Часть 2 (1/1)

— Ты не можешь просто разговаривать обо мне с кем попало.Лета обернулась к нему через плечо, держа в руках маленький заварник. Как и в прочие встречи, она вызвалась заниматься напитками, и Криденсу удалось уединиться с ней под предлогом помощи. Обвинения, однако, обрушились на неё столь внезапно, что какое-то время Лета казалась сбитой с толку. Затем, сложив два плюс два, она ответила ему с характерной сдержанностью: — Предполагаю, ты говоришь о Тесее. — В голосе Леты скользнуло раздражение. — Он мой жених. Разумеется, мы обсуждаем вещи. Как и все нормальные люди. — Не надо обсуждать меня, — повторил он твёрже. — Мой прогресс. — Мир не крутится вокруг одного тебя. — В комнате сильно пахло мятой, и Лета поморщилась. Криденс не понял, сделала ли она это из-за запаха или из-за неприязни. — Я всего лишь сказала, что твои попытки наладить проблемы с доверием кажутся немного застопорившимися. До этого я не была полностью уверена в том, что говорю, но теперь мне кажется, что я была абсолютно права.Лета всунула ему в руки две полные чая чашки, и Криденс ойкнул, больно обжёгшись. — Ужасный ребёнок, — сказала она. И это при том, что сама была немногим старше. — Если так хочешь злиться, злись лучше на себя. Меня в это не впутывай.Криденс сказал, что и не собирался. — Отнеси это в зал, — посоветовала Лета, махнув рукой. — С остальным я справлюсь сама.Взявшись за виски, она стала медленно растирать их с видом усталым, рассерженным и измученным. Криденс успел почувствовать себя виноватым. И Тесей ведь наверняка посчитает себя обиженным, когда узнает, что Криденс отреагировал на его безобидные слова подобным образом.Теперь вся эта сцена казалась ему немного чрезмерной. Но поздно. — Спроси у Нагини, принесла ли она то печенье с орехами, — попросила Лета перед тем, как Криденс ушёл. А затем, не стесняясь, добавила безо всякого перехода: — И бога ради, Криденс, пригласи её наконец на свидание. — Зачем?Лета внимательно посмотрела на него, чтобы убедиться, что он не издевается над ней. — Ты единственный человек из всех, кого я знаю, кто додумался спросить такое, — сказала она. Криденс нервно сглотнул и посмотрел на кусочек сахара, плавающий в одной из чашек. — Вы двое хорошо бы смотрелись вместе. Кто знает, для вас это мог бы быть удачный опыт.Деловой тон, с которым она говорила, вызывал у Криденса желание провалиться сквозь землю. — С чего ты взяла, что она захочет пойти? — С того, что она с ума по тебе сходит с тех самых пор, как я привела тебя в группу, — просто ответила Лета. — Не знала, что для тебя это великая тайна. Конечно, с её обожанием будет навсегда покончено, как только вы останетесь наедине, а ты откроешь свой рот для очередного бреда, но может быть тебе повезёт, и она окажется не из робкого десятка. Стоит хотя бы дать друг другу шанс.Как выяснилось, сводничество было чертой не только Тесея, но и его невесты. Криденс мог поспорить, что им просто не с кем было устраивать двойные свидания — сколько бы они ни напирали, Ньют так и не продвинулся далеко в обольщении своей новой подружки из департамента. С недавних пор будущей чете Скамандеров стало скучно ходить на поздний завтрак в одиночестве.Несколько человек сидели на большом красном диване в центре комнаты, остальные же заняли места на пуфиках. Это была вполне приличная студия в районе Бруклина, скудно обставленная и оттого кажущаяся просторной. Отец Леты снял её для дочери, когда она закончила колледж, но обжиться в ней Лета не успела — они с Тесеем обручились почти сразу после этого. Теперь студия время от времени использовалась Летой как место уединения или, что бывало куда чаще, площадка для встреч с ребятами из группы психологической поддержки. В свободные от занятий и работы дни они собирались все вместе, чтобы потусоваться, выпить и поиграть в настольные игры, и, словом, неплохо проводили время. Зачастую и сам профессор Дамблдор становился гостем таких мероприятий, неизменно принося к чаю свои любимые лимонные дольки, но сегодня был не такой день — семейные, как он выражался, дрязги помешали ему присоединиться.Криденс нашёл Нагини, сидящей на подоконнике среди горы подушек. У неё на коленях лежала маленькая сумочка, отдекорированная так, что было похоже на змеиную кожу, и Криденс подумал о том, как проблематично было бы засовывать печенье во что-то настолько крошечное. — Лета просила узнать, взяла ли ты с собой печенье, — сказал он, подойдя. Неожиданно для самого себя он почувствовал, что смущается. Раньше у него такой проблемы не возникало, но сейчас, после всего, что наговорила Лета, ?схождение с ума? было единственным словосочетанием, прогоняющимся в его голове раз за разом. — Вообще-то ты настоящая волшебница, если сумела спрятать печенье в этой сумочке. Ну, потому что она такая маленькая. Без магии никак. — Криденс окончательно смешался. — Извини, ерунда какая-то.Нагини улыбнулась, но не поняла ни слова из того, что он сказал. — Какое печенье?Криденс не нашёл ничего лучше, кроме как ответить: — С орехами. — Прости, Криденс, я впервые слышу об этом. — Нагини поправила волосы. У неё был очень красивый тёмно-синий маникюр. — Наверное, ты что-то перепутал.Да уж конечно. Отличный способ выставить его идиотом, Лета. — Ты выглядишь мило, — сказал Криденс, чтобы не говорить больше о проклятом печенье. Нагини поблагодарила и расцвела, вновь поправив волосы, которые совсем не нуждались в том, чтобы быть уложенными ещё более идеально. — Жаль, что профессор Дамблдор не смог прийти. Мне нравится, когда он начинает рассказывать истории про своих студентов. — Я слышала, у него какие-то проблемы в семье. — Не знал, что он до сих пор общается с братом, — сказал Криденс. — После того случая.Нагини моментально догадалась, что он имеет в виду, и развела руками.История была, прямо сказать, кошмарной — Криденс услышал её из первых уст в тот же день, как впервые пришёл на встречу. Младшая сестра их куратора погибла при трагических обстоятельствах много лет назад. Лета тоже потеряла своего брата, когда была ребёнком, и именно это совпадение, по мнению Криденса, служило причиной, по которой она предпочла группу Дамблдора другим. Часть её продолжала жить, виня себя в трагедии, в то время как профессор Дамблдор, казалось, научился спокойно принимать своё прошлое. Криденс надеялся, что однажды сумеет понять, как ему это удалось. Его собственное прошлое преследовало его с той минуты, как он покинул свой дом в Салеме около полугода назад, и не собиралось прекращать омрачать его настоящее. Существовали шрамы, которые нельзя было увидеть, и у Криденса пока не получалось их залечить. Странная смесь тоски и обиды до сих пор не выветрилась из его сердца с того часа, когда он в последний раз говорил с матерью. Он хотел, чтобы она пропала, исчезла, грубо говоря, со всеми потрохами, но Криденс уже знал, что в таких вещах одного желания никогда не бывает достаточно.Он оглядел комнату, а затем повернулся обратно к Нагини: её лицо выражало мягкость, когда она смотрела на него. Криденс допустил мысль о том, что Лета могла быть не столь уж неправа в своих предположениях. Сам он пока не знал, что чувствовать по этому поводу. — Если честно, я сегодня не в настроении играть, — признался Криденс. — Они опять достанут ?Монополию? и все перессорятся. А меня заставят быть банкиром, раз профессора нет. — Я согласна быть банкиром, если это единственная проблема. — Давай лучше пойдём на крышу. — Хорошо.Криденс быстро взглянул на неё. — Похоже, тебя не нужно долго подговаривать. Ты правда не против? — Настольные игры — не самое моё любимое занятие, — просто сказала она.Не дожидаясь начала посиделок, они незаметно для всех ускользнули на балкон, а следом — на пожарную лестницу. Подсадив Нагини, Криденс помог ей забраться наверх. Он уже делал это раньше: Лета сама показывала ему, когда у кого-то из группы вдруг возникла идея сделать барбекю. Отсюда на город открывался довольно занимательный вид, и Криденс даже мог разглядеть очертания моста вдалеке.Стайка голубей, повсеместных паразитов Нью-Йорка, курлыкала на одной из труб. Стоило Криденсу с Нагини подойти поближе, как они, раскинув крылья, разлетелись кто куда. — Не очень-то тут чисто, — заметил Криденс, наткнувшись ботинком на птичий помёт. Он осмотрел подошву, но грязь от птиц была старой и успела присохнуть к полу. — Извини. Можем вернуться назад, если хочешь. — А ты этого хочешь?С балкона раздался чей-то смех, а потом — звук, с которым сдвигались пуфики. Нет, он не хотел. — Тогда какой смысл? — переспросила Нагини. Криденс согласился, что никакого смысла не было, и она тихо засмеялась в ответ. — Ты такой смешной. — На секунду она остановилась, а затем добавила: — Пожалуйста, не думай, что я пытаюсь оскорбить тебя. — Я не оскорблён. Смешной — не самое плохое прилагательное, что он слышал в свой адрес. — Тогда перестань смотреть на меня так, словно я вот-вот превращусь в ужасную кобру.Криденс закатил глаза. — Да не смотрю я на тебя так. — Значит, это просто твоё лицо.Он улыбнулся. Криденс повеселел, и Нагини, держащая в руках невесть откуда взявшийся складной стульчик, наконец опустила его на землю. Второй такой же стоял, грустно прислонившись к стене, и Криденс пошёл за ним, чтобы усесться рядышком. Когда дело было сделано, он вытянул ноги и уставился на линию горизонта впереди. Было ещё довольно рано, и солнце палило над крышами высотных зданий. — Тебе здесь не нравится, — проницательно сказала Нагини.Бровь Криденса вопросительно изогнулась. — Ну, здесь грязно, но вид всё компенсирует. — Да нет же, — Нагини вновь не смогла сдержать улыбки, — я не про крышу. Про вечеринку.Криденс прикрыл глаза. Солнечные лучи приятно жгли ему веки, и он лишь ненадолго забеспокоился о том, что его кожа может сгореть. — Не думаю, что мне здесь самое место, — сказал он в конце концов, — и я не очень-то лажу с Летой. Меня приглашают, потому что я друг семьи. Не пригласить меня было бы неловко.По правде говоря, это Ньют мог вбить в головы брата с невесткой что-нибудь в таком духе. В обтекаемых, возможно, очень метафоричных выражениях. Ньют редко говорил прямо, и его путешествия от точки ?А? к точке ?Б? в разговоре обыкновенно включали в себя целые словесные представления. — Новички с курсов до сих пор не запомнили моё имя, — добавил он к тому же. — Какой-то парень недавно назвал меня Крисом. — А ты сам помнишь его имя? — резонно спросила Нагини. Криденс не ответил: только постучал пальцами по подлокотнику. — Он мог просто оговориться. Тебя это правда так сильно обидело? — Конечно, нет. — Возможно, они бы запомнили твоё имя, если бы ты представился им, — сказала Нагини всё равно, и Криденс почувствовал лёгкий упрёк в её голосе. Он открыл глаза, чтобы увидеть выражение на её лице, и заметил у неё лёгкую складочку на переносице. Она вздохнула, и складочка, тут же разгладившись, исчезла. — Я не пытаюсь заставить тебя испытывать вину. Мне просто кажется, что люди бы потянулись к тебе, если бы ты дал им возможность узнать себя получше.Криденс отвёл взгляд. Он ей не верил: ощущение нелепости того, что она говорила, разрасталось в его душе с ужасающей скоростью. Криденс молчал, и Нагини почувствовала необходимость продолжить диалог своими собственными силами: — Ньют знает, кто ты такой, и ты ему нравишься. — Криденс даже поморщился от того, насколько топорным был этот довод. — Тебе не обязательно притворяться кем-то другим для того, чтобы завоевать расположение. — Что же, обычно я чувствую именно это.Нагини немедленно затихла, и Криденс мысленно отругал себя за неуместную грубость. — Сейчас я не притворяюсь, — примирительно сказал он. — Мне бы хотелось так думать, — расплывчато ответила Нагини. Погладив большим пальцем запястье, она вдруг открыла сумочку и принялась копаться в ней в поисках чего-то. Криденс хотел было взять её за руку, но почему-то передумал. — Ты начал те упражнения перед зеркалом? — Нет. — Они не такие бесполезные, какими кажутся. Я читала о них в интернете. Нужно хотя бы попытаться достичь результата, прежде чем заявлять об их бессмысленности. — Я и не заявлял, — вздохнул Криденс. — Теперь ты точно говоришь как профессор Дамблдор.Нагини улыбнулась. Несомненно, она посчитала это комплиментом. — Обещай, что попробуешь до следующих занятий. — Обещаю. Хочешь позавтракать со мной?Вот, он сказал это. Мгновение Нагини выглядела изумлённой. Криденс попытался представить, как отводит её позавтракать в какой-нибудь милый ресторанчик неподалёку от психологического центра, как предлагает зайти в гости после курсов и, быть может, даже знакомит с Ньютом. Его разум находил что-то привлекательное в этих фантазиях: Нагини была его подругой, и они отлично проводили время вместе. Он старался не колебаться и убеждал себя в том, что последовать совету Леты было бы правильным решением. В конечном счёте, это ведь она выходит замуж следующей весной. Во всём, что касалось личной жизни, Криденс не нашёл бы помощника лучше. — Только если позволишь мне заплатить за себя, — весело предупредила она. Криденс задумался, догадывается ли она о его затруднённом финансовом положении или просто пытается отстоять свою женскую независимость. Так или иначе, он не возражал. — Запиши мой номер.Криденс достал из кармана свой телефон, уныло-чёрный кирпичик с физической клавиатурой. Нагини никак не прокомментировала ни это, ни его скудный список контактов, когда Криденс предложил ей самой вбить в память телефона свой номер. Закончив, она протянула его обратно. Было бы очень легко коснуться её пальцев сейчас, когда они так близко, но по какой-то причине — и Криденс не хотел думать, почему конкретно — он в очередной раз не сделал этого.***Ньюта дома не было. Бог знает, где он вообще был, но где-нибудь он всегда был кому-нибудь нужен. Ньют не знал ни болезней, ни усталости, ни слова ?выходной?. Фрэнк, оставшийся дома один, встретил Криденса триумфальным лаем, и тот присел на корточки, позволяя собаке облизать себе лицо. Прежде чем подняться на ноги, Криденс вытерпел секунд десять этой слюнявой экзекуции. — От тебя несёт, — озвучил Криденс свой вердикт. Фрэнк, конечно же, ничего не понял, и продолжил смотреть на него с немым почитанием. — Пойдём гулять. Куплю тебе пастилки для чистки рта.Пастилки было решено не покупать: Криденс почувствовал себя неуверенно, окунувшись в огромный ассортимент товаров для животных. Некоторые из собачьих костюмов на Хэллоуин стоили дороже, чем его собственные рубашки. Он сомневался, что так уж нуждался во мнении Ньюта касательно качества тех или иных средств для чистки собачьих зубов, но деньги всё равно решил не тратить и вышел из магазина с пустыми руками. До парка отсюда было рукой подать, и, чтобы не скучать, Криденс повёл Фрэнка поиграть.Было воскресенье, и Томпкинс-сквер парк наводнили влюблённые парочки и семьи, выбравшиеся на пикник в свой общий выходной. Клетчатые красно-белые скатерти были расстелены тут и там, а корзинки с фруктами и сэндвичами валялись прямо на траве — Криденсу даже пришлось придержать Фрэнка, собирающегося ломануться на запах мяса с сыром, за ошейник. Все они казались счастливыми, довольными, дружными; настоящая реклама американской мечты. Криденс немедленно почувствовал себя так, будто отравляет им праздник одним своим существованием.Свернув с тропинки, он гулял по парку, пока не набрёл на группу ясеней, своей кроной образующих приятную тень на траве. Людей рядом не было, а кустарники могли спрятать его от нежелательных взглядов. Положив рюкзак на землю, Криденс уселся на него сверху и откинулся спиной на ствол. Идеально, и достаточно тихо, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Фрэнк сел рядом с ним и, когда Криденс почесал ему чёрно-белую спину, с наслаждением высунул язык. — Фу, — улыбнулся ему Криденс, брезгуя. — Мы всё равно сделаем что-нибудь с этим запахом.Фрэнк не был против. Ещё несколько минут Криденс сидел рядом с ним, почёсывая во всех местах, в которых он не мог дотянуться сам, а затем отпустил побегать между деревьями. Фрэнк носился, как угорелый, принимаясь лаять каждый раз, как удавалось выследить белку — или что-нибудь, хоть отдалённо похожее на белку — в куче листвы. Криденс смотрел за ним, сложив руки на груди, пока его глаза не стали слегка слипаться: путь в Бруклин и обратно утомил его.Вдруг что-то врезалось в один из ясеней. Криденс дёрнулся, едва не подскочив от испуга, но не заметил на земле вокруг себя ничего необычного. Запрокинув голову наверх, он увидел белку, резво карабкающуюся в дупло. Неужели она подняла такой шум? Отбросив эту мысль, Криденс осмотрелся по сторонам. Сломя лапы, к нему подбегала собака. Две собаки. Одна из них не принадлежала ему, и Криденсу понадобилось несколько секунд, чтобы отличить их друг ото друга. Он протянул руку, и незнакомый далматин ласково лизнул ему пальцы. Насколько Криденс мог полагаться на своё суждение, это была самочка. Подтянутая, по большей части белая и очень красивая. На шее у неё был ошейник нежно-голубого цвета, а на ошейнике — жетончик. Ведомый любопытством, Криденс решил прочитать. ?Моргана?, было написано на нём курсивом. Чуть ниже — общепринятая информация о том, что при обнаружении собаку следовало вернуть… — Вот ты где!Криденс вздрогнул и беспокойно заозирался, почему-то решив, что обращаются к нему. Знакомого голоса было достаточно, чтобы собака радостно завиляла хвостом и бросилась от Криденса прочь, в кусты, навстречу какому-то человеку. По всей видимости, то был её хозяин. Фрэнк провожал свою новую подружку опечаленным взглядом, но человек, казалось, не собирался никуда уходить — напротив, заприметив Криденса в траве, он уверенно двинулся прямо к нему. Криденс зачарованно наблюдал за его приближением, не осмеливаясь шевельнуться, словно тот был ураганом или любой другой неизбежной катастрофой, спасаться от которой было бесполезно. Но человек внезапно остановился, не пройдя несколько футов, наклонился и поднял с земли плоский округлый предмет. Летающая тарелка. Вот, что врезалось в дерево. Человек пришёл, чтобы забрать её. Криденс потупился и с удивлением распознал чувство, прилившее к его щекам в этот момент, как разочарование. Он не должен был испытывать его: на самом деле, он не хотел ни с кем разговаривать, и знакомиться тоже ни с кем не хотел. — Надеюсь, я тебя не задел, — сказал человек, и в глубине души Криденс обрадовался его словам. Он всё ещё находился на расстоянии, и тень от кроны мешала Криденсу как следует рассмотреть его лицо. Криденс сощурился, но даже так не узнал его. Кажется, он никогда раньше не видел этого человека в Томпкинс-сквер парке, и уж точно никогда не встречал его собаку. — Немного увлёкся. В следующий раз постараюсь бросать так, чтобы не подвергать опасности местные деревья.Человек ступил ближе, и Криденс увидел его лицо. Две родинки на его левой щеке выделялись на нём. У него были очень красивые, правильные черты лица — именно так подумал Криденс, не привыкший, в общем-то, делить других мужчин на красивых и некрасивых. На человеке было лёгкое пальто серого цвета, и Криденс, до сих пор не раскошелившийся на верхнюю одежду, вдруг почувствовал, насколько озяб в своём свитере. — Всё нормально, — сказал Криденс, поймав себя на том, что откровенно пялится. На мгновение он даже испугался, что ничего больше не сможет сказать. Фрэнк боднул его в плечо со скуки, и Криденс счёл за благо переключить своё внимание на него. — Наверное, я отключился на пару минут. Не сразу понял, что случилось. — Это твоя собака?Технически, это была собака его и Ньюта. — Да, сэр, — ответил Криденс, прислушиваясь к тёплому собачьему дыханию и звукам, с которыми подминалась трава под ботинками человека. Что-то во всей этой ситуации заставляло его сильно смущаться. Если так подумать, он выставил себя безответственным глупцом, когда позволил себе отрубиться на прогулке с собакой. Его счастье, что это не продлилось долго. — Обычно я так не делаю, — решил заверить он на всякий случай. — Просто день был какой-то дурацкий.Ну вот зачем он это сказал? Кому какая разница, какой у него был день? — Персиваль Грейвс, работаю в департаменте парков и зон отдыха, — представился человек, и Криденс понял, что официозное ?сэр? не пришлось ему по вкусу. Что-то коснулось его плеча, но, развернувшись, Криденс увидел Моргану: обнюхав его шею, она с интересом смотрела на него своими чёрными круглыми глазами. — Боюсь, ты понравился моей собаке.Криденс всеми силами старался не выглядеть слишком уж польщённым. — Она очень красивая, — сказал он от чистого сердца, и собака понимающе наклонила голову. — Моргана — необычное имя.Грейвс недоумённо хмыкнул, и Криденсу, поборов неловкость, пришлось указать ему пальцем на ошейник. Кивнув, Грейвс уселся на корточки перед ним и ненадолго зарылся носом в шёрстку на макушке Морганы. Криденс смотрел, как травинки забиваются под подол его пальто, и отстранённо думал о том, что такую одежду, скорее всего, нельзя просто скрутить и закинуть в стиральную машинку. — Предполагаю, что любовь к артуриане в моей семье — что-то вроде наследственности.Сначала Криденс не понял, к чему он клонит, а затем, уловив шутку, улыбнулся. — У моей семьи тоже особые предпочтения касательно имён, — ответил он и моментально пожалел об этом. Эта информация была чересчур личной: было опрометчиво вот так вот сходу делиться ей с человеком, которого он знал минут пять. Когда Криденс успел растерять всю свою хвалёную осторожность?Криденс попробовал встать и чуть было не свалился обратно: его ноги жутко затекли, пока он сидел на твёрдой земле неизвестно сколько времени. Он уже начинал сомневаться в том, была ли это правда та ?пара минут?, о которой он тут распинался. Всё-таки встав, Криденс отряхнул свои брюки от грязи и подхватил с травы рюкзак. Он был испачкан почти безнадёжно, но, справедливости ради, Криденс и раньше-то не слишком заботился о его внешнем виде. — Мне пора домой, — выпалил он сразу же, чтобы не передумать. Фрэнк грустно смотрел себе под лапы, пока Криденс не поманил его к себе. — До свидания, мистер Грейвс. Было приятно познакомиться.Он мельком взглянул на Грейвса, который смотрел на вмятину на траве, а не на него. Криденса это задело. — До свидания, — попрощался Грейвс. Моргана взяла тарелку в белоснежную пасть и отобрала её так легко и быстро, что Грейвс не успел и глазом моргнуть. Казалось, его это совсем не волновало. — Будь осторожен.У Криденса пересохло во рту. Помахав Грейвсу на прощание, он быстрым шагом направился к выходу из Томпкинс-сквер парка. ?Будь осторожен?. Эти слова моментально прожгли Криденса воспоминанием. Ассоциация была столь сильна, что вытеснила из головы Криденса все прочие мысли. Он даже не сомневался. Выходя за ворота парка, Криденс уже был прочно уверен: Персиваль Грейвс был тем человеком, что предлагал ему помощь вчера утром.