Глава 15. Предчувствие. (1/2)

?У меня плохое предчувствие?Даниэль Дефо, ?Робинзон Крузо?Ночь. Она была темна и полна относительной тишины. Лишь тусклый свет звёзд и луны лился сквозь рваную пелену облаков, медленно бредущих по небосводу, да ленивый ветер изредка напоминал о себе, принося ночную прохладу.

Парочка летучих мышей, чьи стремительные силуэты в рваном ритме метались над деревьями и дорогой, совершали своё еженощный моцион, состоявший из причудливых охотничьих пируэтов, и постепенно перемещались влево, к огородам.Огороды… Это удивительное явление, не свойственное больше ни одной стране в мире, кроме тех, которые составляли когда-то великий, могучий и дажеблагородный Советский Союз. Благородный в его лучшие годы. Впрочем, даже среди бывших участников Союза ?огородная практика? являлась достоянием не каждой страны…Ровные ряды грядок начинались метрах в десяти за спиной, подёрнутые саваном тьмы, и тянулись перпендикулярно асфальтовой дорожке, пролегавшей перед домом – небольшим, на два этажа и два подъезда – и его соседом, притулившимся вплотную. Усаженные помимо классического набора овощей также и плодовыми деревьями, смородиной или крыжовником, а вместе с ними – хреном обыкновенным, огороды казались, будучи полностью во власти тьмы, странными нагромождениями угрюмых, шелестящих на ветру жутковатых силуэтов.

Огромная ива, росшая у дорожки, ведущей к ближайшему подъезду дома, покачивала своими тонкими понурыми ветвями, словно о чём-то грустя. Деревянная скамейка у забора придомового участка кого-то из жильцов, ютившаяся в двух шагах от ивы, пустовала. Как и бревно, покоившееся у песочницы с другой стороны дорожки, прямой лентой расстилавшейся перед домом… Он помнил то время, когда здесь ещё не было этого бревна. Когда на детской площадке стояли Змей Горыныч и Илья Муромец, вырезанные из больших – в пол человеческого роста – брёвен. И вырезал их его дедушка…Невысокий турник устало прислонился к старому, ещё советских времён, столбу линии электропередач. Зато брусьям, стоявшим тут же, рядышком, было не так скучно – кто-то забыл на них коврик, который выбивал днём…Виноградные лозы аркой полетали металлические жерди и каркасы, создавая своеобразный живой коридор к обоим подъездам уютного, такого родного и спокойного дома на шестнадцать квартир. Было так приятно временами присесть на скамейке под виноградом и просто сидеть, наблюдая, как колышутся тени виноградных листьев на земле, наблюдая за ленивыми откормленными котами, играясь с котятами или просто читая. Или разговаривая с соседями.Придомовые участки, засаженные кустарником, цветами и яблонями… Берёза и рябина. Звук начинающего свой путь поезда, доносившийся от вокзала где-то в километре-полутора по левую руку. Голоса людей со стороны дома – в некоторых окнах ещё горел свет. Жильцы не торопились на боковую. Приглушённый шум телевизора – кто-то смотрел боевик. Судя по обрывкам едва различимых фраз – старый ?добрый? ?Терминатор – 2?.

По автодороге впереди, громко переговариваясь и пошло шутя, шла молодёжная компания. Взвизгнул женский голос, кто-то попросил закурить – вспышка зажигалки на миг озарила лица молодых людей, юношей и девушек, стремящихся прожигать свою жизнь, следуя принципу ?живём один раз?…А ещё были запахи. А ведь ночью они куда насыщеннее, чем днём. Запах свежескошенной травы – сосед утром озаботился облагораживанием зоны возле детской площадки. Запах влажной земли – то-то решил вечером полить огород, и земля ещё не успела впитать влагу. Лёгкий виноградный аромат – днём дети срывали зелёные грозди и играли в ?войнушку?, закидывая друг друга ягодами и репейником, а потом давя эти самые ягоды в пылу сражения. Аромат цветов с огородов и придомовых участков.А ещё под боком как назло расположился асфальтный завод. Было не понятно, почему его решили разместить так близко к жилым домам, но факт оставался фактом – до завода не было и километра, если идти по прямой, через огороды и школу. Если идти вниз по дороге, а затем направо – то же самое. И как назло, чаще всего завод начинал активно работать под вечер, наполняя воздух дивными ароматами, сопровождающими процесс создания асфальта и прочих, связанных с ним материалов. Летом это приносило особенную ?радость? жителям домов, оказавшихся в ?зоне поражения?, ибо днём солнце палило нещадно, превращая квартиры и комнаты частных домиков в пекло. Потому люди уповали на открытые окна, ведь вентилятор был роскошью. К вечеру же, когда температура спадала, и можно было немного поблаженствовать в прохладе, начиналась асфальтовая ароматерапия. Естественно, спать в таких условиях, что с вентилятором, что с окнами, закрытыми или нет - удовольствие ниже среднего.

Приземистое общежитие впереди через дорогу уже погрузилось в сон – только что погасло последнее окно. Белое трёхэтажное здание школы, обнесённое высоким железным забором, расположилось слева от общежития и так же таращилось на окружающий мир тёмными глазницами окон.

А дальше, за школой и общежитием, было поле. Отсюда, конечно, его было не видно, но он хорошо знал эту местность, этот город.Поле… Оно простиралось до горизонта, на кромке которого упиралось в щетину леса. Здесь было много полей. А это конкретное поле, за школой и общежитием, уходило вперёд и вправо, простираясь и за недавно выстроенные пятиэтажки, где уже превращалось в кажущуюся бесконечной вереницу огородов, уходивших вверх, до небольшого лесочка, скорее даже – ?языка? из деревьев, как бы делившего огородные поля надвое, а если считать и грунтовую дорогу – то вчетверо. Но поле ещё продолжалось и за разделительной линией из деревьев, километра через полтора, всё же, упираясь в настоящий лес.Порой казалось, что огороды – это смысл жизни местных. Ни дня не проходило, чтобы грядки не пустовали – их счастливые владельцы вместе с членами семей ежедневно навещали свои земельные наделы: прополка, сбор урожая, окучивание картошки, поливка… А ещё – ради борьбы с иностранным ?гастролёром?. Колорадским жуком. Армии этих ненавистных вредителей, нагло косящих под матросов, ежегодно атаковали картофельные делянки, вгрызаясь в листья и сами кусты ценного клубня, тем самым вынуждая тысячи людей корячится на огородах под палящим солнцем в стремлении собрать в ведро с каждого куста как можно больше насекомых ручным способом. Но эта битва была неравна, а народная ненавидь к членистоногому иностранцу – так высока, что нередко за предложениями ?собрать их всех и вернуть в США? следовало применение не конвенциональных средств, вроде применения ?химического оружия?. И тогда можно было наблюдать, как огородники в спецодежде и с баллонами какого-нибудь ?Престижа? за спиной идут в неравную битву против врага, которого невозможно победить…А потом наступало время сбора урожая, и люди с лопатами, мешками, вёдрами, на машинах или грузовых мотороллерах с крытыми брезентом кузовами, тянулись и тянулись к своим участкам. И им везло, если они заставали свои грядки целыми, невредимыми и нетронутыми. Ибо здесь существовало такое гадкое во всех смыслах явление, как огородные воры.

Вот уж кого местные не любили так же сильно, как и колорадского жука, если не больше, так это воров, покушавшихся на ?святое?. И ведь как обычно бывало? Вот приходишь ты сегодня на свой огород, любуешься, допустим, отличными помидорами, огурцами, баклажанами и чем угодно ещё, выращенным своими руками. Нарадоваться не можешь, предвкушая богатый урожай и те блюда, которые из него можно будет приготовить. А заходишь на следующий день, и вдруг обнаруживаешь – грядки вытоптаны, лучшие помидоры и огурцы сорваны, картошка выкопана и вообще почти ни хрена не осталось. Во всех смыслах. И в этот самый момент помимо витиеватых проклятий в адрес паскудных воров и представления предельно жестокой над ними расправы в своём воображении, перед человеком, воспылавшим праведным гневом, вставали два известных русских вопроса: ?кто виноват?? и ?что делать?? В милицию обращаться бесполезно – либо не станут искать, сославшись на ?более важные дела?, либо станут, но не найдут. А поставить охранника у каждого огорода – нонсенс, когда у каждого местного жителя, включая самих милиционеров как минимум по одному, а то и по два-три огорода в разных частях населённого пункта. Поэтому и возникли ночные патрули неравнодушных граждан. Правда, пока им ни один оголодавший вор не попался…А он просто стоял и смотрел на эти дома и деревья, на дорогу и огороды, на силуэт водонапорной башни и бледный диск луны.Он стоял и вдыхал этот воздух, полный таких знакомых, таких родных запахов, в которых смешались его детство, Родина, чувство чего-то волшебного и ощущение безмятежности.

Он стоял и слушал, как хором стрекочут сверчки, как вдалеке стучит колёсами по шпалам поезд, как где-то неподалёку смеётся над очередной глупой шуткой молодёжь.

Он стоял и ощущал прохладное дуновение ветра на своём лице, чувствовал шершавую и твёрдую кору дерева, рядом с которым стоял, касаясь рукой, ощущал, как комар сел на руку в надежде поживиться тёплой кровью.Он стоял и вспоминал вкусы тех простых, но любимых блюд, что готовила бабушка… Котлеты с картофельным пюре и сногсшибательным салатом. Борщ с салом и горчицей. Компот из смородины или яблок….Здесь было столько всего! Столько… его…А всё он стоял, вспоминая лица тех, с кем были связаны эти места для него. Бабушки и дедушки по отцовской и материнской линии, родители, прабабушки, дядя и тётя, двоюродный брат и другие родственники, включая племянника и крёстных. Соседи по дому и их дети, с которыми он дружил много лет назад. Кузьмич и Андрей, дядя Вова, коллекционировавший монеты и собравший внушительную коллекцию, и многие, многие другие. Некоторые переехали, некоторые остались, иных же ждала печальная судьба – смерть или тюрьма.Это был… дом.Он был дома.Он знал, что прямо сейчас может зайти в любой подъезд дома, постучаться в квартиру любого жильца, кроме ?понаехавших? новичков, и его встретят как родного. А уж тем более – если зайти к бабушке…

Он знал это. Но продолжал стоять, словно впитывая саму сущность этого места, ощущая, как она оживляет его душу, вливаясь в неё тёплым щекотным ручейком, как сердце наполняется тихой и спокойной радостью, а разум словно проясняется. И становится так спокойно…Он был Дома. Дома с большой буквы ?Д?.

И в этот миг Морфей, похоже, решил, что с этого человека достаточно. И он открыл глаза, узрев перед собой тёмный, скучный и неуютный потолок. ?Да. Байконур-2?. Он помнил, где находится. Но так же помнил и сон…- Это был хороший сон, - прошептал Странник в темноте, старясь как можно дольше сохранить в памяти расплывающиеся и теряющие яркость образы сновидения. Они задевали за живое. Трогали те струны души, о которых он, казалось, давно позабыл. Но теперь он хотел вспомнить. ?Как же долго я там не был?? - мысленный вопрос улетел в пустоту, звеня эхом образов, всколыхнувшихся на краю памяти. ?Слишком долго?, - ответ, который не делал чести. Пора было что-то менять. Почему? Он слишком долго ощущал себя белкой в колесе – вроде и бежит, а с места не двигается. Все эти путешествия… Они стали образом жизни. И рутиной. Или способом бегства. Вот только от чего он бежал?Игорь рывком поднялся, протирая глаза. Размышления подобного рода не доставляли ему радости. Потому он старался не погружаться в них. К тому же электронные часы на запястье левой руки, под которые был замаскирован его переместитель, показывали 6.52 утра. А это значило, что до отправления в 1939 год оставалось менее двух часов…Хайдеркраутфельд купался в лучах солнца. Огромные дома отбрасывали сотнями окон мириады солнечных зайчиков. Исполинские туши патрульных и телевизионных дирижаблей барражировали над исполинскими безликими высотками из стекла и супербетона. Воздушный транспорт и всевозможные дроны сновали по различным маршрутами меж верхушками небоскрёбов. Широкие улицы внизу были полны людей и машин. Улицы ещё хранили следы недавнего праздника – Дня вознесения: где-то до сих пор не были убраны конфетти, вывески магазинов имели красочное оформление, а в витринах зазывно взирали на прохожих объявления о внушительных праздничных скидках. Кое-где ещё висели, перекинутые через улицы, растяжки с лозунгами, цитатами Фюрера и других видных деятелей Рейха. Да и сами люди пребывали в приподнятом настроении – что-то такое можно было разглядеть в их лицах и взглядах.Однако все эти детали совершенно не интересовали Дитриха Крюгера. Чёрный кожаный плащ, фуражка с черепом – офицер СС размашистым уверенным шагом двигался лишь в одному ему известном направлении. И на лице его время от времени появлялась хищная улыбка. Впереди он уже видел площадь, где располагалась библиотека имени Геббельса…Чёртов скафандр оказался неудобным. Возможно, он был предназначен для какого-нибудь пришельца, и никто даже не думал, что его вдруг придётся использовать человеку. Что он вообще сможет его использовать. Как мне удалось выяснить – сможет. Но не с первого раза, и при этом сильно матерясь. При этом было просто удивительно, что здесь откуда-то взялся скафандр для дворфа! Надо отдать должное коротышке – он воспринял его как чудную броню и с большим энтузиазмом принялся в неё влезать. Да и вообще для того, кто был родом из мира, далёкого от научно-технического прогресса, Бран вёл себя на удивление спокойно при столкновении с чудесами техники, из-за которых половина земных учёных писала бы кипятком от восторга, а другая половина съела бы свои диссертации и докторские работы с досады.

Но вернёмся к скафандру. Он был неудобен, громоздок и узок в тех местах, о которых в приличном обществе говорить не принято. Особенно - в этих местах.

- Похоже, мой ?костюмчик? сел после стирки, - чёрт! Мне даже стоять в нём было неудобно! А уж попытку в нём пройтись я сразу приравнял к подвигу. Что ж, по крайней мере, у него был генератор какого-то хитрого поля и неплохая бронезащита. Если верить словам дроидов, которые помогали нам эти скафандры надевать. А ещё они говорили что-то о том, что скафандры сами подстраиваются под носителя. В моём случае верилось в это с трудом.И вот сейчас мой негодующий взор блуждал по огромному шлюзу, в котором мы все были. Помещение размерами могло легко посоперничать с двумя станциями московского метрополитена, совмещёнными в единое целое. Белые стены, пол и потолок вызывали неприятные ассоциации с больницей. В стенах были сотни ниш с однотипными скафандрами. А вот народу кроме нас тут было мало – может около двадцати… разумных.- Похоже, в нашей группе оказался плохой танцор, - гаденько хмыкнул Джокер, уже запакованный в свою ?одёжку?.- При чём здесь танцы? – смотреть на дворфа в защитном костюме без улыбки было просто невозможно.- И бородатый волус, - кивнул Драк, судя по всему, улыбаясь. Понять было сложно – его шлем был полностью закрыт, и лишь на уровне глаз светились синим два визора.

- Прошу вас, хоть здесь будьте серьёзнее, - вздохнула азари, проверяя герметичность своего скафандра. Рядом с ней суетился дроид-помощник – невысокий гуманоид со сплюснутой головой, похожей на блюдце, перевёрнутое вверх дном, имевший лишь один ?глаз? камеры.- Вам со сцены выступать надо, - надеюсь, едкий сарказм в моём голосе был достаточно хорошо различим. Честно сказать, чувствовал я себя скверно. Почти унизительно. Ситуация лишь усугубилась, кода один из этих мелких роботов, наконец, соизволил ко мне подойти и нажал что-то у меня на поясе. В тот же момент степень комфортности моего одеяния резко скакнула с нуля процентов до ста, и я почувствовал себя деревенским дурачком, пытающимся разобраться в работе калькулятора.То есть – хреново. К счастью, выражения моего лица в этот момент никто не видел из-за шлема.

- Похоже, мы готовы, - заключила СУЗИ, которой так же пришлось надеть скафандр. Как было сказано на пропускном пункте – любые посетители из зон гуманоидов должны надевать особые скафандры при посещении секторов проживания не гуманоидов. Для обоюдной безопасности. ?Негуманы? в большинстве случаев живут в средах, крайне агрессивных для любых других форм жизни. С другой стороны без скафандра существует не только стопроцентный шанс отбросить коньки, но и нарушить экосистему целого сектора, что было чревато катастрофическими последствиями. Впрочем, синтетическая дамочка – всё никак не привыкну, что она – искусственный интеллект – не возражала.

- Господа посетители, прошу следовать за мной, - позади меня вдруг раздался учтивый мужской голос с явным британским акцентом. Обернувшись. Я ожидал увидеть какого-нибудь чопорного дворецкого с тонкими усиками, в чёрном фраке и галстуке-бабочке. Но увидел я лишь парящий в полутора метрах над землёй, отполированный до такой степени, что в нём можно было увидеть своё отражение, серебристый шар размером с голову. Из его макушки торчала небольшая антенна, а в центре имелся ?глаз? камеры, которым аппарат беззастенчиво нас разглядывал.

- Позвольте представиться. Я – ваш сопровождающий, BR426-R. Или Бэрримор, - горделиво и предельно чопорно возвестил шар. И в этот момент я чуть не расхохотался – надо же было так совпасть! Мне даже удалось сдержаться и не пошутить про овсянку.- И прошу не шутить про овсянку! – шар мгновенно развернул свой единственный глаз к Джокеру, который уже открыл рот, чтобы выдать приличествующую случаю унылую остроту, но под строгим взглядом робота вдруг передумал. – Да, часто шутят. Ох уж мне эти горе-юмористы с Земли, - будь у него плечи – могу поклясться – сейчас он бы ими пожал. И тут я поймал себя на мысли, что этот летающий шар сам имеет весьма неплохое чувство юмора.- Мы готовы, Бэрримор. Может уже пойдём? – лично мне хотелось поскорее выбраться из этого шлюза.- Прежде – небольшой инструктаж, дамы и господа, - важно заявил шар, преградив путь Брану, уже засеменившему к закрытым створкам гермоворот впереди, подёрнутых дымкой защитного поля. – Первое и главное – не сходите с тропы ни при каких обстоятельствах. Второе – не пытайтесь вступать в контакт с обитателями зоны за пределами специально отведённых для этого мест. Третье – соблюдайте тишину. Четвёртое – не оставляйте в зоне посторонние предметы. Пятое – фото, видео, голографическая и иные виды записи запрещены…- Когда я в детстве в зоопарк ходил, то там точно такие же правила были, - брякнул Джефф. Шар стремительно подлетел к нему чуть ли не вплотную, нависнув над пилотом и испепеляюще глянув на него камерой.- Персонально для вас, сэр, будет действовать ещё одно правило: не пытайтесь шутить, - тон робота был перенасыщен чопорностью настолько, что её. Казалось. можно потрогать руками. – А теперь, дамы и господа, - он опустился, вылетев вперёд, - если больше ни у кого нет желания поупражняться в неумелом и неуместном остроумии, то прошу за мной, - и сопровождающий медленно поплыл к гермоворотам, где уже стояли несколько групп по пять-шесть персон в сопровождении таких же роботов.

- Забавная летающая железяка, - пропыхтел Бран, проходя мимо. – Найду себе такую же, чтобы тяжести носила.

- Я всё слышу, - продолжая лететь, недовольно заявил шар. – Дон, Майк, Раф, Лео – приветствую, - поздоровался Бэрримор с коллегами. Те ответили ему хором, невпопад, и ворота начали открываться…Не знаю, чего я ждал от места, где должны были обитать инопланетяне, абсолютно не похожие на человека. Я не задумывался над этим. Но если порассуждать – их среда обитания должна радикально отличаться от всего, что привычно людям. Океан из жидкого аммиака, кислотная атмосфера, чудовищная гравитация, в конце концов! Да почти все те условия, в которых не может жить человек! Но думая так, я оказался попросту не готов к тому, что увидел, когда створки врат стали расходиться в стороны, утопая в стенах, и лишь синеватое мерцание защитного поля отделило нас от неизведанного.Вот только это было знакомое ?неизведанное?. Когда врата окончательно открылись, перед нами оказалась стена воды, удерживаемая силовым полем. Мерцающая, волнующаяся и полная странной, смутно знакомой, но неведомой жизни. Прямо перед нами в воде точно в воздухе зависла стайка странных существ бурого окраса, напоминавших пожухлые листья, свернувшиеся в трубочку. Своими глазками они любопытно взирали на тех, кто вторгся в их подводное царство. А вид, что нам открывался с тропы, расположенной не менее чем в километре над дном… Это была настоящая бездна! Подводные горные кряжи, скалы и ущелья, коралловые конгломераты и леса водорослей самых невероятных форм и расцветок. Какие-то светящиеся существа, яркие как шаровые молнии, степенно ныряли в огромные промоины в скалах, маневрировали меж огромных каменных столбов. Стая обычных на первый взгляд рыб резво дёрнулась в сторону от огромной тени, потянувшейся к ним. Здесь всё кишело жизнью! Этот вид настолько меня захватил, что Драку пришлось подтолкнуть меня:- Ну, чего встал? Водички, что ли, не видел? – проворчал старый кроган, первым шагнув через барьер, отделявший шлюз от океана, совершенно непонятным образом оказавшегося на борту космической станции. Нет, конечно, всё это было объяснимо. Но я не хотел искать объяснений. Я просто созерцал. Но сделал шаг вперёд, почувствовал лёгкое сопротивление, когда пересекал барьер, и оказался на той стороне, коснувшись ботинками троны. Она отходила от шлюза, одного из многих сотен в невероятных размеров стальной стене, разделяясь на несколько тропинок поменьше, уводивших в разные стороны. По виду материал тропы больше всего был похож на золотистую ртуть. Время от времени тропа покрывалась мелкой рябью. А вот чего я не почувствовал, так это сопротивления воды или давления. Похоже, что скафандры были очень хитрыми.

- Это… завораживает, - услышал я в наушнике восторженный голос азари. А я-то думал, что она всегда холодна как Снежная королева… Обернулся – инопланетянка осматривалась по сторонам.

- Это будет интересный опыт, - примерто таким же тоном молвила СУЗИ.- Чёртова вода! Ненавижу воду! – наш ?партизанский? отряд уже был по ту сторону, даже Бэрримор, который на удивление бодро чувствовал себя в водной стихии. Все, кроме Брана, переминавшегося с ноги на ногу в шлюзе. Было похоже, что он собирался с духом.- Только не говори мне, что ты не умеешь плавать, хе-хе, - съязвил Драк. Думается мне, он рассчитывал задеть гордость дворфа, взять его на ?слабо?.

- Дворфы плавают. Только плохо и не долго. Как кирпич, - фыркнул Бран, зло глянув на крогана. Конечно, видеть его лица я не мог из-за шлема, но вот выражение его шлема и сама поза были весьма красноречивы. Всё же, он пересилил себя. – Чёрт с вами. Но если что – тащить и откачивать меня будешь ты, - ткнул он пальцем в сторону рассмеявшегося ящера и осторожно сделал шаг за грань. Ощупал себя. И только после этого выдохнул с видимым облегчением.- Что ж, похоже, пока я тонуть не собираюсь.- Сэр, для того и нужны скафандры, - назойливо прожужжал в ухе голос нашего железного ?гида?.- Маленький шаг для дворфа и гигантский скачок, - я не дал Джокеру закончить на удивление уместную остроту:- Бэрримор, веди нас к точке контакта.- Прошу за мной, - шар поплыл вправо, и мы двинулись следом, слыша, как за нашими спинами с тихим гулом стали закрываться гермоворота. К тому моменту остальные группы уже давно ушли.Что ж, я думал, что увиденное здесь в первые мгновенья, было потрясающим. Но я очень быстро понял, что поторопился с выводами. Ступая по странной тропе за серебристым шаром я с каждой секундой открывал для себя всё новые и новые красоты неземного подводного мира. Синеватая водная дымка расступалась перед нами, открывая виды на красивейшие коралловые формации, на целые заросли непонятных растений, похожих на кольчатых червей, разветвлявшихся кверху зонтиками щупалец, хватавших всё, что проплывало мимо. Были и целые плантации – именно так – плантации – гигантских, возвышавшихся над тропой по обе стороны, люминесцирующих всеми цветами радуги водорослей толщиной в человеческую руку. Вдалеке я видел подводных исполинов, созданий столь необычных, что сходу даже внятно описать было бы сложно. Они издавали низкие вибрирующие звуки, отчего и ты сам, казалось, начинал вибрировать изнутри, входить в резонанс. Чувство не из приятных.

Мимо стремительно проносились стайки созданий, ближайшим аналогом которых были земные рыбы. Только эти имели форму веретена, и четыре длинных плавника, идущих от одного конца существа к другому и делая их силуэты похожими на крест. Где у этих существ рот и глаза, я так и не понял. Были здесь и двустворчатые плавающие раковины размером с автомобильную шину, зависавшие в воде на одном месте, а потом резко срывавшиеся прочь со скоростью, больше подходящей ракете. Были огромные ракообразные, затаившиеся в водорослях, и много, многое другое. Здесь была жизнь. Необычная. Непонятная. Интересная. И крайне, кхм… оживлённая.