Глава 26. Виктор Тревор — 4. Грань — 2 (1/1)
Я подошёл к шкафу и взял первое попавшееся полотенце, совершенно не заботясь о его размере. Как оказалось, его хватало только на то, чтобы прикрыть ягодицы. Улыбаясь собственной мысли, я скинул халат и, прижав махровый «щит» к заднице, лёг на кровать на живот.― Замечательно. Джон, как можно умещать в себе такие противоречивые качества? Ты не раз рисковал жизнью, ты смел в принятии решений и так застенчив в отношении своего тела. Ты красив, Джон, и я никоим образом не хочу нивелировать твою мужественность, нет! Красота тела в его гармоничности и готовности к физическим нагрузкам. Прости, возможно, тебе покажутся мои рассуждения непонятными...― Вик, массаж! Ты не забыл? ― промычав в покрывало, я слегка повёл плечами.― Ха! Да ты нетерпелив, я смотрю. Слушаюсь, капитан! ― иронизировал Тревор в ответ, присаживаясь на кровать, которая немного просела под его тяжестью.― Хорошо, что не на меня! ― и, представив, как всё это выглядело бы со стороны, я чуть не рассмеялся. С Виком мне постоянно было чему улыбаться, но это-то как раз немного и настораживало меня. Видимо, так всё-таки проявлялось во мне некое завуалированное чувство тревоги... «Так, зачем я сейчас об этом думаю, когда надо просто наслаждаться моментом?» ― и я глубоко вдохнул, задержал на несколько мгновений воздух в лёгких и выдохнул, стараясь расслабиться.Всё время, пока руки саксофониста находились в тесном контакте с моим телом, я пребывал в некой сладкой полудрёме, блаженно сопя в подушку. Движения его ладоней плавно перемещались все ниже и ниже, туда, где кожа поясницы была прохладнее, чем разогретые руки Виктора, и это сочетание рождало интересные ощущения, плавно обволакивающие меня вокруг талии и устремляющиеся в пах. Боже! Я не знаю, что именно он там делал, но я чувствовал нарастающее возбуждение. Какое глупое положение ― возбудиться от массажа поясницы, пусть и искусно выполненного. Мне становилось неудобно лежать, и я попытался слегка снизить давление тела на собственный член, так не вовремя о себе заявивший, слегка прогнувшись в пояснице и дав ему некоторую свободу, искренне надеясь, что Вик не заметит моих действий.
Стараясь отвлечь тело мыслями, я стал думать о моём новом пристанище, о том, как надолго мне хватит денег ― моей доли от продажи родительского дома. Но все ниточки моих раздумий неизменно вели к Мэри Морстен... Что же за женщина могла покорить Фрэнка? Я даже не осмеливался представить.Руки Виктора коснулись моих бёдер и, ни секунды не колеблясь, продолжили своё шествие, даря приятное тепло, которое уже отошло на второй план. Все мои мысли были поглощены предстоящими поисками. С чего начать? Когда найду, что сказать? А Хэмиш? Родила ли она его? Что с ним? Может, она вышла замуж, и в её жизни всё состоялось, а тут ― я? И этот симбиоз моих мыслей и ласковых рук, массирующих моё тело, плавно погрузил меня в сон...... Звуквыстрелов. Много одиночных, не пулемётных. Чувствуется, что стараются попасть в цель. Я сижу за каким-то железным маленьким шкафом, очень сильно напоминающим сейф. Одной рукой прижимаю к себе маленького мальчика с каштановыми волосами, другой ― зажимаю ему рот, чтобы он не выдал нас своим криком. Мне кажется, будто это самый родной на свете человек ― такое ощущение мне дарит наша близость. Я готов закрыть его своим телом, только бы шальная пуля не задела этого ребёнка, и, стараясь его успокоить, шепчу, как можно нежнее: «Всё хорошо! Всё будет хорошо! Я тебя никому не отдам, Хэмиш... Никому!»...― ... Никому, слышишь, Джон, никому не позволяй собой управлять. Ты слишком добрый для нашего мира. Звучит банально, но так и есть. Ты словно...― Прости, Виктор, ― не зная, что именно я пропустил из того, о чём говорил Тревор, пока я провалился в лёгкую дрёму, но всё-таки продолжил: ― Таков я характером. Люди ― несчастны, каждый по-своему.― Ты не прав. Я ― вполне счастливый человек. У меня всё есть...― Нет, ты скучаешь по тому, кто остался в Лондоне, а мной стараешься заполнить эту пустоту, ― я повернул голову, чтобы увидеть эмоции Виктора.― Отчасти, возможно, ты и прав. Но это ― светлая грусть, наш выбор сделан осознано, чтобы избежать саморазрушения. Но это не значит, что тобой я что-то пытаюсь заполнить. Это глупость.Он убрал руки, прекратив массаж, и сел на край кровати.― Ты ему бы понравился... кхм... то есть, человек с таким характером ему бы подошёл оптимально. Отдохни, я пока сварю кофе, ― улыбаясь, сказал Вик и, встав с постели, пошёл на кухню.
Весь дальнейший день прошёл в какой-то безделице: пляж, мой дом, лёгкий перекус и снова выступление Виктора в том клубе. Вечером мне невыносимо захотелось одиночества, и я вернулся в свой коттедж.
Удобно устроившись за кухонным столом, налив себе чаю, я предпринял попытку поиска по интернету. Социальные сети ― вот, что было первоочередной задачей для просмотра по запросу: «Мэри Морстен, Лондон». Я, конечно же, не обольщался, по поводу того, что всё будет легко, и я получу много вариантов ответов. И после продолжительных прогулок по интернет-пространству, я нашёл всего две Мэри Морстен, но одной из них было пятьдесят восемь лет, а другой ― семнадцать. Безусловно, ни одна из них никак не могла быть той самой, которую я искал. «Покликав» ещё некоторое время по поисковику, пролистав бесконечное множество страниц, я ничего так и не обнаружил. Оставалось одно ― сделать запрос в архив. Вот только смогут ли они мне ответить? Это покажет время.
И тут меня осенило: ведь Мэри ― юрист, но, что именно она оканчивала, я не знал. Решил начать с учебного заведения, которое ближе всего находилось к её последнему месту жительства. Логика не безупречна, но она позволяла надеяться. С другой стороны, если бы она была выпускницей одного из юридических факультетов нашей страны, то обязательно... Хотя проверить стоило. И я начал заходить в регистр университетов и набирать её имя ― снова и снова. Знать бы мне хотя бы год её рождения. Но чем бы мне это упростило поиск? Ничем. В выпускниках девушка с такой фамилией не числилась... Это не женщина, а фантом. Не могла же она сквозь землю провалиться! Оставалось только одно: соседи, живущие по старому адресу Мэри, а в этом мне могли помочь Майк или Гарри. К Стэмфорду обращаться не хотелось. Значит, Гарри. Я взял мобильник и стал набирать её номер. Гудки в телефоне показались мне вечностью, голос сестры прервал их, сказав простое слово:― Алло.― Привет, Гарри! Как ты там? ― я так был рад её слышать.― О, Джон! Привет! Я в норме. Ты как? Как тебе Тихий океан? Почему не позвонил сразу, как обосновался? Мы все переживаем, Джон! ― словно мама, сестра принялась меня отчитывать, а я только улыбался в ответ, думая, как всё-таки они похожи.― У меня всё хорошо. Всё просто отлично. У меня появился новый знакомый, он очень талантливый и просто замечательный человек.― Джон, у тебя появился знакомый? Так быстро? О, это уже интересно... ― смакуя каждое слово, Гарри многозначительно замолчала.― Это не то, что ты думаешь! Перестань! Я хочу кое о чём тебя попросить. Это важно для меня.― Извини, просто очень скучаю и не могу удержаться от соблазна немного тебя «подоставать». Говори, мой родной, чем я могу тебе помочь? ― голос тут же стал серьёзным, но в нём чувствовались «солёные» нотки, выдававшие сентиментальность моей сестры.― Я прошу тебя съездить вРичмонд на Джордж-стрит, 126/с и расспросить, по возможности, всех соседей, живущих там более десяти лет, то есть до 2000 года. Понимаешь, Гарри, это очень важно. Спроси их о Мэри Морстен ― всё, что они знают или смогут вспомнить. Любую мелочь. Слышишь, Гарри?― Да, Джон, я всё поняла. Пришли мне смс: её имя и адрес. Я сделаю всё, что смогу.― Постарайся быстрее! ― умолял я.― Я поеду сейчас же. Я свободна.― Но ведь сейчас же ночь?.. Боже, я забыл о часовых поясах. Прости, ско...― У нас утро, братишка. Восемь часов, дорогой. Ты от нас «отстаёшь» на восемь часов, ― она рассмеялась так искренне, что я обрадовался своей оплошности, раз она вызвала такие эмоции у моей сестры.
― Спасибо! Буду ждать твоё письмо на электронную почту. Отпиши мне всё очень подробно. Обнимаю. Береги себя.― Целую, Джон. Спокойной ночи! ― Гарри попрощалась и нажала на «сброс».Я отправил ей сообщение с нужной информацией и только после этого понял, что очень устал: глаза покраснели от напряжения, голова отяжелела.
Ночь пролетела незаметно. Снов не было, хоть это и была дверь в мою память, но открывать её часто мне не хотелось.
Утром я проснулся в мерзком расположении духа. Я был недоволен собой, точнее тем, что уехал из Лондона прежде, чем нашёл Мэри: «Чёрт, Уотсон, ты ― откровенный болван. Почему ты всегда усложняешь простые вещи, а потом с трудом преодолеваешь воздвигнутые тобой же препятствия?»
Хотя, скорее всего, всё идёт своим чередом, и где-то в параллельной вселенной всё может быть иначе, но не здесь и не сейчас. Оставалось только ждать вестей от Гарри и надеяться, что она сможет узнать то, что мне нужно для дальнейшего поиска.
Встав с дивана, я побрёл в ванную с твёрдым намерением после завтрака позвонить Тревору и предложить ему поехать куда-нибудь в сторону океана. А спустя час Вик позвонил сам, сообщив, что заедет за мной, и мы отправимся в небольшое путешествие вдоль побережья. Вот и не верь после этого в пространство единой мысли!― Смотрю, ты поздно лёг? ― вместо приветствия произнес Вик, появившись на моём пороге.― Да, пытался дружить с интернетом, ― пробурчал я в ответ, давая понять, что не в настроении.― Нашел её?― Нет. Сестре звонил, попросил пообщаться с соседями.― Надеюсь, она окажется более удачливой, чем ты, ― сказав это, он положил мне руку на плечо и сжал пальцы.― Это не смешно, ― огрызнулся я.― А я и не смеюсь: я предельно серьёзен, если ты не заметил. И, если тебе станет легче оттого, что ты на меня накричишь, я могу тебе это позволить, Джон. Без обид, ― констатировал Виктор, предлагая на нём выместить моё отвратительное настроение.Я посмотрел в его глаза, пытаясь понять, что движет им в такие минуты, но ничего, что дало бы мне хоть какие-то подсказки, кроме теплоты, с которой он на меня смотрел, я не увидел. Но мысль-червячок все-таки шевельнулась в моей голове: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Однако озвучивать её я не стал.
― Спасибо, ― поблагодарив его за готовность к самопожертвованию, я взял со стола тосты и термос с кофе и спросил: ― Мы едем?― Конечно, ― ответил он, улыбаясь, и мы двинулись в путь.Думаю, не стоит описывать всю ту красоту, которую мне показывал этот знаток «путешествий по звёздам». Любое великолепие природы заслуживает детального рассказа о нём, подобно тому, как фотография запечатлевает все детали, без которых картина будет неполной. Так и побережье Калифорнии играет всеми красками жизни, совершенно не заботясь о том, какой месяц на календаре и что скоро зима. Оно живёт мощью Океана, упиваясь его совершенством и благоговея перед ним, словно красивая женщина перед любимым мужчиной, воспевая его силу и мужество.
Сегодня мы почти всё время молчали... Но чаще обычного встречались взглядами друг с другом и, задерживаясь на пару секунд, отворачивались в стороны.Вечером я всё-таки дождался ответ-отчёт Гарри о проделанной работе, но он мне принёс ещё большее разочарование:«Привет, Джон. Новости не очень хорошие. Она ни с кем из соседей не общалась. Узнала только, что её родители погибли очень давно. Опекуном была единственная бабушка ― мать отца, но умерла, года за два-три до её отъезда из Ричмонда. Да, Джон. Мэри уехала, и никто не знает куда. По слухам, которые «бережно хранит» старушка из 126/а, она связалась с каким-то военным, а он бросил её беременную и уехал, так и не вернувшись. Говорит, что он был красавчиком. А почему беременную? Так она её позднее видела с животом, а другого мужчины рядом не было. Как звали того казанову она, конечно, не знает. Видела его всего пару раз. Мэри на юриста не доучилась, быстро через агентство продала дом и уехала. Вот и всё, Джон. Негусто, прости.»
Я сник. Надежды не осталось. Малейший шанс уцепиться за что-нибудь растаял, как снежинка на ладони...
Виктор всеми силами старался снять с меня хандру, даже пытался научить меня игре на саксофоне, аргументируя тем, что техника схожа с кларнетом. Мне было всё равно, и это было явно не в пользу его желания. Я больше молчал, а он играл, в промежутках рассказывая что-нибудь занимательное из астрономии. Прошла неделя. Мне она показалась очень долгой. Я перестал нормально спать: за ночь несколько раз просыпался, после того, как во сне без толку бродил по Лондону, стараясь в толпе людей разглядеть Мэри, будто знал, как она выглядит.
И вот однажды, констатируя в очередной раз мою апатию ко всему, Тревор предложил новое развлечение:― Джон, предлагаю посмотреть, что происходит в нашем клубе ночью.― А есть смысл? ― абсолютно равнодушно спросил я.― Конечно, есть. Новая грань познания ― вот смысл! ― парировал Виктор.― Зачем? А вдруг она окажется мечом самурая и разрежет меня пополам? ― удивляясь неожиданно родившимся у меня сравнительным эпитетам, ответил я.― Я принесу тебе нитки и зеркало, и ты сможешь себя зашить!― Что за глупые шутки? Причём здесь мои хирургические навыки, Вик?
― Хочу вытащить из тебя любые эмоции! Давай, Джон! Гнев ― это уже что-то, ― Вик махнул рукой, приглашая следовать за ним.И мы, конечно же, поехали. А как иначе? Возможно, он и прав, грань ― это то, что мне сейчас нужно.
Так началась наша ночная жизнь и моё знакомство с «белым китайцем»...