что-то произошло в детстве (1/1)

Размытый силуэт маячит меж деревьев, туда-сюда, манит Луи за собой, и тот идет, не задумывается ни на секунду, сворачивает с протоптанной дроги и уходит вслед за незнакомцем.Или видением?Или близким?— Кто ты?Силуэт останавливается, стоит на месте, и лунный свет падает на него, освещает.Он сам? Клон?Нет-нет.Брат-близнец.Те же черты лица, такое же мальчишеское тело, те же светлые волосы, так небрежно упавшие на лицо.Он чертыхается — опомнился. Смотрит на Луи с минуту, колеблется, и вновь убегает.— Стой!— Луи!Он просыпается — в своей кровати, в своей пижаме, а сбоку стоит Дьюи, растрепанный и разбуженный криком.— Что на этот раз? — он никогда не верит ему. Дьюи его старший брат, такой же внешне, и совершенно не такой же внутри. Они потеряли мать, живут на попечении двух дядюшек, родного и двоюродного, полностью заменивших им отца.Дьюи в потерянного сиблинга не верит — его, конечно, можно понять, разумеется, его можно понять, но-— Я не вру, он был там! Как ты, как я, Дью, — Луи садится в кровати, хватает брата за руку, — это точно он, я знаю.— Этого быть не может. Ты-— Я не брежу!На глазах у него выступают слезы, что заставляет Дьюи опешить, умолкнуть — он перегнул.— Оставь ты этот сон, Лу, — матрас слегка скрипит, прогибаясь под весом старшего близнеца, пока тот садится сбоку, кладет ладони на плечи и обнимает, — правда, оставь. Тебе нужно лучше спать, вот и все.— Ты никогда мне не поверишь.Дьюи вздыхает.Его это ранит — неужели он настолько плохой старший брат, что Луи выдумал сам себе другого, поверил в него и сходит теперь с ума, игнорируя его, живого брата, Вебби, живую подругу, по близости и доверию вполне подходящую на роль родственницы, их живых дядюшек и всех остальных, кто окружает его?Неужели он настолько отвратителен, что Луи согласен поехать головой, не есть, не спать, не выходить из комнаты, ключи к которой выкрал, чтобы там никто не помешал ему искать другого сиблинга? Согласен пропустить свою юность, гоняясь за тем, что он сам себе придумал?Это даже не инопланетяне, не другая разумная раса, но младший брат готов посоревноваться с неземными фанатиками в безумности и одержимости этой идеей, честно, даже религиозные люди не такие сумасшедшие.Он ничего ему не ответит, уйдет в кровать, досыпать. Потом они встанут, позавтракают, Вебби будет рассказывать о своем сне, а Дьюи ее перебьет, но будет поздно — Луи уже заведен и готов без передышки вещать о приходе потерянного брата. Он вздохнет, она вздохнет, они возьмут разрешение у гувернантки и выйдут погулять за пределами территории поместья.Город большой и интересный, и Луи даже отвлечется на какое-то время, втянется в диалог, улыбнется. Дьюи почти поверит в то, что все наладилось, но повернет голову туда, куда внезапно уставился младший брат — и пожалеет об этом, сильно пожалеет.В нескольких метрах от них, возле фонарного столба, стоит небольшая семья. Миловидная леди с вьющимися волосами цвета шоколада, ее сын, похожий на нее, как капелька воды, и еще один — тоже капелька.Только их капелька.Светлые волосы не особо хорошо уложены, красное поло с коротким рукавом обтягивает худенькое тело, такое же, как у Дьюи, такое же, как у Луи. Юноша повернется, оглядываясь на светофор, и Дьюи увидит в нем собственное отражение — карие глаза и тонкие губы, поднятые в удивлении брови.Двоим не кажется. Троим — Вебби поворачивается, наступая Луи на ногу, но тот не замечает. Пялится, как зачарованный, и на ментальном уровне Дьюи слышит, как он кричит, срывая голос: ?я говорил о нем!?— Хьюи, идем, — парень, стоящий рядом с ним, берет его за руку и ведет через дорогу, где семья смешается с толпой, оставив близнецов и девочку в молчаливом недоумении.Луи не сумасшедший.Он существует.Луи не сумасшедший.Он действительно существовал — по документам и всем прочим человеческим штучкам. Хьюберт Кабрера, сын офицера Карлы Кабрера и младший брат Фентона Крякшелл-Кабрера.Отца в этой семье не было, и, очевидно, что не так-то просто растить двух маленьких сорванцов, один из которых будущий безумный гений, а второй согласится на любую авантюру первого, начиная от готовки пирога в отсутствие мамы и заканчивая взрывом на уроке химии в школе. Карла уставала, она едва-едва справлялась, но счастливые улыбки ее сыновей давали сил продолжать жить эту жизнь.Сейчас Хьюи не улыбался.С прохладной улицы они зашли в теплую пекарню, мальчики сели за столик возле окна, а Кабрера подошла к прилавку, здороваясь с очаровательной женщиной, владелицей заведения и ее давней подругой.— Buenas tardes, Элайза, — она улыбнулась, вытащив из сумки кошелек, — как обычно, пожалуйста.— Как обычно? А твой, — леди бросила взгляд на столик и тут же опешила, — твои мальчики не хотят чего-нибудь?Карла поджала губы. Оплошность подруги ее не особо-то задела — она переживала за сына.Дети очень похожи на своих родителей, она и Фентон прекрасный пример для этого правила. Прекрасный и ужасный одновременно, ведь тогда это подтверждает теорию Хью, которую он хранил в тайне от мамы, и факт, который она скрывала от него.Хьюи был приемным сыном.Вы когда-нибудь находили в своей рабочей машине ребенка в одеяле? Маленького, младенца, плачущего и очевидно кем-то потерянного? Карла нашла.Было трудновато объяснить родному сыну, что теперь они в ответе за это хрупкое создание, но Фентон проникся теплотой и любовью к новоиспеченному брату, быстро втянулся в уход за ним, и светился от счастья, но тихо, чтобы не разбудить маленького.Сводку о пропавших детях за то время Кабрера цитировала наизусть, а весь штаб до сих пор содрогается от священного ужаса, стоит кому-нибудь только вспомнить то время. Карла мало спала, но не из-за малыша, а из-за того, что искала его родителей — хотя бы одного, хотя бы родственника, хоть кого-нибудь, кто являлся родным этому ребенку. Она самолично обновляла базы, шерстила дела, ее едва-едва отговорили от того, чтобы не явиться на адрес лидера распавшейся секты, который был осужден за кражу детей.Когда Хьюи — она, честно, не помнила, почему назвала его так, — исполнился год, Карла сдалась. Обновила базу и больше никогда не возвращалась к делах о пропавших детях, сконцентрировавшись на воспитании обоих своих сыновей.И вот сейчас она стоит, растерянно глядя на них, на их улыбки, и просит положить еще две булочки с шоколадом. Ее мальчики выросли милыми, добрыми, учтивыми и вежливыми, но однажды ей придется рассказать Хьюи о его происхождении, и она лишь надеется, что ее сердце не треснет, когда она услышит его ответ.Хьюи может пообещать, что не треснет — он мальчик неглупый, он догадался.Несколько раз взрослые леди — знакомые или подруги Карлы — удивлялись его присутствию рядом с ней, а иногда и вовсе принимали за друга Фентона.Друга, а не младшего братика. Это было звоночком.Таким же звоночком была младшая школа, где только фамилия связывала мальчиков, и, определенно очевидным, были внешние отличия от старшего брата и матери.Все, связанное с его возможным происхождением, Хью записывал в ежедневнике, соединял красными линиями маркера по линейке друг с другом, искал связи, думал-думал-думал, глядя на листок как на пробковую доску из сериалов. Он бы обязательно попросил ее, или сделал бы сам, или делал разметку плана прямо на стене (нет, не делал бы — он слишком уважает маму).Он уже видел себя, стоящего с красным маркером напротив идеального расследования, с фотографиями, с магазинными чеками, с копиями документов — все, что доказало бы факт того, что он являлся приемным.А потом этот вечер-А потом эта встреча-Эти парни на перекрестке-Даже говорить не нужно о том, что Хьюи потерял голову.В его кровь будто бы влили реактивы на пару с кофеином, до того он ощущал себя взбудораженным и возбужденным этой встречей. Хьюи не мог забыть такие удивленные лица, точь-в-точь повторяющие его собственное лицо, они снились ему, и в каждом сне ускользали от него, убегали, исчезали, рассеивались во мраке.Они рассеивались против своей воли, пытались побежать навстречу, тянули руки, кричали, но Хью лишь беспокойно просыпался, один, в своей постели, как и засыпал — без сводного брата и без этих загадочных близнецов.Ему очень сильно хотелось оказаться с ними как можно ближе — на расстоянии не больше шага.Ему очень хотелось, чтобы все прояснилось, — как кровь на воде.Что же — вселенная слышит тебя, малыш.Мама попросила постоять снаружи, потому что детские шаловливые ручки в количестве четырех штук не входили в ее планы, а последствия, сделанные этими ручками, не входили в список покупок для приготовления ужина. Фентон потянул брата за собой, на лавочку, и он повиновался, сел, обводя скучающим взглядом вечернюю улицу.Солнце было в закате, мальчик снял кепку, растрепывая примятые ею волосы, и как-то пропустил момент, когда к магазину подошли люди.Или не люди?— Лу, я не повторяю дважды: ты сидишь тут, и когда я прихожу, ты все еще сидишь тут.— Ты такая зануда, мне аж челюсть сводит, — злобный смешок, похожий на фырканье, — я понял.Пока один заходит в здание, придерживая за собой дверь, второй собеседник садится на противоположный конец лавки, закидывая ногу на ногу и сползая по спинке. Одними губами выдает ?придурок?, но Хьюи зацепило не это, совершенно не это.Это не просто какой-то человек.Незнакомец поворачивает голову набок, от скуки решив поразглядывать соседей по скамье, и давится воздухом.Абсолютно идентичные близнецы смотрят друг на друга, не находя слов. Не слышно Фентона, который обеспокоился тем, что брат не отвечает ни на одну из его реплик, не слышно Дьюи, который вышел из магазина и нуждается в помощи в виде пары свободных рук, не слышно ничего, никого, мир вокруг становится лишь плотной тишиной, поглотившей их.Луи не сумасшедший, а Хьюи нашел окончательное подтверждение тому, что он приемный.Вот только горло свело, и сказать что-либо страшно.— Привет?