.
Разряды зазмеились по стенкам этих полостей, настолько яркие, что на них было невозможно смотреть. И тогда станции выстрелили. Одновременно. По всей Солнечной системе.
Гигантские ветвистые молнии протянулись от них к ближайшим биокораблям, попытавшимся рвануть прочь, но безуспешно – молнии обвились вокруг них, перепрыгивая на следующие, и на следующие, и на следующие, ветвясь и поражая всё новые и новые цели! Невозможное буйство энергии охватило всю Солнечную систему по периметру, на миг заключив её в сферу из разрядов!
Биоформы роя, окружившие систему, гибли миллионами! За какой-то один миг окружение Солнечной системы было сметено! Теперь лишь обугленные трупы звёздных чудовищ плавали в космосе.
Тогда и настал черёд «Zeit-бомб».
Все как одна крепости совершили прыжок. Все как одна оказались на том краю системы, откуда наступал враг. И все как одна они выстрелили в направлении звёздного титана и прорехи в пространстве огромными чёрными кубами, вся поверхность которых была исписана оккультными символами, формулами, пентаграммами и алхимическими кругами. Всё это мракобесие сияло ядовитой зеленью, что циферблат на часах с фосфорной краской, и было подчинено какой-то особой, извращённой и пугающей логике.
«Zeit-бомбы» устремились к врагу.
Сто двадцать пять устройств, способных искажать само время, и даже стирать из него кого и что угодно…
Он осознал себя находящимся в вязкой зелёной субстанции. Он знал, что это такое. Яма зарождения. В таких формировались все малые организмы Роя.
Человеческая часть сознания отметила, что это ощущение было… отвратительным. Но подобная концепция хоть и была ему знакома, но являлась иррациональной. В ней было слишком много эмоционального.
Он взмахнул руками, начиная грести. Вязкая субстанция – биологический экстракт, «первичный суп» - поддавалась туго, но он начал двигаться вверх, отрастив себе перепонки на руках и ногах.
Похоже, это была одна из больших ям, тех, где постоянно производились на свет миллионы меньших форм – сквозь зелёную муть он видел сотни силуэтов биоформ вокруг себя. Некоторые находились в зачаточном состоянии, но стремительно росли и развивались. Иные уже достигли готовности и самостоятельно выбирались на поверхность, как только приходили в сознание.
Он плыл быстро. Он чувствовал Рой всем своим естеством. Единство во множестве. Он был связан с ними всеми. О, с каким вожделением он восстанавливал оборванные связи или создавал новые! С каким наслаждением встраивал своё «я», которое получил лишь чудом, в единство Роя!
Он знал это чувство, как знал весь Рой. Потому, что так было всегда – ассимилированные низшие привносили в Рой свои знания и память, но частицы Роя, обитавшие в низших и обретавшие самосознание, всегда испытывали гнетущее болезненное одиночество. Особенно, когда они находились вдали от Роя, не чувствуя его, и были вынуждены действовать автономно. Сознания же ассимилированных сливались с общей массой Роя, растворялись в нём, претерпевая постепенную метаморфозу так же, как и их физические тела…
Один-из-многих совершил последний рывок и выбросился на покрытый плотью кожистый берег, вздрогнувший, когда он его коснулся. Его слуховые каналы сразу наполнились привычными звуками – бульканье биомассы, визг молодых биоформ, утробное уханье, трубные звуки и так далее. Запахи тоже были привычны. Но человеческая часть сознания не узнавала ни один из них. И все они этой его части тоже казались отвратительными.
А ещё он чувствовал успокаивающее присутствие Разума Роя. Оно накрывало, обволакивало. Впрочем, он сам был частью Разума Роя.
Огляделся. И понял – это была не просто большая яма зарождения. Место, где он оказался воссоздал, было одним из «Великих океанов зарождения». Гигантская полость в теле Разума Роя, в которой легко поместился бы целый горный хребет. Но вместо гор здесь был… Да – океан. Океан биологического субстрата. Полость была вытянутой, овальной, и гравитация здесь действовала так, что притягивала к стенкам полости, а потому «Океан зарождения» простирался не только здесь, он изгибался на горизонте, продолжая подниматься по стенам и даже плещась вверху. Впрочем, понятия «верх» и «низ» тут были относительны.
Из зелёного густого, исходящего миазмами, океана вздымались гигантские перепонки и растяжки, кожистые стебли, протягиваясь к стенам и потолку, переплетаясь и создавая целые острова плоти там, где снова опускались в субстрат. Один-из-многих лежал на краю такого острова. Но он не бездействовал. Он структурировал свою память. Это младшие формы могли погибать и возрождаться сравнительно быстро и просто. Те биоформы Роя, которые обладали разумом, нуждались в более тщательном подходе к восстановлению.
В океане плескались всё новые и новые готовые биоформы. Гротескные с точки зрения человека создания, пугающие, отвратительные. Горбатые многоногие горы плоти. Подобные рыбам создания, которых достаточно часто сбрасывали в океаны кислородных планет. Извивающиеся червеподобные, сохранившие некоторые черты одной из миллиардов ассимилированных рас, на основе которой и была создана эта форма. Мощные жилистые худые четвероногие создания, головы которых, вытянутые на длинных шеях одного диаметра с головами, оканчивались зубастыми пастями. Были и крылатые создания с тщедушными тельцами, и многие, многие другие. Разнообразие существ, которых ежесекундно порождал океан, не поддавалось счёту, а их облик – воображению.
Наконец, Один-из-многих был готов. Он поднялся, понимая, что у него нет времени. Теперь он точно помнил все события, приведшие его сюда. Ассимиляция Оракула и получение величайшего знания. Предвечная Цитадель и… нечто неизвестное. Устройство, изменяющее саму реальность. Это было важно. Даже важнее мерзости, именуемой вампирами, один из которых едва не одолел его. Важнее всех знаний, которые он собрал на Земле.
Рой должен был узнать то, что знал ассимилированный Оракул.
Один-из-многих коснулся ладонью поверхности острова, состоящей из бледной плоти. Он сразу ощутил контакт на ментальном уровне, и воззвал к Разуму Роя.
И на него обратили внимание. Он передал своё стремление как можно скорее поделиться полученным знанием. Чрезвычайно важным знанием.
Общение между разумными биоформами Роя происходило совсем не так, как это происходит у низших. Это была форма слияния разумов, когда образы, стремления, смыслы, память и мысли становятся общими. Такое общение происходит стремительно.
И сейчас было так же.
Один-из-многих был призван.
Тут же плоть острова взволновалась, выбросив в его сторону отростки, которые мигом срослись с его телом и начали тянуть вниз, погружая в плоть острова, растворяя в ней.
Так было надо.
- Долго ещё? – нетерпеливо спросил Ферецци, пристально следя за «Чёрным человеком». Фигура никак не отреагировала – она просто застыла на месте как истукан. Присмотревшись можно было даже увидеть, как переливается и перетекает внутри его тела чёрная жидкость, из которой он состоял.
Они находились, судя по всему, в зале управления станцией. Вопреки первоначальным ожиданиям он не был огромен. Не больше футбольного стадиона, пожалуй. В его геометрическом центре возвышалась биотехнологическая колонна, соединяя пол и потолок, и уходя туда, и туда своеобразными «корнями» в виде чего-то, напоминающего трубы, гофрированные шланги и кости. Эта колонна была очень похожа на ту, которую экспедиция обнаружила на корабле, спрятанном в Заветном Городе. Только эта была больше и внушительнее. Рядом с ней находились пять ложементов-коконов. Они сейчас были закрыты, увитые всё теми же гофрированными шлангами, на которые после памятных событий Марио всё время смотрел с подозрением. Но сейчас ему было особенно тревожно, поскольку в одном из ложементов находился сам фюрер.
Когда «Чёрный человек» сказал, что ему нужен один человек, чтобы проложить курс, фюрер выступил вперёд, не колеблясь. Он прекрасно понимал риск, но будущее Рейха было важнее. И вот он уже несколько минут находился внутри этого кокона, больше похожего на яйцо какого-то гигантского и – определённо – жуткого существа.
Марио ничего не оставалось, как изучать взглядом помещение, куда их переместил «Чёрный человек», старясь хоть как-то унять тревогу. Пол здесь был странным, неровным, в разные стороны его пересекали какие-то рёбра. Потолок – это была отдельная тема. Там, постоянно извиваясь и пребывая в движении, было нечто, подобное гроздьям винограда. А ещё это напоминало схематичное изображение молекул в виде соединённых вместе шаров. Вот и там были шары. Огромные. Они соединялись в длинные нити, нити переплетались, и всё это как будто держалось вверх под потолком лишь благодаря мощному ветру, обдувавшему структуру снизу. Но ветру неоткуда было здесь взяться. И вообще движения этой структуры, размеры которой были воистину огромны, казались слишком… живыми. Шары, из которых она состояла, светились фиолетовым. Световые волны пробегали по ней, и это зрелище завораживало своей красотой.
У стен находились ряды непонятных устройств и панелей. А ещё здесь были четыре «пирамиды», словно бы возведённые из серых «костей», внутри которых находились пульсирующие чёрные шары, постоянно меняющие свою форму. И пирамиды эти были куда больше, чем на корабле, доставившем сюда экспедицию.
Все вылеченные члены экспедиции уже пришли в себя. И, конечно, их не обрадовало ни то, как они выглядят, ни то, что они узнали от «Конунгов» о своём заражении. Многие теперь сидели у стен, пытаясь это переварить.
Фон Нойман, похоже, был непрошибаем. Увидев здесь всех руководителей Рейха в полном составе, он узрел в этом шанс, накинул на себя полученное от Вюста покрывало на манер тоги, и уже о чём-то оживлённо беседовал с Зиверсом, отдалённо напоминая римского патриция.
- Мы теряем время! – помахал рукой перед «лицом» «Чёрного человека» Скорцени. Его терпение кончалось. Недавний сеанс связи с Монтаной заставлял спешить.
Фигура не ответила.
- Полно вам, Отто, - Гиммлер хмурился, поглядывая на ложемент, в котором находился фюрер.
- Неужели? – Скорцени резким жестом указал на ложемент, привлекавший внимание Ферецци и Гиммлера. – Как мы можем быть уверены, что это вообще безопасно?