Часть 3 (1/1)

Ньют заявился домой посреди ночи: Криденс слышал, как он возится в прихожей, но слишком устал для того, чтобы вылезать из кровати и встречать его. Когда Криденс проснулся на следующее утро, Ньют ещё крепко спал в своей комнате. Залив сладкие хлопья молоком, он включил ноутбук и принялся уплетать их в одиночестве. Браузер открылся на последней посещённой странице, и Криденс ещё раз критически оглядел результат их с Ньютом трудов. Дизайн, конечно, был так себе, зато ничего не подвисало. Счётчик посетителей на главной странице чуть превышал две тысячи человек — примерно на тридцать просмотров больше, чем было, когда Криденс проверял его перед сном. Не так хорошо, как они рассчитывали, но и не полный провал.Недолго он колебался, прежде чем вбить в строку поиска ?Персиваль Грейвс?. Имя оказалось не таким редким, как он полагал. В основном интернет выдавал ему легенды о рыцаре круглого стола, но, покопавшись, Криденс нашёл информацию о каком-то ирландском поэте. Дальше шли критические разборы его работ, написанные его же однофамильцем, а также сборник стихов, который предлагал скачать крайне подозрительный сайт. От этого Криденс предпочёл воздержаться.В конце концов, этот Грейвс не имел ничего общего с тем Грейвсом, которого Криденсу довелось встретить в парке. Хотя бы потому, что последний, очевидно, не был рождён в девятнадцатом веке.Фрэнк неприкаянно бродил по квартире и периодически, дойдя до двери, начинал нетерпеливо молотить по ней передними лапами. Его шкрябания возымели эффект: шум разбудил Ньюта, и он ввалился на кухню в пижамных штанах наизнанку. Он выглядел очень помятым, не выспавшимся, немного даже больным, но зато определённо довольным.Всю ночь Криденсу не терпелось пересказать Ньюту о том, что случилось с ним за день. Но теперь, встречая Ньюта сочувствующим взглядом, он просто не мог лишить его радости первым рассказать о своих приключениях. Не раздумывая, он открыл историю браузера и удалил все поисковые запросы, связанные с именем Персиваля Грейвса. — Я не разбудил тебя ночью? — заботливо спросил Ньют, шарясь по холодильнику в поисках яиц. Таковых в нём не оказалось, и он решил тоже остановиться на хлопьях. — Прости, если помешал. Сам не знаю, как так вышло. Всё как-то быстро завертелось.Если Ньют хотел добиться, чтобы его расспрашивали дальше, то у него это получилось. — Я спал как убитый, — соврал Криденс. — Я так понимаю, твоё свидание прошло хорошо?Ньют изо всех сил попытался сдержать улыбку, выливая в тарелку остатки молока. Криденс пристально смотрел на него поверх ноутбука.Ему не сильно-то хотелось совать нос в чужую личную жизнь, но Ньюту, похоже, очень-очень хотелось поделиться с ним впечатлениями от прошлой ночи. Он едва не пританцовывал, пока перемешивал ложкой хлопья, хоть и крайне этого стеснялся. Криденс был согласен уступить: он и сам получал удовольствие от его удовольствия. — Не то чтобы это было прямо таки свиданием. — Значит, да. Так как всё это было? Вы пошли в кино, или что? — В музей естественной истории. — В музей естественной истории! Ей понравилось? — Ньют с благоговением кивнул. — Но музей закрывается в шесть. Что вы делали остальные… сколько же там? Во сколько ты вернулся? — Мы решили погулять по Центральному парку после, — объяснил он. — Который закрывается в час ночи. — Если не умеешь перелезать через забор. — Перелезать через забор? — Я так и сказал. — Ты заставил Тину перелезать через забор? — Конечно, нет. — Ньют был крайне удивлён его предположением. — Это была её идея. — Женись на ней, — посоветовал Криденс. — Ты ведь и так собираешься это сделать, правда?К его удивлению, Ньют не стал отрицать свои серьёзные намерения. — Она мне очень нравится, — признался Ньют. Криденс почти физически ощущал, как он блуждает далеко в мыслях, стараясь подобрать наиболее верные слова, тщательно продумывает каждую свою новую фразу. — Помнишь, я рассказывал тебе, что был влюблён в Лету в средней школе? Думаю, в душе я всегда знал, что из этого ничего не выйдет. Это было… Было просто приятно иметь друга. Кого-нибудь, с кем можно поговорить. Я счастлив за них с Тесеем, рад, что у них всё так сложилось. Можешь мне не верить, но это правда. Наверное, глубоко внутри Лете всегда хотелось, чтобы я больше походил на других парней. Она ни за что в этом не признается. Но Тина другая. Не такая, как все. Красивая, умная, добрая. С ней я никогда не чувствую себя неловко, не чувствую, будто не вписываюсь. Когда я впервые увидел её, — сказал Ньют и посмотрел ему прямо в глаза, — я просто понял. Как будто я всегда знал. Ты понимаешь, о чём я говорю?Он всё мешал и мешал хлопья в своей тарелке, пока они не превратились в неаппетитную мякоть. Криденсу пришлось протянуть руку и осторожно коснуться его локтя, чтобы привести в чувство. — Я очень рад за тебя, — сказал Криденс, и оба они улыбнулись. — У вас двоих всё будет хорошо.Ньют собирался ответить, но вместо этого широко зевнул. Криденс пожелал ему приятного аппетита и, поставив опустевшую тарелку в раковину, ушёл переодеваться. Он совсем не понимал, о чём говорил Ньют.***Зевал Ньют в течение всей их рабочей смены: ходил туда-сюда, словно неупокоенный дух, однако исправно выполнял всю предписанную ему работу на автопилоте. Криденс больше не услышал от него ни слова до самого обеда.В обязанности Криденса в основном входили телефонные звонки и запись пациентов, помощь с карточками, анкетами и прочая бумажная волокита, а также уборка помещений, и со Ньютом, проводящим целые дни в кабинете, они могли не пересекаться часами. На профессиональном уровне Криденс не умел ровным счётом ничего, а потому был на подхвате везде, где могли понадобиться дополнительные руки.Частная ветеринарная клиника находилась в старом здании, но выглядела цивильно и была неплохо организована, и спонсировалась по большей части семьёй Скамандеров. Она была открыта не так давно и ещё не успела обрести популярность среди жителей города. Ньют платил Криденсу зарплату из своего кармана, а потом, когда приходило время скидываться на оплату аренды, получал её обратно почти в том же размере. Так они существовали уже на протяжении полугода, и, хотя Тесей считал такое положение дел не лучшим вариантом, пока ни Ньют, ни Криденс ничего менять не планировали.Ньют вновь появился в поле его зрения ближе к середине дня. Криденс как раз заканчивал вымывать клетки в зоне карантина, когда Ньют позвал его откуда-то снизу. Прервав своё занятие, Криденс сел на последнюю ступеньку стремянки и уставился на него с пульверизатором в руке. — Я забыл тебя предупредить, — начал Ньют. — Сестра Тины согласилась помочь нам с веб-сайтом. — Это же здорово, так? — Да, замечательно. — Так в чём же дело? — Ньют замялся. — Говори. А то я на тебя водой брызну.С этими словами Криденс угрожающе пшикнул в воздух. Уголки губ Ньюта приподнялись, но как-то нервно. Криденс заволновался бы, если бы не знал эту манеру Ньюта подолгу изрекать из себя новости. — Они хотели заглянуть к нам после работы. Выбрать фотографии на месте, — наконец сказал Ньют. Какой-то кот замяукал в своём углу, узнав Ньюта, и тот прервался на то, чтобы проверить количество корма в его миске. — Будут только Тина с сестрой. Ну, ещё её муж. Сестры, конечно, не Тины. Тина не замужем. Удивительно, правда? Ну так вот, о чём я. Якоб хороший парень, у него своя пекарня, мы с ним как-то обедали, он мне рассказал про то, как составлял меню для их свадьбы. Закажем пиццу, послушаем музыку. Будет весело. — Ньют почесал заднюю сторону шеи. — Ты не против?Криденс не знал, что на это сказать. Он буквально не имел ни малейшего понятия, и именно это и ответил Ньюту. Что же, этого и стоило ожидать. — Тебе не обязательно со всеми знакомиться, если не хочешь. Никто не станет ломиться к тебе в комнату без спросу. Я могу сказать, что ты устал после работы или неважно себя чувствуешь, — попытался найти компромисс Ньют. — Или могу попросить их не приходить.Криденс всё-таки брызнул на него водой. Ньют зажмурился и фыркнул. — Не говори ерунды. Ты прекрасно проведёшь время. — Не ?мы?? — уточнил Ньют. — То есть, ты не присоединишься? — Я лучше погуляю. Не хочу портить вам вечер. — Ты бы ничего не испортил. — Я буду чувствовать себя лишним, — возразил Криденс. — И в качестве кого ты меня им представишь? Своего домашнего питомца? — Ньют даже нахмурился на такую пошлость. — Видишь, что я имею в виду? Я скажу что-нибудь не то. Я не хочу позорить тебя перед твоими друзьями.Ньют сложил руки на груди, как делал, когда Криденсу всё же удавалось разозлить его. — Я уже представил тебя Тине в качестве своего лучшего друга, — сказал он, особенно подчёркивая голосом последние два слова. — Ты бы никогда меня не опозорил. Ты знаешь, я бы не позволил кому-нибудь из них сказать тебе дурное слово. Да они бы и не стали.Криденс тем временем слез со стремянки. Очутившись напротив Ньюта, он без предупреждения обнял его. Какое-то время Ньют потерянно стоял, не реагируя и продолжая скрещивать руки, а затем наконец-то обнял Криденса в ответ. С минуту они простояли так, пока Криденс первым не выпустил его. — Я знаю, — ответил он одновременно и извиняющимся, и благодарным тоном. — В этом и дело. — В каком смысле, Криденс? — Не хочу, чтобы ты весь вечер за меня переживал, — объяснил Криденс. — Хочу, чтобы ты отдохнул и повеселился. В любом случае, у меня были кое-какие планы.Последнее уже не было правдой, но Криденс не знал другого способа, чтобы переубедить Ньюта. Ему в самом деле не хотелось присутствовать на их посиделках: он нисколько не лукавил, когда говорил, что будет чувствовать себя неуместно. Когда-нибудь он обязательно познакомится с Тиной, но сегодня он ещё не чувствовал себя готовым к этому. Криденс не переставал надеяться, что почувствует себя готовым до того, как в самом деле получит приглашение на их с Ньютом свадьбу. — Как скажешь, — сдался Ньют. — Но если с планами не получится, все будут рады тебя увидеть.Криденс согласился, что так, скорее всего, и будет.***Было уже темно, когда Криденс с Фрэнком шли по знакомой дорожке Томпкинс-сквер парка. Людей вокруг было мало: в основном собачники и случайные прохожие, в числе которых Криденсу удалось распознать туристов. Раз или два другие владельцы собак попытались даже поздороваться с ним, и Криденс ответил им вежливым кивком. Сегодня он не был настроен присоединяться к играм на площадке: раз уж Криденс заявил Ньюту, что у него ?есть кое-какие планы?, он в самом деле мог попытаться кое-что проверить.Не составило никакого труда найти ясень, под которым он заснул в свою прошлую прогулку. Вокруг стояла темнота, и заросли кустарников загораживали лужайку от электрического света фонарей. Криденс пробрался через них к деревьям и огляделся. Вокруг, разумеется, ни души. Подобрав с земли большую палку, он закинул её подальше и приказал Фрэнку принести. И минуты не прошло, как он уже вернулся с палкой назад, запыхавшись от счастья. Криденс бросил её снова, Фрэнк принёс, Криденс бросил, и это продолжалось до тех пор, пока у Криденса не заболела рука, а Фрэнку — не надоело носиться туда-сюда. Никто не присоединился и не нарушил их игру. Грейвса нигде не было.Криденс не знал, почему вообще рассчитывал найти его здесь. Понятное дело, что Грейвс забрёл сюда совершенно случайно. Вероятно, он даже не выгуливает свою собаку в Томпкинс-сквере: Криденс ни разу за полгода не сталкивался с ним и ставил на то, что человек вроде Грейвса скорее предпочтёт прогулки в Центральном парке. Искать малознакомого человека в Центральном парке было уже попросту ребячеством, если не безумием. Криденс даже не понимал, зачем ему это нужно.Возможно это было неминуемо с самого начала, но Криденс стал ужасно сожалеть о своём вчерашнем побеге. Какое-то время он ещё отказывался признавать это, но теперь спорить с самим собой стало бесполезно. Криденс жалел, жалел просто ужасно, жалел невыносимо и, будь в его власти машина времени, обязательно бы вернулся на сутки назад, чтобы всё исправить. Было что-то особенное в этом Грейвсе, что заставляло Криденса раз за разом обращаться памятью к деталям их короткого разговора. Ему хотелось снова увидеть его. Если бы Криденс верил в судьбу, он бы сказал, что считал их встречу чем-то судьбоносным.Но он не верил, и оставалось лишь сетовать на собственную глупость.Рассердившись, Криденс пнул землю ботинком. Та взлетела в воздух рассыпчатым комом и плюхнулась обратно. — Какой же ты дурень, — сказал он вслух. Фрэнк, заканчивающий свои дела, недоумевающе повесил хвост. — Нет, не ты. Ты хороший мальчик, Фрэнк. Замечательный пёс.Криденс достал телефон и посмотрел на часы. Было ещё не слишком поздно, и он сомневался, что гости Ньюта успели разойтись по домам. Меньше всего ему сейчас хотелось столкнуться с кем-нибудь из них лицом к лицу, но с приближением ночи в Нью-Йорке страшно холодало: Криденс продрог до костей ещё до того, как успел свернуть от ясеней обратно к главной дороге. Если он простынет, у него будет гораздо больше проблем, чем одна небольшая встреча с друзьями Ньюта. Ждать Грейвса дальше не было никакого смысла, а идти Криденсу было некуда — до ближайшей забегаловки топать гораздо дольше, чем до их квартиры. Обстоятельства не оставляли ему выбора.Зуб не попадал ему на зуб, пока Криденс преодолевал лестничный пролёт до их двери. Остановившись перед ней, он задержал дыхание и прислушался. Было очень тихо, никаких разговоров не доносилось из-за стены. ?Странно?, — подумал Криденс, открывая дверь и впуская Фрэнка внутрь. Вешалки в прихожей были свободны от курток, а на полу из обуви стояли только кроссовки Ньюта. — Это ты, Криденс? — раздался голос Ньюта из гостиной. Криденс с облегчением выдохнул и откликнулся. — Проходи, я тут один. Тина не смогла прийти, сказала, что босс попросил её задержаться в связи с фестивалем блюза и барбекю. Говорит, дел невпроворот. Они заглянут в другой раз. Я думал тебе позвонить, но ты сказал, что будешь занят, и я не стал отвлекать. Ничего?Криденс сдержал порыв издать стон. Винить ему, кроме самого себя, было некого. — Ничего. Жаль, что так вышло. — Мы всё равно можем заказать пиццу, — предложил Ньют с энтузиазмом. Даже если накрывшаяся встреча с Тиной и расстроила его, он с этим умело справлялся. — Или можем разогреть замороженную в микроволновке.Желудок Криденса издал заинтересованное урчание. Он ничего не ел с самого обеда, и идея заказать пиццу — вкусную, горячую, сытную — звучала очень соблазнительно. — Давай в другой раз, — сказал Криденс вместо согласия. Почему-то он ощущал сильную потребность наказать себя за те глупые мысли, что посетили его в Томпкинс-сквер парке. Он боялся даже анализировать, откуда она исходит. — Я перекусил по дороге. Хот-доги с горчицей.Ньют был слегка огорчён отказом. — О, вот как, — пробормотал он. Фрэнк тут же подбежал к нему и стал прыгать вокруг на задних лапах. Этого хватило, чтобы Ньют заулыбался, и Криденс с лёгким сердцем предоставил их обществу друг друга. — Тина обожает хот-доги с горчицей. А ты, конечно, не расскажешь, что у тебя там были за планы? — Нет. — Криденс натянул неловкую улыбку. — Прости. Ничего важного.Ньют не стал допытываться, и Криденс в очередной раз мысленно поблагодарил его за тактичность. На ходу снимая свитер, Криденс направился в душ. Горячая вода должна была отбить у его организма всякую охоту болеть. Он нежился под её напором, пока, наконец, не стало тяжело дышать от духоты. В четверг у него занятия с профессором Дамблдором. А ещё он должен сводить Нагини позавтракать. С каждым днём идея эта становилась всё менее привлекательной, но сама перспектива провести с ней время не внушала ему никакого отвращения. Криденсу нравилось тусоваться с ней. Возможно, в глубине души ему просто не слишком нравилось называть это ?свиданием?. Растерев голову полотенцем, Криденс посмотрел на себя в зеркало. Его подстриженные под горшок волосы стояли дыбом. Он попробовал зачесать чёлку назад, но стало только хуже. — Я обещал Нагини попробовать упражнения с зеркалом, — напомнил он сам себе. Упражнения, о которых говорил Дамблдор, требовали разговаривать со своим отражением вслух, и Криденс чувствовал себя ужасно глупо, делая это. — Что же меня тревожит? — спросил он, подбадривая себя начать. Ему казалось, что он прекрасно осведомлён обо всех своих проблемах, но, произнеся это вслух, ненадолго пришёл в ступор. Что именно его тревожило в первую очередь? — Меня тревожит моя семья, — начал он перечислять. Беря во внимание прошлое, это казалось логичным. — Меня тревожит одиночество. Меня тревожит бедность. Меня тревожит то, что в моей жизни нет никакого якоря.На этом можно было бы закончить. Криденс не представлял, о чём ещё можно сказать. ?Сорок пять минут, — говорил профессор Дамблдор. — Возможно, полчаса, пока вы только пробуете начать?. Сколько из этого времени он уже проговорил? Две минуты? Криденс раздражённо выдохнул, рассматривая своё отражение. Его скулы заметно очертились с возрастом, но помимо этого в нём не было ничего симпатичного. Он немного покрутился перед зеркалом, разглядывая себя с разных сторон. Шрамы от ремня пестрели на его плечах бледными рубцами. Долговязый, сутулый, нескладный. И лицо у него слишком широкое. Нос большой и с горбинкой. Он подозревал, что унаследовал эти черты от своей родной матери — с отцом, которого Криденс знал по фотографиям, худощавым сероглазым мужчиной, у него не было ничего общего.Криденс потрогал свой подбородок, и лёгкая небритость кольнула ему подушечки пальцев. — Меня тревожит то, что я некрасивый, — сказал он на пробу. Звучало достаточно убедительно, чтобы Криденс поверил в это. — И что никто не полюбит меня таким, какой я есть. — Криденс, ты закончил?Стук в дверь напугал Криденса до смерти. Он подскочил на ровном месте и ударился коленкой о край ванны. Охнув, он достал с полки полотенце и наскоро обмотал им свои бёдра. — Да, да, — отозвался он Ньюту с другой стороны. — Сейчас, я совсем скоро. — Твой телефон звонит.Криденс отворил щеколду и высунулся наружу. Его кнопочный телефон вибрировал в руке Ньюта, пока тот смотрел на него с видом глубочайшей растерянности. — Это твоя мачеха, — сказал он. — Мне ответить?Криденсу невыносимо хотелось ответить ?да?. И это была причина, чтобы не идти на поводу у своих мимолётных желаний. Слишком легко будет к этому привыкнуть. — Не нужно, — ответил он, забирая из рук Ньюта телефон.Несколько секунд он рассматривал экран с горящим вызовом, а затем, поблагодарив Ньюта, прошлёпал мокрыми ногами в свою комнату. Если он должен был разговаривать со своей матерью, он хотел хотя бы точно знать, что никто больше его не услышит. Даже Ньют. Особенно Ньют. Он нажал на кнопку ?принять?. — Алло? — Здравствуй, Криденс, — раздался женский голос из телефонной трубки. — Надеюсь, я не отвлекаю тебя ни от чего важного?Криденс уже знал единственно правильный ответ на этот вопрос. — Нет, мама.Но в этот раз он ошибся. — Конечно, куда же нам до важных дел, — пробормотала она себе под носом, будто обращалась и не к Криденсу вовсе. Он сделал медленный вдох, выдохнул и снова вдохнул. — Дети сейчас только одно и знают: как бы поотлынивать от работы, как бы пойти шляться где ни попадя. А старших слушать зачем? Нет, этого нам не надо. Мы и сами всё знаем, как жить надо. — Закончив с этим, Мэри Лу холодно добавила: — И бога ради, Криденс, я просила тебя не называть меня так. Сколько ещё раз мне это повторить, прежде чем ты перестанешь обходиться со мной, как с полоумной старухой? Весь в своего отца — ни ума, ни совести.Криденс лёг на кровать и закрыл глаза ладонью. — Ты не старая. И не полоумная, — сказал он, проглотив ?мам?. — Мне очень жаль. — Хотела бы я в это верить, — ответила Мэри Лу голосом, изображающим усталое христианское смирение. Каждый носил по жизни свой крест, и её крестом были трое никудышных детей. — Весь в своего отца. И сестра твоя такая же. — Частити? — переспросил Криденс, сконфузившись. Он уже немного потерял нить разговора. — Снова что-то с Лэнгдоном? — Не притворяйся, будто тебе есть до этого дело, — одёрнула она. — Я говорю о Модести. Какой-то человек подошёл к ней после школы и стал расспрашивать о тебе. Как я должна это понимать, Криденс?В изумлении Криденс молчал настолько долго, что Мэри Лу пришлось два раза позвать его по имени. Поднявшись на локтях, он с тупым видом сверлил глазами стену, словно в обоях скрывалась от него какая-то тайна, и Криденсу нужно было любой ценой её разгадать. — Господи помилуй, да за что же мне всё это! — Мне ничего об этом не известно, — в смятении вымолвил Криденс. Мэри Лу недоверчиво хмыкнула. — Правда, клянусь тебе, я впервые слышу об этом. Я понятия не имею, кто мог обо мне спрашивать. Пожалуйста, поверь мне. Я никого здесь не знаю, никого не подсылал.Мэри Лу смягчилась; или не хотела больше выслушивать его оправдания. — Поставь себя на моё место, Криденс, — сказала она терпеливо, почти что ласково. Криденс мог с уверенностью заявить, что знает, что чувствуют рыбы, когда напарываются ртом на крючок. — Мой старшенький сыночек уезжает в большой город, а затем о нём расходится молва. Люди начинают болтать невесть что. Что думать бедной матери? — Помолчав в ожидании ответа, Мэри Лу закончила сама: — Ты совсем меня не жалеешь. Знаешь же, что у меня больное сердце. — Прости меня, — прошептал Криденс, не понимая, к чему она клонит. — Что, дорогой? — Прости меня, — сказал Криденс громче и откашлялся. — Просто… ума не приложу. Модести сильно расстроилась? — Испугалась, конечно. Я ведь говорила ей, чтобы не вздумала болтать с незнакомцами. — О чём он у неё спрашивал?Повисла пауза. Криденс почувствовал себя настолько некомфортно, что испытал странное желание соскоблить с себя кожу. Вместо этого он ощупал пальцами своё пострадавшее колено. Место удара сильно болело — наверняка будет синяк. — О причинах твоего отъезда, — сказала Мэри Лу в конце концов.Криденс ничего на это не ответил, и Мэри Лу продолжила сама: рассказала немного о делах в церкви и намекнула на то, что отношения Частити с её другом стали идти не очень-то хорошо. Возможно, не без её непосредственного влияния. Криденс слушал, пропуская мимо ушей каждое слово, и лишь изредка отвечал на её вопросы согласным хмыканьем. Он не мог думать ни о чём, кроме как о разыскивающем его мужчине — кем он был и что ему было нужно? Криденс не мог выяснить это отсюда, из Нью-Йорка.И не мог поехать в Салем.Криденс проговорил с матерью ещё около десяти минут и, пожелав ей спокойной ночи, оттолкнул телефон к краю кровати. Он всё ещё не был одет, и мокрое полотенце, в которое он был завёрнут, сделало его постель влажной и неприятной. Наплевав на это, Криденс накрылся одеялом с головой и постарался заснуть. Поначалу он был уверен, что после таких известий не сможет больше уснуть никогда в своей жизни, но уже довольно скоро мысли его стали путаться, и четверть часа спустя он провалился в забытье и проспал беспробудным сном до самого утра.