Часть 4 (1/2)

Прошло еще несколько дней, когда к сидевшему поздно ночью за стойкой бродяге Питу подсел Даррел Симмонс, считавшийся если не другом, то хорошим его приятелем.

— Слушай, старина, ты же часто шаришься по разным улицам? Скажи, не встречал ли в последнее время одну молодую девчонку, явно из ваших?

— Из наших я знаю многих, молодых, наверное, тоже. Кого конкретно ищешь?

— Сам не уверен. Видел ее однажды на перекрестке возле церкви, обратил еще внимание сначала, что она босая. На улице уже не лето, а она без обуви шла. Ну я сразу смекнул, что вашего племени девка, но мне-то что, идет себе да идет. Прическа еще у нее такая неприметная, волосы длинные, густые, в платок заправлены. Обычная, в общем, девчонка, нищенка. Вот только в руке подбрасывает что-то странное, то ли монету, то ли медальон, таких обычно у нищих не водится. Я рассмотреть хотел, а она в сторону свернула, прямиком в тупик. Я те места хорошо знаю. Бросился я, стало быть, за ней...

— Зачем?

— Да сам не понимаю. Вспомнил просто, как меня в таком же тупике чуть не сожрали.

— Это ты про ту тварь с кучей ртов?

— Ну, про кого же еще. Жалко стало девчонку, думаю, вдруг ее там уже убивают, может, помочь успею. Забежал следом, а там — никого. Представляешь? Я даже глазам своим не поверил, ну некуда же было спрятаться!— И что дальше?

— А ничего. Обошел весь тупик и побрел обратно, с тех пор мучаюсь, понять пытаюсь — что это было-то?

— Не знаю, приятель. Девчонок среди нашего народа немало, но таких вроде и не припомню. Может, недавно на улице?

— Может, и недавно... Как бы мне ее найти, а?

— Далась она тебе!

— Да мне бы просто узнать, как она из того тупика сбежала. Я ж ночами, можно сказать, не сплю, все бьюсь над этой загадкой.

— Слушай, ты усложняешь. Не видел, может, в тупике где-то люк открытый был? Или лестница на чердак? Дверь заколоченная с доской оторванной? Мы народ ловкий, в любую щель пролезаем, только отвернись.

— Не было там ничего, — вздохнул Даррел и, помолчав, добавил. — Странная она была. Странная.

Этот разговор не имел бы никакой важности, если бы с этих пор девчонку не стали замечать и другие, то тут, то там в разных концах города. Винсент Ли говорил, что видел ее на крыльце у больницы Св.Марии:— Сидела прямо на ступенях, а время раннее, холодно. Предложил ей зайти погреться, мы всегда стараемся нуждающимся хоть как-то помочь. А она посмотрела на меня, словно дикарка какая-то, вскочила и убежала. Ума не приложу, что ей было нужно, но выглядело так, будто она ждала чего-то или кого-то, только не дождалась.

Мин Ти Пан, по случаю оказавшаяся в забегаловке (да и кого нынче удивляло, что женщинам тоже нужно лечить нервы если не лекарствами, то хотя бы так, по-простому?), добавила к его рассказу немного подробностей:

— Она точно кого-то ждала. Пришла рано утром, когда еще никого нет, и стояла у входа, переминаясь с ноги на ногу. Я предложила ей войти, думала, она ищет кого-то конкретного, но она только мотала головой и продолжала стоять на своем месте, а потом села на землю прямо там же. Я наблюдала за ней около двух часов, прежде чем вы подошли.

По всему выходило, что девочка эта или тронулась умом, что в Аркхэме не редкость, или от природы своей блаженная. Ее судьба вряд ли бы кого-нибудь интересовала так сильно, если бы она не появлялась порой в самых опасных, кишащих монстрами местах.

— Вижу — идет ваша девчонка, ну та, что без башки совсем. Я ее сразу узнал, ни с кем такую не перепутать, — рассказывал Хэнк Сэмсон, залив в себя уже добрых три пинты пива, — да не куда-нибудь идет, а прямиком к старым амбарам, к которым нормальный человек уже сто лет как соваться не будет. Всем известно же, что там сожрут — и останков не сыщешь. Я ей кричу издалека, значит, близко не подхожу, кто ее знает, что безумной в голову взбредет. Эй, кричу, ты что, не видишь, куда прешь? Там же погань на погани! А она остановилась, посмотрела на меня и переспрашивает так, растягивая слова: "По-огань?". И голос у нее такой, совсем детский, мне аж не по себе стало. Ну я ей объяснять начал, мол, погань, монстры всякие, твари что три тебя размером. Зубы с кулак величиной у них, а в пасть целиком поместишься без остатка. Говорю ей, говорю, а сам спиной отступаю назад, так мне ее голос не понравился. Но ей, видать, наскучило меня слушать, она снова развернулась и знай себе бредет в сторону амбаров. Там и гул поднялся, будто целый рой этих тварей. Ну тут я уж плюнул на землю да растер. Если так сдохнуть хочет, что я мешать буду. Я нянькой не нанимался.

Сказал и опрокинул в себя залпом еще полпинты, подводя итог своему рассказу.А уже через два дня Триш Скарборо всеми святыми клялась, что видела странную девочку в обществе культистов.

— Я вела за ними слежку, как всегда, и все было в рамках привычного, пока я не поняла, что среди них ребенок. Подросток, девчонка в лохмотьях, я сначала приняла ее за одного из культистов, потому что ее одежда издалека напоминала их плащи, но потом поняла, что ошиблась. Я подумала, что ей, возможно, нужна моя помощь, но она держалась уверенно, словно ничего страшного не происходит. А потом она показала им что-то, что держала в руке, какой-то амулет, быть может, или жетон, и они дружно замерли, не стали ее преследовать, пока она уходила.

— Вот вы сказали, и я понял, что это очень похоже на мою историю, — вторил ей Марк Хэрриган, который обычно редко подавал голос, что всех более чем устраивало. Марк был безумцем, но хуже того, он был безумцем с кучей оружия и умением убивать людей, полученным на войне. Марка в Аркхэме не очень любили, скорее боялись, нежели презирали, но в целом старались обходить стороной. Марк отвечал горожанам полной взаимностью, но почти каждый вечер все равно появлялся в забегаловке, к чему пришлось волей-неволей привыкнуть. — Я тоже встречался с этой девчонкой, давно еще, месяца два назад. Она сразу показалась мне странной, — он злобно посмотрел на тех, кто позволил себе смешки в ответ на эту реплику, — и поэтому я решил ее задержать. Мне показалось разумным расспросить ее о родителях и отвести домой, нечего делать детям на улицах в такое время. Но когда я подошел к ней, она сунула мне под нос эту свою штуку, — ему снова пришлось приструнить не в меру расшумевшихся шутников взглядом, — наверное, это был медальон. Не знаю, никогда не видел ничего подобного. На нем изображена как будто звезда, оплывшая по краям, и в центре нее глаз...

— Знак Древних, — подсказал пожилой профессор, который, как всегда, сидел в центре зала.

— Что?

— Ничего-ничего, продолжайте. Просто так эта штука называется.

— Да мне плевать, как она называется. Главное, что когда я эту штуку увидел, то даже взгляд отвести не смог, не то что с места двинуться. Девчонка, главное, уже убрала ее обратно в карман, а я все стоял как истукан и даже не видел, куда она ушла, перед глазами так и маячил этот знак, долго еще, до самого вечера, пока не выпил как следует, чтобы из башки своей его вышибить.Девочка со знаком Древних быстро стала местной знаменитостью. Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не рассказал очередную байку о том, как якобы повстречался с ней на улице. Сколько в этих рассказах было правды и была ли она там вообще, трудно сказать, ведь по всему выходило, что если верить в каждую байку, то девочка эта была бестелесным духом, который одновременно мог находиться на площади Независимости и в доме ведьмы (кто-то даже поклялся, будто она там и живет), красть бумажник у Лео Андерсена и пугать сестру Мэри, призывать монстров ("Ей-богу, не вру, все так и было!") и спасаться от них бегством. Кроме того, горожане наградили ее в своих историях умением разговаривать с Ми-Го, левитацией (умное слово, под которым подразумевалась обычная способность парить над землей, словно перышко — любой фокусник мог этим похвастаться), умением растворяться в тумане и даже почему-то крысиным хвостом.

Не стоит слишком строго судить горожан за домыслы. Им просто необходимо было как-то отвлечься от того, что творилось вокруг, и они выбрали самый естественный для людей способ: сплетни. А что обрастали они порой совсем фантастическими подробностями, так и времена нынче были такие, от реальности весьма далекие. В общем, как бы то ни было, а рано или поздно странную девчонку перестали бы обсуждать вовсе, переключившись на что-то более интересное и актуальное, если бы однажды не случилось подряд сразу две вещи: поздно ночью, когда забегаловка уже была закрыта, а до рассвета еще было далеко, на неприступном острове открылись врата в иной мир. А незадолго до этого бродяга Пит лишился собаки:

— Тварь огромная, с рыбьим хвостом, во-от таким аж, как выскочила, как бросилась! Откуда выскочила? Да почем я знаю, откуда-то, уж поверьте! Твари — они легко найдут, откуда выскочить. А Дюк, он ведь завсегда мне на помощь приходил, защищал, значится, понимаете? Вот и в этот раз... того. Бросился на тварюгу эту, в одиночку. Ну она его и этого... Дайте выпить, а? — рассказывал он тем же вечером в забегаловке, заливая в себя пива больше обычного. — Одним укусом, значит, он даже... Черт, даже гавкнуть не успел. Бедный, бедный мой старина Дюк, кто ж мне его теперь заменит... Я ж его еще щенком подобрал, мы с ним как братья, нет, как отец и сын были, верите? Жалко было, аж слезы наворачивались, а потом я подумал, что вот он там мертвый в животе у этой тварины лежит, зато я теперь здесь живой, а мог вместо него быть. И знаете, зло такое охватило, на рыбину эту зубастую, на судьбу свою несчастную, на все прямо, встал я, значит, палку какую-то с земли подобрал и пошел прямо на смерть свою, значится. Плесните еще, а? Сил нету, аж руки дрожат, как вспомню. Иду я, значит, палкой размахиваю, а сам думаю, ну и пусть что обратно не вернусь уже, зато и падлу эту с собой заберу уж точно, хотя бы и в глотку ей палку воткну, пока она меня пережевывать будет. Глупости всякие в общем в голову лезли. И тут вдруг вижу, что тварь эта всем телом своим развернулась и в сторону куда-то смотрит, а потом и вовсе пошла прочь, да так странно раскачиваясь, ну чисто пьяная. Я, конечно, за ней следом припустил, шутка ли, я ведь уже умирать приготовился, а она берет и сбегает! Иду и вижу, стоит девчонка, в лохмотьях вся, но не наша. Я сразу понял, что это про нее все разговоры в последнее время. Взгляд у нее такой, знаете, нездоровый. А в руках винтовку держит. Ну тут я даже струхнул, верите? Одно дело, когда тебя какая-то тварь с клыками сожрала, а совсем другое — когда из винтовки наповал. Совсем не то же самое, понимаете? Нет уж, это никуда не годится, подумал я и остановился подальше. Девчонка меня, наверное, не видела, потому что смотрела все время только на тварь, как будто даже в глаза ей. А потом я услышал выстрел. И еще один. Тварь как есть замерла, потом словно бы обмякла и на землю упала, что твой мешок навоза. Я даже не думал, что ее так легко зашибить. Смотрю, девчонка по сторонам оглядывается, будто ищет что-то, ну я понадежней в кустах спрятался, чтобы ей на глаза не попасться, а сам про себя думаю: что она, интересно, делает на неприступном острове? Я же не дурак какой, я понимаю, что если человек где-то гуляет рано утром, то ему там что-то нужно. Я, например, на острове ночую, там все спокойнее... было. Но кроме меня там больше никто не ночевал, вот хотите верьте, хотите нет, я это место хорошо знаю, я бы понял, если бы там кто-то еще ошиваться начал. Кроме монстров, конечно, это другое. А ну не смейтесь там! И вот сижу я, сам с собой рассуждаю, откуда она могла здесь взяться. Ну а с кем еще рассуждать, если Дюка моего больше нет. И вдруг вижу, свет сквозь кусты пробиваться стал, да яркий такой. Я еще подумал сначала, что-то рано нынче рассвет, часа на полтора раньше положенного, но не удивился, чему нынче удивляться? Вот только никакой рассвет в жизни так не слепил, что я, дурак какой, не знаю, как солнце встает? Да и потом, рассвет с другой стороны обычно бывает, хотя кто его сейчас разберет. В общем, я кусты раздвинул и выглянул потихоньку, посмотреть, что это так светит, ну чисто твой фонарь, да прямо в глаз. И вижу, как над островом огромное окно открывается прямо в воздухе. Ну тут меня такой смех разобрал, что еле сдержался. Шутка ли, второй раз эта пакость в нашем городе появляется, и оба раза у меня на глазах. Девчонка меня, видимо, услышала, развернулась, даже винтовку вскинула, но тут ее что-то невидимое как схватит прямо поперек тела, да как начнет тащить прямо в окно это, у нее аж глаза на лоб полезли. Она винтовку выронила, кричала страшно, но только ее все равно туда затащило. Я, конечно, помочь сначала хотел, понимаете, она же все равно человек какой-никакой, но как почувствовал, что меня тоже туда тянуть начинает, сразу развернулся и пулей оттуда припустил. Я же не дурак какой, знаю я эти штучки, чуть зазеваешься — и ты неизвестно где, вот мне оно надо? Нет уж, я, может, и трус, но не глупец, иначе бы уже давно сдох или пропал невесть где, как эта девчонка. Так что вы как хотите, а я больше к неприступному острову и на милю не подойду, ей-ей, не просите даже. И вам того советую... — Он напоследок отхлебнул еще пива, булькая горлом, и стал заваливаться на стол. Его поддержали и помогли улечься лицом поудобнее.

Наступил тот самый момент, когда все уже переварили услышанное и теперь жаждали поделиться с окружающими продуктами своего мыслительного пищеварения. Помещение наполнилось гомоном и гвалтом:

— Врата!.. Все как он и говорил!

— Опять новая напасть...

— Что-то делать с ними...

— …закрывать надо?

— …так маг говорил...

— Но как?

— Он знает.

— …никто больше…— …наверняка кто-то еще…

— …монстры придут оттуда!

–...да кто ему верит-то?

–...страшно туда лезть...

–...старика пошлем, он умный…