Глава 27. Виктор Тревор — 5. «Белый китаец» (1/1)

Да, да, речь именно о синтетическом фентаниле. Никогда не думал, что решусь прыгнуть через вулкан, но, видимо, всему своё время...Ночью клуб менялся практически до неузнаваемости. Вспышки-переклички световых лучей с лазерными прорезали пространство, наполненное сигаретным дымом и человеческими эмоциями. Женщины и мужчины... Улыбки, танцы, разговоры, алкоголь — всё ради флирта. Так предсказуемо. Никогда не понимал суть подобных развлечений и всегда сомневался в их надобности. Что ж, наверное, на пути к сорокалетию это просто «необходимо пройти».

— Придётся занять позиции и произвести разведку местности, — проговорил я вслух, обращаясь больше к своим мыслям, нежели к своему спутнику.— Джон, расслабься! — сказал Вик и подал мне бокал с виски.— Опять? — стараясь улыбнуться, спросил я и поднял бокал, чуть наклонив, словно показывая его содержимое.— Ты против? — и мгновение спустя ответил сам себе: — Не думаю, раз ты здесь, со мной.И так пластично пританцовывая в такт звучащим ударникам, Виктор двинулся сквозь толпу ритмично сотрясающих свои тела людей. Он мне почему-то отчётливо напомнил одинокий кипарис на берегу, очень захотелось прижаться к нему и задвигаться в такт, вместе с ним, повинуясь ритму ударников, словно сокращениям сердца... А я всё стоял и смотрел на него, пока толпа его не поглотила, опомнившись, я ринулся за ним. Люди то и дело меня задевали, раскачивая из стороны в сторону, разгоняя по жилам алкоголь. Вик сидел за столиком, вальяжно развалившись на кожаном кресле, держа в одной руке стакан с недопитым виски. Указательным пальцем другой он поманил меня к себе, чем, признаюсь, сильно смутил, но мне так захотелось повиноваться ему, что я улыбнулся и прибавил шаг.

— Ты танцуешь?— Брось, Тревор. Какие танцы? — усмехнувшись его вопросу, я махнул рукой и, осмотрев место, сел рядом. Хотелось почувствовать тепло тела Виктора, и я нарочно ближе подвинул правую ногу к его бедру, сделав вид, будто случайно коснулся, и улыбнулся собственной наглости.— Любые, Джон, — он как-то так бархатисто произнес моё имя, что я невольно обернулся и посмотрел на его губы, которые... мне раньше не хотелось рассматривать, а Вик продолжил: — Джон, танец — это секс, только с проникновением не в тело, а в душу. Вот, что нас завораживает в движениях тел, и неважно — соло это или пара.

— О, Вик, дружище! Как поживаешь? — какой-то охламон, других слов к нему я подобрать не мог, протянув руку Тревору, кинулся обнимать моего приятеля, жадно шаря по его телу.— Привет, Рэй. Рад видеть тебя живым, — ответив довольно прохладно, Вик, пока тот парень не видел, кинул на меня украдкой мимолетный взгляд и, вернув дежурную улыбку, спросил: — Смотрю, ты на плаву. «Дракон» своим пламенем тебя ещё не спалил?

— Ты же знаешь, я — «Железный Человек»! — и странный юноша попытался изобразить Тони Старка.От всей этой нелепой ситуации и такого «Драконорощенного Тони Старка» меня прорвало на смех. Я, как сумасшедший, смеялся, чувствуя, как напряжение покидает мою голову, освобождая тело от скованности. Я, будто нечаянно, положил ладонь на колено Вика и немного скользнул по бедру вверх.— А кто твой друг? Представишь? — махнув головой в мою сторону, спросил незнакомец.— Джон, очень хороший человек, — ответил Виктор и положил свою ладонь поверх моей, слегка сжав пальцы.— О, у вас всё серьёзно, — вытаращив глаза на наши руки, констатировал этот недоумок.Я выдернул руку и, хватаясь за стаканы, обратился к Тревору:— Тебе повторить?— Лучше содовой со льдом, доктор, — прозвучало в ответ.— Ладно. Хорошо, — сказал яи пошёл к бару, стараясь поскорее сбежать от этого неприятного прилипалы.Издалека я видел, как он показывал Виктору что-то спрятанное в руке. В ответ на это Тревор лишь моргнул, ничем более не выдавая свою заинтересованность. Погрузив руку во внутренний карман пиджака, он лениво вытащил то, что, по всей видимости, и было истинной целью Рэя. Я не торопился, глядя на всё издалека, словно наблюдая за преступниками во время слежки, краем сознания отмечая, что мне это определённо нравится. И если мне суждено оставить медицину, то это будет возможно только в случае, если я смогу стать каким-нибудь внештатным сотрудником Скотланд-Ярда. Я знал, что мне идёт военный камуфляж, и моё сознание живо нарисовало примерный вариант того, как я мог бы выглядеть в полицейской форме... Оглянувшись по сторонам, продолжая улыбаться собственным мыслям, я взял бокалы с содовой и направился к Вику, заметив, что наш непрошеный гость, завидев моё приближение, быстро попрощался с Тревором и ушёл.— Странный малый. Давно знакомы? — спросил я, подавая стакан с напитком Вику и провожая Рэя изучающим взглядом.— Праздное любопытство или тебе действительно интересно? — вопросом на вопрос ответил мой приятель, слегка прищурив глаза и отпивая из стакана.— Неприятный тип. Не думал, что ты можешь общаться с такими людьми — будем считать, что мне действительно интересно.— Так, — произнес Вик, разворачивая руку ладонью вверх, словно ожидая продолжения.— Что, так?— Продолжай. Я хочу услышать твои рассуждения об этом человеке, Джон.— Это так для тебя важно? В чём подвох? — ухмыльнулся я.— Ты — врач, и я хочу... — он отвёл глаза влево вниз и снова поднял взгляд на меня, почему-то заставив меня почувствовать неловкость, на мгновение возникшую между нами, и быстро продолжил, — знать, что ты думаешь. Всё просто, — закончив эту странную фразу, Тревор улыбнулся.— Я бы сказал, что он — наркоман. Но... — я невольно задумался, пытаясь просчитать, что у них с Виком могло быть общего.— Но, — он снова повторил тот жест с рукой, совместив его с небольшим наклоном головы.— Но... он ведь приходил не за «дозой». Значит, он что-то предлагал тебе? Виктор, прости, но я не понимаю, к чему ты клонишь?— Да, Джон, ты прав. Он наркоман со стажем...— Что вас связывает? — немного напрягаясь от услышанного, перебил его я, не дожидаясь дальнейшего повествования.— Ничего, кроме того, что я иногда, — встретившись со мной взглядом, он поспешил уточнить, — очень редко, пользуюсь его услугами, как курьера «белого китайца», смешанного с кокаином или чистого.— Вик, я... — отпив из стакана, я протер лицо свободной рукой, словно желая смахнуть пелену с глаз. — Я не понимаю решительно ничего. Ты на фентаниле? — я нервничал, и это становилось заметно. — И давно... ты...?— Я не страдаю зависимостью, Джон, — он говорил спокойно, словно мы обсуждали, что будем есть на завтрак.— Чёрт, — я опустил голову на руку и прикрыл глаза. — Хорошо. Ладно. Что ещё, кроме «китайца»?— Ничего. Джон, пойдём домой.— Это всё, что ты мне ответишь? — не унимался я, обескураженный его спокойствием.— Да. Это всё.

— И у нас нет дома, Виктор. Мы живём порознь, если ты забыл! — всё внутри вскипало при взгляде на невозмутимое лицо передо мной.— А ты хочешь, чтобы мы жили вместе? — задал свой очередной провокационный вопрос этот гений математики и еле заметно улыбнулся.— Не смешно.— Ко мне.— Я зол.— Там тебя ждёт твоя комната.— Я очень зол, прекрати паясничать, — уже поднявшись из-за стола и намереваясь уйти, я вдруг остановился и посмотрел на него.— Разве доктора чего-то боятся?

Казалось бы, вопрос прозвучал совсем не по теме нашего разговора, но он был именно о самой сути всего происходящего. И, немного помедлив, я ответил, глядя прямо в глаза своему собеседнику и даже немного с вызовом задрав подбородок:— Да. Ошибиться... Сделать ошибку и принять неверное решение, — и убедившись, что вопроса или дальнейшей реплики не последует, я опустил голову и, не глядя на Вика, стал пробираться к выходу.Тревор оказался проворнее и, когда я вышел из клуба, уже ждал меня около своего верного железного коня. Я усмехнулся и, замявшись, переступив с ноги на ногу, словно пытаясь выкроить время для раздумий, сделал шаг к машине, открыл дверь и сел внутрь, не сказав ни слова. При этом я оправдывал себя тем, что у меня в коттедже неуютно, вещи не разобраны, кровать не прибрана и бойлер для горячей воды не включен. В том же, что мне просто не хотелось терять общество Тревора, я не мог пока себе признаться. Пока. И, как часто бывает в нашей жизни, тогда я не понимал: мы не ценим что-то, пока это не потеряем.Доехав до дома и, к счастью, не встретив на пути ни одного полицейского, мы вышли из машины. За всё время дороги не раз промотав весь наш разговор, я понял, что поспешил с выводами и не имел никакого морального права так реагировать на всё, произошедшее в клубе.— Прости, — уже подходя к дому, тихо сказал я.— Твоя реакция предсказуема, — ответил Вик, открывая входную дверь и жестом приглашая меня внутрь. — Но, всё равно, мне приятно, что ты это сказал. Думаю, ты захочешь в душ, а я пока приготовлю нам что-нибудь перекусить. Будь как дома, Джон, — не встречаясь со мной взглядом, произнёс гостеприимный хозяин и пошёл на кухню.Да, определённо, мне хотелось смыть с себя весь клубный угар, и я пошёл в свою комнату.Выйдя посвежевшим, надев уже ставший мне привычным халат, я пожаловал в гостиную. Вик, расположившись на диване, лениво оглядел меня, потягивая через соломинку причудливого цвета коктейль. На столике было несколько небольших бутербродов и апельсины. Почему именно апельсины? Видимо, только они оказались в холодильнике. Но это было неважно.Виктор похлопал ладонью по сидению дивана, продолжая молча пить напиток. Я затянул потуже пояс халата и последовал его немому предложению. Сев рядом с ним, я потянулся, было, к еде, как тут же услышал шёпот:— Это гораздо вкуснее, — Тревор протягивал мне фужер с коктейлем.— Что это?— «Галактика», — просто ответил он.— Что?— «Галактика», доктор Уотсон. Коктейль собственного изобретения. Попробуй, хочу знать твоё мнение.— И что ты сюда подмешал? Надеюсь, тут нет «китайца»? — спросил я, помешивая соломинкой в содержимом, словно пытаясь его там "нащупать".— Иногда, Джон, чтобы что-то понять, надо прислушаться к своему подсознанию, то есть на время «отодвинуть» кору головного мозга, несколько затуманить её работу, но не отключать. На короткое время. Совсем ничего, Джон.До сих пор не могу сказать точно, что так подействовало тогда на меня из всего сказанного и произошедшего, но я всё-таки решил попробовать на вкус «яблоко с райского дерева».Обхватив губами соломинку, я втянул в себя небольшое количество содержимого бокала, пробуя на вкус. Жидкость напоминала клубничный джем с мягкими цитрусовыми нотками и чем-то ещё, мимолетным и ускользающим, приправленным, по-видимому, водкой, так как вкус виски не ощущался совсем. Хотя после трёх глотков я уже не был уверен и в водке... Тепло и радость растекались по моему телу, словно не было ничего более удивительно и желанного, чем это мгновение. Хотелось, чтобы оно не кончалось... Казалось, будто руки Виктора, которые умеют делать такой расслабляющий массаж, сейчас были одновременно по всему телу. Меня кружило, я закрыл глаза и отдался ощущениям, волнами накатывающими на меня...— Ты потрясающе делаешь массаж, — тихо сказал я, не открывая глаз и не сильно переживая, услышит меня Тревор или нет.— Ты хочешь повторить? — раздалось почти около самого уха.— Не знаю. Возможно. Потом, — разговаривать не хотелось, истома, разливающаяся внутри меня, забирала все силы.

— Я всегда готов откликнуться на твоё желание, Джон, — хозяин голоса стал ещё ближе, я ощущал жар его дыхания своей кожей.— Я... хочу почувствовать твои руки, Вик, — я еле выговорил, губы хотели просто молчать.— Где-е?.. — почти шёпотом.—Там... Где они ещё не были, — ответил я, не в силах назвать всё своими именами, и почувствовал, как по месту, где пола халата обнажала моё бедро, легко дотрагиваясь кончиком пальца, провел Виктор.— А можно руки заменить ртом? — прошептал он, касаясь влажными губами моего уха, продолжая водить, словно порхая, пальцем по коже бедра, отчего стало нестерпимо жарко и захотелось избавиться от любой ткани, закрывающей тело от воздуха. Но я понимал, что мой мозг ещё к этому не готов, и, повернувшись к Тревору лицом, открыл глаза, поймав фокус, и сказал, стараясь задать меру дозволенного:— Вик, ты великолепно владеешь техникой массажа. Мне было хорошо, и я...

— Я знаю, что тебе понравилось. То, как ты пытался «незаметно» подвигать бедрами, прогибаясь в пояснице, не осталось мною не замеченным и...— И это ничего не значит, Виктор. Просто... — слова давались с трудом, желание забрало последние силы, и я снова откинул голову на спинку дивана, расслабившись.— Просто ты хочешь, чтобы я помог тебе расслабиться, — улыбаясь, он придвинулся вплотную, положил руку на бедро, откровенно раскрыв полы халата, и, двигаясь вверх, продолжил: — Я сделаю всё, чтобы ты попросил продолжить это ртом, влажным горячим языком, пробуя тебя на вкус, Джон.Тревор, проникнув под халат, поднялся к паховым складкам, продолжая дышать рядом с моим ухом и тоже откинувшись на спинку дивана. Невесомыми движениями соблазнитель касался кожи, больше дразня, чем лаская, явно очень внимательно наблюдая за моей реакцией. И тут я почувствовал, как его ладонь легла на мой член и слегка вдавила его в меня. Приятно. Хотелось большего. Отпустил, и его пальцы, словно у слепого, стали изучать мою архитектонику, явно наслаждаясь тем, как мои пещеристые тела откровенно начали заполняться кровью. Боже, это абсурд! У меня нарастала эрекция от прикосновений мужчины к моему пенису. Но мне было так хорошо. Тепло. Томно. Я немного раздвинул ноги, словно одобряя его действия. Улыбнулся. В голове не было ни мыслей, ни эротических картинок, лишь одно желание. Было только ощущение руки Вика у меня в паху: как он гладил кожу, нежно перебирая пальцами мошонку, передвигался на член и, наконец-то, обхватив его ладонью, начал неспешно двигать ей вверх и вниз, временами скользя по головке, натягивая крайнюю плоть и возвращаясь обратно. Это было словно продолжение волн, которые сейчас перекатывались везде.Чёрт, осознание того, что происходило, никак не вязалось с действительностью...Боже, я откровенно наслаждался моментом, и было всё равно, что будет потом — было только сейчас. Хотелось большего. Я открыл глаза и повернул голову к Вику, встретившись с его взглядом, в котором было дикое желание меня «съесть», словно я...— Боже... — я глубоко вздохнул и, выдыхая, опустил взгляд на его губы, — твоё предложение ещё в силе?Движения руки стали чаще и настойчивее, я невольно толкнулся, увеличивая силу трения.— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — ответил Тревор и, развязав пояс моего халата, наклонился и обхватил ртом мой член.— О-о! — от нахлынувших ощущений я понимал, что долго продержаться не смогу, слишком давно этим не занимался. — Вик! Я... м-м...Не дослушав, он, взял мою руку и положил себе на голову. Всё, чего мне сейчас не хватало, так это ощущения тепла его затылка под рукой и мягких прядей в ладони, то опускавшихся, то поднимавшихся, которое и накрыло меня. В это же время его язык вытворял немыслимые движения, кружа вокруг ствола, нарочито медленно задевая уздечку. Рот Виктора снова и снова насаживался на мой член на всю длину, пока головка не упиралась в его глотку, чувствуя жар его горла. Я был близок к разрядке и стал задавать свой темп ласкающему меня, бешено вдалбливаясь в его рот. В глазах потемнело. Вспышки молний... И словно невидимые нити дождя пронзили меня насквозь, растворяя, заставляя впитываться в землю, и через подземные реки стремясь слиться с мировым океаном... Я лежу на земле. Бесцветной, потрескавшейся морщинами в бесконечно долгом ожидании дождя, омертвевшей от безответной любви к этому сорванцу, вечно прогоняемому ветром. Тихо. Нет выстрелов. Нет криков и шума винтов. Только ветер легонько колышет тамариск и полынь, лишь сольпуги могут позволить себе нарушить эту тишину. Пытаюсь подняться, пространство вокруг необъяснимым образом изменяется, но работа мышц не чувствуется, словно я невесом. Словно я бестелесный эфир. Оглядываюсь — бескрайняя пустыня, небо без солнца, свет без тени, воздух без ветра. Ощупываю себя — теплый, мягкий, нет пульса, нет ударов сердца в грудной клетке, нет дыхания... Меня нет. Надо идти, потому что, так мне чувствуется. Именно сейчас. Поворачиваюсь назад. Камень — большой валун. Неправильный. Его не должно быть здесь. Фрэнк... Точно, он.

— Фрэнк, где мы? Почему ты здесь? — почему-то боясь собственного голоса, спросил я.— Наблюдаю, — ответил он, так и оставшись сидеть на камне спиной ко мне.— За кем? — пустота вокруг нас угнетала, словно это не мой «уровень пользователя».— За тобой.— Я здесь! Обернись, Фрэнк. Я скучал по тебе! — я, было, ринулся к нему, но воздух вокруг сделался вдруг таким густым, словно я плыл через жидкий бетон...