32. All I want for Christmas is you (1/1)
Харли не любит Рождество, всем известно. У нее от семьи ничего не осталось, но Рождество ведь семейный праздник. Так ей всегда говорили. И потому она каждый год с ненавистью залезает в красную шубку и идет колядовать. Этого требует Джокер. Ну, конечно. Кто бы сомневался? И это по-настоящему смешно, потому что главный фрик Готэма, пугало хэллоуинское, обожает именно Рождество, по-детски так, с горящими глазами и яркой ухмылкой. Гринч обзавидовался бы такому рождественскому духу. Он всегда заставляет Харли любить этот день вместе с ним. Как там говорится, насильно мил не будешь? Но в случае с Джокером очень даже. Потому что, если папочка сказал, что нужно, значит нужно. Ослушаться Харли не смеет, за это Рождество для нее может омыться кровью. Харли предпочитает начинать год без синяков и ссадин.В этот раз все точно так, как и всегда. Джей оставляет для Харли подарок – крошечное, ужасно пошлое платье маленького помощника Санты и туфли на высоченной шпильке. Харли только надеется, что им не придется грабить банк, гонять колядующих или что-то связанное с беготней и стрельбой. На такой шпильке ей бы не сломать ноги, а остальное как-нибудь приложится.Она одевается, как он велел. Распускает волосы, красит губы кровавым влажным блеском, балансирует на нереальных каблуках, спускается на первый этаж. Наемники и хотели бы присвистнуть, но это чревато лишними дырками в лихих головах, а потому они просто салютуют мисс Харли, отдают ей честь, словно вышколенные гвардейцы.
Джокер на самом деле одет в красный тулуп, шапку с бубенцами и высокие сапоги. Харли кривит губы. Если бы она была ребенком, от такого Санты зашлась бы криком. Слишком криповая версия всем известного и любимого ?хо-хо-хо?. Она улыбается, наклоняет голову, получается невеселое треньканье оленьих рожек. Помимо платья и туфель Джокер оставил ей и это маленькое украшение. Корону, наверное, по его мнению. И Харли не уверена, как воспринимать – то ли это она носит рога, то ли олененок Рудольф внезапно стал фигуристей и выше на пол головы.Джокер прихватывает Харли за талию. Белая, свалявшаяся комьями борода болтается у него на подбородке, шрамы подчеркнуты красной помадой в тон помаде Харли. Они идеальная парочка. Харли вздыхает – не на Рождество, точно на Хэллоуин. Но ничего не говорит – ей не хочется сплевывать зубы в кулак. Если мистер Джей что-то решил, отговаривать его себе дороже. Сегодня она будет олененком Рудольфом, если ему так хочется. И будь Харли трижды язвой, сучкой, не умеющей держать язык за зубами, сегодня она будет стараться. С нее ведь и не убудет – ну, нравится Джокеру костюмированная вечеринка, да пожалуйста в общем-то.Главное, чтобы он не заставлял Харли веселиться, или хотя бы сделал вид, что его устраивает ее кислая мина. Что Харли может сделать, если ее воротит от всего этого – улыбок до ушей, блестящих платьиц, огоньков, индейки? Да всего на свете!
У Квинзеллов всегда было весело и душевно на Рождество. И Харли никогда больше не испытать подобного. Не будет больше смеха и канючинья Барри, теплых улыбок матери, ворчанья отца, горячего какао и сладостей. Ничего больше не будет, как прежде. И улыбаться при таких обстоятельствах просто нет сил. Джокер же давит из нее улыбку. Если нужно, то и руками, оставляя на ее щеках уродливые сине-черные следы лапищ. Харли старается улыбаться самостоятельно как можно правдоподобнее, чтобы такого не было.Они едут в ?Айсберг?. Почему-то Джокер изменяет традиционным колядкам – сегодня они не выходят на дело. Харли внутри выдыхает. Ей не очень-то хотелось бегать на каблуках по Готэму, обливаясь потом и, возможно, кровью. Но Джокер прихватывает мешок с подарками. Там гранаты, бутылки с зажигательной смесью, - фейерверки и яркие огни. Все то, что они любят оба. И сердечко Харли екает - ей не избежать кутерьмы.Пингвин приберегает для почетных гостей столик недалеко от елки. Огромное дерево мерцает яркими огоньками. Харли отражается в пузатых разноцветных елочных игрушках, подправляет макияж. Дерево настоящее, пахнет хвоей и лесом, навевает ненужные воспоминания. На секунду Харли оказывается в их старом доме – красивом голубом коттедже с белым штакетником. Она почти воочию видит, что снегу навалило много, отец расчищает дорожку к дому, мама делает традиционный соус, а они с Барри валяются в сугробе и представляют, что они снежные ангелы.Харли мотает головой, стряхивает ненужные воспоминания. Это все ее глупое сердце слишком сильно колотится в груди. Она смотрит на Джея, пьющего виски, курящего сигару, улыбается ему как можно шире. Это ее семья теперь, какая-никакая, нужно просто проникнуться духом этого конкретного рождества, и все будет нормально. Харли ведь мастерица иллюзий. Раз уж научилась представлять, что Джокер любит ее, сможет сродниться и с мыслью, что они настоящая семья.Джокер смеется в ответ, подмигивает Харли, до хруста крошит ее птичьи косточки в своей хватке. И Харли качает головой, грустно тренькают колокольцы на рожках Рудольфа, выдавая ее с головой. И улыбка яркой вспышкой на лице совершенно не вяжется с этим печальным и таким неуместным звуком. Джокер не дурак, Джокер умеет читать чужие души виртуозно. И потому он тут же хватается за эту тонкую соломинку, разворачивает улыбающуюся Харли за подбородок к себе. Она морщится. Конечно же, синяки останутся.- Что не так? – спрашивает грубо и хлестко.- Все отлично, папочка, просто неважно себя чувствую, - врет Харли также виртуозно. За долгие годы она научилась обманывать так, чтобы и комар носа не подточил. Джокер совершенствуется, но и Харли тоже. Раскусить ее не так уж и просто.
- А ты сделай так, чтобы не чувствовать себя неважно, - шипит Джокер тихо, но очень страшно. У Харли холодеют ладони. Она знает, к чему может привести ее уныние.- Да, папочка, конечно, - еле выговаривает она, - я сейчас попудрю носик, и все будет превосходно.- Уж будь добра, - равнодушно чеканит Джей. Харли встает на неустойчивых каблуках, глотает шампанского для храбрости, бежит, сломя голову, на улицу. Ей нужно покурить, успокоить нервы. Стала она плаксой и развалиной с Джеем. Семья - это навсегда, и не отвертеться.Харли вываливается на задний двор. Снег падает с небес пушистыми хлопьями, кружится, опадает на ее идеально уложенные волосы. Обнаженные плечи Харли мерзнут, покрываются мурашами. Снег такой чистый, идеально-белый, не запятнанный следами людей и пеплом сигарет. Кажется, Харли самой первой увидела первый снег.Она смотрит на ледяное покрывало до рези в глазах, до навернувшихся слез. Текут свободно по ее фарфоровому лицу, разрушая макияж, оставляя на лице грязные черные полосы.- Эй, - слышит за спиной, группируется, проглатывает комок в горле. Её слишком долго не было, Джей пошел искать. И это очень плохой знак.- Да, папочка, я сейчас, - дрожащим голосом произносит Харли, судорожно утирает слезы с лица.На ее холодные плечи внезапно ложится что-то теплое. Харли оборачивается и смотрит на ужасно серьезного Джея заплаканными глазами. Это его костюм Санты, красный полушубок. Сам же Джокер остается в костюме и колпаке. Выглядит комично, будто кто-то пририсовал шапку с бубенцами.- Ха-арли, - начинает он, но в голосе не чувствуется напряжения или злости, - нельзя грустить.Харли поджимает губы, силится не расплакаться еще больше. Он пришел не ругать, а жалеть. И это само по себе огромный подарок ее разбитому кровоточащему сердцу. Она так благодарна, так наполнена нежностью к нему, что кидается на шею, душит его в объятьях.Джей не сопротивляется. Обнимает в ответ, треплет по волосам и рожкам олененка Рудольфа.- Харли, только один вопрос, - говорит он и внезапно останавливается.- Какой, мистер Джей? – Харли шмыгает носом, зарывшись лицом в его шею, вдыхая его любимый запах. Ничего лучшего она не испытывала. Это божественно.- Ты случайно не забыла выпить таблетки в этом месяце? – Джокер отстраняется и внимательно, даже строго смотрит на Харли.Харли холодеет. И правда, она забыла. Седативы не пила, чтобы голоса в голове не бушевали, от боли пару раз забыла принять кругляшки, и от мигрени. Раздражительной была поэтому и чертовски усталой.
А еще дважды не приняла противозачаточные. Харли понимает это так внезапно и так остро, ее рот принимает форму буквы ?о?. Харли просто не может поверить. Это невозможно. Как она могла забыть? Смотрит на Джея, а у самой ладони потные, во рту неприятный привкус. Он точно убьет ее.- И…и… что мы будем делать? – едва дыша спрашивает Харли.
Джокер докуривает, хватает Харли за руку, притягивает к себе жестко и быстро.- Мы будем делать снежных ангелов, - смеется он и опрокидывает Харли на себя.Она успевает только пискнуть и разглядеть первые зелено-красные змеи фейерверков в чернильно-черном, истекающем снегом небе.