болезнь (1/1)

Вставать с кровати не хотелось. Поднимать голову с подушки не хотелось. Даже брать телефон в руку — ничего не хотелось.Луи чувствовал себя ужасно. Все, что он так любил, обожал всей своей душой, берег и возносил на пьедесталы — все злит, причиняет ему боль и не нравится. Мерцающий свет от экрана раздражал сухие глаза, заставляя их болеть еще сильнее, а газировка на вкус была как средневековая пытка, потому что пузырьки газа драли больное горло.Возможно, он немного драматизировал. Совсем чуть-чуть. Немножко.Но тогда появляется встречный вопрос — а что еще делать ребенку с высокой температурой и разбитым состоянием?Спать? Он проспал весь день, и это не предел, потому что Луи чувствует слабость по всему телу.Попытаться отвлечь себя? Он уже пытался. Итогом этого стал выгнанный из комнаты Хьюи и ударенный подушкой Дьюи, потому что, разумеется, старшие братья хотели как лучше, но на виски нещадно давило, сухой кашель драл еще более сухое горло, и попытки помочь с их стороны являлись катализатором, кнопкой пуска, после которой подросток выдворил всех из своей домашней палаты и запер дверь, сказав, что, если к нему опять придут, то он выйдет с чем-нибудь потяжелее подушки.Это, кстати, было враньем. Дак не мог поднять даже самого себя, и о том, чтобы калечить кого-то чем-то тяжелым, речи идти не могло.От собственного бессилия хотелось плакать. Выпитые таблетки не помогли, хотя должны были, леденцы от кашля помогали ненадолго, а держать их во рту постоянно было самую малость сложновато, потому что вкус ментола уже жег язык. Луи мерил температуру, встряхивал градусник и мерил еще раз, отказываясь верить в то, что его 37,8° держится стабильно и без всяких изменений.Простуда стала изощренной пыткой, которую парнишка вряд ли смог бы пережить, если бы в какой-то момент его кипящая и тяжелая голова не упала на подушку. Она была притягательно холодной, мягкой, и Луи даже не стал шутить на эту тему, потому что тут же заснул.Лучшее, что он сделал за этот день.Во сне лихорадка решила отыграться на подростке — подкидывала жуткие сцены, заставляющие Луи сквозь сон ухватиться за одеяло и подушку под собой, хмуриться и отворачивать раскрасневшееся лицо, пытаясь уйти от жутких монстров, спасти себя.Место, куда он попал, выглядело как внутренности человека. Темно и ничего не видно, но можно посветить фонариком, и тогда стены, пол, потолок, все окружение станет мясного цвета, настолько реалистичного, что подташнивало, не смотря на то, что Луи все еще спал.Было страшно.Он хотел проснуться.Колени подгибались, а легкие горели при вдохе, и, честно, он был готов упасть замертво прямо здесь и сейчас, лишь бы все это кончилось. Когда ты истощен болезнью, измучен высокой температурой и сухим кашлем, которые не оставляют тебя в одиночестве ни на минуту, то смерть начинает казаться хорошим, а главное надежным выходом из сложившейся ситуации. Беспроигрышным вариантом.Черные монстры с длинными лапами царапают его ноги, но Луи плевать, правда, ему наплевать, им стоит только попросить, и он отдастся без боя, потому что сил уже больше нет.Он больше не хочет бороться.Осознание, яркое и покрывающее абсолютно все другие мысли, приходит к ребенку тогда, когда он открывает глаза и пялится на потолок.Он устал.Луи поворачивается набок, поджимая ноги и натягивая одеяло на плечо. Возле другого конца дивана стоит кофейный столик, где стоит его стакан с уже остывшим отваром из трав, таблетки и спрей в горло, а так же градусник, пульт от телевизора и телефон, заряженный вчера утром и сохранивший заветные 100%, потому что ребенок им не пользовался. Можно было позвонить миссис Бикли или Хьюи, попросить заварить чай или принести куриного супа, чтобы стало полегче, но…Луи не знает, хочет ли этого. Хочет ли он чего-нибудь в принципе.Нет, он знает. Знает, чего хочет. Твердо в этом уверен.Он хочет выздороветь.