Глава 25. Виктор Тревор — 3. Грань — 1 (1/1)

Получив некоторое облегчение от воды, я стал заметно бодрее, даже захотелось съесть что-нибудь и запить горячим чаем. Я улыбался, глядя на себя в отражении зеркала. Волосы, обсушенные полотенцем, торчали в стороны. Они были темны от влаги, чем ещё больше оттеняли появившуюся седину. Немного опухшие веки выдавали меня, красноречиво рассказывая всем, что вчерашний вечер, смешанный с алкоголем, не прошёл даром для моего организма. Но я продолжал улыбаться, потому что было хорошо и приятно, что сегодня утром, несмотря ни на что, я всё-таки кому-то нужен. Мало того, забота и переживания этого человека выливаются в конкретные поступки ― чай и массаж. И это великолепно. Безусловно, стоило бы подумать о том, что Тревор предпочитает мужчин, и его повышенный интерес ко мне можно интерпретировать и вовсе в однозначном направлении, но... Мне было сейчас всё равно ― моё тело хотело получить массаж, и я старался не думать, что это может быть практически прелюдией к сексу. Стоп! Выгнав большую часть сомнений, я накинул бежевый махровый халат и вышел, направившись в столовую. Пахло вкусно. Воображение, подстёгнутое обонянием, стало рисовать всякие яства...― Джон, всё готово, ― сказал Вик, приглашая меня сесть за высокий стол в кухонной части комнаты. На нём уже были расставлены приборы и завтрак.― Пахнет хорошей едой, ― подходя и садясь на стул, ответил я и опять улыбнулся, встретившись взглядом с «шеф-поваром».― Чай, ― уточнил Тревор, пододвигая ближе ко мне прозрачную чашку, в которую только что налил горячий напиток.

― Спасибо. А ситечком... м-м... ты не пользуешься? ― поинтересовался я, наблюдая, как внутри чашки кружатся листочки заварки, ложась на дно. Непривычно.

― Ты такой чай не пьёшь?

― Пью. Спасибо. Я всеяден, сэр! ― выгнувшись, словно по стойке «смирно», отрапортовал я.― Один тост и чашка чая ― это до массажа, а после ― решишь сам.Допивая залпом остатки чая, я жестом показал, что всё понял.

По прошествии времени, анализируя случившееся, я всё думаю, как так, без особых колебаний, я перешагнул тогда эту грань? Тревор был словно мостик, тонкий и гибкий, но из цельного бруса, не поддающийся порывам ветра, изящно перекинутый через ущелье с бурлящей горной рекой внизу, которой хватило бы и двух-трёх минут, чтобы, протащив по каменным глыбам тело, сорвавшееся в неё, превратить его в мешок, набитый мясом и сломанными костями... Но я ни о чём сейчас не жалею. Просто начинаю привыкать к тому, что люди, близкие мне душой, с которыми мне уютно, рано или поздно покидают меня... умирая. Смерть ― она всегда не вовремя, и она это знает.

Вик одет был в легкие, немного мешковатые, штаны и такую же рубашку, небрежно застёгнутую на три пуговицы. Встав из-за стола, он бесшумно прошёл рядом с ним и, наклонившись ко мне, положил руку на плечо, сказав при этом:― Оно ведь всё ещё болит, Джон, ― произнося свой вопрос-утверждение, Виктор опускал ладонь вниз по плечу и возвращал обратно. Было приятно, и незримое тепло от его пальцев разливалось по моему телу.

― Виктор! Дорого-ой... ― лёгкий голосок, принадлежавший явно пожилой женщине, нарушил идиллическую тишину. ― Мальчики, вы здесь? ― обладательница голоса вошла в гостиную с подносом, булочки на котором источали ванильный аромат. Эта пожилая дама держалась с достоинством леди, несмотря на то, что года явно брали своё. Маленького роста, она еле дотягивалась до плеча Тревора, чтобы заботливо похлопать по нему, словно приветствуя сына, которого рада видеть.― Джон, познакомься ― это миссис Дуглас, моя ближайшая соседка, ― обратился он ко мне, выпуская из объятий эту хрупкую женщину, и, уже обращаясь к ней, продолжил: ― Миссис Дуглас, это ― капитан Джон Уотсон, военный хирург, мой друг, ― на слове «друг» Вик поднял на меня глаза и посмотрел так, словно боялся получить отпор.― Я так Вам рада, мистер Уотсон! ― она подошла ко мне и подарила порцию своих объятий.― Джон, я не ем сдобу, но то, что делают эти заботливые руки ― это просто превосходно! И миссис Дуглас иногда меня радует, любезно угощая своими шедеврами.― Виктор мне напоминает сына, ― вставила дама свою реплику и, взяв поднос, деловито прошла с ним на кухню. ― Только уж очень худой! ― доносилось оттуда, ― но такой же красивый и вежливый.― Я смотрю, ты пользуешься популярностью у пожилых женщин, ― прошептал я, стараясь, чтобы соседка не услышала мою издевку.― Её сын погиб в автокатастрофе два года назад, ― в ответ прошептал Тревор, ― а год назад она развелась с мужем. Вот и выплёскивает на меня своё желание заботиться о ком-нибудь, компенсирует мною недостаток чувств, так сказать.― Извини.― Ничего.― Я не...― Все нормально, ― практически в ухо сказал Вик, взяв меня за запястье.― Я видела, что вы вчера пришли... кхм... ― она почему-то застеснялась и немного покраснела, что было заметно даже сквозь слой пудры на её лице, ― немного... навеселе, и решила вас разбудить ванильным ароматом, но смотрю, вы уже даже душ приняли.― Спасибо, миссис Дуглас, ― сказал Вик и, обняв заботливо женщину за плечи, стал увлекать к выходу, довольно улыбаясь мне поверх её головы.Несколько минут взаимных пожеланий доброго дня, и «ванильная чародейка» покинула дом. Виктор вернулся в гостиную.― Прости, не могу отказать ей в этом маленьком удовольствии ― приходить ко мне без предупреждения, ― произнес он так, словно я его укорял в том, что она застигла нас за чем-то непристойным.― Нет проблем. Ты хозяин ― тебе решать. Она милая старушка. Возможно, я бы хотел, чтобы у меня тоже была такая заботливая соседушка рядом, ― ответил я и на слове «соседушка» вытянул губы вперёд, имитируя то, как она произносила слова, пытаясь визуально увеличить губы, как-то смешно их вытягивая. Мы рассмеялись. Пока я всецело отдавался смеху, Вик, тем временем, обошёл меня сзади.― Джон, ты удивительный, ― голос моего знакомого раздался у меня за спиной, обдав мою макушку горячим дыханием, а ладони мягко опустились мне на плечи, неспешно поглаживая.

― Не преувеличивай! ― дальнейшие аргументы улетучились под лаской его рук. Движения пальцев были одновременно и сильными, и такими нежными, что заставляли мои мышцы млеть.― Ты так и будешь стоять? ― почти касаясь моего уха, спросил Вик. ― Да и халат слишком плотный ― будет неудобно.― И... что мне сделать? ― спрашивая, я немного откинул голову назад.― Я хочу, чтобы ты чувствовал себя комфортно в моём доме. Присядь на диван и сними с плеч халат ― он лишний.― Кхм... ― пытаясь справиться с внезапно нахлынувшим смущением, я выполнил указания.― Джон, асимметрия мышц уже становится заметной, ― констатировал Виктор, проводя рукой от основания моей шеи вниз, то вдавливаясь пальцами в тело, то еле касаясь, рождая «мурашки», обводя мышцы. Обогнув лопатку, он поднялся вверх на плечо, перекатившись на ключицу и обратно, потом провёл ладонью по дельтовидной мышце, останавливаясь на локте, и снова ― верх, медленно вернулся к шее. ― Ты часто щадишь руку, а это до добра не доведёт, ― с видом профессионала продолжал Тревор. ― Тебе нужны тренировки, Джон. Плаванье будет оптимальным вариантом для тебя.

― Мистер Математик, я, вообще-то, врач. И прекрасно помню, что делает плавание с телом человека, ― пытаясь затмить его самодовольный тон, вставил я свою реплику.― Я помню. Не горячись! У тебя красивое, правильное тело. Ты невысок, но очень гармоничен... ― он замолчал, продолжая уже двумя руками разминать мышцы плечевого пояса.

Хорошо... Я закрыл глаза и опустил голову, подбородком почти касаясь грудной клетки. Боже, ощущения были невероятны! Вик знал, что делает, видимо, не только астрономия была его хобби, но и анатомия человека. Все это в сочетании с его музыкальными пальцами и желанием мне помочь, рождало радость умиротворения.Руки давали тепло, распределяя его по плечам, шее и воротниковой зоне.― Невероятно хорошо. Спасибо, ― я готов был уснуть, чтобы эти ощущения остались во сне.― Всегда в твоём распоряжении, ― очень тихо ответил хозяин дома и, спустя некоторое время, добавил, прошептав едва слышно: ― Всё для тебя, Джон...

Минуты шли, растекаясь удовольствием по телу.

― Вик, извини, можно я лягу? Хорошо так, что сейчас съеду со стула, ― еле выговаривая слова, почти засыпая, спросил я.― Конечно, ― согласился он и накинул халат мне на плечи.Я поднялся и дошёл до дивана, но поняв, что мы здесь не поместимся, обернулся назад, посмотрев на Тревора, словно ожидая его решения.

― Твоя комната ближе, чем моя.

― Моя комната? ― удивился я. ― У меня уже есть своя комната?― Конечно, ты же будешь частым гостем у меня. Или я не прав? Просто вечером ты заснул на диване, и я не стал тревожить твой сон, но она тебя ещё вчера ждала.

― Тебе невозможно отказать, ― ответил я, наверное, больше собственным мыслям, чем ему.Мы зашли в гостевую спальню перед самой лестницей наверх. Она была в каких-то жёлто-серых, так удачно сочетающихся между собой тонах, что мне показалось это весьма уютным. Стена-окно с солнечной стороны наполняло комнату светом, делая серый цвет жемчужным, похожим на облака. Я сделал глубокий вдох, словно желая почувствовать запах комнаты, и, чуть задержав дыхание, выдохнул, после чего озвучил свое резюме:― Мне нравится. Вик, действительно, нравится, ― подойдя ближе к кровати и проведя по её покрывалу ладонью, словно оценивая качество материала, я обернулся: ― Почему? ― вопросительно подняв брови, я встретился глазами с хозяином дома.― Что почему, Джон? ― сложив руки на груди, не понимал Тревор.― Почему ты всё это для меня делаешь? Зачем? Какова твоя цель? ― не унимался я.― Знаешь, доктор, в нашей взбалмошной жизни иногда встречаются люди, которые чувствуют нас на расстоянии. Без каких либо объяснений они знают, что нам сейчас необходимо, чтобы мы смогли пересечь черную полосу своего бытия. Я благодарен судьбе, что тот, кому я должен помочь ― это ты, Джон. Я понимаю, не смотри на меня так, что слово «помочь» звучит странно по отношению к тебе ― военному хирургу, но как ты это не назовёшь, это именно так. Я хочу помочь тебе вернуться к жизни. А для этого ты должен отпустить груз прошлого и окунуться в настоящее. Скрывать мне нечего: ты мне нравишься, но это далеко не любовь, ибо я это оставил в Лондоне. Но ты первый, кто возродил во мне тепло и желание окружать заботой, безвозмездной, просто вызывающей твою улыбку, видеть, как твои морщины расправляются, делая лицо более молодым и умиротворенным.― Ты странный, ― я обошёл кровать и прильнул к стеклу, всматриваясь в никуда, продолжая его слушать.― Странный, говоришь. Нет, Джон. Я обычный. И я хочу, чтобы тебе было со мной комфортно. Окунись в мой омут, Джон, и только потом ты встретишь её... ― он сделал паузу, словно ожидая, что я повернусь и, недоумевая, спрошу, о чём это он. ― Да, к сожалению, тебе придётся пережить непростые отношения ещё с одной женщиной... Прости.

― Откуда такие сведения? Какая ещё женщина, Вик? Что ты говоришь? Я не хочу отношений ни с кем: ни с женщиной, ни с мужчиной. И перестань говорить глупости, тебе не идёт, ― сказав это, я отчётливо понял подоплёку своих слов: я не хочу больше терять близких мне людей, поэтому лучше быть одному.

И как же я в очередной раз ошибался... Судьбе абсолютно безразличны наши планы: чем больше мы выносим, тем больше она нас нагружает, будто выясняя предел нашей прочности, словно готовя нас к ещё большей, но такой необходимой для нас, ноше. Часто вспоминаю тот наш разговор и думаю, насколько Виктор тогда оказался прав. Как тонко он должен был меня чувствовать, чтобы такое утверждать. И почему ему в жизни так не повезло. Я до сих пор не знаю, какого человека он оставил в Лондоне и почему сделал так, как решил, оставив меня без поддержки. Очевидно, по его мнению, дальше я должен был идти один.

Итак, это лирическое отступление никоим образом не должно отвлекать Вас, мой читатель, от происходящего тогда, в небольшой комнате дома мистера Тревора, ученого-математика, увлекающегося астрономией. Обо всём по порядку...― Снимай халат и ложись, ― командные нотки в голосе Вика звучали бескомпромиссно.Я немного замешкал, на что он не замедлил меня поддеть:

― Джон, свои «несметные сокровища», ― сложив губы в подобие улыбки, он продолжил, ― можешь прикрыть полотенцем.

_______________________________________________Примечание автора:Саундтрек к части: http://www.youtube.com/watch?v=zb1ZFcF0NaA