Глава 21. Филогенез апокалипсиса. (2/2)

- Этот конструкт, «Чёрный человек», сумел усвоить наш язык. Странно, что эти сведения не сохранились в местной базе данных, но раз такое в принципе возможно…

- Сколько на это уйдёт времени?

- Не знаю. В прошлый раз потребовалась пара часов.

- Сдаётся мне, у нас этого времени нет, - хмуро произнёс Зиберт, тронув пару элементов управления на панели своего ложемента. Тотчас на полусферах у всех остальных появилась та же картина, что и на его экране.

Огромное помещение под потолком которого раньше громоздились гроздья синих и фиолетовых шаров. Они помнили его. Сейчас оно заросло толстым покровом бледно-молочной плоти. Шары же, точно мухи в паутине, свисали с потолка, прилипнув к жгутам плоти, либо усеивали пол. Зеленоватая дымка стелилась понизу. А в самом центре из пола вырастало нечто огромное. Купольная ребристая структура, высотой минимум метров десять. Сквозь толстую кожу угадывались мощные рёбра, или даже бивни, похожие на корабельные шпангоуты, перевёрнутые вверх тормашками. Это образование поднималось и опадало, будто дыша, а вокруг него лежали сотни бледных коконов. Вот верхняя часть мясного купола открылась, выталкивая очередной кокон, который с противным клейким звуком, весь измазанный слизью, скатился вниз, к подножию отвратительного купола. Через десять секунд процесс повторился. А затем – снова. И снова…

- Меня сейчас стошнит, - отвернулся Марио. Смотреть на подобные вещи ему, как нормальному человеку, было противно. Но он понимал, что этой небольшой демонстрацией хотел сказать Зиберт.

- Проклятье! Это дерьмо делает себе подкрепления? – Вюст вопросительно взглянул на Гюнтера.

- Похоже именно на это, - кивнул тот. И будто услышав его, подтверждая эти слова, все коконы, которые находились дальше всего от омерзительного инкубатора, начали дёргаться, корчиться, вздрагивать, исходить волнами – то, что находилось внутри, стремилось вырваться наружу!

А потом они лопнули…

- Милосердные боги! – единственное, что смог выговорить поражённый Аахтисаари, узрев самых ужасных и отвратительных существ, каких даже вообразить было сложно. В них было что-то иррационально жуткое, присущее насекомым и змеям. Тощие, угловатые, казалось, что они состояли из одних костей, поверх которых была туго натянута склизкая бледная кожа. Кости выпирали наружу наростами и гребнями на спинах, а вместо хвостов у них были пучки вечно извивающихся щупалец, оканчивавшихся огромными шипами. Их продолговатые головы, лишённые глаз, ушей и носа, чем-то напоминали скатов, а их огромные пасти, полные острейших зубов, не оставляли никакого сомнения в природе этих тварей. Это были хищники.

И, едва появившись на свет, чудовища эти издали такой вой, от которого кровь стыла в жилах. Они резво вскочили на лапы, коих у каждой твари было шесть, и тут же устремились прочь во всех направлениях, а отвратительный инкубатор продолжил своё дело.

- Мне кажется, нам нужны пушки побольше, - пробормотал Ферецци. Теперь весь его оптимизм, и без того стремившийся к нулю, пробил дно. – Даже если мы найдём путь к центру управления и получим допуск, нам придётся пробиваться через… через всё, что против нас выставит эта мерзость.

- Насколько всё было бы проще, будь у нас атомная бомба и доступ в реакторную, - хмыкнул Вюст. Это было почти равноценно усмешке. И по своему опыту Марио знал, что это означало одно – Карл даже в такой патовой ситуации был намерен вырвать победу из цепких лап судьбы. До сих пор у него получалось.

Зиберт перестал транслировать картинку со своего сферического монитора. И Марио, увидев, что вдруг стала показывать его полусфера, удивлённо воскликнул:

- Что за?!

- Что такое? – спросил Карл.

- Карта! Это чёртова карта станции! – радостно возвестил Ферецци, не веря своим глазам – перед ним на мониторе действительно была подробнейшая карта циклопического звёздного сооружения, которая обновлялась в реальном времени, отмечая бледно-серым области, подвергшиеся заражению! Сейчас он готов был поклясться, что ощущает, будто у него за спиной выросли крылья. Но оставался один нюанс. – Но это точно не я. Оно само появилось!

- Похоже, твоя удача снова оказывает всем нам добрую службу. Не будем смотреть дарёному коню в зубы. Скачивай данные…

- Знать бы ещё как.

- …и мы выдвигаемся.

- Но как же доступ? – изумился Вилле, всё ещё надеявшийся, что его лингвистические потуги возымеют результат.

- Придётся по пути заскочить в местную оружейную – наверняка у хозяев этого места полно интересных игрушек. А потом мы будем действовать по старинке, - сказал Вюст, покидая свой ложемент…

Автомастерская Ульриха Занга работала круглосуточно. Это было небольшое предприятие, которое герр Занг поддерживал на плаву уже более десяти лет, сменив на посту руководителя и главного механика по совместительству своего отца, Фридриха, который вышел на пенсию.

Мастерская была не большой – она занимала специально выстроенное под неё здание, соседствовавшее с пожарной частью. Ох и расстарался в своё время Занг старший, чтобы добиться от местных властей разрешения на строительство. А вот договориться с начальником пожарной части было легко. В обмен на льготные условия ремонта пожарных машин и некоторые иные бонусы.

В итоге здесь, едва ли не в центре Дрездена, появилась мастерская, которая обеспечила семье Зангов относительный достаток, а местным автолюбителям и компаниям, использующим служебный транспорт – качественные услуги по обслуживанию и ремонту всех видов лёгкого и среднего наземного и воздушного транспорта.

Несмотря на то, что мастерская не была большой – одновременно здесь можно было вести работу над четырьмя легковыми машинами или парой грузовиков, а в штате числилось десять человек, включая самого Ульриха, дело спорилось. Конечно, прибыль не была космической. Но она была. И её хватало, чтобы не только поддерживать мастерскую на достойном уровне, снабжая её всем необходимым, но и на то, чтобы Ульрих вместе со своей женой и детьми ежегодно брал двухмесячный отпуск и отправлялся путешествовать. Рядовые сотрудники, впрочем, тоже не были обижены материально.

В итоге, с какой стороны ни посмотри, Ульрих Занг был образцовым гражданином. Про таких обычно говорят «не был, не замечен, не привлекался», или «в связях, порочащих себя, замечен не был».

И никто из его окружения – даже самые близкие люди – не знал о его маленьком, но смертельно опасном секрете. На самом деле он не был образцовым гражданином. На самом деле он был не только владельцем мастерской. На самом деле он был связным «Фронта освобождения», через которого осуществлялась координация действий агентурной сети в Дрездене. И мастерская для подобной работы была отличным прикрытием. И, как и в случае с мастерской, эта работа досталась ему по наследству от отца. Потому, что его отец не был коренным германцем. Он не был даже землянином. Он перебрался на эту планету с Меридиана во время первого вторжения Рейха. И перебрался не один, а тогда ещё с десятилетним сыном, которого в те времена звали совсем не так, как сейчас. Их обоих тогда звали иначе.

Было не просто, но им помог «Фронт». А взамен потребовал лишь одного – работать на освободительное движение. Естественно, отец согласился. Потому, что он помнил, как нацистские суперсолдаты, эти не убиваемые трёхметровые монстры, закованные в чёрную броню, которую не брали ни меч, ни стрелы, сжигали дома, выплёвывая длинные языки пламени из своего ужасного оружия. Сжигали их вместе с жильцами – стариками, женщинами, детьми. Ульрих помнил крики этих несчастных, навечно врезавшиеся в память. Он помнил тот нестерпимый ужас, что охватил его в ту ночь. Помнил безжалостный жар пламени, его жестокую пляску, перекидывавшуюся с дома на дом. Помнил чёрный дым и удушающий запах, так похожий на запах жареного мяса. Только спустя несколько дней он понял, что именно это был за запах. Но плакать он тогда уже не мог. Потому, что в ту ночь в пожаре, поглотившем город, погибла его мать. Прямо на его с отцом глазах.

Естественно, его отец согласился помогать «Фронту».

Очень долго Ульрих ненавидел всех землян и желал им смерти. Но, взрослея, он понял, что всё не так однозначно. Были ли виновны в его с отцом трагедии простые люди, жившие здесь? Фермеры, рабочие заводов, офисные клерки, врачи? Узнав историю этого мира, он понял, что они – такие же жертвы чудовищного политического режима, как и его семья. Только здесь период войн и смертей уже миновал, и новые поколения граждан, воспитанные пропагандой, уже и помыслить не могли, что всё может быть иначе. Что всё должно быть иначе. В этот момент ему стало их жаль – всех этих простых людей, обманутых чудовищной ложью и упивающихся собственной мнимой исключительностью, безопасностью, благоденствием и свободой, хотя на самом деле всё это было построено на чужих крови, смерти и страданиях, а все они были лишь рабами, что мнят себя свободными.

А потом случилось невозможное. Ульрих влюбился. Это было немыслимо, учитывая, что он чувствовал к землянам, но это случилось…

Из воспоминаний Занга вывел пиликнувший сигнал, говоривший о том, что в мастерскую пожаловал посетитель. Учитывая, что сегодня ночью здесь дежурили только он сам и Себастьян, было разумно лично встретить потенциального клиента. Ульрих встал с дивана, вышел из своего кабинета, возвышавшегося над основным пространством мастерской, глядя на неё забранными жалюзи окнами со второго внутреннего этажа. Спустился по лестнице.

Сейчас в мастерской стояли две машины – приторно-зелёный «БМВ» родом ещё из девяностых, под которым как раз и корпел Себастьян, перебирая тормозную систему, и чёрный современный «Фольксваген» представительского класса. Между прочим – личная машина помощника мэра.

Взгляд зацепился за посетителя. Тот стоял у входа и глядел прямо на Ульриха. От этого взгляда Зангу стало не по себе. Он никогда не видел лично сотрудников «Гестапо», и не стремился, честно сказать, но был уверен, что так могут смотреть только они. В голове промелькнула паническая мысль: «Неужели меня раскрыли?» За ней пришла следующая, более трезвая: «Это всё – паранойя». Впрочем, не сказать, чтобы внешний вид посетителя не наводил на определённые мысли: коричневый плащ, фетровая шляпа, суровое лицо с истинно арийским профилем.

- Чем могу помочь? – машинально произнёс Ульрих фразу, которой встречал каждого клиента.

- Вполне можете, - ответил мужчина, и от его вроде бы обычного голоса Зангу почему-то сделалось не по себе. А ещё больше не по себе ему стало, когда тот сделал совершенно определённый жест рукой и сказал: - У меня специальный заказ.

И тогда Ульрих всё понял! И тогда ему полегчало! Нет, это было не «Гестапо». Это был один из агентов «Фронта» - только ни знал пароль, состоявший из определённого жеста и фразы!

- Что ж, тогда пройдёмте в мой кабинет, и всё обсудим, - вежливо предложил Ульрих, испытывая облегчение и одновременно – напряжение. Всё-таки контрразведка в Рейхе была поставлена очень хорошо, и с её представителями встречаться ой как не хотелось.

Посетитель кивнул, следуя за Ульрихом. У лестницы тот оглянулся:

- Себастьян, как там этот «салат»? – спросил он, имея в виду «БМВ». Он сразу невзлюбил конкретно эту машину, едва только увидев, в какой цвет она выкрашена.

- Хуже, чем я надеялся. Но лучше, чем могло бы быть, - донеслось из-под машины.

Этот ответ вполне устроил Занга, и он поднялся по лестнице, слыша, как за ним ступает нежданный гость. Оказавшись в кабинете и затворив за посетителем дверь, он обратился к нему:

- Вы же знаете, что личные встречи возможны только в крайних случаях? – умеренно выразил интонацией своё возмущение Ульрих. – Такие встречи могут повредить… всему.

- Но сейчас именно крайний случай, - пожал плечами посетитель, протягивая руку для рукопожатия. – Шольц. Курт Шольц.

Занг изогнул бровь – естественно, названное имя не было настоящим. Но приличия нужно было соблюсти. Он ответил на рукопожатие, и… вдруг мгновенно ощутил волну ужаса, буквально накрывшую его с головой и странное чудовищное чувство, мигом распространившееся от его ладони, коснувшиеся руки Шольца! Как будто его что-то принялось менять изнутри, разъедать подобно кислоте, отключая от управления собственным телом!

В ужасе Ульрих попытался выхватить пистолет из верхнего ящика стола, но… он просто не мог двинуть ни одним своим мускулом! Он даже не мог закричать!

А затем он ощутил чьё-то присутствие. Чужое присутствие в собственных мыслях и сознании, в собственном разуме. И наступила тьма.

Курт Шольц, который, естественно, им не являлся, отпустил руку Ульриха Занга, переставшего быть Ульрихом Зангом. Теперь взгляд механика не был наполнен ужасом. Напротив – в нём сквозило спокойствие. И ещё нечто жуткое, нечеловеческое.

- Ты знаешь, что нужно делать, - произнёс «Шольц». Это было утверждение, равнозначное приказу. Ни одна эмоция не отразилась на его лице.

- Знаю, - кивнул Занг. И посетитель покинул его кабинет, будучи полностью уверенным в том, что Занг выполнит то, что от него требовалось.

- Уже уходите? – окликнул Курта Себастьян, уже выбравшийся из-под машины и вытиравший испачканные руки тряпкой.

- Мы обо всём договорились, - кивнул «Курт», почти не обратив внимания на Себастьяна. Тот был не важен. Важны были те, к кому имел доступ Занг. Потому, что под личиной «Курта Шольца» мастерскую посетил псевдо-Оракул…

Эти врата не были похожи ни на что, виденное прежде Герингом. Собственно, он в принципе лишь пару раз видел воочию установки перемещения, созданные для открытия прохода между реальностями. Но те занимали площадь, сопоставимую с посадочной площадкой грузового корабля, были ограждены силовым полем, в углах которого размещались огромные сферические генераторы сдвига, а пол внутри их фокуса был покрыт оккультными формулами.

Эти же врата были совершенно иными. Пирамидальная арка-портал с отсутствующей передней гранью. Именно так Ганс мог бы приблизительно описать их форму. Эта «пирамида» находилась на возвышении в центре зала, пол которого был создан из необычного матового тёмного-зелёного материала с золотистыми и светло-зелёными жилами упорядоченных проводящих путей внутри, что сходились у портала. У портала, который выглядел как нечто совершенно необычное, чуждое и вызывающее странную тревогу.

Зал не был слишком велик в размерах и имел форму сферы. Сверхзрение Ганса позволяло видеть, что стены, пол и потолок здесь были под завязку нашпигованы сенсорами, датчиками и защитными системами. А вот «просветить» насквозь саму пирамиду у него не получалось. И ему было очень интересно, из какого материала она состоит.

Брифинг по предстоящей миссии прошёл полчаса назад. Как и ожидалось, его вёл сам рейхсмаршал. Правда, ни от Геринга, ни от его людей не укрылось, что Монтана был несколько взволнован и выглядел как-то «взъерошено». И как будто немного изменился. Но в чём конкретно – понять было сложно. Тем не менее, цели были поставлены, задачи разъяснены, на многие вопросы были получены ответы.

Теперь от них требовалось только одно – шагнуть в портал и пересечь границы реальностей, дабы принести власть Рейха в новый мир. По словам Монтаны, там, на той стороне, агентура Рейха уже должна была прийти в движение. Они должны будут нанести удары по многим направлениям, внося хаос и дезорганизацию, которые помешают жителям «Мидгарда-2» оказать скоординированное сопротивление вторжению. Это будут диверсии, террористические акты, убийства политических и военных лидеров и тому подобное. Что ж, Геринг был не против, если это уменьшит возможное число жертв. Он не хотел повторения бойни, что была на Замбалле. Но и не тешил себя иллюзиями. Потери будут. И все они будут у противника. И эти потери будут катастрофическими.

- О чём задумались, командир? – мощный и надёжный как немецкий танк Барка встал рядом. Они все были здесь – весь отряд сверхлюдей под командованием Геринга младшего.

- Я просто жду, - ответил тот. И это была правда. Они все действительно ждали, когда, наконец, операторы закончат проверку всех систем и откроют путь между мирами.

- Не терпится увидеть другой мир, - переминаясь с носков на пятки, заявила Дита.

- Впервые отправляетесь в иную реальность? – тут же нашёлся Бисмарк. Память о том, что они все уже бывали в ином мире, преследуя Странника, была стёрта по приказу Штрассе у всех них.

- Да. Именно так, - кивнула блондинка.

- Что ж, скоро мы все там будем, - наметил полуулыбку Чезаре, от чего стал казаться ещё брутальнее.

«Внимание группе вторжения!» - динамики откашлялись голосом Монтаны, в котором слышалось нездоровое воодушевление. «Прошу отойти за жёлтую линию. Мы начинает обратный отсчёт», - пророкотал голос рейхсмаршала, и все услышали, как где-то под полом загудели силовые установки, переполненные энергией. Жёлтая линия была проведена на расстоянии десяти метров от лицевой стороны пирамиды. И все быстро ретировались за неё.

«Отсчёт пошёл», - произнёс Монтана, и синтетический голос принялся отсчитывать секунды. Последние десять секунд томительного ожидания. А потом он, наконец, завершился, и у пирамиды-портала полыхнуло яркой зеленью! У неё появилась передняя грань, состоящая из чистой энергии, озарившей своим неестественным светом весь зал. Грань протаяла в глубину, и теперь по ту сторону были видны пейзажи иного мира, сменяющие друг друга. Пока, наконец, всё не устаканилось и проход не стабилизировался, открывая вид с высоты птичьего полёта на…

- Хм… Чужой Нью-Йорк, - задумчиво произнёс Конте, взявшись за подбородок. Лёгкий гул, исходивший от пирамиды, имел странное звучание. – Это даже символично – у нас с падением Нью-Йорка закончилась вона, а там она с этого начнётся.

«Что ж, господа!» - голос Монтаны вновь напомнил о том, что рейхсмаршал лично наблюдал за их отбытием. «Вот и оно. Там, за порогом, вас ждёт отличная война. Война нового типа… Вы наверняка уже слышали, что я люблю войну. Это правда. Господа, я люблю войну. Господа, я люблю войну. Господа, я люблю войну! Люблю геноцид, люблю блицкриг, люблю наступление, люблю оборону, люблю осады, люблю прорывы, люблю отступления, люблю зачистки, люблю поражения. На полях, на улицах, в окопах, на равнинах, в тундре, в пустыне, на море, в небе, в грязи, в болоте.

Я искренне люблю все виды войны, которые можно устроить на этой и любой другой планете! Люблю оглушительный грохот артиллерии, разрывающей построения противника на части... Когда вражеские тела взлетают в воздух, а потом мелкими кусочками сыплются на землю – моё сердце поёт! Люблю, когда наш «Тигр» с его 88-ми миллиметровым орудием сходится с вражеским танком. До чего же приятное чувство, когда они выпрыгивают из танка, чтобы погибнуть под огнём! Люблю, когда пехота бросается на вражеские ряды в штыковую атаку. Меня трогает вид новобранцев, испуганно тыкающих штыками снова и снова в тело давно мёртвого врага. А вид повешенного на столбе дезертира вызывает странное возбуждение. И до чего же восхитительно визжат вражеские пленные, в унисон с визгом пулемёта, которым я их выкашиваю. А это жалкое Сопротивление, которые дрались с нами во дни нашей славы, хотя и были отвратительно вооружены. Я даже помню как шрапнельный снаряд из «Доры» весом 4,8 тонн снёс их город», - Монтана вдруг замолк и вздохнул.

«Но всё это – прошлое. Теперь даже суперсолдаты, сжигающие врагов лучевыми пушками, стальные когорты роботов, что подобно жнецам самой смерти неумолимо продвигаются вперёд, не щадя никого, дисколёты и даже космические дредноуты, чьи стремительные атаки изливаются смертью на головы врагов, превращая целые континенты в пустыни – всё это устарело. И всё это потому, что теперь есть вы, господа. И мне немного грустно от того, что я больше не увижу свой любимый вид войны. Но я и воодушевлён – мне не терпится узнать, какую же войну вы принесёте в новый мир.

Так идите, господа! Идите, и выполните приказ фюрера! Покажите местным изнежившимся глупцам, грызущимся меж собой по пустякам, что такое настоящая сила! Рейх превыше всего!» - грянули громом последние слова напутствия, и двадцать сверхлюдей, оторвавшись от пола, взлетели, направляясь в портал…

- Да-а-а, - я всякого ожидал, но чтоб такое, - присвистнул Ферецци, оценивая вид, открывшийся им после очередного перемещения. – Похоже, мы, наконец, нашли оружейную, - сказал он. Но с сомнением.

- Но если это она, то…, - столь же ошарашенно звучали слова Зиберта. Впрочем, ошарашенными были они все. Их высадило в огромном зале, которому не было видно ни конца, ни края. И единственное, что здесь было – кажущиеся безконечными ряды фиолетовых кругов-пьедесталов на полу, светящихся мягким светом. От их количества рябило в глазах, а эхо разносило здесь даже самый незначительный звук.

- Что-то у меня голова кружится, - признался Аахтисаари.

- Отставить нытьё, - осадил их Вюст, осматривая зал придирчивым взором. Вроде бы ничего подозрительного, ни единого признака заражения. Но если это помещение было оружейной, то где же, чёрт возьми, оружие? И тут его взгляд уловил туманное мерцание над ближайшим пьедесталом, которое формировало едва уловимую призрачную фигуру… чего-то. Чего-то, похожего на оружие. Возникла шальная мысль, которую Карл встретил дежурным: «Да нет! Не может быть!»

- Не похоже на оружейную, Ферецци, - наконец собравшись с мыслями, заявил Вилле.

- С чего ты взял, что их оружейная должна выглядеть привычно для нас? – парировал Марио вполне разумным на его взгляд доводом. Кроме того что-то ему подсказывало, что он прав. Интуиция, удача – не важно. Важно то, что у него лучше прочих получалось входить в мысленный контакт с системами станции и отдавать им приказы, которые те худо-бедно исполняли. Сейчас он был уверен, что всё получилось как надо.

- Командир! – вдруг воскликнул Зиберт, попытавшись остановить Вюста, когда тот вдруг шагнул на пьедестал. Тотчас вверх ударил столп фиолетового света, окутывая Карла и укрывая его силовым полем!

- Что вы делаете? – кинулся к нему Марио, опасаясь худшего – что они, действуя преимущественно наугад, напоролись на проблему.

- Спокойно, - прозвучало в ответ. А вслед за этим зазвучали и отрывистые слова инопланетной речи, рождённые, казалось, самим здешним воздухом. – Без паники.

- Знать бы, что ещё оно бормочет, - качнул головой Вилле. Ему очень не понравилось то безрассудство, с каким Вюст сейчас себя повёл. И он всё ещё не был уверен, что результат его действий в итоге не окажется плачевным. И не только он так думал – все трое нацелили свои излучатели на основание пьедестала, не скрытое щитом.

- Я сказал – спокойно, - чётко проговорил Вюст, поглядев на подчинённых. Он знал, что именно такой и будет их реакция, но времени на объяснения не было. – У меня есть идея, и я хочу её проверить.

- Ну… как скажете, - Марио решил довериться чутью своего командира и друга, которое того почти не подводило. Опустил оружие. Видя это и остальные, пусть и нехотя, поступили так же.

А Вюст сконцентрировался. Он не знал, слышат ли сейчас инопланетный голос остальные. Но он его всё ещё слышал. И интонация, судя по всему, была вопросительной.

«Оружие», - буквально швырнул эту мысль от себя Карл, и в тот же миг ощутил, будто под костями черепа подул лёгкий освежающий ветерок. Он узнал это ощущение! То же самое он чувствовал, когда «Чёрный человек» проник в его разум! Сотни образов обрушились на него, заполняя сознание. Э то были образы войны, боевых действий, в которых участвовал Карл на протяжении жизни. Но в каждом из них делался акцент именно на оружии. Лучевые пушки. Дробовики. Многоствольные излучатели. Пистолеты. Ножи. Пусковые установки. Переносные противотанковые излучатели. И так далее. И далее, и далее…

А потом началось самое интересное. Образы привычного вооружения сменились другими – перед глазами понеслись странные биомеханические устройства, иногда напоминающие оружие, но чаще совершенно не похожие ни на что. Они полились таким сплошным потоком, что у Вюста едва хватало времени, чтобы хоть что-то рассмотреть.

И вот, спустя несколько долгих мгновений, растянувшихся, казалось, на целую вечность, вновь раздался чуждый инопланетный голос, который что-то вопрошал.

«Нужен перевод!» - буквально гаркнул мысленно Карл, и в тот же миг его голову будто обвило раскалённым обручем! В глазах потемнело, от боли он едва не задохнулся! Он уже готов был закричать, как вдруг всё прекратилось. И всё тот же голос на чистом немецком языке произнёс:

«Выберите тип оружия для изготовления».

Вюст опешил – он не ожидал результата так скоро, да ещё и такого серьёзного – к нему обратились без запинок, без акцента и без той странной манеры, в которой с ними общался «Чёрный человек». К тому же он всё ещё приходил в себя от жуткого болевого шока.

«Значит, нас здесь понимают», - это была первая мысль, пришедшая в голову Карла. К счастью, он не проявлял внешне, как ему было сейчас плохо, иначе бы остальные наверняка вмешались. Но постепенно его самочувствие улучшалось, что не могло не радовать.

«У Конструктора было достаточно времени и данных, чтобы проанализировать структуру вашего языка, особенности психики и мышления, чтобы выработать наиболее эффективные методы коммуникации», - тут же последовал ответ, которого никто не просил. «Повторяю запрос: выберите тип оружия для изготовления».

«Что это значит? Поясните?» - у Вюста была уйма вопросов, и будь он учёным, то непременно бы их задал. Но он им не был, и понимал, что пока они тут беседуют, зараза неизвестного вируса продолжает пожирать станцию. Поэтому сразу перешёл к делу.

«Вы выбираете тип оружия, который будет для вас создан системами материализации. Воспроизвести список всех доступных для использования вашей группе образцов? Ввиду отсутствия у вас даже базового допуска, но с учётом экстренной ситуации вам предоставлен допуск к одной тысячной полного списка – полтора миллиона наименований».

В этот момент Вюст чуть не поперхнулся:

- Полтора миллиона?! – воскликнул он вслух, ведь до этого общение шло мысленно. И этим сразу привлёк внимание остальных членов отряда.

- Вы о чём? – тут же спросил Марио, но взглянув на Вюста, понял – тот говорит с кем-то ещё, ведя телепатический диалог.

«Всё верно. Полтора миллиона», - подтвердил чуждый голос, вызывающий беспокойство. «Прошу вас поторопиться с выбором – заражением охвачено уже пятьдесят три процента структур Конструктора. Дальнейшее полноценное функционирование под угрозой. Требуется ваше вмешательство для оказания помощи – Конструктор не должен перейти под контроль паразитической формы жизни».

«Именно для этого нам и нужно оружие. Мы собираемся…»

«Конструктору известны ваши планы. Он согласен с тем, что должен быть уничтожен в случае невозможности излечения. Однако в настоящий момент анализ структуры вируса и разработка контрмер всё ещё ведутся. Процесс завершён на семьдесят три процента».

«Погодите! Вы хотите сказать, что лечение этой заразы всё ещё возможно?»

«Как и говорил аватар Конструктора – это возможно. Но анализ структуры вируса был опасен, о чём вас так же предупреждали. Для этого пришлось дать вирусу доступ в систему распределения и секреции био-геля с целью максимального ускорения процесса. Вирус столь сложной структуры и поведения ещё ни разу не встречался ни нашим создателям, ни Конструктору. Доступные аналитические средства оказались малоэффективны. Пришлось прибегнуть к крайним мерам».

Это было практически откровение, которое вернуло Вюсту тень надежды на то, что его группа, включая учёных, ещё может быть спасена.

«Выберите тип оружия», - напомнил голос. «Или можете создать уникальный образец по заданным вами параметрам».

«Я могу придумать пушку, и вы её соберёте?»

«Да».

«Замечательно. Тогда приступим…»

Для Зиберта, Ферецци и Аахтисаари с того момента, как Вюст ступил на пьедестал, не прошло и полминуты. Они даже не успели перекинуться парой слов, как вдруг столп света, падавший на стоящего неподвижно за силовым полем Карла, замерцал, усилил интенсивность свечения в одном месте, и в этой области свет как будто начал стремительно уплотняться, формируя некое сложное техническое устройство! Устройство, которое всё больше и больше начинало походить на какое-то совершенно запредельное футуристическое угловатое оружие.

- Так вот как тут всё работает! – присвистнул Зиберт, когда оружие сформировалось окончательно, зависнув перед Карлом на уровне груди. В следующий миг тот же свет начал сиять вокруг самого Вюста, превращая его броню в нечто совершенно новое – идеально чёрная, гладка, с выступающими на плечах буграми, в которых хищно гнездились турели, она идеально теперь повторяла контуры его тела.

Наконец, процесс был завершён, свет погас, а защитное поле отключилось. Вюст шагнул с постамента, как будто став выше на две головы, с оружием в руках:

- Все на круги. Затариваемся и выступаем. У нас есть работа.

Повторять дважды было не нужно.

Дитрих очнулся резко и как-то сразу. Мыслей не было. Казалось, что голова как опилками набита. Да и в целом он ощущал себя очень странно. Взгляд упирался в мягкую белую обивку сантиметрах в десяти перед самым носом, и сразу стало понятно, что он лежит на спине с руками, сложенными на груди, внутри гроба.

Крюгер попытался вспомнить… хоть что-то. Образы памяти начали лениво ворочаться где-то на задворках сознания, «царапая» рассудок и рисуя картины странного чёрного помещения, сложной, сияющей алым пентаграммы на полу, и лицо старика, вся нижняя челюсть которого была изуродована ужасными шрамами.

«Штрассе», - пронеслось в голове имя, и он вспомнил! Вспомнил и стиснул кулаки до крови! Ведь он вспомнил не только то, что было до встречи с Вильгельмом, но и после!

Неистовый, полный ненависти и ярости рык вырвался из его груди, и одним движением Дитрих выбил крышку гроба, что улетела куда-то вдаль! Его окружала темнота. Но для него это не было проблемой – он прекрасно видел во тьме. И сразу узнал то место, где очнулся. Лаборатория Дока. Именно здесь он восстанавливался после первой схватки со Странником.

- Я вижу, ты, наконец, очнулся, - прозвучавший позади голос «майора» оказался неожиданным и тут же заставил Дитриха взять себя в руки и унять гнев с яростью. Вместо них полыхнуло жгучее чувство вины. Он оглянулся – Монтана стоял позади, у изголовья его гроба, лежащего в сердце самой сложной системы пентаграмм, бледно тлеющих багрянцем, какую только доводилось видеть Крюгеру.

- Майор, я…

- Я знаю, что Штрассе изменил твою печать, - поднял руку Монтана, останавливая Дитриха. – Даже ты не мог противиться тому, что он сделал. В этом нет твоей вины. Я не предусмотрел такую возможность.

- Благодарю за оказанное доверие, - совершенно искренне ответил Крюгер, вставая. Было бы не правильно продолжать разговор с рейхсмаршалом, всё ещё лёжа в гробу. Сейчас Дитрих чувствовал облегчение – по крайней мере, он не был сочтён предателем. – Я рад, что мне не удалось… исполнить приказ Штрассе.

- А уж как я рад, - усмехнулся Монтана, похлопав себя по груди в том месте, где некоторое время назад Крюгер пробил ему дыру. – Но приятного было мало. Пришлось провести ряд улучшений, которые я постоянно откладывал, - он взглянул в алые глаза вампира. То, что он там увидел, вполне соответствовало его ожиданиям. И это было хорошо. – Так что ты узнал на самом деле? – взгляд «майора» стал серьёзен.

- Не многое. Штрассе явно не тот, за кого себя выдаёт, - ответил Дитрих, вспоминая всё то, что выяснил в процессе расследования. А так же то, что открылось ему после «перевербовки». – В некоторых легендах и исторических хрониках относящихся к самым разным временным периодам иногда фигурирует человек, похожий на него пусть не внешне, но по деяниям, сфере деятельности и положению в обществе. Однако свидетельств подобного сохранилось крайне мало. Как будто кто-то нарочно «подчищал хвосты». Так вот, все эти персонажи хоть и имели разные имена, но всякий раз с ними были связаны трагичные или даже катастрофические событие. Кроме того всех этих людей помимо страсти к запретным знаниям объединяло и то, что однажды они просто исчезали при загадочных обстоятельствах.

- Хм…, - Монтана нахмурился. Сведений было мало. Даже с учётом того, что сумел выяснить Шрёдингер, разворошив архивы «Аненербе». Можно ли сделать из всего этого хоть какие-то конкретные выводы? Впрочем, «майор» уже давно уяснил, что мир полон сюрпризов, и в нём возможно всё, включая даже то, что на первый взгляд кажется совершенно безумным. И сейчас у него было безумное предположение. – Бессмертие? Задолго до ритуала, проведённого фюрером?

- Не знаю, - пожал плечами Дитрих. Он хотел загладить свою вину, смыть с себя позор предательства, пусть и совершённого под принуждением магии. Совесть не позволяла ему оправдывать себя такими вещами, как магия. А сама мысль о том, что ему придётся вечно жить с этим гнетущим чувством, была мучительна. Но, по крайней мере, сейчас он чувствовал облегчение – будто с него свалился тяжёлый валун. Он был свободен от влияния Штрассе. И был намерен сделать всё, чтобы хитрый старик поплатился. И в этом деле то, что он узнал, когда был его марионеткой, могло сыграть ключевую роль. В том состоянии он просто не придавал значения очень многим вещам, которые всё-равно замечал, пусть и неосознанно. Но теперь же, вернув себя как полноценную личность, он вспоминал. Вспоминал многие. Вспоминал то, на что должен был бы обратить внимание сразу. И то, что он вспомнил сейчас, шокировало. Монтана должен знать. – Я вообще не думаю, что он – человек.

- То есть? – на лице рейхсмаршала тотчас отразилось удивление.

- Его аура совершенно иная. А ещё я слышал стук его сердца… Двух сердец, если быть точнее!

- Но ведь это должны были сразу же выявить… Если только…

- Он слишком хорошо маскируется, - закончил за Монтану Дитрих. – Или руководство Рейха в курсе, и их всё устраивает.

Монтана помолчал, обдумывая полученные сведения. Штрассе оказался ещё более загадочным, чем ему казалось. Не человек? Тогда кто же? Кому Рейх был на самом деле обязан своей победой в войне? И зачем этому «не человеку» было помогать им? В чём его цель? Более того – оглядываясь на все события, произошедшие недавно, у «майора» возникла странная мысль. Мысль о том, что всё это происходит случайно только на первый взгляд, но если присмотреться, проанализировать подробнее… Как будто есть некий план, некая сила, которая почему-то выстраивает события определённым образом, и…

- Рейхсмаршал, - прервал его размышления Дитрих. Он рвался в бой. Позорное клеймо жгло его нутро, и желание искупить свою оплошность гнало его вперёд. И сейчас как раз было одно очень важное дело. Слишком важное, чтобы тратить время на что-то ещё. – Ситуация с вирусом – вы всё ещё хотите, чтобы я возглавил операцию?

Очки Монтаны сверкнули, когда он поправил их элегантным движением:

- Да. Ты прав. Сейчас это важнее, чем Штрассе. Отряды всё ещё на пути к Земле. Будут там через час. Тебе придётся добираться своим ходом.

- Это не проблема. Где я должен их встретить? – Крюгер испытывал чувство, которое можно было бы назвать радостью. Он был рад, что, несмотря на всё, сделанное им под влиянием Штрассе, рейхсмаршал не разуверился в нём.

- Гималаи. Тебе предстоит отправиться в Гималаи, - последовал ответ. И, хищно улыбнувшись, Крюгер призвал тени, что принялись стремительно его окутывать…

Он спускался всё ниже и ниже. Туннели метро, раскинувшиеся под городом, остались где-то там, наверху, отделённые толщей земли. Пришлось постараться, чтобы найти путь вниз. Но путь был найден – неприметная дверь в одном из заброшенных туннелей, не использовавшемся уже лет двадцать, который оканчивался тупиком.

Здесь даже не было проведено освещение. Но это явно не было проблемой для того, кто спокойно шёл во тьме, не опасаясь ничего. Ему некого было бояться, ибо такое чувство ему было неведомо. Ибо сейчас на планете не было никого опаснее, чем он.

Псевдо-Оракул. Здесь, во тьме подземелья, окружённый идеально ровными сводами из супербетона, он чувствовал нечто знакомое. Нечто, напоминавшее ему рой.

Жалкая железная дверь не стала проблемой – от одного лишь взгляда на неё дрогнула, выгнулась и ушла в сторону, повинуясь направляемой существом магии. И когда псевдо-Оракул ступил на лестницу, что скрывалась за дверью, стало ясно – он на верном пути. Потому, что и лестница, и стены прохода, уводившего вниз, были сложены из красного старинного кирпича. Он потемнел от времени, местами отсырел, потрескался и начал крошиться, но всё ещё исправно служил той цели, для которой был создан.

Псевдо-Оракул начал спускаться. Неторопливо. Повинуясь наитию, инстинкту, заложенному на генетическом уровне. Ступень за ступенью он спускался всё ниже во чрево туннелей под Дрезденом, о существовании которых, похоже, жители города давно позабыли.

Лохмотья паутины порой преграждали путь. Плесень. Сырость. Смрад. И чем ниже – тем больше. Наконец, лестница закончилась, и он вышел в просторный, круглого сечения, туннель, сложенный всё из того же красного кирпича. Смрад здесь был особенно сильным, ибо по центру туннеля проходил канал, заполненный зловонной жижей, бурлящей и текущей куда-то вдаль. Стояла жуткая духота.

Продукты жизнедеятельности города и его жителей. Старая канализационная система, вероятно, сообщалась с новой, построенной уже после войны. Стены, пол, потолок – всё здесь было покрыто отвратной, дурно пахнущей даже на фоне убойного смрада, слизью.

По обе стороны канала тянулись ровные площадки, предназначенные для прохода человека. Псевдо-Оракул поглядел направо, налево. Прислушался к ощущениям. Его тянуло вправо. И он двинулся в ту сторону по площадке вдоль канала. В полной темноте. Но он прекрасно видел дорогу.

Эхо его шагов разносилось по туннелю, распугивая крыс. Впрочем, крысы боялись не звука шагов. Они инстинктивно чувствовали приближающуюся смертельную опасность, и спешили ретироваться как можно дальше.

Существо не обращало на них внимания. Эти низшие формы не имели значения. К тому же со временем они всё-равно станут частью Роя. Сейчас существо преследовало иные цели.

Чуткий слух уловил шум, раздававшийся где-то далеко впереди. Бурление, рокот, плеск. Так могли звучать только многочисленные потоки жидкости, падающие вниз с высоты. Псевдо-Оракул ускорил шаг.

Шум становился громче, смрад – сильнее, и через пять минут он, наконец, вышел в большой зал в три яруса, имеющий цилиндрическую ступенчатую форму. Здесь на каждом ярусе сходились десятки туннелей, каналы которых, выходя на ярусы, сбрасывали нечистоты в огромный резервуар внизу, откуда тоже выходили туннели.

Размеры зала были впечатляющими – почти авиационный ангар, поставленный па «попа». Увидев всё это, псевдо-Оракул понял – это как раз то, что ему было нужно. Он подошёл к краю площадки, кольцо которой образовывало верхний ярус. Он покинул туннель, подошёл к краю площадки. Поглядел вниз. А затем протянул вперёд руку. На его ладони вдруг начал расти отросток, приобретая форму грецкого ореха. Кожистый, отвратительно податливый «грецкий орех» размером с яблоко! Он всё рос и рос, становясь больше, пока вдруг с противным чавкающим звуком не оторвался, ухнув вниз! Миг спустя с противным бульканьем «орех», достигший размеров тыквы, плюхнулся в резервуар коллектора, скрываясь в нечистотах.

Но это было только начло, ибо псевдо-Оракул продолжал стоять и смотреть.

Жижа в коллекторе забурлила, вздулась, вспенилась. А потом вдруг начала оседать так, будто кто-то выдернул затычку. Но в следующий миг под дикое бурление и урчание она «взорвалась» щупальцами, толстыми как дубовые ветви! Извиваясь, они устремились во все стороны – к стенам, прорастая в них и расплываясь по ним плёнкой плоти, в туннели, к потолку, присасываясь к нему и другим объектам, оплетая их, вгрызаясь в них подобно корням жуткого побега, кроша кирпич и впитывая ту отвратительную, жижу, которая извергалась из каналов.

Нечто, чему псевдо-Оракул дал начало, росло. Нечто огромное и отвратительное. Нечто ужасное. В самом центре старинного коллектора, извиваясь над опустевшим наполовину резервуаром, щупальца сплетались в огромную структуру – спиральное подобие чудовищного жуткого дерева, состоящего из плоти. И внутри этого «ствола» уже начало формироваться нечто, раздувшее его в центральной части почти вдвое. Щупальца срастались, сливались друг с другом…

А псевдо-Оракул стоял и смотрел. Это было именно то, ради чего он пришёл сюда. Ради этого он искал путь под землю. Здесь, в безопасной тьме, куда никто не заходит, среди того, что можно было использовать как ресурсы, росла, набираясь сил, погибель этой планеты, её судьба, её путь к единению с Роем.

Первое гнездо на земле.

- Но нужны и другие, - тихо сказал псевдо-Оракул, развернулся, и пошёл прочь.

Могучие горные кряжи каменными бастионами вздымались ввысь, изрезанные изломами, засыпанные снегом, укутанные шубой облаков. Вершины, впивающиеся в чистейшее голубое небо, от одного взгляда на которое захватывало дух. Величественные долины, раскинувшиеся меж гор, что изрезанными хребтами тянулись от горизонта до горизонта.

Гималаи. Легендарная горная система, во все времена привлекавшая внимание. Здесь была самая высокая гора на Земле – Пик Фюрера, ранее носившая название Эверест, но переименованная по окончании войны. А дальше, на северо-западе от западной цепи Гималаев находилась и другая высочайшая горная система – Каракорум, до названия которой нацистские идеологи ещё не добрались.

Южные склоны Гималаев находятся под действием сезонных ветров, здесь выпадают обильные осадки. А вот на северных склонах царит холодный и сухой климат. Высоко в горах в разные времена года морозы колеблются в пределах от минус двадцати пяти до минус сорока по Цельсию. А ещё здесь часто дуют ураганные ветры, и резко меняется погода…

Тем не менее, несмотря на суровые условия, здесь были люди. И они здесь не просто были – огромная часть горного массива была превращена в один из самых больших и самых укреплённых с военной точки зрения космодромов в мире. В долинах раскинулись поля стартовых площадок, административные и иные здания, эллинги, ангары, склады… Многие горные вершины были срезаны, сглажены, и на них разместились огромные системы противокосмической обороны. Под землёй и внутри гор были созданы целые комплексы, обеспечивавшие безперебойную работу космопорта – корабли в огромном количестве взлетали и садились каждую минуту. И это были не только транспорты, грузовики и мелочёвка. Сюда заходили для планового обслуживания корветы, фрегаты и даже дредноуты флота прикрытия Земли. Небо над Гималаями «кипело» из-за оживлённого движения летающих аппаратов.

Под землёй тоже кипела работа – тысячи людей трудились на обслуживании кораблей, электростанций, генераторов защитного поля, и так далее… все горы были нашпигованы оборонными системами, многотысячный гарнизон постоянно нёс вахту, готовы отразить нападение хоть мятежников, хоть колдунов, хоть инопланетян, хоть самого чёрта. Магическая защита здесь тоже была на высоте. Словом, если бы космический агрессор каким-то чудом сумел преодолеть эшелонированную оборону в космосе, и сунулся к земле, то удар, нанесённый по нему из района одних только Гималаев, мог мгновенно обратить его в пыль. Гималаи за долгие послевоенные годы были превращены в настоящую крепость, способную противостоять любой угрозе.

Дитрих ждал, стоя на залитой солнцем посадочной площадке, способной принять с десяток крупных кораблей. Да, у него было несомненное преимущество в мобильности перед остальными бойцами «Последнего батальона». Власть над тенями позволяла многие. Пожалуй, лишь Шрёдингер превосходил его в умении появляться где угодно и когда угодно.

Дитрих ждал прибытия кораблей с бойцами батальона, что отправились с Венеры. Это должно было случиться с минуты на минуту. Корабли вокруг взлетали и садились. Суетились работники технической службы. Диспетчерские башни перемигивались огнями. Стоял шум – низкий вой двигателей и рассекаемого воздуха, объявления, лившиеся из динамиков, лязг шагов грузовых и ремонтных роботов… Защитное поле накрывало весь космодром полупрозрачным ячеистым куполом, похожим по структуре на пчелиные соты. В нём то и дело открывались окна для прохода кораблей, чтобы закрыться через мгновенье.

Дитрих взглянул на часы.

- Пора бы, - пробормотал он. Ожидание утомило его. Хотя скорее это можно было сказать о мыслях, которые крутились в его голове с момента пробуждения. Штрассе. Вот кто не давал ему покоя. Старик вынудил его совершить предательство. Он вынудил его напасть на рейхсмаршала. Пусть в том состоянии он и не был собой, но лично для Крюгера это ничего не меняло.

Наконец, они показались – пять десантных кораблей венерианского флота. Они снижались строем, друг за другом, заходя на посадку прямо над Крюгером. Когда между ними и защитным полем осталось меньше километра, в энергетической плёнке протаяло окно, в которое строй кораблей прошёл неторопливо и важно. Они принялись снижаться над посадочной площадкой, готовясь приземлиться на заранее отведённые им места…

И в этот момент что-то громыхнуло!

Крюгер обернулся на звук – одна из диспетчерских башен разлеталась облаком дымящихся обломков!

Снова грохот – административное здание вмиг разворотило взрывом. Взвыла сирена.

А потом небо прочертил мощный зелёный луч, вонзившись в бок величественного сигарообразного дредноута, заходившего на посадку, прошивая его насквозь! Корабль надломился, покрываясь сетью грохочущих взрывов, и начал падать.

И тогда над космодромом разнёсся многоголосый вой. Чудовищный, вымораживающий душу вой, подобного которому Дитрих ещё никогда не слышал. И фоном этому вою стали полные ужаса крики людей. Он обернулся на ближайшие из них, и всё понял.

Бригада техобслуживания, до этого спешившая к приземляющимся кораблям, разбегалась в панике прочь. Прочь от своих собственных коллег, что преследуя их, преображались прямо на глазах, обращаясь в гротескных уродливых чудовищ с бледной кожей, покрытых какими-то наростами. Грузно переваливаясь, они неслись следом за людьми так быстро, что у тех не было ни шанса. Настигая их, они вливали им в глотки какую-то дрянь своими щупальцами, и несчастные тотчас сами начинали превращаться в точно таких же отродий…

Вой и крики были уже повсюду. Заговорило оружие – гарнизон вступил в бой с противником. Но многие бойцы сами уже обращались, и это сеяло хаос. Монстры хлынули на посадочные площадки, выбегая из зданий, проламывая стены, выбивая окна, совершая невозможные для человека прыжки.

Дитрих, оценивая ситуацию лишь пару мгновений, ощутил – людей вокруг становится всё меньше. Нужно было действовать немедленно. И тогда в небо, подобно второму солнцу, ударили все системы противокосмической обороны!

Было совершенно очевидно – то, чего боялись руководители Рейха, началось. Заражённые пробудились…

Это было не легко. Даже с учётом оружия и брони, которые им удалось добыть. Теперь у каждого было индивидуально выглядящее орудие уничтожения – и не одно. Броня каждого «Конунга» так же отличалась уникальным дизайном. Атлетическая, повторяющая рельеф тела, напоминающая римскую «Лорику мускулату» у Вюста. Угловатая и мощная, являющаяся дальнейшим развитием идей силовой брони суперсолдат Рейха – у Зиберта, который теперь фактически пилотировал настоящий ходячий танк, ощетинившийся оружием. Абсолютно герметичный овальный кокон, парящий в воздухе и способный манипулировать энергией, материей и силовыми полями, внутри которого удобно возлежал Аахтисаари. Лишь Ферецци на первый взгляд выглядел так же, как и до посещения оружейной. Но это была лишь видимость – его броня подверглась серьёзной доработке, стала способна выдерживать запредельные нагрузки, а предоставляемое ей усиление и вовсе стало космическим. Но главным приобретением Марио стал ручной материализатор, способный создавать любые небольшие объекты, а так же – все доступные виды оружия и манипулировать материей в широком диапазоне.

Но даже этого оказалось не достаточно.

Они прорывались по коридорам и залам, превратившимся во внутренности чудовища планетарных размеров. Податливая склизкая плоть окружала их. И очень часто норовила раздавить, разорвать в клочья гигантскими щупальцами, что вырастали внезапно, хватали за руки и за ноги, тащили во тьму, в дыры, пробитые в стенах, в пасти, полные острейших зубов.

Вспышки защитных полей, визг десятков лучей, выпущенных одновременно, сияние энергии, энергетические волны, обращающие мерзкую плоть в пыль. Но лишь затем, чтобы секунду спустя та принялась стремительно регенерировать.

Чудовища уже не нападали. После первого столкновения, которое случилось сразу по телепортации отряда в ближайшую не заражённую точку к центру управления станции, где содержался разум конструктора. Когда они появились из воздуха, выяснилось ,что зал, где они оказались, уже подвергся заражению. Даже сама атмосфера уже была здесь гнилой, полной мутагенных спор. Если бы не обновлённая броня, то здесь бы и закончился их марш-бросок. Но они выжили в первые мгновения. А потом началась бойня. Уродливые твари попёрли со всех сторон, обстреливая их кислотой, шипами, какой-то кристаллической дрянью, прошивавшей насквозь даже стены станции. Здесь впервые и сказало своё слово их новое оружие. Под защитным барьером, поставленным Аахтисаари в последний момент, они выдержали первый натиск, который ещё не был скоординированным.

А затем ответили. И волна разрушения превратила всё вокруг в биомеханическую пустошь размером с ангар. После этого чудовища больше на нападали. Но вирус нашёл другой способ им противодействовать. Каким-то невероятным образом он сумел взять под контроль защитные системы в этой части станции, и использовал их против людей с большой изобретательностью. Турели, вырастающие из плоти, покрывавшей здесь всё вокруг, и перемещающиеся по ней и внутри неё с бешеной скоростью, поливая всё смертью. Силовые поля, генераторы которых, поглощённые гигантскими клубками вечно регенерирующих щупалец, превращали эти отростки в смертельно опасное препятствие, основное тело которого находится под защитой корабельного класса. Генераторы фазового сдвига, включающиеся сами по себе… В первый раз это чуть не стоило всем четверым жизни – когда реальность вдруг начала «расползаться» на несколько пластов, меняя физические законы, люди, не способные выжить в таких условиях, едва не погибли, распавшись на атомы. Спасла только автоматика брони-кокона Вилле, создавшая вокруг себя подходящее для жизни по физическим параметрам пространство.

А ещё были отвратительные слизни-камикадзе. Не больше крысы, светящиеся ядовитой зеленью, они обладали удивительной прытью, и всегда появлялись неожиданно. И их всегда было много. Их кислотные взрывы превращали в оплавленное месиво всё, что задевали. Именно один из этих слизней, вдруг упав на Вюста с потолка, повредил его броню. Та сама собой восстановилась, но после этого люди стали ещё осторожнее. После этого они всегда старались уничтожать слизней как только замечали – прежде, чем те подберутся достаточно близко. Но кислота этих тварей удивительным образом не оказывала никакого воздействия на плоть, которой заросло всё вокруг в этой части станции. В итоге на полу появлялись целые океаны кислоты, которые приходилось перелетать. В такие моменты плоть на полу корчилась, извивалась, норовя плеснуть в людей кислотой, сверху внезапно вырастали щупальца, стремясь ухватить и швырнуть вниз. А порой и вовсе с потолка падали дождём светящиеся жёлтым коконы, которые при соприкосновении с чем-либо вызывали чудовищные по мощи взрывы.

В конце концов «Конунги» просто начали выжигать всё на своём пути. Но и это не было панацеей. Потому, что в этот момент вернулись чудовища.

Они стояли в центре очередного зала, превращённого их залпом в раскалённую печь. Вся плоть, что ещё миг назад покрывала его, все отвратительные огромные бутоны, изрыгавшие споры – всё обратилось в пепел.

- Марио, карта, - отрывисто спросил Вюст. Он уже был вымотан. Не физически – с этим благодаря броне всё было в порядке. Но этот затяжной бой, казалось, длившийся уже вечность, был тяжёл психологически.

- Мы близко, - тут же ответил Ферецци, вокруг которого по непредсказуемым траекториям порхали небольшие биомеханические сферы – результат работы материализатора, создавшего боевых дронов на основе инопланетных технологий. – Остался последний рывок.

- Если Конструктор уже заражён? – громыхая при каждом шаге, спросил Зиберт.

- Тогда мы уничтожим станцию, - ответил Карл.

И в этот момент из дыры в потолке рухнуло нечто! Тут же среагировали дроны Марио, буквально расплющивая всё в месте падения и разрывая в клочья гравитационными искажениями. Чем бы ни было то, что свалилось с потолка, око оказалось мгновенно уничтожено.

Так они подумали.

В следующую секунду ошмётки плоти, разлетевшиеся повсюду, вдруг начали расти взрывным образом, формируя тела гротескных, уродливых в своей попытке походить на гуманоидом, тварей!

Общий залп снес и испарил половину, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы остальные чудовища оформились окончательно, представ согбенными дистрофичными фигурами с огромными горбами на спине и отвратительными головами, утопленными в плечи. Они атаковали мгновенно. И такой атаки не ожидал никто.

Людей подхватило и смело сокрушительной могучей силой, вминая в стену, пробивая стену, а за ней – следующую, и следующую! Всю, что попало в конус невидимой атаки, сминалось .вырывалось с корнем и устремлялось вперёд, вслед за «Конунгами»!

Удар страшной силы вмял их в очередную стену. Эта сила будто создала вокруг них кокон, в котором двигаться можно было лишь преодолевая чудовищное внешнее сопротивление.

- Я… не могу… дышать…, - с трудом выговорил Марио, видя, как на тактическом мониторе его шлема показатель состояния брони резко ушёл в красную зону. Не спасало даже защитное поле. Смялись, сложившись внутрь себя, и рухнули вниз все его дроны. Треснул кокон Аахтисаари, который всё пытался накрыть их хоть каким-то защитным барьером. Орудия брони Зиберта со скрежетом гнуло и корёжило…

И тут из огромного пролома, проделанного атакой, появились они – десяток этих отвратных уродцев, что возникли из ошмётков плоти. Тщедушные, они парили в воздухе, не имея крыльев. Они приближались, с удивительной синхронностью выполняя одинаковые движения.

Громкий хлопок – кокон Вилле покрылся трещинами. Кряхтел, борясь с неимоверным давлением, Вюст. Его броня пока была цела, но оружие превратилось в безформенный комок.

Уродцы замерли в воздухе на расстоянии десяти метров от людей. Замерли и посмотрели на них своими пустыми белыми глазами. А потом начали сближаться друг с другом, взялись за руки, и… начали срастаться, сливаться, плыть, обращаясь в единый комок биомассы, из которого прямо в воздухе на глазах обездвиженных «Конунгов» формировалось единое существо! Огромное, подобное личинке, покрытое извилинами, лишённое на первый взгляд любых конечностей и органов чувств, кроме рудиментарных щупалец в нижней части, оно, тем не менее, каким-то невероятным образом посмотрело на людей. И те это почувствовали.

В следующий миг в их головах сквозь скрип, боль и скрежет, сквозь ворох чуждых пугающих образов прозвучал глухой страшный голос:

- Ваш путь окончен. Бороться смысла нет,

И звёзды вам не станут

Могилой иль спасеньем.

Конструктор уже наш. Надежды у вас нет,

И мир ваш вскоре станет

Для Роя пополненьем…

Голос умолк, но головы людей раскалывались от неимоверной боли после мощнейшего ментального вторжения. Никто из них теперь даже не мог говорить, обезсилев, и они лишь молча взирали на страшное существо, ожидая смерти.

Чудовище развернулось. Рывок! Потемнело в глазах. Всего на миг. А потом, придя в себя, бойцы поняли, что случилось – летающий слизень каким-то образом перенёсся вместе с ними туда, куда стремились сами люди – в центр управления станцией! Они сразу узнали этот зал, виденный на карте – огромный купол, поддерживаемый толстой колонной размером с небоскрёб, тысячи ложементов для операторов, гигантские экраны-полусферы на потолке…

Но центр был заражён. И такой степени заражения они ещё не видели. Он уже был полностью превращён в чуждую экосистему! Плоть, щупальца и странные «груши» на тонких хвостиках свисали с потолка. Стены, заросшие биомассой. Были усеяны отвратительными наростами, внутри которых что-то шевелилось. В воздухе стояла зеленоватая дымка. Пол тоже был затянут биомассой, превратившей ложементы в коконы. Повсюду высились какие-т о органические структуры непонятного назначения, тянулись кожистые растяжки, жгуты и перепонки. Капала слизь. Здесь были тысячи самых разных чудовищ. Но внимание притягивала именно колонна. Со всех сторон в неё прорастали отростки, тянувшиеся от биомассы, а в центральной части вокруг неё обернулось нечто гигантское, аморфное, отвратительное и живое… А это значило, что разум Конструктора действительно был захвачен – колонна являлась его вместилищем.

Станция вздрогнула. Сверкнуло слепящим синим. Люди, всё ещё висевшие в воздухе, удерживаемые, как теперь им было понятно, могучим телекинезом летающего слизня, взглянули на мониторы. А изображение там после вспышки изменилось. Вместо белой дыры, по орбите которой на протяжении целых эпох вращалась станция, там вдруг появилась планета. Изумрудный шар в свете яркого солнца. И все четверо сразу узнали её. Не могли не узнать.

Так выглядел из космоса Меридиан.