Глава 1. Гвозди (1/1)
- Ты видела кого-то? Или опять бродила во тьме?- если хорошенько поднапрячь воображение, можно услышать интерес в его голосе. Правда, скептически сияющие звезды не дадут этому поверить.- Да,- девушка сглатывает противный комок в горле.- Кого же? Расскажи,- опять же, если представить, может, он заинтересованно подался вперед? Люси молчит, и ее никто не торопит. Она сама начнет, когда решится, когда поймет, а с чего, собственно начать, когда пульс успокоится, а нервы напрягутся, как гитарные струны.- После гулкой пустоты коридора я ожидала натолкнуться на очередную, уходящую ввысь стену. Но передо мной стелился туман, туман с фиолетовыми всполохами, то мерцавшими, словно свет далеких звезд, то погасающими. Раньше я всегда натыкалась на невидимую преграду, словно эта стена все же существовала, просто сливалась с окружающей обстановкой. Но теперь я беспрепятственно продолжила идти, только липкий, как мой страх, туман становился все гуще, залезал мокрыми и противными пальцами под рубашку, залеплял рот и глаза. Я не помню, сколько я шла вот так, полуослепшая и взмокшая, пока пол под ногами не стал гладким и скользким. Туман расступился, и я увидела парня,- в горле пересохло, и Люси остановилась, чтобы передохнуть. Перед глазами до сих пор стояла серость туманных облаков и резкий люминесцентный свет. До сих пор остатки адреналина блуждали в крови.- Он видел тебя?- спросил голос из-за ширмы.- Нет. Я была словно призрак, словно незримая тень. К тому же, ему было не до этого. Он умирал.- Умирал?- странно, скорее всего, ей просто показалось, но на секунду в этом голосе промелькнуло любопытство.- Да. Он был высокий и черноволосый, с красными, налитыми кровью глазами. Он сидел прямо на железном полу, залитом кровью. Она сочилась из многочисленных ран на его теле и лице, он забивал в себя гвозди и что-то шептал. В руки, ладони, в бровные дуги и нос. Я видела запекшуюся кровь на его штанах и тягучие темные, почти черные капли на теле. Рядом валялись загнутые гвозди, скрюченные, словно умирающие. А он с безумным взглядом шевелил тонкими, искусанными губами и раз за разом опускал стальной молоток, вбивая очередное орудие. Кажется, в этот раз он задел висок. Он умер, лежа на стальном полу и улыбаясь, сказал громко и отчетливо: ?Я расплатился?.- Расплатился?- перебил доктор. Люси кивнула, забыв о том, что он ее не видит. Хотя, похоже, ему и не надо было ее видеть. Девушка продолжила.- Я подошла, хотя, нет, меня словно притянуло на веревке. Стальные шляпки гвоздей, заляпанные кровью, блестели в резком свете. Мне до боли в груди захотелось по ним провести рукой. Ох, лучше бы я этого не делала,- Хартфелия резко села на кушетке, запустив пальцы в спутанные волосы.- Тебе так легче?- Да, простите,- она облизнула губы, вспоминая. Яркие вспышки чужой жизни мелькали перед глазами, затягивали в омут чужих радостей и страданий, заставляя все переживать на собственной шкуре.- Их отношения всегда балансировали на грани, на хорошо заточенном острие ножа, таком холодном и безразличном. Они были слишком разными, чтобы быть вместе, но кого это интересовало? Это была не любовь. Эта была страсть, не создающая, а сжигающая. Она разрушала их жизни, репутации, отношения с друзьями и семьей, оставляя после себя выгоревшее пожарище души. Они ненавидели друг друга так же сильно, как любили. Это был танец смерти на краю пропасти.
Он – высокий и наглый парень, безработный, подозреваемый во многих преступлениях и неизменно берущий откуда-то деньги. Она – хрупкая дочь ректора университета, помешанная на книгах и сказках. Он мог ударить ее, рассекая губу, а затем слизывать соленые капли алой крови и извиняться поцелуями. Она могла обидеться и сбежать в библиотеку, закопавшись в толстенные книги, отрешившись от всего мира и игнорируя его настойчивые звонки. Тогда он приезжал, злой, как тысяча чертей, и вырывал страницы ее любимых историй. Он не хотел делить ее даже с мертвыми буквами, разрывал легкие листы в клочья, которые еще долго опускались на его волосы, на ее волосы, пока они целовались под этим искусственным снегом. Он ненавидел ее дурацкую прическу – у нее были длинные русые локоны, постоянно мешавшие забраться под футболку. Тогда он остриг их, остриг, не обращая внимания на ее слезы, и выкрасил в ярко-синий цвет, как небо лета, когда они познакомились. А потом сидел на полу, заляпав лицо капельками краски, и обнимал свою маленькую Леви, бережно прижимая к себе. Он ведь любил ее так же сильно, как она его. И так же безумно ревновал, неустанно, благо причина имелась – навязчивый бывший парень, некий Джет, которому Гажилу постоянно хотелось сломать что-то посущественней носа. Ни одна их встреча не проходила без выяснения отношений, и тогда плачущая Леви повисала на его руке, умоляя успокоиться. А он, сумасшедший, кричал на нее, дергал ненавистные волосы цвета летнего неба, когда они познакомились. Они бурно сорились, не мене бурно мирились, оглашая пустоту квартиры стонами и криками. А потом она уходила, чмокнув его на прощание и сварив крепкий кофе, который он выливал в раковину, как только дверь громким щелчком извещала о том, что она ушла. Так было долго, так должно было быть еще дольше.
Однажды она попала под дождь, вымокла насквозь и потеряла телефон. Он был пьян и звонил без перерыва, а когда девушка наконец-то появилась в дверях, он обвинил ее в измене и ударил. Ударил так, что вышиб дух, так, что она отлетела к стене и сползла по ней с тихим всхлипом. Он был слишком пьян, чтобы извиниться, и ту ночь они впервые провели отдельно. Она заперлась в комнате и толи плакала, толи вправду спала. А он стоял на продуваемом зимним ветром балконе в одни джинсах и выкуривал одну сигарету за другой. В затяжку, обжигая легкие терпким сигаретным дымом. Он никогда не курил, но захотелось заполнить пустоту в сердце и звенящую тишину в ушах.А на следующее утро она ушла, не оставив привычной дымящейся чашки на столике в гостиной. Ушла, чтобы больше никогда не вернуться.- Это он тебя так?- рыжий парень сжал руки на руле и кивнул на наливающийся фиолетовым синяк на лице девушки.
- Да,- она виновато улыбнулась, чуть опуская уголки губ, что делало ее улыбку неуверенной и грустной. Парень стиснул зубы так, что на скулах заходил жевалки.- Как ты его терпишь?- прошипел он, резко поворачивая. Они неслись по пустынному шоссе, а где-то внизу плескался океан. От крутого обрыва их отделял лишь хилый забор, поставленный больше для проформы.
- Он хороший, правда.- Правда? Он бьет тебя, Леви!- Я сама была виновата,- вновь улыбнулась девушка. Казалось, она совершенно не желала признавать отрицательность поступков Гажила.- В чем? В том, что потеряла телефон? Ты его потеряла!- срывался на крик парень.- Наверное, мне надо было быть внимательней,- усмехнулась она.- К тому же, он ревнует меня к тебе.- Да он тебя к каждому столбу ревнует!- в машине повисла тишина. Леви отвернулась к окну, рассматривая близкий океан. Эта тема была обмусолена до состояния рвущейся маслянистой бумаги из-под рыбы – такая же противная и на грани скандала.- Выходи за меня.- Что?- девушка удивленно повернулась.- Выходи за меня замуж,- тщательно произнес рыжий. Пара секунд, и она рассмеялась, таким чистым и звонким смехом, отдававшимся похоронным колоколом в его ушах.- Тогда я не пущу тебя к нему.- Ты не сможешь,- она все еще улыбалась, но атмосфера ощутимо остыла.- Ты остановишь машину, и я вернусь к нему. Потому, что я его люблю и не могу без него жить.- Нет,- странно спокойный Джет смотрел только вперед, на дорогу.- Что, прости?- разозлилась Леви. Ей и так слишком часто указывали. Ей и так запрещали встречаться с Гажилом.- Нет.- И как ты мне помешаешь?- в голосе сквозил сарказм.- Я просто не остановлю машину,- безумно оскалился парень и резко крутанул руль. Завизжали шины, оставляя дымящийся след, завизжала Леви, вцепившись пальцами в куртку друга.- Сарусуке, остановись,- в голосе неприкрытая слышалась мольба, в ответ на которую он только криво усмехнулся.- Потребовалось умереть, чтобы услышать свое имя из твоих уст,- прошептал парень. А потом они протаранили забор и свалились в бездну.Он сошел с ума. Ее не было неделю, телефон выключен. Он не находил себе места, пока не решился прийти к ее родителям. Пришел. И узнал, что вот уже семь дней, как она умерла. Разбилась на машине этого треклятого Джета, которому позвонила рано утром и попросила заехать. А в два часа их нашли на побережье. Была зима, и хорошо было видно, как именно падала машина, переворачиваясь и сминая пассажиров внутри. Она умерла, а его даже не пускали на могилу.?За каждый ее тихий всхлип За каждый плач из-под подушки Ты так хотел, чтоб он затих Расплачивайся, ты не лучший?.За каждый стон не под ним, а от боли. За каждую разорванную страницу и обидные слова. За ее волосы, длинные и удивительно мягкие. Его невозможно простить, он это знал и в ее смерти винил лишь себя. Была зима, его сердце замерзло, а кровь из пробитых рук пахла железом. Как в ночь, когда они познакомились.