3. God's gonna cut you down (1/1)

Гуль получил свое прозвище за длинные палки-конечности, словно у Слендермена, острые зубы и широкополую шляпу. Он всегда так ходил. В юности скорее в качестве протеста, сейчас — по привычке. Это его фирменный знак, как у Джокера — тренч и федора, красная улыбка до ушей. На самом деле его зовут Стюарт Картер Винтроп Третий. Много пафоса для такой замухрышки. Но так уж судьба распорядилась. У него есть титул, много денег и, наверное, была бы непыльная, богатая и беззаботная жизнь, если бы он только согласился на нее. Гуль ушел. Ему было шестнадцать лет. И вот здесь написать бы книгу о его тяжелой судьбинушке, что в школе дразнили, ссался под себя до четырнадцати, уродцем вырос среди красивых и величавых родственников. Только дело было абсолютно не в этом. Как и любому избалованному, испорченному донельзя мальцу ему было попросту скучно. Он сбежал от нянек и учителей, от золотых сосок и титула наследника на улицу. В Готэмскую ночь. А она, как известно, не очень-то и приветлива. Гуля спасла от голодной смерти его замороченность на компьютерах и всяких технических прибамбасах. В эпоху нанотехнологий и смартфонов его умение взрывать бомбы дистанционно и залезать в самые потаенные уголки людских душ через их телефоны очень помогло. Это оказалось прибыльной работенкой, а еще не скучной. Адреналин бурлил в крови, рождая ядовитые и терпкие слова-упреки. В банде Гуль очень быстро вырос, продвинулся по социальной лестнице, как и в прежней жизни стал якшаться с местной элитой. Пока не попал к Джокеру. В бандах Готэма считалось большой удачей оказаться в шайке главного маньяка. Туда шли лишь самые отчаянные сорвиголовы, лютые оторвы, те, кому терять было абсолютно нечего. Гуль пошел, потому что не хуже других. Все происходило как собеседование в дешевом ситкоме. Нет, на самом деле. Джокер осматривал потенциальных кандидатов в наемники, восседая в огромном кожаном кресле. Как гребаный король. Весь такой лощеный, елейный, постоянно облизывающий лоснящиеся шрамами губы. Его глаза безумно блестели из-под надвинутой шляпы, руки блуждали по заднице королевы. Харли Квинн кошкой развалилась на коленях босса.Джокер показался Гулю позером, издевательской пародией на самого главного и страшного зверя Готэма. Он был слишком спокоен и расслаблен, увлечен своей пассией, а не происходящим. Щекотал ее ребра, вполуха слушал других, наслаждался компанией своей развратной шлюхи больше, чем отбором наемников в команду. И это выглядело жалко. Гуль уже хотел развернуться и уйти. Он не любил, когда его время тратили зря. Однако изменило его мнение одно маленькое замечание босса, брошенное вскользь. - Оставлю, если не обоссышься, - сказал Джокер. И взгляд его черных глаз-дырищ был ясным и четким, сфокусированным. Он улыбнулся раззявленной бездной, откинул голову, будто желая засмеяться. Только смеха не было. Беззвучная попытка засмеяться. Пока звук не включила Харли Квинн. Джокер жутко ухмылялся, а Харли озвучивала пантомиму. Гуль помнит, что даже тяжело сглотнул при виде этого маленького представления. Но, конечно, решил остаться. Эти двое его заинтересовали. Гуль всегда думал, что его поселят среди проводов и кнопок, заставят хакнуть Пентагон или хотя бы полицейский участок Готэма. Это было бы справедливо и логично. Но этого не произошло. Джонни Фрост, правая рука босса, придумал ему другую работенку. Убежище располагалось в старом деревянном особняке на отшибе города. Снаружи дом выглядел необитаемым — забитые досками окна, скрипучие выщербленные ступеньки, высокий каменный забор и заброшенный сад, заросший сорняками и волчьей ягодой. Внутри все было по-другому. За дощатой хлипкой дверью стояла бронированная, на первом этаже располагалась кухня, кладовая, под завязку наполненная оружием, гостиная с продавленным диваном и колченогим телеком. Здесь наемники играли в карты, пили виски, а Джокер смотрел старые черно-белые комедии. На втором этаже располагались лаборатория босса, склад оружия, такого количества игрушек Гуль никогда не видел, серверная и спальня Джокера. Гуля в паре со Скэбом, молчаливым мужиком с уродливым оплывшим в пожаре лицом, поставили охранять спальню босса. Джокер был уязвим только пару часов в сутки — когда спал. И то, решиться на очень опасный и очень опрометчивый шаг — застрелить Джокера во сне — смог бы не каждый. Скэб терся в банде давно, а вот Гуля никто не знал. Он не был дураком, сразу понял, что это проверка. Если он не обоссытся, как сказал Джокер, то останется в команде. Займет свое место, среди сплетений проводов в серверной. Если же сдрейфит, его скормят Баду и Лу на закуску. Гуль еще не решил, как ему относиться к ручным гиенам, бродившим по убежищу без намордников и поводков, скалившимся на каждого встречного.Дело было, конечно, плевым. Спящий Джокер, хоть и представлял определенную опасность для врагов, точно не мог запугать Гуля. Он лишь пускал пыль в глаза, строил из себя чудище, которым, может, даже не являлся. Точно Гуль не знал. Найти хоть что-то об этом человеке было невозможно, все данные из сети были аккуратно подчищены, удалены все концы и следы. Существовал только Джокер. Человека за ним не стояло. Зато много чего удалось узнать о его гладкозадой пассии — Харли Квинн. Когда-то давно, а если точнее, шесть лет назад, она была мозгоправом в Аркхаме. Джокера притащили туда на поводке, закрыли, застращали, но он все же нашел лазейку. Вытрахал блондинке-синеглазке все мозги, подчинил ее себе, сделал своей жалкой собачонкой. Притащилась за ним даже в логово. В сети ходит много теорий и легенд. Почему она осталась? Почему он не вышвырнул? Не убил? Не изувечил? И что это за клейкая, душная связь?Гуль узнает ответ в первый же вечер. Ночь спускается на Готэм. Наемники идут на дело. А единственная работа Гуля — не спать. Скэб не разговаривает с ним, стоит на часах, словно изваяние. Не улыбается, не шутит, тупо молчит. Ближе к полуночи дверь открывается. Мельком Гуль замечает детали — большую кровать с шерстяными красными одеялами, гиен, сопящих на холодном пыльном полу, включенный бликующий ночник. Харли Квинн появляется в неглиже на пороге. На ней надето что-то маленькое, кружевное, не оставляющее простора для воображения. Сиськи туго стянуты корсетом, соски просвечивают сквозь искусственный шелк. Ее белые руки взлетают вверх, трогают прическу с вплетенным пожухшим цветком розы.- Я хорошенькая? - спрашивает Харли Квинн детским голоском, танцует и кружится. Гуль сглатывает неуютно. Он прекрасно знает, что именно делает Джокер с теми, кто слишком долго смотрит на Харли. Но в то же время не смотреть невозможно. Хрупкая, жилистая, но со всеми нужными изгибами в нужных местах. Она как картинка в порно-журнале, и хочется перестать пялиться, но взгляд не может остановиться, блуждает по ее телу. Смотрит на Скэба. Тот только жует нижнюю губу, словно пытается не засмеяться, продолжает пялиться в точку в пространстве. - Ну же, Стюарт, я хорошенькая? - спрашивает Харли, а разум Гуля топит в школьных воспоминаниях, когда мальчишки колотили его, а девчонки смеялись над ним, вертели распущенными хвостами. Все-таки не просто так он свалил из дома. Гуль снова не отвечает. Старается, как может, держать себя в руках. Была бы его воля, он бы трахнул эту суку подзаборную, а потом перерезал бы ей горло. Такие, как она, маленькие грязные шалавы, только и умеют, что подмахивать задницей. Это как испорченная конфета, сладкая, но приторная, живот все равно будет болеть. - Стюарт, ты меня расстраиваешь! - Харли подходит вплотную, хватает его за плечи, трется грудью о его грудь. Еще секунда, и Гуль просто взорвется от напряжения. Казнить нельзя помиловать. И хер знает, где здесь ставить запятую. - Кто же расстроил мою тыковку? - вдруг слышится хриплый голос с придыханием, шелестящий, змеиный. В самый первый раз голос Джокера не показался Гулю вот таким. Сейчас же он как магнит притягивает. Гуль и рад, что босс вернулся — Харли приходится отлепиться от него — и боится, потому что его интонации ничего хорошего не сулят. Харли тут же вешается на шею своему любовнику, обвивает его длинными стебельками ног.- Он сказал, что я не красивая, - шепчет на ухо, уголки губ ползут вниз. Врет беззастенчиво и искренне, так, словно говорит правду.- Я ничего не говорил, - огрызается быстро и жарко Гуль. Словно он нашкодил, и отчитывает его мать. Снова шестнадцать. - Сказал? - уточняет Джокер, словно библейский судья, поглядывая то на Харли, то на Гуля.- Да,-тяжело и удрученно вздыхает Харли, в уголках глаз скапливаются слезы. - Нет! - протестует, неудачно защищаясь, Гуль. Он знает, что эту битву уже проиграл, потому как Джокер идет к нему, встает близко. Боссу не достает роста, где-то на полголовы, но это не мешает ему казаться устрашающим и каким-то совершенно злым. Настолько, что хочется, как черепахе, спрятать голову в панцирь, чтобы не казаться таким высоким по сравнению с ним. Харли стоит рядом, потупив глазки в пол. Тихая, ранимая, обиженная. Гуль ненавидит ее жарко, до онемения в кончиках пальцев. Джокер сминает ее грудь ладонью, практически сует под нос Гулю. - Посмотри, какая сочная и лакомая, - констатирует, усмехаясь,- как она может быть не хорошенькой? Она просто конфетка, - запускает пальцы в волосы Харли, ворошит золото кудрей, фиксирует челюсть, заставляет показать зубы, требует, чтобы повертелась перед ними, хлопает по заду.- Да, она просто красавица, босс, - признает Гуль свое поражение.Джокер смотрит на него, ухмыляется как бы по-отечески. Достает медленно и красиво нож-бабочку. Подносит к лицу Гуля.- А я знаю, малыш, - говорит и водит, водит лезвием по щекам, груди, спускается ниже, к кобуре. Гулю так плохо, что, кажется, сейчас стошнит. И вроде бы, это всего лишь невинная игра, запугивание в стиле босса. Он слышал о таком много раз, знал, что может попасться на удочку, оказаться с кончиком ножика прямо во рту. Но это очень страшно. Так страшно, что Гулю нужно срочно отлить или он обоссытся.Прямо здесь и сейчас, перед боссом и его сучкой. Харли теребит сосок, томно вздыхает.- Папочка, - шепчет она тонко и сладострастно. Хватает его за руку, неожиданно тянет прочь. Джокер поворачивается, конечно же, в ярости, но тут же, по щелчку пальцев, его настроение меняется, когда он видит ее масляные глаза, ее красные искусанные губы. Втыкает с размаху нож в сантиметре от лица Гуля, уволакивает Харли под дикое хихиканье вглубь комнаты с красными покрывалами.Гуль поворачивается, хочет выдернуть нож. - Не надо, - это первое, что он слышит от Скэба. Оставляет нож в покое. За стенкой спальни слышится постанывание и стук спинки кровати о стену.- Я на минутку, - прочистив горло, сообщает напарнику. Ему срочно нужно отлить.