Глава 7. Всё страннее и страннее. (1/2)

Глава 7. Всё страннее и страннее.

«В мире много странностей, в которые трудно поверить, но нет такой, что не могла бы произойти».

Томас Гарди

«Мы обнаружили странные следы на берегу неведомого. Чтобы понять, откуда они там, мы выдвигаем одну сложную гипотезу за другой. Наконец нам удается выяснить, что за существо оставило там отпечатки ног. И — ого! Это наши собственные следы».

сэр Артур Эддингтон

Корабль летел бесшумно – даже со своим сверхчеловеческим слухом Крюгер не мог уловить шума работающего двигателя. Впрочем, это было в порядке вещей – давно минули те дни, когда дисколёты оглашали округу и собственные отсеки ни с чем не сравнимым протяжным звуком работающего вихревого двигателя. Да и сам вихревой двигатель стал уже достоянием истории, уступив место новым разработкам, вроде двигателя пространственного искривления, установки смещения и тому подобного. Дитрих помнил, как звучали первые дисколёты. Этот странный протяжный заунывный то ли вой, то ли визг казался совершенно неземным и действовал очень угнетающе. И лётчики «Люфтваффе» этим пользовались, используя звук своих летящих машин в качестве психологического оружия.

Но те времена давно прошли.

Однако, что для него значит время? Оберфюрер взглянул во тьму космоса, казавшуюся за иллюминатором совершенно неподвижной. Звёзды мерцали вдали безразличным серебристым холодом. Аквамариновая искра Земли постепенно приближалась, вырастая в размерах.

Время теперь для него было… Тюрьмой, заполненной скукой. Горькая усмешка тронула уста мужчины, на миг обнажив клыки, не присущие человеку. Возможно, будь он предоставлен самому себе, он бы нашел, как скрасить своё существование. Ровно до тех пор, пока чудовище в нём не взяло бы верх окончательно. Но он был связан с «Последним батальоном». И не в последнюю очередь из-за того, что лишь Док был способен помочь ему оставаться самим собой, когда чудовище становилось особенно сильно.

Нельзя, конечно, сказать, что сейчас его существование было сплошной скукой – работа с Монтаной время от времени подкидывала действительно интересные задания и ситуации. А ещё – сражения. Однако промежутки между этими яркими моментами, которые могли тянутся годами или десятилетиями… Вот это и была скука смертная, которую Крюгер предпочёл бы пропускать, отлёживаясь в своей капсуле, и просыпаясь лишь когда случается что-то стоящее. К сожалению, никто не собирался давать ему возможность прохлаждаться.

Взгляд снова устремился в космос. Земля стала ближе и выросла раза в четыре, став размером с монету.

Сейчас Крюгер был в предвкушении. Штрассе и его сверхлюдям понадобилась его способность «ищейки». И он будет только рад помочь, ведь искать придётся того самого путешественника, Игоря, битва с которым была самым ярким моментом его «жизни» за всё послевоенное время. Эта битва вновь разожгла в Крюгере интерес к своему существованию. Дитрих снова хотел встретиться с ним. Он жаждал реванша. Но был ещё один интерес – сверхлюди. Вампиру не терпелось увидеть их, понять, что же они такое. Но куда больше – сразиться с кем-то из них. И он не собирался упускать такой отличный случай развеселить себя. Штрассе получит помощь только после того, как даст ему сразиться с одним из сверхлюдей.

- Герр Крюгер, - раздался из динамика внутренней связи сухой мужской голос. – Мы входим в космическое пространство Земли. Расчётное время прибытия – пятнадцать минут.

Крюгер машинально кивнул. Не было нужды отвечать на это сообщение. Не было нужны и как-то готовиться ко встрече со Штрассе. Инструкции от Монтаны он получил, и знает, что нужно делать.

И, всё же, странное чувство пробуждалось в том, что заменяло Дитриху душу, по мере приближения к Земле. Ощущение гложущей тоски и чего-то ещё, что оберфюрер никак не мог определить. Но это было неприятное ощущение, неправильное. В этот момент ему казалось, что он забыл нечто очень важное. Причём забыл так основательно, что даже сама мысль об этом ловко ускользала, едва попадая в цепкие объятия сознания.

- Довольно! – резко бросил Крюгер самому себе, волевым усилием загоняя это ощущение туда, откуда оно появилось. Меньше чем через пятнадцать минут он уже будет на Земле. Лучше подумать об этом. Он слишком редко бывал на родине человечество, чтобы упускать момент. И потому, поднявшись с кровати – а каюты на личном фрегате рейхсмаршала Монтаны по уровню убранства могли соперничать с номерами лучших гостиниц Берлина – подхватил со спинки стула свой кители, и вышел прочь, направляясь на мостик. Он собирался созерцать прибытие на Землю из первого ряда…

Бескрайняя снежная пустыня Антарктиды серебрилась в лучах полуденного солнца, сверкая так, будто состояла не из снега и льда, а из бриллиантов. От бесконечной белизны на фоне чистейшего голубого неба болели глаза, и даже наличие разбросанных то тут, то там городов и иных объектов, накрытых куполами, не спасало ситуацию – глаза всё-равно болели, а Антарктида всё-равно казалась безжизненной.

Лютый мороз при поддержке ветра, что свирепствовал во многих районах континента, не оставлял никаких сомнений в том, сто Антарктика не желает принимать гостей. Но разве людей когда-нибудь останавливала такая ерунда, как неблагоприятная окружающая среда?

Не остановила и на этот раз.

На самом деле интерес к Антарктиде возник у руководства Рейха ещё до Войны. В тридцатые годы сюда были направлены исследовательские миссии, по результатам которых на самом высоком уровне было принято решение организовать подо льдами белого континента секретную базу. Дело было в том, что исследователи смогли обнаружить разветвлённую сеть подлёдных туннелей и пещер, заполненных водой и ведущих в обширные полости и воздушные карманы, которые были способны вмещать субмарины. Такой выгодный плацдарм лидеры Рейха упускать не собирались, и потому в строжайшей тайне ещё до войны началась переброска материалов, техники и специалистов в Антарктиду для возведения базы.

К середине войны подлёдный комплекс был введён в эксплуатацию, что позволило Рейху, на тот момент перешедшему в контрнаступление в Европе и на восточном фронте благодаря начавшим поступать в войска новейшим образцам оружия и техники, казавшимся в то время воплощением идей фантастов, организовать настоящий террор в водах южного полушария и даже установить блокаду всей Южной Америки, тем самым ослабляя её экономику, и не позволяя странам этого региона активно вступить в войну на стороне антигитлеровской коалиции.

Удивительным оставался тот факт, что несмотря на огромную активность Кригсмарине в южном полушарии, существование базы, как и её местоположение, оставались тайной до конца войны. Ну а уж после неё сохранить тайну и вовсе было проще простого.

После войны база перестала быть чисто военной и начала выполнять научно-исследовательские функции. Но в течение целого десятилетия – вплоть до 1958 года – о ней не особенно вспоминали. Впрочем, статуса секретного объекта особой важности её не лишили.

А потом случился 1958 год, который стал поворотным не только в судьбе Базы-211, но и послуживший толчком к началу активного освоения самого южного континента, несмотря на то, что мир до сих пор продолжал лежать в руинах после войны. На оккупированных территориях то и дело вспыхивали восстания, не говоря уже о продолжающейся деятельности партизанских отрядов, на которые даже угрозы властей о расстреле гражданского населения в ответ на каждую акцию не имели действия. Подавление мятежей, восстановление экономики, промышленности и народного хозяйства на захваченных территориях требовало колоссальных средств и ресурсов. Трудовые лагеря, рассыпанные по всему миру, денно и нощно производили всё необходимое, которого всё-равно не хватало, выжимая все соки и саму жизнь из тех, кому не посчастливилось в эти лагеря попасть. А не посчастливилось едва ли не половине населения планеты: азиаты и арабы, индусы и негры, славяне и мексиканцы… Словом, все, кто не вписывался в представления Рейха о том, что такое «человек». Особенно много этих лагерей было в Африке и Южной Америке – туда было согнано практически всё население континентов, города которых стали пустующими городами-призраками.

И вот в это напряжённое время на Базе-211 случилось то, что заставило руководство Рейха бросить значительные силы на освоение и исследование Антарктиды.

Доподлинно не известно, что же произошло – вероятно, было совершено некое открытие чрезвычайной важности – об этом достоверно до сих пор знают не более двадцати человек на планете. Но именно после этого «таинственного события» Антарктида вновь привлекла к себе внимание власть предержащих. И не просто привлекла – сам Вильгельм Штрассе, тайный архитектор превосходства Рейха, возжелал лично курировать все работы в Антарктиде. Этому человеку невозможно было отказать. И он отправился на южный полюс, по прибытии сделав своим штабом Базу-211. Штрассе развернул такую кипучую деятельность, что уже через три года Антарктида покрылась сетью станций, баз, городов и прочих объектов, входивших в единый конгломерат, который контролировал Штрассе. База-211 к тому моменту активно росла вглубь и вширь, превращаясь в настоящий город подо льдом, в антарктическую столицу. И лишь очень узкий круг лиц в Рейхе знал, что же там происходит на самом деле. Обыватели же были в неведении. И так продолжалось по сей день.

Крюгер жадно смотрел на картинку, которую выводил обзорный экран на мостике фрегата – помещение имело форму усечённого овала, и было сравнительно небольшим. Экраном же являлась передняя стена, изгибающаяся и охватывающая всю рубку, давая шикарный обзор. Здесь кроме Крюгера присутствовали всего три человека – капитан, рулевой, он же – навигатор, и офицер безопасности, выполнявший в полёте так же функции специалиста по тактике и канонира. Вообще на кораблях современных типов экипаж был минимален из-за автоматизации большинства функций и процессов. Кроме того уже лет пять в конструкторской и военной среде циркулировала идея о снабжении кораблей полноценным искусственным интеллектом. В идеале таким кораблям будет не нужен экипаж, и они окажутся автономными настолько, насколько позволит ресурс силовой установки и ключевых узлов конструкции. То есть как минимум несколько десятилетий. Кроме того в плане мышления они не будут уступать человеку.

Но были этой идеи и противники, говорящие о том, что эта затея слишком рискованна и может вылиться в полноценное восстание машин. Учитывая, что до сих пор не был принят единый стандарт создания и социализации ИИ, не определён его правовой статус, опасения были оправданы. Технологии искусственного интеллекта разнились, и порой – весьма сильно, как и способы его подготовки ко взаимодействию с человеком и социумом, как и задачи, ставящиеся перед ним. Как и отношение к статусу ИИ. Некоторые компании и ведомства исповедовали капиталистический подход, используя искусственный интеллект в выполнении различных сложных работ и решений нетривиальных задач, попутно ограничивая его директивами и законам, по сути, низводя до положения раба. Иные формировали полноценную личность в процессе длительного воспитания и идеологической подготовки. Третьи создавали готовые шаблоны личности и так далее.

Впрочем, Крюгер сейчас был далёк от размышлений об искусственном интеллекте. Зрелище, разворачивающееся на экране, полностью владело его вниманием. Белизна антарктического шельфа приковывала его к себе своей суровой доисторической красотой.

Изрезанные, вздымающиеся над водой на огромную высоту отвесные ледяные берега ломаной линией перечёркивали экран, отделяя тёмно-синее полотно океана от белоснежно-белого покрывала, коим куталась Антарктида.

Где-то далеко слева, на ледяном языке, спускавшемся к воде, ютилась огромная стая забавных пингвинов…

«Фрегат «Алукард», мы видим вас на радаре», - фоновым шумом прошелестел из динамиков голос диспетчера. «Передайте код, назовите пункт назначения и цель визита».

- Передаю, - коротко бросил капитан, нажав нужную кнопку на панели перед собой. – Направляемся на Базу-211. У нас на борту оберфюрер Крюгер, которого вызвал на встречу Вильгельм Штрассе.

«Принято. Передаём вам маршрут», - буркнули динамики и затихли. Рулевой повёл корабль в соответствии с полученными инструкциями, и картинка на экране резко сместилась, превратившись в снежно-ледяную пустыню, покрытую лентами дорог и взрезанную горами, так и не покорившимися снегу со льдом.

Крюгер не слушал капитана и диспетчера. Сейчас он мысленно был там, внизу, среди снегов, расщелин, лютого мороза и слепящего солнца. Он буквально чувствовал пробирающий до костей холод, взывал к нему силой своего воображения.

Корабль довернул вправо, и на экране показались огромные идеально круглые отверстия во льду, уходящие куда-то вниз. Несколько десятков таких шахт выстроились рядами, обозначая начало территории Базы-211. В каждую из них спокойно мог влететь корабль и больших габаритов, нежели фрегат.

Спустя мгновение дисколёт нырнул в одну из них, и экран сразу потемнел на миг, явив затем картину ровных стен, усеянных лампами, и шахты, уходящей вниз под углом градусов тридцать. Спуск был стремителен, и два километра фрегат преодолел за полминуты – рулевой, всё же, немного осторожничал, не желая случайно зацепить стены.

Наконец, впереди показался просвет, и спустя пару мгновений, корабль влетел в огромную подлёдную пещеру, настолько большую, что её использовали в качестве ангара сразу для нескольких десятков дисколётов разного типа. Отверстия посадочных шахт испещряли потолок, своды которого были укреплены стальными конструкциями и рёбрами жёсткости, посеребрёнными инеем. Десятки занятых посадочных площадок рядами уходили вдаль по обе стороны широкой центральной дороги, по которой как раз сейчас ехали погрузчики.

Вместе с их фрегатом прибывали ещё три корабля – они аккуратно заходили на посадку, зависая над площадками. Кто-то - напротив трогался в путь, взмывая в воздух и ввинчиваясь в шахту.

Корабль плавно описал дугу, пока не завис над свободной площадкой. И только тогда Крюгер сбросил с себя добровольное созерцательное оцепенение, настраиваясь на работу.

- Мы прибыли, герр оберфюрер, - констатировал капитан, когда мягкий толчок возвестил об успешной посадке фрегата.

Дитрих кивнул.

- Не ждите меня. Я здесь надолго, - произнёс вампир, вновь ощущая то странное чувство, которое недавно уже заставил отступить.

Когда оберфюрер сошёл с трапа, его уже ждали – у площадки, припаркованный на специальной стоянке, ютился небольшой двухместный глайдер, за рулём которого сидел мужчина в гражданской одежде. Его худое вытянутое лицо с крючковатым носом и цепким взглядом голубых глаз было обращено к Дитриху. И едва их взгляды встретились, как Крюгер понял – что-то в этом человеке не так. Что?

Оберфюрер вгляделся в молодого мужчину, одетого в простую синюю клетчатую рубашку и чёрные брюки с армейскими ботинками. На первый взгляд тот выглядел как какой-нибудь фермер из заштатного городишки. Но секунду спустя Крюгер понял, в чём дело – от человека не исходила волна подсознательного страха, который всегда испытывали люди в его присутствии, даже не зная об истинной природе Дитриха. Этот же мужчина не просто не излучал страха – он казался монолитной глыбой. А ещё он был напряжён как никто, кого оберфюреру доводилось встречать раньше. Но это было напряжение, продиктованное осторожностью – как будто «фермер» был вынужден выверять и чётко контролировать малейшее своё движение.

- Я, конечно, понимаю, что неотразим, но, может, вы перестанете так настойчиво меня разглядывать, герр оберфюрер? – «фермер», наконец, заговорил.

Крюгер наметил едва различимую улыбку. Он понял, кто находится перед ним.

- Не каждый день меня встречает сверхчеловек.

- Не каждый день меня просят встретить кого-то вроде вас, - тем же тоном пришёл ответ.

- Давайте называть всё своими именами. Я – вампир. Чудовище. Кровожадный ужас, притаившийся в ночи. А вы – будущее человечества, насколько я могу судить. И мне интересно – достаточно ли сильно это будущее, чтобы побороть страхи из своего прошлого?

- Интересно, - на этот раз усмешка посетила лицо «фермера». – Штурмбаннфюрер Геринг, к вашим услугам.

- Оберфюрер Крюгер. Но вы наверняка в курсе.

- Да, - кивнул Геринг, делая приглашающий жест. – Присаживайтесь.

Крюгер занял пассажирское место, параллельно «сканируя» Геринга всем набором своих сверхъестественных чувств. Картина выходила очень занятной.

Глайдер тронулся, поднявшись на двадцать сантиметров над дорогой, и плавно двинулся к туннелю транспортной развязки.

- Я должен поблагодарить вас, - спустя минуту полёта по туннелю, не уступавшему размерами какому-нибудь автобану, вгрызшемуся в гору, сказал штурмбаннфюрер.

- Хм?

- За поимку путешественника, - тень досады, мелькнувшая в этих словах, не укрылась от Дитриха. – Вы сделали то, чего я сделать так и не смог, - было в этом что-то ещё, что глодало душу молодого Геринга. Но Дитрих решил не лезть в это – если штурмбаннфюрер захочет, то сам всё расскажет.

- Это было не просто, - что ж, по крайней мере, эта тема для разговора была интересна. – И чем он вам так насолил?

- Он ушёл от меня, - сухо ответил Ганс, пуская глайдер по левому ответвлению туннеля, уходившему вниз под небольшим уклоном. Впереди громыхал грузовик, забитый под завязку чем-то, накрытым брезентом. Мимо – в противоположном направлении – пронёсся такой же глайдер. Ганс пытался понять, кем же является оберфюрер, оценить его. Крюгер сказал, что он – вампир, Штрассе об этом так же упоминал. Но что это значило фактически? А фактически Ганс мог с полной уверенностью сказать, что существо – а человеком Крюгера язык не поворачивался назвать после всего, что Геринг успел узнать и почувствовать, используя свои новые силы – не было живым! Оно двигалось, говорило, мыслило, рассуждало, но никаких признаков жизни в теле Крюгера Ганс не видел – не было сердцебиения, отсутствовали обменные процессы, не было клеточной деятельности, даже электрических импульсов в мозгу – и тех не было! И, тем не менее, Крюгер выглядел как вполне живой и здоровый человек. Почти человек – его клыки и алая радужка были единственным, что выдавало в оберфюрере не того, кем он казался. И всё это было настолько странно, настолько противоречило всем его знаниям об устройстве мира, что Ганс был немного растерян.

Однако, Крюгер молчал, и в разговоре повисла пауза.

- В Хайдеркраутфельде я и мой отряд были первыми, кто столкнулся с путешественником…

- Теперь я вспомнил! – воскликнул Дитрих. – Ты вы – тот самый Геринг? – взгляд его мазнул по лицу штурмбаннфюрера. В отличие от Геринга, Дитрих не старался разгадать все тайны своего попутчика сразу. Да – ему было безумно интересно, да – кое-что он уже выяснил, и это лишь подливало масла в огонь его любопытства. Но узнать всё прямо сейчас было бы слишком скучно. Лучше выяснить это, когда он сойдётся один на один в бою… да хоть с тем же Герингом. Так будет намного интереснее.

- Тот самый… После такого провала я уже попрощался с карьерой, но мне дали второй шанс. Даже определили в отряд под руководством Валькирий, которым поручили схватить пришельца. Тогда я поклялся седлать всё, чтобы это осуществилось.

- Дайте угадаю – но он опять ускользнул?

Сардоническая усмешка была ответом.

- А после того, как он едва не ушёл в третий раз, после того, как вы его, наконец, схватили, я понял, что не всякая задача по плечу обычному человеку.

- И вот вы здесь.

- Да. И вот я здесь. Похоже, в конечном итоге именно этому Игорю я обязан тем, кем стал сейчас.

- И как вам? – ответ на этот вопрос был интересен.

- Обретённая мощь пугает, - честно признался Ганс. Признался в том, в чём даже самому себе признаваться не желал.

- Я чувствовал себя так же, когда изменился, - ответил Крюгер. Этот молодой человек – а Дитрих был не просто уверен, но точно знал, что несмотря на все изменения Геринг остался человеком – ему импонировал. Потому Дитрих счёл возможным немного рассказать ему о себе. В конечном итоге они оба сделали свой выбор, перестав быть теми, кем являлись раньше. Это делало их похожими. – Но, в отличие от вас, меня страшит не моя сила, а то, что я могу сотворить с её помощью, если чудовище внутри меня возьмёт верх.

Дитрих не сказал более ничего – этого уже было достаточно. И Ганс прекрасно понял, что хотел сказать оберфюрер. А потому кивнул.

- И, всё же, он ушёл в третий раз, - возвращаясь к предыдущей теме, Крюгер наметил ироничную улыбку. Пожалуй, ситуация, сложившаяся между Герингом и Странником его забавляла. Один всё время пытался поймать другого, а второй постоянно ускользал, даже будучи пойманным. Как мышонок в известном мультфильме середины семидесятых, который постоянно оставлял с носом кота.

- И вот вы здесь.

- Да. И вот я здесь, - согласился Дитрих. Что ж, этот Геринг действительно пришёлся ему по нраву. По крайней мере, его серьёзность – с одной стороны, и способность к иронии – с другой.

- И?

- Что «И»?

- Что вы думаете об этом путешественнике?

- Что такие противники, как он, делают мою жизнь интереснее. А .как вы догадываетесь, у меня очень долгая жизнь… Хотя вряд ли учёные согласятся с тем, что я живу.

- Вы бессмертны?

- Пока никому не удалось меня убить, хотя Странник был к этому ближе всех. В остальном – пока у меня не кончились души, я буду жить, - Дитрих не видел смысла в том, чтобы утаивать что-то. Как минимум потому, что Геринг был с ним честен и ничего не утаивал сам.

Между тем глайдер, судя по указателям на стенах, приближался к административному сектору Базы-211, где располагался кабинет Штрассе. Это значило, что непринуждённой беседе вскоре суждено было прерваться. По пути попадалось всё больше транспорта – в основном пассажирские глайдеры или автомобили.

- На самом деле я, как и вы, штурмбаннфюрер, жажду встречи с этим Странником. Только по другой причине. Сражение с ним было великолепно и вновь заставило меня ощутить вкус к жизни. Я надеюсь повторить и расширить этот опыт.

- Такова цена вашего… бессмертия? Смертная скука? – даже несмотря на то, что Ганс к своему удивлению выяснил, что не может прочесть мысли вампира, он и так прекрасно понял его мотив. Раньше бы на это потребовалось больше времени. В целом же Крюгер производил странное впечатление, противоречивое в какой-то степени. С одной стороны он казался преданным воином Рейха, рассудительным, опытным, готовым и способным выполнить любое задание. Он был честен и… циничен, пожалуй. Но в его случае становление циником было неизбежно. С другой же стороны Ганс ощущал некую таинственную и абсолютно чуждую человеческому, силу, что таилась в Крюгере. Силу могучую, тёмную и опасную даже для такого человека, каким стал Геринг. Это настораживало. Как и странное чувство, будто эта сила, скрытая в Крюгере, имеет собственное мнение и волю и сама изучает его. Пристально, во всех подробностях.

- Никто не говорил, что будет легко, а я знал, на что шёл. Тем не менее, перспектива провести вечность во власти скуки, лишь изредка разбавляемой чем-то стоящим, меня не прельщает. Как понимаете – с течением времени всё успевает наскучить…

- Вам нужно чаще менять род деятельности.

- В моём случае это невозможно.

- Понимаю.

Глайдер, наконец, влетел в просторное помещение размером с половину футбольного поля, которое было полностью отведено под стоянки для разномастного транспорта – тут были легковые машины, глайдеры, двухместные кары, велосипеды и много чего ещё. Впереди высилась наклонная стена с огромными окнами, за которыми приютились кабинеты, и внушительным крыльцом, ничуть не уступавшим крыльцу штаба концерна БМВ в Берлине: широкая лестница, ряды вращающихся дверей, большой холл, посты охраны.

Оставив глайдер на стоянке и пройдя в холл административного крыла, офицеры беспрепятственно миновали охрану, которая, очевидно, уже была предупреждена, и направились к лифтам. И если во время поездки Геринг и Крюгер имели, что сказать друг другу, то теперь каждый был погружён в свои мысли.

Наконец, спустя ещё десять минут блуждания по почти одинаковым коридорам, полным людей, поддавшихся рабочей суете, они оказались перед скромной дверью, табличка на которой гласила, что хозяином кабинета за ней является директор Штрассе.

Странное чувство неправильности происходящего, чего-то важного, что было забыто, вернулось, с новой силой окатив волной неприятных переживаний. И в этот раз Дитрих, как ни старался, не мог с этим ничего поделать. Он вдруг почувствовал, что ему очень не хочется входить в кабинет. Но не мог понять, почему.

Дверь тихонько отворилась сама, открывая взору оберфюрера кабинет, более похожий на музей развития передовой научной мысли, секретных разработок и прототипов, не пошедших в серию. Там, среди витрин, полок и подставок, полнящихся диковинными агрегатами и узлами, за суперсовременным столом-инфосистемой, восседал в чёрном кожаном кресле с высокой изогнутой спинкой, Вильгельм Штрассе.

Взгляд его цепких глаз, один из которых был сейчас скрыт моноклем, упирался в посетителей. И на лице страшного старика играл зловещий оскал, обозначавший улыбку.

- Добрый день, оберфюрер, - проскрежетал Штрассе, и Дитриху почудилось, будто голос его похож на скрип ножа по стеклу.

- Герр Штрассе, - заставил себя сказать Дитрих. По совершенно непонятной причине человек, в кабинет которого он вошёл, мгновенно ему не понравился, а ещё… Впрочем, что там было ещё, Дитрих так и не успел понять.

- Ключи от рая, - вдруг произнёс Штрассе, и в тот же миг сознание покинуло Крюгера, а печати на его перчатках вспыхнули алым. Последнее, что успел осознать оберфюрер перед тем, как окончательно поддаться забвению – он уже встречал Штрассе раньше!

Дитрих замер как выключенный робот, уставившись немигающим взглядом в одну точку. Это сразу вызвало недоумённый взгляд Геринга – уж чего-чего, а подобного он точно не ожидал. И уже было собирался открыть рот, чтобы потребовать объяснений, но Вильгельм его опередил:

- Оберфюрер Крюгер – шпион, - небрежно бросил старик, пристальным взглядом буравя Ганса. – По приказу рейхсмаршала Монтаны, я полагаю, он прибыл сюда, чтобы под видом оказания помощи выведать самый главный из хранимых мной секретов.

Всем своим видом – взглядом исподлобья, руками, сложенными домиком и согнутыми в локтях, даже своей интонацией Штрассе как будто подталкивал Геринга к каким-то действиям. Или ждал оных. Он словно говорил: «Ну же!»

- Есть доказательства? – происходящее Герингу откровенно не нравилось. У него уже сложилось определённое впечатление о Крюгере. Благоприятное. Шпион? Хотя, Штрассе уже успел доказать, что ничего не делает и не говорит на пустом месте. Но сейчас всё выглядело очень неоднозначно. Как нападение на офицера Рейха. Кроме того Крюгер казался погружённым в транс. Но как? Кодовая фраза? Но тогда это бы значило, что оберфюрер должен был подвергнуться какому-то воздействию заранее. Взгляд Геринга устремился к старику, просвечивая того насквозь. Что вообще происходит? И о каком секрете идёт речь, если Штрассе позволяет себе подобное? Жаль, что он не мог читать мысли Вильгельма – тот, похоже, научился как-то блокировать свою ментальную сферу. Причём настолько мощно и умело, что оставалось только удивляться.

- Есть, - кивнул учёный, вставая из-за стола. Со змеиной грацией он проскользнул к оберфюреру, застывшему истуканом. – Его память, записи с камер архива Рейхсканцелярии в Берлине…

- Что вы с ним сделали?

- Ничего, что должно волновать вас.

- Он - офицер…

- Штурмбаннфюрер! – резко и властно настолько, что Ганс даже вздрогнул от неожиданности, воскликнул Штрассе. – Есть некоторые вещи, которые не положено знать никому, вы понимаете? То, о чём собирался вынюхивать Крюгер – одна из них. Другого выхода не было – мне пришлось встретиться с оберфюрером чуть раньше, и я…

- Промыли ему мозги?

- Убедил в том, что любопытство Монтаны несвоевременно и вредно. К тому же технически этот человек давно мёртв, да и вообще перестал быть человеком. Вас волнует судьба ходячего трупа?

- До тех пор, пока он служит на благо Рейха, а вы не предоставите доказательства его вины.

- Не ожидал, что вы отреагируете именно так, - с деланной досадой проговорил Штрассе, по тому, что на самом деле ожидал. – Оберфюрер!

- Да, мастер, - тут же глухим, лишённым эмоций и интонаций, голосом отозвался Крюгер, не двинувшись с места и даже не повернув головы.

- Какой приказ вам отдал рейхсмаршал Монтана, отправляя сюда?

- Узнать секрет старика. Он хочет знать, что вы скрываете, мастер.

- Вот видите, Геринг? – с выражением лица, на котором было написано «я же говорил», посмотрел на своего визави учёный. У стороннего наблюдателя, если бы такой тут имелся, наверняка мог появиться резонный вопрос – зачем вообще Штрассе было совершать что-то подобное в присутствии Геринга? Он ведь спокойно мог оправить Ганса по каким-то делам, и тогда, уже не рискуя, можно было использовать на Крюгере кодовую фразу. Но этот случай как нельзя лучше подходил для проверки лояльности новоиспечённого сверхчеловека – поверит ли он словам Штрассе, или потребует доказательств? Примет его доводы или нет? Да, существовало множество способов выяснить это. Но текущий вариант был самым быстрым и наглядным.

- Я…, - Ганс хотел было уже сказать, что сложно верить словам того, кто находится под ментальным контролем. Хотел. Но кое-что ему помешало. Способность чувствовать ложь. Это было одно из первых умений, которые пробудились у него после процедуры преображения. Геринг часто о нём забывал, справедливо полагая, что здесь, на Базе-211, врать ему никто не будет. А потому не практиковался в использовании этой способности, и она до сих пор не стала рефлекторной. И вот теперь, вспомнив о ней, он использовал эту способность, когда Вильгельм пустился в краткие объяснения. И понял – старик не врёт. Это обескураживало. Ганс даже по-новому взглянул на Крюгера, который у него никак не вязался с образом шпиона.

Неприятная ситуация.

- Я вам верю, - наконец, сказал Геринг, переборов внутреннее сопротивление.

- Что ж, хорошо, что мы с этим разобрались, - хлопнул в ладони учёный. Результат этой небольшой проверки был удовлетворительным. – Собирайте ваш отряд. Через час вам предстоит пойти по следу Странника, который для вас отыщет оберфюрер.

Что ж, действительно сейчас лучше было не придавать большого значения случившемуся. По крайней мере, пока Странник не уничтожен.

- Слушаюсь, - козырнул Ганс, всё ещё косясь на мрачную неподвижную фигуру Дитриха и испытывая смешанные чувства. Вышел, хлопнув дверью громче, чем следовало.

А Штрассе с какой-то плотоядной жадностью посмотрел на оберфюрера, и тихо сказал:

- Нам с вами предстоит ещё многое сделать, герр Крюгер. Поэтому следуйте за мной, - приказал старик, сделав замысловатый жест рукой – и тот час в стене кабинета открылась дверь потайного лифта, куда и направился Штрассе. Крюгер, подобно сомнамбуле, двинулся за ним.

- Итак, что мы имеем? – вспыхнула переливами красного и фиолетового мыслесфера фюрера, озаряя окружающую тьму светом соответствующих оттенков. Они снова были здесь, в этом странном измерении, где всё было не тем, чем должно, а порой и вовсе ничем не являлось.

Астрал.

Поле сил.

Одиннадцать колеблющихся дымчатых фигур рыцарей Ордена Чёрного Солнца снова были здесь. Потому, что здесь времени не существовало, и можно было беседовать часами, а в реальном мире не прошло бы и секунды. Потому, что поговорить было о чём, а времени не было. Потому, что их реальные физические тела всё ещё были в Берлине, в кабинете директора юридической конторы «Алоис и сыновья», и Гарольд Хейл вновь только что подъехал к зданию. Потому, что никому не хотелось вновь испытывать на себе петлю времени, созданную Зиверсом. И потому, что нужно было обсудить то, что удалось узнать, проведя тщательное сканирование Хейла.

- Похоже, это не мы имеем, а нас, - скабрезно заметил «призрак» Скорцени, хохотнув. Тут же в круге между фигурами людей – их астральными, тонкими телами, возникло изображение – Гарольд Хейл, парящий в воздухе, и несколько схем тела того же Хейла в различных диапазонах, вроде энергетического баланса, взаимосвязи частиц, организации тонких тел, его аура и так далее. А потом тонкие тела его начали съёживаться, схлопываться, проваливаясь сами в себя, выбрасывая колоссальное количество энергии и направляя его по энергетическим каналам в физическое тело.