2 (1/1)

Мама умерла через три дня после того, как Туве исполнилось десять лет. Она тогда пошла в деревню купить еды. Они вдвоём загнали зайца и хотели продать его или обменять на овощи и молоко. Туве осталась в лесу, но так боялась быть одна, что пошла за ней вслед, несмотря на строгий наказ стоять на месте.Наверное, зря она это сделала. Наверное, лучше бы ей не видеть всего этого?— как маму окружили мужики с вилами и что-то кричали. Кто-то вырвал из её рук злополучного зайца, кто-то схватил за одежду. Она пыталась отбиваться, даже смогла отбить удар вилами, отчего они вспороли живот другому человеку. Но их было слишком много.Никогда Туве так быстро не бегала.***Туве увидела кого-то очень странного, так что даже в первое мгновение моргнула, не поверив своим глазам, а ведь волчьему зрению она доверяла больше, чем человечьему.Кто-то странный по форме напоминал человека, только очень высокого: вот и всё, что в нём было нормального. Всё тело, с ног до головы было покрыто тёмно-синей шерстью, и запахи шли как от оборотня в момент превращения?— смешанные, наполовину людские, наполовину волчьи, и Туве знала, как подействуют эти запахи на её человеческую голову.Существо что-то сказало, но Туве не поняла. Он говорил и говорил, и она осознавала, что понимает некоторые слова, что пять лет подряд слышала этот язык в Норвеге под Силекстадом, но незнакомец его так странно коверкал слова и расставлял их в неправильном порядке, что Туве со всей чёткостью разобрала лишь одно слово: ?огонь?. С остальными пришлось повозиться, но какое-то внутреннее чувство раскрыло ей смысл?— ?она в безопасности, ей желают мира и добра, и никто не будет её бить и убивать?.Он снова что-то сказал, и Туве лишь разобрала, что волков он не видел очень давно. Не то что бы она сильно жаловалась, порой сама страдала таким косноязычием, что люди с трудом её понимали, но всё же он мог бы говорить и попонятней.Незнакомец сделал шаг вперёд, и Туве глухо зарычала. Она редко рычала, а тем более дралась. Сначала?— не умела и боялась, а потом, когда Ульф её научил, поняла, что это последнее дело. Что после ничего уже не будет.?Не вижу в побеге ничего зазорного,?— говорил Ульф. —?Главное, чтобы это спасло тебе жизнь?.Лучше бы она умерла тогда вместе с ним. Но теперь оставаться ни с кем не надо, теперь она может сбежать.Туве попятилась. Расстроенный незнакомец тут же шагнул назад, показывая ладони, говоря, что он не хочет её обидеть. Ага, как же! Так все говорили, а потом кровь, боль и смерть.И Туве со всех ног рванула в чащу.***Ради Ульфа она готова была на всё.Не страшно быть угрюмым волчонком, когда тебе двенадцать, но если пошёл пятнадцатый год, то это уже неправильно. Девушки носили платья и вплетали в волосы цветы, а Туве ходила в лес и охотилась или собирала ягоды. Девушки разговаривали с парнями, улыбались, шутили и порой заливались, словно ручейки, задорным смехом, а Туве сидела поодаль и могла только смотреть.Смотреть, как Ульф дарит цветы Сольвейг, и та вплетает их в светлые волосы и улыбается, улыбается от счастья.У Туве тоже светлые волосы и голубые, почти прозрачные глаза!Сольвейг, говорили, смелая, храбрая, так Туве тоже не трусиха, лишь в меру осторожна.Сольвейг?— красавица, каких поискать, но и Туве, чай, не совсем уродина.И в день, когда Ульф сочетался с Сольвейг, когда боги, в которых Туве никогда не верила, соединили их судьбы, она, ?его волчонок?, ушла в лес и вплела в волосы цветы, только бы не слышать их смеха да радости, от которых в голову ударяла кровь и злость.Ох, зависть?— сильное чувство, а Туве давно-давно поклялась искоренять сильные чувства из сердца. Они мешают выживать, человек становится слабым. Лишь одно она оставила, горячее, болючее, от которого не могла спать ночами, от которого бежала в лес, забывалась там в охоте, а когда возвращалась, пряталась где-нибудь одна.Что ж, ей пора сражаться, недаром Ульф учил её быть ловкой и быстрой. И Туве встала и пошла обратно, рассекая толпу. Оборотни веселились и танцевали, малышка Дара, словенка, бежавшая из Гардарики, наигрывала на дудочке незамысловатую мелодию, и Ульф держал Сольвейг за руки.Туве попросила его отойти. Одного. Не хотела она смотреть на её прекрасное, светящееся от счастья лицо.Она взглянула в глаза их вожаку, выдохнула и сказала прямо, без утайки:—?Люблю я тебя, Ульф. Но не делай такое жалостливое лицо, не нужна мне твоя жалость.Он тут же стал серьёзным и кивнул.?— Одно я тебе скажу, подарок у меня не такой, как у всех. Я дарю тебе свою верность и преданность на всю свою жизнь. Что бы ты ни решил, я всегда буду на твоей стороне, что бы ни приказал, я исполню, но слушать буду лишь твой голос и ничей больше.Она бросила быстрый взгляд в сторону Сольвейг, которая, волнуясь, поглядывала на них.—?Принимаешь ли ты мой подарок?—?Принимаю.Она кивнула и резко развернулась, сдерживая подступающий к горлу ком.***Туве сидела на поваленной коряге и безучастно наблюдала, как заживает маленький порез на бледной коже. Оцарапалась, пока превращалась?— что ж, такое бывает. В такие моменты оборотень будто оглушённый: не понимает, где находится, и что творится вокруг, а звуки искажаются, и порой слышишь то, чего нет. Туве слышала голос Ульфа: ?Беги, беги!?Она зажмурилась и застонала.Нюх её даже в человечьем облике улучшился, слух обострился, и это плохо?— значит, даже сейчас волк из неё не вышел. Надо чаще бывать человеком, но как это сделать, если у неё и одёжи-то нет совсем, а усеянная иголками земля ранит ноги, ветки царапают руки и живот? Никак. А сидеть просто так и смотреть на небо скучно да и больно: она начинала вспоминать прежнюю жизнь в доме волков. А порой даже заходила так далеко, что видела путешествия с мамой.Нет, сегодня в облике волка она спать не будет, пусть хоть насмерть замёрзнет, ничего. Тело её быстро исцелится. Главное, пожалуй, что тут нет разгневанных людей с ножами, топорами, вилами, а остальное не так уж и страшно.Она забралась в шалаш из сухих веток, легла на листья кустарников, которые нашла у огромного озера на западе, и закрыла глаза. На том существе, она явно помнила, была набедренная повязка. Значит, там, где он живёт, есть одежда, и Туве может за ним проследить и украсть что-нибудь. Только бы остальные монстры её не поймали?— кто знает, на что они способны?На следующий день она вернулась туда, где встретила существо. Его запах отчётливо запечатлелся на ещё сырой земле, и Туве пошла по его следу?— он был ровным, как стрела, и уверенным, и она не могла заплутать.И вскоре она вышла к месту, которое заставило её усомниться в том, что она всё ещё в своём мире.Сосны здесь росли реже, между ними пролегали ухоженные дорожки, по краям которых висели изящные изогнутые лампы, везде росли удивительной красоты цветы, которых тут и быть-то не должно, кое-где стояли красивые скамейки, и казалось, что они сделаны прямо из деревьев, будто эти деревья вдруг решили вырасти в форме скамьи. А дома…Сначала Туве вообще их не заметила, разглядывая волшебный город. Но когда подняла голову, то окончательно убедилась, что она в каком-то другом мире: дома стояли высоко на деревьях! И не просто стояли: не было видно ни одной доски и и ставен, всё будто сделали из одного куска дерева и как-то нарастили на ствол, потому что из стен торчали ветви, на которых росли живые иголки.Неужто она в стране фейри? Бежала от погони и сама не заметила, как попала в волшебный холм? Что ж, такое может быть… Туве не беспокоилась о воспоминаниях?— они сами придут, когда она будет готова. Она нескоро вспомнила смерть Ульфа, нескоро в её голову вернулись картины окровавленной Сольвейг, спустя полгода, но ведь вернулись!Туве повела носом и прижала уши. Если это и правда страна фейри, то надо быть осторожной. Мало ли что учудит волшебный народец?— почувствовать в волчьем теле человечью душу им не составит труда. Нужно лишь найти одежду и потом бежать со всех ног: говорят, феи жестокие существа, и веселит их только боль и страдания других. Только вот не припомнит Туве, чтобы в какой-то сказке хоть один эльф носил волчью шкуру.Ага, а вот и одежда лежит ровными стопками. Так, вроде, вокруг никого. Туве прижала уши и подкралась к невысокому столу, как и всё тут, растущему прямо из земли, встала на задние лапы и, не глядя, схватила пару вещей. И тут из соседнего дома-в-дереве показалась одна из фейри, и оборотница оцепенела?— такого прекрасного существа она в жизни не видела! Фея была стройна как осинка, хрупкая, нежная, с бледной кожей и тонкими губами, и волосами, чёрными и шёлковыми, которые заправила за острые ушки.—?Вольк! —?удивлённо воскликнула она.Туве присела, прижалась к земле, не выпуская одежды и, развернувшись, припустила будто заяц, на которого натравили стаю гончих псов.Вольк! Вольк! Никогда ещё её не звали ?вольк?, но Туве готова была простить фейри, потому что не прощать себе дороже. Но до чего же она была красива, даже красивей Сольвейг, хотя это всегда казалось невозможным! Туве нигде таких не встречала, а людей она повидала много.Она с болью и стонами перекинулась обратно и развернула украденную одежду. Это оказалась зелёная туника с перехватом на поясе и коричневые штаны до лодыжек. Теперь Туве походила на сосны, что растут в этом лесу.На вид лёгкая, туника оказалась неожиданно тёплой, и если бы не босые ноги, которые мёрзли всю ночь, было бы совсем замечательно. И Туве решила завтра же снова отправиться в волшебный город. Как бы феи не разозлились, но эта, кажется, не углядела человечью душу, так что, может быть, они просто подумают, что это волк-воришка? Тем более что оборотница даже и не думала брать что-то ещё, кроме сапог.***Туве лежала на полу и стонала. Руки, ноги, тело горели, жгли, рвались, и она не понимала, кто она и где находится. И продолжалось это целую вечность. Будто тысячи иголок, кинжалов, клинков рвали её на части.Рядом сидела мама и поглаживала её по голове.Тело Туве сотрясла очередная судорога, и правая рука покрылась жёсткой серой шерстью.—?Первое превращение, милая моя, всегда болезненно. Терпи, ничего тут не поделать. Природа твоя решила за тебя.Туве трясло, она подвывала, ощущая, как одни кости сжимаются, а другие растягиваются, повсюду кровь и части кожи. Позвоночник будто выдирали из спины?— это отрастал хвост.Она разрыдалась. Ей ведь всего девять лет! И эта боль будет преследовать её всю жизнь?! Нет, никогда она больше не превратится! Хватит с неё! Никогда!Очередной приступ, и она, тяжко вскрикнув, перекинулась полностью. Зашаталась, упала. Сколько запахов! Они ударили в нос, оглушили, и Туве отчаянно пыталась разобраться, что и как пахнет, заваленная непонятными ощущениями.—?Не пытайся унюхать всё сразу,?— удивительно чётко и громко прозвучал голос матери. —?Просто привыкни к телу. Пока что. Потом уже будет легче, потом можешь начать изучать мир с точки зрения зверя.Мама у неё была ужасно умная, рассказывала всякие истории про королей и соседние страны, в которых Туве никогда не бывала, умела писать и читать и часто покупала книги вместо хлеба. Она-то и научила маленькую оборотницу охотиться, выжидать добычу, идти по следу.И через год ей вспороли живот прямо на глазах дочери.