Глава 6 - Артём (1/1)

?Хочу лето!? Первая мысль, ударившая в сознание вместе с солнечным светом из окон. Ещё не открыв глаз, Артём уже помнил, где он и почему, пусть место было не самое привычное. Конечно, в репетиционных ночевать приходилось не раз и даже не два, особенно в студенческие годы, и всё же в последнее время как-то не доводилось. Тело немного ломило от самоотверженных ночных экзекуций и пересыпа на полу, однако находиться здесь было радостно. Репетиционная?— его убежище и даже терапевтический кабинет. Когда случалось что-то из ряда вон выходящее, когда нужно было прочистить голову от лишних мыслей, когда бывало очень хорошо или ну очень плохо, он шёл сюда и танцевал, танцевал, танцевал до нитевидного пульса.Артём поднялся, потянулся, хрустнув позвонками, и подошёл к окну. Солнечно. Погожий декабрьский денёк, вот же редкость. Как достала унылая серость последних месяцев. ?Хочу лето!??— утвердился в недавней мысли и немного меланхолично вздохнул. ?Лето?— это маленькая жизнь?,?— утверждал популярный бард, и кто такой Артём, чтобы с ним спорить. Летом дышится легче, летом вообще всё легче, и настроение, и восприятие жизни, и готовность принять участие в любых превратностях судьбы. Да, летом на подъём он лёгкий, рад вытворить что-нибудь такое, чего обычно себе не позволяет, и совесть будто бы тоже становится легче, а то и вовсе не напоминает о своём существовании. Сейчас иначе.От воспоминаний о вчерашнем дне стало как-то неуютно. Нет, перед Ирой стыдно совершенно точно не было, а перед Валентином… Совесть легонько зудела. Зря он так с ним. Может, и правда Валентин ничего крамольного не подразумевал, может, просто выпить не с кем было, вот и написал тогда… Чего это понесло озвучивать сомнения в его ориентации? Артём сам себя не узнавал. Человек помог, а он накинулся… Это всё Ирочка. Несчётное множество таких ?ирочек?, болезненно фантазировавших сделать его частью своей жизни. Часто среди ?ирочек? встречались и парни. Артёма это давно не изумляло, случалось всякое и довольно регулярно. Все притязания на его персону были навязчивыми и отталкивающими, вызывали зевоту и даже тошноту. Артём без ложной скромности устал от подобного, видел все подкаты сильно издали и либо умело лавировал, либо резко пресекал. В зависимости от ситуации. Возможно, в случае с Валентином он ошибся, возможно, он начал видеть привычную картину там, где её не было, по инерции. Но как объяснить всё это недооднокласснику? Да и надо ли? Хотя повиниться, пожалуй, стоит.По сути, так было всегда. Ещё в школе Артём стал довольно популярен и долго думал, что это благодаря танцам, ведь именно любовь к танцам сделала его почётным участником мероприятий по школьной самодеятельности. Но однажды понял, что всё не совсем так. Конечно, умение владеть телом было важным довеском к образу, однако то, на что первоочерёдно клевали девчонки?— от малолеток до старшеклассниц,?— его внешность. Как же он разозлился, когда осознал, что ничего принципиально не изменилось бы, не умей он танцевать вовсе. Внешность же не предмет для гордости! Тем более для мужчины. Он ведь даже красавцем себя не считал. Нос крупноват, а глаза как раз таки могли бы быть побольше, а ещё эти не по-мужски пухлые губы. Однако он всем нравился. Мама называла его ?моя очаровашка?, мама с детства ворковала над ним и умилялась, мама явно хотела дочку, сын у неё уже был. Артём полагал, именно поэтому вместо какой-нибудь спортивной секции она отволокла его в областной дворец культуры, где отбирали способных детей для местных хореографических коллективов. Ему тогда едва исполнилось пять. Артём родительнице был весьма признателен. Она подарила ему не только жизнь, но и смысл в комплекте, мало кому везёт получить весь набор с младых ногтей.Когда он разобрался в том, как действует его обаяние на окружающих, дуться перестал, стал пользоваться. Не без внутреннего презрения, но с мягкой и нежной улыбкой на губах и во взгляде. Очарование?— второй его врождённый талант помимо умения тонко чувствовать музыку и выражать её телом, но все вокруг, похоже, считали, что первый. Что ж, хотя бы проблем с личной жизнью не было. Впрочем… это как раз и было главной проблемой. Единственно важной частью личной жизни Артём считал своё призвание, оно было любовью и романтическим увлечением, возможностью испытать широкий спектр эмоций от интеллектуальных до чувственных. А вот отношения… всегда были лишь досадной помехой для главной любви его жизни. ?Я не гей?,?— так заявил он Валентину. Заявление было не совсем точным. ?Не геем? Артём был ровно в той же степени, что и ?не не геем?. Он был асексуалом. Ему попросту было плевать на ориентацию. Ирония судьбы, но тот, кого все так хотели, не хотел никого.В то время, когда все школьные друзья были уверены, что Артём обскакал их по части будуарного опыта, сам Артём лишь недоумевал над чужими переживаниями на этот счёт. Разве то, насколько рано и в каких количествах откроет он для себя мир сексуальных утех, как-то определит рост его личности? Нелепость. Никто не поверил бы, но с непорочностью Артём расстался непростительно поздно для представителя мужицкого полу?— в двадцать лет. И, нужно признаться, ничего не понял. Вокруг чего столько шумихи и звездостраданий? Секс явно переоценивают. Нет, девочка, с которой он переспал, не была бревном. Нет, нельзя сказать, что сам он не проявил должной ласковости, ловкости и смекалки. Да, ему было хорошо, и оргазм вполне себе понравился, но. Во-первых, сам он справлялся не хуже, и оргазмы были не менее ярки; во-вторых, ни один из оргазмов сроду не приблизится к тому слитому воедино чистому удовольствию тела и разума, которое он испытывал во время танца. А секс… слишком много околичностей нужно было соблюсти ради совместного пыхтения, относительно непродолжительного в сравнении с эмоциональными трудозатратами, кстати. Всё это отнимало время у призвания, а значит, было недопустимо. Весь темперамент, вся отпущенная Артёму страсть находили выход в танце.Тем не менее за студенческие годы он успел несколько раз бросить вызов своему естеству, позволив себе отношения. Он был ещё слишком молод, чтобы понимать: он тащится на поводу общественных установок, а вовсе не следует собственным желаниям. Ни к чему хорошему это, разумеется, не привело, несмотря на предельную галантность с дамами. ?Это просто не та девушка,?— всякий раз думал Артём. —?Вот встречу ту самую, и всё будет иначе?. Но чуда не произошло. Однажды по пьяни (отношения с алкоголем тоже были не из простых) даже позволил себе полизаться с однокурсником, мало ли, может, и не девушка вовсе ему была нужна. Но нет. Результат прежний. Ну… он честно старался. Давал себе много шансов быть таким как все.Метания самоопределения заметил и понял только Женя. Старший тогда очень помог. ?Зачем ты насилуешь себя? —?прямо спросил однажды, вдоволь налюбовавшись Тёминой ?санта-барбарой?. —?Сосредоточься на том, что нужно тебе. Плевать, что думают и делают остальные?. И то верно. Никаких отношений не хотелось, хотелось танцевать и, может быть, открыть свою школу танцев. Когда-нибудь. Так и протянул Тёма до двадцати семи годиков, уклоняясь от ?ирочек? и избегая романтических связей. Секс в его вечно загруженном графике носил сугубо случайный характер и включался в расписание, только если партнёр не требовал обязательств и довольствовался исключительно физиологией. Секс воспринимался утилитарно, чем-то необходимым для здоровья. Более приятной мерой, нежели диеты, но менее обязательной, чем растяжка и занятия в спортзале. Женя дразнил ?снежным принцем? и говорил, что внешность обманчива. Женя считал, что Артём ещё наплачется. ?С виду ты сахарная булка?— мягкая и лакомая. А на деле?— зубы сломаешь?. Женя был другим, горячим и влюбчивым, сахарной булкой снаружи и внутри. У него тоже был второй врождённый талант, как Тёмино сногсшибательное обаяние, Женя понимал людей с полуслова, с полувзгляда. А Артём его не понимал. Брат растрачивал себя, дарил песни, помогал деньгами, срывался посреди ночи скорой помощью. Все его просто обожали. Вот только Артём не помнил, чтобы кто-то сорвался посреди ночи на помощь Женьке. Может, оттого брат и осыпался мелкими осколками, да так, что никто хруста не услышал…Странное дело, но этот вчерашний Валя напомнил Женю. Такой же мягкий, несмотря на очевидное желание держаться иронично и независимо, такой же безотказный?— приехал же без лишних разговоров выручать незнакомца в воскресный вечер. На байке зимой. Очуметь. И порядочный к тому же, это Артём понял, когда на его знойную тираду о потенциальной ориентации нового знакомца он: а) не получил в лицо разъяснительный аргумент в пользу собственной неправоты; б) не был брошен на заправочной станции вызванивать такси на сон грядущий; в) не услышал ни одного трёхэтажного эпитета в свой адрес. Всё это Артём честно заслужил. И-интеллигенция. И чего Артём добивался? Каминг-аута? Глупо вышло. Определённо, нужно будет извиниться позже.Вообще, Валентин Туманов Артёму даже понравился. Конечно, не настолько, чтобы раскрыть ему хотя бы примерное место собственного проживания, потому и пришлось ночевать на полу в студии, но всё же. Возможно, стальной конь придавал Валентину уверенности и неотразимости, в любом случае чувствовал себя забытый однокашник явно в своей стихии, а родная стихия красит любого. Однако во взгляде, которым Валентин изучал Артёма?— часто хлопая ресницами и широко распахивая глаза,?— было что-то по-детски искреннее, наивное, подкупающее. Но и настораживало многое. Незримая печать уныния и усталости, различаемая Артёмом с лёгкостью, потому как однажды уже приходилось видеть такое в непосредственной близости. Ему бы ещё тогда насторожиться, но он недооценил опасности симптомов и поставил неверный диагноз. А ну как Валентин идёт по тому же пути?.. Ладно, хватит. Не стоит нагонять тучи на безоблачный день. И вообще, хотелось есть. Артём бросил тоскливый взгляд на кофейню напротив. А что? Час ранний, вряд ли там сейчас многолюдно. Горячий кофе свежая выпечка стоили того, чтобы рискнуть. Последняя булочка, крохотный круассанчик, а потом снова взять питание под контроль. Решено!—?Скот ты! Мелкий рогатый!Артём подпрыгнул на месте от неожиданности и обернулся на вопль.В дверях репетиционной стоял Антон с искажённым лицом и стремлением убивать во взоре. Чего это он?—?Какого хера трубу не берёшь?!—?Звук отключаю на ночь, не успел включить ещё.—?Чего?! Мудачина ты, Тёмыч, в курсе?!—?И что я натворил?Осознание было запоздалым. Ах да! Вот чёрт!—?Что натворил?! Сейчас я натворю! Выбирай, каким галантерейным изделием хочешь стать! Да я как твоё сообщение увидел, давай перезванивать. И ни хрена. Я к тебе домой, там?— то же самое. Хорошо, догадался сюда заехать, прежде чем в полицию бежать. Ну ты и гадёныш, Литвинов!—?Я, бесспорно, виноват,?— покаянно склонил голову Артём, сообразив, как выйти сухим из неприятной ситуации,?— но что-то не пойму, ты когда моё сообщение получил?Светлы очи Тоши забегали, однако с ответом он юлить не стал:—?Сегодня утром.—?А отправил я его вчера вечером. До утра много воды утекло.—?Я был в клубе. Телефон, как назло, дома забыл. А то прилетел бы спасать принцессу ещё вчера.Артём нахмурился.—?Принцессу? Подерёмся. И вообще, считай, меня убили, пока ты в клубе отжигал.—?Мелкий, не испытывай моё терпение! —?вновь взорвался Антон. —?У меня моральное обязательство перед твоим братом. Какой, к чертям собачьим, Валентин Туманов?! Ты с кем на ночь глядя блудить отправился?Артём тяжело вздохнул, снова повернулся к окну.—?Расскажу. Пойдём кофейку хлебнём. Снаружи дивно. Лето хочу.—?Какое на фиг лето! Новый год скоро!