1 (1/1)

Пять лет назад Туве бежала из Свеи в Норвег и обосновалась рядом с большой усадьбой Силекстад. Она никогда не выбирала место специально, но порой натыкалась на заброшенные домишки посреди лесов и решала, что это Фрейя смилостивилась над ней и указала путь. Так она думала пять лет назад. До огня, до криков, до крови. Теперь уже ответов на свои вопросы она не знала, лишь одно ей было известно доподлинно — она их никогда не получит.Боги упорно молчали.В Силекстаде говорили, что Туве из Свеи, беловласая, маленькая, с вечно прищуренными глазами и выступающей верхней губой, эта вот Туве лучшая охотница и всегда приносит хорошую добычу, и что её охотничий пёс настоящее сокровище, и все хотели бы заполучить его, но Туве никогда никому его не показывала и не приводила на вязку, и хотя даже хевдинг предлагал ей немалую сумму, она отказалась. Она хотела помочь, хотела, честно! Но не было у неё никакого пса, сама она охотилась — своим носом чуяла добычу, на своих лапах загоняла зайца, своими клыками впивалась ему в шею. Таких, как Туве, звали детьми Фенрира, потомками, оборотнями, что в последний час, в Рагнарёк, пойдут за ним в битву и в отместку за своего отца разорвут глотку и Одину, и всем асам, что сковали его Глейпнир.Туве появлялась рядом с усадьбой редко, только чтобы обменять припасы, но уже ловила на себе косые взгляды и слышала неодобрительные поцокивания. По своей глупости всё игнорировала, а надо было прислушаться и бежать бежать со всех ног, как она делала раньше.Она остановилась, вдыхая мороз. Пар изо рта поднимался облачком, и вокруг тишина, и она окутывала с ног до головы, а искристый снег ослеплял. Туве поудобней устроила на плече мешок с двумя зайцами и тоскливо поглядела на усадьбу. Ох, как не хочется туда идти, но надо! Куртка скоро прохудится, а впереди ещё половина зимы, да и рубахи уже из одних лишь заплаток состоят, и латать дальше их уже некуда. Только бы хевдинг её не заметил, только бы обошлось всё как обычно. Туве вообще-то не хотела уходить, лес она уже знала, как пять своих пальцев, каждый овражек, каждое деревце, каждый запах, но если она не помирится с усадьбой до конца зимы, придётся искать себе новый дом.***Холодно. Слякотно. Страшно. Туве открыла глаза и втянула воздух. Другие запахи. Хвоя. Это не её лес.Она опять ничего не помнит! Такое уже случалось раньше, и ничего хорошего не произошло ни до, ни после. Она так больше не хотела!Туве пошевелила окоченевшими конечностями и встала, но судорога пронзила лодыжку. Она вскрикнула и снова упала, и колючки больно впились в кожу. Так-так... во-первых, здесь не зима. Сколько же она забыла? И во-вторых, она совершенно голая посреди незнакомого леса. Впрочем, это как раз-таки и не самая большая проблема.Туве даже не стала вставать. Нечто тёплое зародилось в её животе и, бурля и кружась, волнами пошло по всему телу, а затем была боль, яркая до рези в глазах, ослепляющая, оглушающая, будто рвали и рвали тысячи клыков. Пальцы жгло, мышцы лопались, и хрустел позвоночник. Туве завыла, закричала...И на землю, тяжело дыша, свалилась крупная серая волчица. Резко поднялась и закрутилась, впитывая запахи и звуки: надо узнать как можно больше о новом лесе, это вопрос выживания. Что если тут есть своя стая? Надо найти их метки и держаться от них подальше. Настоящие волки не любят оборотней, чуят, как много в них от человека, как много от изощрённого людского ума, способного на злобу и жестокость. Туве потрусила куда глаза глядят, исследуя лес. Какие же огромные сосны! Никогда она таких не видела. На них, пожалуй, и влезть-то невозможно.Волчьих меток она не нашла, зато попались медвежьи, и Туве обежала вокруг всю территорию, чтобы потом по дурости не наткнуться на хозяина. К вечеру отыскала овражек, полный сухих иголок, и свернулась калачиком.И вот уже несколько дней Туве жила в незнакомом лесу, и нигде ни следа человека, и это её очень беспокоило. Нельзя всё время быть волком, иначе так им и останешься, и мысли у тебя будут волчьи, и желания... и жизнь. Значит, полное забвение. Было бы здорово не вспоминать. Когда совсем невмоготу станет, Туве так и сделает, а пока будет ходить нагишом по лесу, стараясь вернуть человеческий разум. ***Самое страшное началось, когда пропал сын хевдинга. Три дня его искали и три ночи, всю усадьбу на ноги подняли, работников, воинов, женщин, нянек-мамок, даже детей погнали в леса, кричали, вопили, но ничего так и не нашли, и ответом было лишь эхо, отражавшееся от подтаявшего снега.Тогда-то хевдинг и появился на пороге домика Туве. Звали его Фолкор, и был он седой, словно луна, хотя ещё три дня назад волосы и вполовину так не белели. Сначала он приказывал, потом просил, потом умолял, чуть ли не рыдал — дай ему пса охотничьего, чтобы отыскал его сына, да только где Туве его достанет?— Дать не могу, хевдинг, уж не обессудь. Он дикой у меня, на людей кидается, разорвёт тебе горло, меня потом вслед за тобой разорвут. А не разорвёт — ты его убьёшь, и что я без него делать буду? А вот сама с ним выйду, поищу, только, чтобы ни на кого не кинулся, убери людей из леса.И Туве сделала что обещала — той же ночью перекинулась и бросилась в лес. Рыскала туда-сюда, обежала каждое деревце, но увы, следов мальчика так и не нашла. Так и сказала она Фолкору при встрече, стоя посреди грязной усадьбы — нет его сына в лесу. Под каждой корягой посмотрела, нет ничего.Тогда-то и захлопнулись у неё за спиной ворота, тогда-то она и поняла, что хевдинг никогда её не прощал и за свои слёзы ей сполна отплатит.***Она проснулась от тихих шагов, тут же вскочила и ощерилась. Вдохнула и чуть не поперхнулась — волчий запах! Волк! Как это? Как он к ней подкрался? Хотя нет... погодите-ка...Этот запах очень странный, никогда Туве такого не встречала раньше. Хотя нет, лжёт она, сама себе лжёт, непростительная глупость. Встречала и ещё как, но только на пару мгновений: такой запах появляется, когда оборотень из волка превращается в человека.Туве замотала головой — не может такого быть. В это мгновение оборотень беззащитней всего, не стал бы никто перекидываться рядом незнакомцем! Она замерла, пытаясь услышать хруст костей и звук лопающейся кожи, но слышала лишь тихое шуршание деревьев да птичий лепет. Кажется, кто-то тихо выдохнул.Туве повела ухом и втянула воздух. Запах всё не пропадал. Никто не может превращаться так долго, ну разве что за исключением детей, которые в первый раз перекидываются. Тогда мучения могут растянуться не на один час, но она услышала бы и стоны, и всхлипы, и еле сдерживаемые крики боли. И... да, звук трескающихся костей и лопающейся кожи, конечно.А тут лишь вдох.Наконец, она решилась и пошла навстречу запаху, шагая как можно тише, стараясь услышать хотя бы удары сердца, чтобы понять, что за существо её поджидает. Может, правильней будет убежать? Может, не стоит лезть опасности прямо в пасть?Нет уж, три раза она убегала, хватит. Можно проявить глупую смелость, можно погибнуть, зная, что никто о ней не будет скорбеть и не испытает той боли, через которую она прошла сама. ***Ей тогда было пятнадцать лет, и самое страшное — она не помнила и половины того, что произошло. Упала в реку — это она помнила, очнулась от того, что вода выходила из лёгких, а перед глазами мелькал огонь, крики, кровь, и Ульф с клинком в груди. И его нечеловеческий крик, переходящий в вой: ?Беги!?Тогда Туве и побежала. Ульф был их вожаком, и она всегда его слушалась — против древних инстинктов не пойдёшь. Ульф сказал, Туве подчинилась. Это то, чему её учили в детстве.Они думали, что вместе смогут выжить. Что домик в горах, далеко-далеко от людских поселений, и редкие походы в деревушки за одеждой и едой смогут их уберечь от судьбы. Их было много, двенадцать бездомных оборотней, и они решили, что как и волки, они должны создать стаю. Туве привёл Ульф. Ей повезло, наверное. Её мать убили, когда ей только исполнилось десять, и после этого она скиталась по Свее совсем одна, воровала еду, кур и одежду с подворий, почти ни с кем не говорила. Раньше она не видела других оборотней кроме матери, даже отец исчез, когда ей было пять лет. Так говорила мама. Возможно, оно и правильно: одному легче выжить.И когда она встретила Ульфа, то замерла. Рыжий парень, стоял над силками и выпутывал зайца, напевая какую-то мелодию, а Туве в облике волчицы смотрела на него и втягивала в себя странный запах, не похожий ни на людской, ни на волчий, и силилась вспомнить, так ли пахла мать, но в голову приходил только её голос. Тогда-то незнакомец оглянулся, и Туве рванула. Она не знала, куда бежит, знала лишь, что подальше от этого странно пахнущего, но красивого человека. Сзади послышались шаги, тяжёлое дыхание, а потом хруст костей, и она побежала ещё быстрее, перемахивая через коряги и пни, будто была птицей, так она летела, пока не услышала протяжный вой.?Не трону тебя!? — говорил он.Туве замерла как вкопанная. Она не одна? Есть ещё кто-то такой? Кто-то, кто не убьёт её? С кем не страшно поговорить, не нужно каждый раз убегать и бояться?Из-за кустов осторожно вышел крупный волк, намного крупнее Туве, отливающий рыжиной, и запах... его-то она сразу узнала, запах того парня. Он к ней подкрадывался, замирая, когда она отступала назад. Разорвёт или нет? Но волк помахал хвостом, всем своим видом выражая дружелюбие, пошевелил носом, втягивая её запах, и Туве расслабилась. Не будет он нападать.Он позвал её за собой, и она пошла, потому что некуда было больше идти.